– Привет, – бросил он с ходу, – где тут наши бабки? Сколько в наличке?.. Мне позарез нужна приличная сумма. Жене скоро рожать, нужно прикупить всякого барахла…
Светлана немного подождала его внимания к себе. Не дождавшись, уселась рядом и откровенно погладила ему внутреннюю часть бедра.
– Не сейчас, девочка, – дёрнулся Жоржик.
Светлана убрала руку. Действительно, не сейчас. Есть новость важнее.
– Я беременна, – проговорила она вполголоса, и улыбка снова оживила её лицо, делая его одухотворённым.
– Да? – просто ответил Жоржик, продолжая рыться в столе. – Ну, и как папаша? Рад?
Светлана онемела. Должно быть, на довольно долгое время. Поскольку Жоржик, не дождавшись ответа, удосужился оторваться от пересчёта денег и посмотреть ей в лицо заботливым взглядом.
– Что с тобой, сладкая моя? Дурно, наверное?.. Я понимаю – токсикоз, моя Лизка на первых порах из туалета не вылезала …
– Жоржик… – у неё не хватало слов и воздуха в груди.
– Тебе нельзя волноваться, – перебил её спонсор Жоржик, он же мурлыка, он же мерзавец. – Ну не будешь же ты утверждать, что этот ребёнок – мой, верно?
– А чей же ещё?!..
– У нас с тобой были великолепные дружеские отношения, украшенные бешеным сексом, это правда, но ведь ты же прекрасно знала, что у меня есть семья, верно?
– Да, но…
– И ты же не настолько глупа, чтобы вешать на меня чужого ребёнка. Ты не малолетка, – втолковывал он, – а взрослая женщина, на год старше меня, между прочим… Кстати, помнишь – ты спрашивала как-то, почему я не люблю малолеток?.. Одна такая хотела навешать на меня своего будущего спиногрыза, грозилась экспертизой… Жаль девочку – её сбила неизвестная машина… Ты что-то хочешь сказать?..
Светлана молча покачала головой. Сейчас ей хотелось только одного: остаться одной, не слышать этого лживого голоса, не слышать мерзких фраз…
– Ну, ты не волнуйся, – снова успокоил её заботливый спонсор, – а то мне придётся срочно искать замену, а тебе – работу. Мне бы этого очень не хотелось, мы ведь прекрасно ладили, и, надеюсь, поладим впредь… Верно, киска?..
Популярно разъяснив перспективу, спонсор затем откровенно погладил её ноги. Помедлив немного, Светлана кивнула, соглашаясь. В груди у неё закипало холодное бешенство. «Так значит, война. Хорошо. Ладно. Ты объявил войну, не я. Ты будешь подсчитывать потери. Это я тебе обещаю. У тебя будет очень, очень много потерь. Финансовых. Твой примитивный мужской мозг никогда не сравняется с женской хитростью…»
– Вот и хорошо, – приветливо улыбнулся Жоржик, приняв её молчание за свою победу. – А папашу ты обязательно обрадуй, и чем скорее, тем лучше. Это же тот мент, с которым ты спала до меня?.. Ну, я так и думал. Поздравляю, очень рад за вас…
Жоржик наспех поцеловал её в щёку, забрал всю наличку, не выдав ей в этот раз ни копейки на личные нужды, и вышел.
Светлана несколько минут сидела в оцепенении. Её, девчонку из богом забытой деревни, дочь матери-алкоголички, жизнь бросала и не в такие передряги, прежде чем выдать этот небольшой аванс – Жоржика. Ничего, выживу!..
Поразмыслив и приняв нужное ей решение, Светлана взяла телефон, набрала нужный номер и заговорила в трубку самым располагающим тоном:
– Алло, Лидия Егоровна?.. Здравствуйте, это Светлана. А где Славик?.. Да, я знаю, что в командировке… Я так соскучилась за ним, пирог вот испекла только что, тёплый ещё. Можно, я к вам зайду сегодня вечером, а то чай не с кем пить… Хорошо, до вечера.
