Завтрак прошел быстро, и вскоре мы ехали на каретах в Хогсмид, чтобы на Хогвартс-Экспрессе добраться до Лондона. Оттуда меня Лилит перенесет в Ад. И я, наконец-то, увижу своего отца. Смогу обнять его и успокоить. Ведь я хорошо помню, что ему пришлось пережить и сделать в нашу последнюю встречу. И это ему явно не нравилось. Но зато теперь и директор, и декан в курсе о том, где я вырос. Так что вопросов они больше задавать не будут. На мое счастье, ведь я так не любил врать…
В экспрессе я ехал в одном купе с Драко и Блейзом, что, в принципе, не было удивительно, ведь мы стали по-настоящему близки за эти полгода. Мы обсуждали задания, которые нам дали на каникулы, и рассуждали на тему применения лунной росянки в зелье для сна-без-сновидений. Это был интересный разговор, так что проговорили мы про это весь путь, даже слегка расстроившись, когда оказалось, что мы уже приехали. Я задержался, выпуская Лилит, чтобы она успела превратиться и «встретить» меня. Так что я медленно выходил из вагона и стал искать рыжую макушку Демона. Жаль, что и я, и она были невысокими, так что поиски затянулись. Но вскоре мы всё же нашли друг друга.
Так что мы вышли вместе за пределы вокзала Кинг-Кросс, нашли тихий переулок и перенеслись специальным порталом прямиком в Ад. Буквально через мгновение меня подняли на руки, сжав в объятиях. Я радостно улыбнулся, слыша шелест перьев отца. Он никогда не прятал крылья при мне, зная, как мне это нравится. Пусть это и было ребячеством, но мне было все равно. В кругу семьи за поведение не ругают. По крайней мере, у нас именно так было заведено. Лилит только фыркнула на наши «телячьи нежности», как она это обычно называла, и ушла куда-то. Видимо, мучать грешников — она, должно быть, соскучилась по своим прямым обязанностям. Все-таки это у нее в крови. Главный палач Ада не могла себя вести по-другому. Ведь для этого она и была создана.
— Как ты, сын? Они узнали, кто виноват в нападении? Его уничтожили? — спросил меня Люцифер, заглядывая в мои глаза.
— Нет и нет. Мы с Лилит думаем, что здесь замешаны небесные воины. Ты ничего не знаешь об этом, отец? — спросил я с лукавой улыбкой. Он недовольно нахмурился, смотря на меня.
— О чем ещё вы говорили с Лилит? — осторожно спросил меня он.
— Не переводи разговор на другую тему. Она многое рассказала мне. И в том числе о твоей жене. И о себе. Так что можешь говорить уже правду. Почему они хотят уничтожить твоих потомков?
Он глубоко вздохнул, глядя на меня.
— Понимаешь, сын, есть легенды, которые пусть и правдивы, но не полностью. Ну, знаешь, четыре всадника и апокалипсис? — спросил он меня с усмешкой. — Но это очень грубая ложь. Многое переврали. Главное то, что нет так называемых всадников. И только один их них действительно существует. Самое древнее существо, которое уже и не помнит, как оно появилось и сколько ещё будет существовать — Смерть. Но вернёмся к Апокалипсису. Я не знаю, кто именно предсказал его или придумал эту легенду, но ходят слухи, что это все-таки правда. Дело в том, что предвестник конца света — потомок падшего, тот, кто будет носить в себе и кровь детей его, и отданную добровольно самим Светоносным жизненную силу. Про того, над кем архангел прольет слезы. Тот, кто будет со Смертью на равных, кто заберет всех неверных. Примерно так и должно было быть. И мой отец и братья считают, что говорится про них. Хотя я и не совсем понимаю, почему.
Я ошарашено смотрел на отца.
— Но я не равен дяде Смерти! — запротестовал я, а отец только широко улыбнулся.