Она аккуратно положила трубку.
Прежде всего, нужно восстановить отношения с Мирославом. А уж потом подумаем о мести подлецу Жоржику. Для этого нужна холодная голова и трезвый расчёт!..
ГЛАВА 5
Мирослав, как обычно, снова задержался на работе, хотя для этого и не было причин: очередное дело, слава богу, закрыто и передано в суд. Ещё одним подонком станет меньше на городских улицах.
Возвращаться домой ему не хотелось вот по какой причине: опять мать начнёт доставать – помирись да помирись со Светланкой, славная девушка, как раз подходящая пара такому оболтусу, а уж как она тебя любит…
Не жаловаться же матери на то, что до недавнего времени Светлана предпочитала почти все вечера проводить со своим начальником, а не с ним, Мирославом. Правда, она утверждала, что это просто служебные отношения. Допустим. Так отчего же теперь это общее времяпровождение разладилось? Похоже, в их так называемых, служебных, отношениях наметился стойкий разрыв, вот потому-то Светлана опять зачастила в гости к маме. А что, достаточно перспективный ход: через маму – к сыну…
Зазвенел телефон внутренней связи. Мирослав потёр лоб руками, прогоняя назойливые мысли, и поднял трубку.
– Савчук слушает.
– Слава, – проговорил дежурный, – тут к тебе мужчина с женщиной пришли.
– Я никому не назначал.
– Это супруги Доний. Они говорят, что ты их дочь месяц назад спас.
– Я?!..
– Ты, ты, герой… Скромник ты наш. Девушку, которую на берегу засыпало. Или это был не ты?
– А-а…
– Вспомнил?.. Так что – пропустить их?
– Ладно, пусть заходят.
Через несколько минут раздался стук в дверь.
– Заходите! – громко произнёс Мирослав.
Двери отворились, пропустив ещё не старых, очень опечаленных мужчину и женщину. У женщины в руках был платочек, который она время от времени подносила к глазам, вытирая слёзы.
– Что такое?.. – удивился Мирослав, поднявшись при их появлении. Он ожидал увидеть улыбающихся благодарных родителей, но никак не несчастных.
– Вот такое у нас горе, товарищ Савчук, – произнёс мужчина, вроде бы Мирослав уже всё знал.
– Надюша, – обратился он негромко к плачущей жене, – не плачь, успокойся, может, этот парень ещё раз нам поможет…
Посетители уселись на предложенные им стулья.
– Слава, – произнёс мужчина, – можно, я буду так к вам обращаться?.. Моё имя Лев Фёдорович, а это – моя жена, Надежда Тарасовна… Месяц назад вы спасли нашу дочь, на которую обрушился песчаный берег…
– Да, помню, и что же?
– Марьяна, наша дочь, всё это время лежит в коме. Что мы только не делали, какие только лекарства не доставали… Всех знакомых к ней в палату приводили, даже кошку любимую приносили, надеясь, что хоть чем-то сможем вывести её из этой проклятой комы…
Мужчина замолчал, собираясь с мыслями. Женщина непрестанно вытирала слёзы.
– А что говорят врачи? – нарушил молчание Мирослав.
– Ничего, – ответила сдавленным голосом женщина, – ничего хорошего… Говорят, с каждым днём остаётся всё меньше шансов, что она останется полноценной…
Слёзы снова потекли из её глаз. Мужчина прижал её к себе, успокаивая.