— Как думаешь, разрешено ли кому бы то ни было, так его называть? Или играть с его серпом? Так что сам понимаешь, что это так. Он, почему-то, сразу принял тебя как сына или племянника. И чаще стал наведываться к нам, если ты не заметил. Кстати, он скучал. И сказал, что если ещё раз увидит твое имя в списке, лично убьёт тебя до того, как оно загорится алым, — с усмешкой сказал Люцифер. — Но не волнуйся, я его успокоил. Но я понимаю, что так просто тебе не позволят жить. Так что ты всё время будешь в опасности. Но они не могли бы сами навредить, они к кому-то обратились. К тому, кто совершенно не заботиться ни о своей душе, ни о посмертии, — сказал он, задумчиво потирая подбородок.
— Но почему они не могут сами со мной справиться? — удивленно спросил его я.
— Это было мое последнее желание. Ещё до предсказанного. Чтобы отец не убивал моих потомков. Я так хотел своего сына, ведь этот дар нам недоступен: среди Архангелов нет женщин, но не это главное. Многие думают, что мы не умеем любить или чувствовать. Но это не так, а понял я это только когда спустился на землю и встретил свою будущую жену. Она была прекрасна в своей простоте и невинности. Может, я и идеализировал её, но все свою любовь немного приукрашивают. Ведь по-настоящему влюбленные не замечают недостатков друг друга. Но, поверь мне, в ней не было ничего отрицательного. Ни одного минуса. Она была лучше меня, это уж точно. Я бы все за неё отдал, даже крылья. Когда ко мне пришел отец, я думал, что так защищу её, но не продумал формулировку клятвы, что он дал мне. Видишь ли, сын, его слишком идеализируют. Тот, на кого молятся, кому поклоняются и во имя кого убивают, не может быть таким уж добрым. Хотя здесь больше жадность и алчность людей виновата. Но что они пишут? То, что Бог создал их по своему образу и подобию. А вот все пороки, почему-то, присваивают мне. Хотя это совсем не так. Когда Всевышний творил, он наделил их свободой воли, сознанием. Они всегда решают сами. Никто не управляет ими. Люди просто сами по себе такие. Злые или добрые, убийцы или праведники, враги или друзья. И так ещё много антиподов. Магов же он делал особенно долго и с большей любовью, подарив им часть своей силы. Пусть и сейчас маги отрицают наше существование, ведь проще верить в язычество. Оно всегда было удобней. Но, по сути, у всех религий был только один главный Бог и несколько второстепенных, практически равных. Каждая религия похожа на то, что вышло в итоге. Отец — как главный, и мы, его сыновья — архангелы. Мелкие божества в виде ангелов мало кем почитаются. Есть, конечно, и ангелы-хранители, но их слишком мало. Они служат только великим людям. Тем, кому суждено оказать большое влияние на мир. У тебя его нет, я прогнал, — закончил отец, подмигнув мне. А я переваривал его рассказ. — Не думай о том «пророчестве». Не забывай, ты с рождения наделен свободой воли. И только тебе решать, что в итоге будет важнее: созидание или разрушение. Главное, чтобы ты не ошибся, сын. А я тебе всегда помогу. Не смотря ни на что.
========== 9. ==========
Утром, в первый день по возвращению домой, я проснулся от резкого звука и поднял щиты, озираясь вокруг. В дверях стоял отец и улыбался. Я ответил ему тем же, успокаиваясь и убирая защиту. Все-таки это забирало достаточно сил, не хотелось бы ходить весь день уставшим. У меня слишком много планов, чтобы так всё испортить. Люцифер прошел в комнату и сел на край моей кровати. Я вздохнул, садясь и зевая, прикрыв рот ладонью.
— Доброе утро, сын. Ну как, всё хорошо? — спросил он меня с легкой улыбкой. Я удивленно посмотрел на него. Почему он задал такой вопрос? Я что-то пропустил?
— Да, а почему ты спрашиваешь? — осторожно спросил его я, прислушиваясь к себе.
— Вчера был довольно нелегкий разговор. Я волнуюсь за то, что ты всё мог воспринять близко к сердцу.
Я мягко улыбнулся ему, понимая, что заставило Его волноваться.