– Мы вот подумали… – обратился он к Мирославу, – может, дочь на вас как-то отреагирует?.. Поверьте, мы уже в отчаянье, уже всё перепробовали, чтобы вывести её из комы…
– А что же я могу? – удивился Мирослав и развёл руками, – я ведь не врач. Я вам очень сочувствую, но…
– Поехали в больницу прямо сейчас, – умоляюще сжала ладони женщина. – Вы – наша последняя надежда! Вы спасли её один раз, может, спасёте ещё! Может, она хоть на вас как-то отреагирует?.. Сынок, помоги…
Мирослав был растроган и крайне растерян. Ему искренне было жаль незнакомую девчушку. Она сразу вспомнилась ему – такая юная и беззащитная…
– Да я не против, но… Мы же с ней не знакомы… Я просто случайно проезжал тогда мимо и…
– Мы это знаем, – подхватил мужчина. – Её друзья нам всё рассказали, как было. Они запомнили вашу машину, фамилию… Мы давно нашли и отблагодарили бы вас, но, сами понимаете – не время… Сынок, поехали, а?..
– Да что же я могу? – растерянно повторил Мирослав. – Её же должны лечить специалисты, а не милиция. Но, если вы так считаете… Поехали. – И он решительно поднялся.
Все вышли из кабинета и направились к выходу.
– Сейчас вызову такси, – сказал Лев Федорович, приближаясь к дежурному.
– Это излишне – у меня есть автомобиль: неброский, зато надёжный.
В больнице чету Доний хорошо знали, сотрудники искренне сочувствовали их горю. Так что их всех беспрепятственно пропустили к дочери.
Когда Мирослав переступил порог палаты интенсивной терапии и увидел Марьяну, сердце его стиснулось от жалости к ней. Девчушка была такая худенькая, беспомощная среди всей этой массы трубочек, шнуров, что тянулись от неё к разным аппаратам и приборам. Высокая молодая медсестра с короткой стрижкой подкрутила систему и, посмотрев на показания приборов, вышла, бросив посетителям:
– Зовите, если что – я рядом.
Надежда Тарасовна уткнулась в плечо мужа и тихо плакала, а тот её успокаивал. Мирослав подошёл ближе и склонился над Марьяной.
…Иногда, спустившись вниз, Марьяна попадала в ужасную больничную палату, где на кровати лежало опутанное проводами и трубочками её тело, а над ним безутешно плакала мать. Марьяна вытирала ей слёзы и говорила: не плачь, мама, мне очень хорошо, лучше, чем было. Но её никто не видел и не слышал. Тогда она опять взлетала, прямо сквозь все потолки – вверх, к свету!
Сколько так продолжалось – Марьяна определить не могла: там, где она сейчас пребывала, время попросту отсутствовало.
А однажды она отчётливо услышала голос бабушки Христины – та звала её по имени. И тут же Марьяна очутилась в месте, знакомом ей с детства: в лесу, у подножья отвесной скалы, поросшей мхом и плющом. Где-то здесь должен был находиться грот, в котором она часто пряталась от дедушки Тараса. Марьяна оглянулась вокруг и увидела возле деревьев бабушку Христину в длинном платье цвета нежной зелени, стоящую к ней спиной.
«Мелинда, Мелинда, прошу тебя, помоги моей внучке», – раздался голос бабушки, но почему-то из-за её, Марьяны, спины.
«Бабушка Христина» повернулась на свой же зов, и Марьяна встретилась с ней взглядом. Но ведь это была не она, не бабушка! Марьяна с изумлением смотрела на незнакомку. В её светлых волосах, разметавшимся по плечам от резкого движения, серебрились ниточки седины, но эта пани была все ещё стройной и привлекательной. И выглядела она какой-то нереальной, почти неземной.
Пани замедленно, словно плывя по воде, приблизилась к девушке.