— Все в порядке, отец. Ты прав, я волен сам выбирать свою судьбу. И, пока они не угрожают мне или тебе, я ничего не сделаю. Если и исполнится пророчество, то только по их вине. Никак иначе.
Он кивнул, задумчиво потирая подбородок.
— Правильные слова, конечно, но главное — не это. Ты не должен мстить. За меня — не должен. Пусть они действительно нападут первыми. А пока тебе надо слишком многому научиться. И да, теперь в школе будешь дополнительно заниматься с Лилит. Физически ты тоже должен быть хорошо развит, ведь небесные воины не полагаются на магию, в отличие от волшебников. Огонь и меч намного действенней в их руках.
Я кивнул, показывая, что понял его.
— И еще нужно поговорить с твоим деканом. Может, передашь от меня письмо?
— А что именно ты ему напишешь? — поинтересовался я, внимательно разглядывая своего отца.
— Что он мог бы и позаниматься с тобой магическими дисциплинами. Ты, конечно, многое умеешь, но ты не воин и не дуэлянт. А вот твой профессор — да. Так что его опыт может тебе помочь. Но не буду приказывать ему или настаивать, напишу именно как просьбу, ничем его не обязывающую. Пусть это будет его решением. Если не согласится, то придумаем что-нибудь другое. Например, Флитвик, он тоже неплох. В общем, в случае его отказа, отправь Лилит ко мне, чтобы она передала информацию. Только так, чтобы ты в этот момент был в кровати и за множеством щитов. Надолго оставлять тебя одного сейчас опасно. Мало ли что этим палачам придет в голову? — закончил он, криво улыбаясь.
— Но разве они не понимают, что убийство детей уничтожит их душу, и им будет заказан пусть и в рай и в ад? Вечное скитание в виде полтергейста на земле — не лучший вариант, — заметил я, вопросительно смотря на отца.
— Ну, у вас в школе один такой есть. Спроси у него, стоит ли это того, — с усмешкой заметил Люцифер, а я передернул плечами от отвращения.
Пивз был жутким и противным, и его глупые шалости никого не забавляли. Учитывая, что я теперь хорошо знал, почему он такой, то, кроме отвращения, других чувств к нему я испытать не смог.
— Думаю, что не захочу говорить с ним об этом. Скорее всего, из-за его шалости или проказы погиб ребенок. Ведь это объяснило бы его поведение? — спросил я отца, внимательно глядя ему в глаза.
— Нет. Так, скорее всего, вел себя тот, кого он убил, будучи человеком. Это как наказание. Притом он понимает, что ему отвратительно подобное, но не может ничего с этим сделать. Не может же он быть безнаказанным. К тому же, тот факт, что он всегда окружен детьми, дает повод задуматься.
— О чем? — я встал, потягиваясь. Сегодня было все-таки много дел, так что нужно встать и летать. В прямом смысле.
— Что жертва была не одна, — спокойно ответил Люцифер. — А ты слишком любопытен. Идем летать, пока лава ещё не нагрелась достаточно.
Я кивнул, подходя к нему поближе. Он улыбнулся и подмигнул, наколдовывая мне привычные, призрачные крылья. Я удивленно уставился на него.
— Я их чувствую! — и взмахнул ими.
Он широко улыбнулся и рассмеялся, смотря на мое до умопомрачения счастливое лицо.
— Значит, моя кровь все-таки слишком сильно повлияла на твое становление. Но это не так уж и плохо. Будет легче на земле. Летим.
Я кивнул, взмахивая призрачными крыльями и взлетая. Всю эту технику я знал очень хорошо, ведь отец любил описывать подобные нюансы, когда брал меня с собой в прошлом. Теперь я полностью ощутил, что значит летать. Не на какой-то глупой метле, а самому. Ни с чем несравнимое удовольствие, стоит заметить. Я был таким свободным, легким… Я был собой.