«Дитя, твоя Миссия только начинается. Возвращайся – люди ждут тебя»
«Зачем? Мне здесь так хорошо и спокойно»
«Не беги от своей судьбы. Поверни к ней лицо и ты будешь счастлива…»
Вдруг Марьяна почувствовала какой-то рывок. Она резко открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо незнакомого парня. Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Марьяна пыталась вспомнить, где же она его видела. Но это занятие оказалось слишком трудным, и девушка снова закрыла глаза…
Мирослав, склонившись над Марьяной, всматривался в её глаза и пытался понять: о чем она сейчас думает? Какие мысли витают у неё в голове? Неужели и впрямь она останется неполноценной? Жаль – девчушка такая юная…
Глаза больной снова закрылись. Парень выпрямился, повернулся к ее горюющим родителям и спросил:
– А с чего вы взяли, что ваша дочь в коме? Она только что смотрела на меня. Кажется – вполне осознанно.
Надежда Тарасовна ахнула, подбежала к девочке и принялась окликать её. Лев Фёдорович выглянул в коридор и крикнул:
– Врача!.. Позовите врача, скорее!…
В палату торопливо зашёл врач и ещё несколько человек медперсонала. Мирослав отошёл в сторону, чтобы не мешать.
– Доктор, миленький!.. Она пришла в себя!.. – бросилась к нему Надежда Тарасовна.
– Сейчас посмотрим, – тот быстро просмотрел показания приборов, затем обратился к присутствующим:
– На сегодня посещение закончено. Освободите палату, граждане.
– Но…
– Никаких «но». Сегодня я всё равно ничего не смогу вам сказать определённого. Приходите завтра.
Мирослав, а за ним и родители Марьяны послушно вышли из палаты.
– Сынок, ты ведь правда видел, что она открывала глаза?.. Ведь правда? – с замиранием сердца спрашивала Мирослава несчастная мать. После стольких дней и ночей безуспешного лечения это казалось ей просто невероятным. Появившаяся только что робкая надежда, словно пугливая птица, готова была вспорхнуть и улететь, оставив место непреходящему горю и отчаянию.
– Ты видел её глаза?.. Действительно, видел?..
– Конечно же! Правда…
– Что?
«Вот балда – не заметил какого они цвета. Тоже мне – следователь!»
– Да ничего. Она внезапно открыла глаза и уставилась на меня. Кажется, рассматривала.
– Рассматривала!.. Рассматривала!.. – счастливо повторяла Надежда Тарасовна. – Моя девочка… Да где же врач? Хоть поговорить с ним…
– Успокойтесь, Надежда Тарасовна. Вот увидите: завтра же ваша дочь будет совершенно здорова! А сейчас – давайте-ка по домам. Пора отдыхать – у всех был трудный день. Идёмте, я подвезу вас.
– Нет, нет, я останусь здесь! Я дождусь врача!… – Надежда Тарасовна не отрывала глаз от двери палаты.
– Дорогая, Мирослав прав, – Лев Фёдорович уже взял себя в руки. – Поехали пока домой, врачам сейчас не до нас.
– Нет, я останусь! Никуда я не пойду!
– Пойдёмте, Надежда Тарасовна, – снова обратился к ней Мирослав, – что толку здесь ждать? Сейчас вашу дочь обследуют, а вот завтра вы вернётесь и наговоритесь с ней.
– Правда?.. – послушно, как ребёнок, повернула к нему лицо измученная женщина. – Ты правда так думаешь, сынок?..
– Ну конечно же! Я абсолютно уверен. Вот увидите.
Мирослав действительно был в этом уверен. Может потому, что ему не пришлось в течение долгих дней наблюдать безуспешные попытки врачей и близких вывести Марьяну из беспамятства.
Его уверенность возымела действие, и Надежда Тарасовна, уже без возражений, дала увести себя из больницы.
Все трое молча сели в «жигулёнок» Мирослава. Тишину нарушал лишь Лев Фёдорович, указывая повороты улиц. И уже, когда автомобиль остановился возле подъезда, он неловко обратился к парню:
– Слава, вы совершили чудо, не зря мы с Надюшей так надеялись на вас. Очень просим: сходите к нашей дочери ещё раз!
– Да, да, сынок, – подхватила просьбу мужа Надежда Тарасовна, – очень просим!
Конец ознакомительного фрагмента.