Мы долго гонялись по пещерам наперегонки, пока не стало слишком жарко для таких действий. Так что мы спокойно полетели обратно, выполняя различные кульбиты и смеясь друг над другом. В этот момент я почувствовал себя таким счастливым, что даже стало страшно. Я понял, что я действительно сделаю всё, чтобы это не изменилось в нашей с отцом жизни. И добьюсь того, чтобы мы летали в облаках. Люцифер заслужил это. И никто не вправе отнимать у него свободу полета под солнцем.
Приземлились мы недалеко от дома, так что спокойно прошли по каменной поверхности к дверям. Отец не говорил мне, кто строил все эти строения, кто приносил сюда вещи, хотя я и не спрашивал. Не то, чтобы мне было неинтересно, я просто не считал нужным спрашивать об этом. Так что решил, что со временем сам узнаю, зачем мне сейчас нужны такие мелочи? В нашей гостиной было прохладно, и мы сели в свои любимые кресла, с наслаждением вытянули ноги и облокотились на спинки.
— Я в восторге, отец. Почему ты никогда мне не говорил, насколько это потрясающе? — спросил я с легким осуждением в голосе. Он широко улыбнулся, повернув голову ко мне.
— Не хотел, чтобы ты завидовал. Ведь я не знал, что мне придется вливать в тебя свою кровь. И слезы. Предугадать ничего заранее нельзя, сын. Не злись, теперь ты, по крайней мере, ощущаешь то, чего меня лишили. Каково это — летать в небе? — спросил он с явной жадностью в голосе.
— На метле все равно не настолько впечатляюще, но… Ты же сам понимаешь, что ничто не сравнится с открытым воздухом и теплыми лучами солнца? Зачем ты спрашиваешь? Мы пока ничего не можем с этим поделать… — ответил ему я, погрустнев из-за этого вопроса. Вся радость просто испарилась.
— Просто я так устал здесь находиться. Пусть я и поднялся на землю по ужасной причине, чувствуя жуткую боль, и не только свою, но это было так… Прекрасно, — закончил он шепотом. — Люди думают, что рай неподражаем, и сады там просто превосходны, но это не так. Ведь я там родился и жил. Там все слишком идеально и правильно. А на земле есть чудесная асимметрия, есть воображение, особенная красота и дикость. Я просто влюблен в мир людей, ты же знаешь. И я рад, что ты вернулся в него. В Аду не так уж и хорошо жить. Ты же это понял теперь?
— Я вернулся к тебе, а не под землю. Мне не важно, что мы в Аду, отец. Главное, что сейчас, в этот момент, мы рядом. Может, с годами я и поменяю свое мнение, но пока я самый счастливый человек в мире.
Хотя мои слова звучали слишком мило, но я и вправду так чувствовал. И не хотел врать по этому поводу.
— Точно, человек, — с усмешкой сказал отец, а я только махнул рукой, решив, что спорить с ним бесполезно. Хотя, главное, что мы ушли от столь скользкой темы. — Лилит скоро вернется, — сказал он, лениво потягиваясь. — И я голоден. Как насчет фруктов? — с улыбкой спросил меня Люцифер. Я просто кивнул, садясь ровнее, а он отправился на кухню, чтобы собрать для нас легкий перекус.
Так и проходили мои дни в Аду. Мы нередко ещё возвращались к теме того «пророчества», обсуждали и его жену. Но он нехотя делился со мной своей болью. Его можно было понять. Отец слишком боялся предательства, и избавить его от этого страха было невозможно. Человек, которого предала собственная семья, никогда не сможет больше быть таким, как прежде. Светоносным. А я пытался просто находиться рядом с отцом и поддерживать во всем. Мы летали почти каждый день, он учил меня немного иной магии, что теперь была подвластна мне. Я теперь легко мог лечить людей и волшебных существ, что оказалось, несомненно, хорошей новостью. Плохоя была в том, что мне становилось тяжело в Аду. Душа рвалась в небо, и я всё больше понимал отца. Я осознал, насколько ему больно столетия проводить в подземельях. Я почувствовал себя птицей в клетке. И испытал ещё больше ненависти к тем, кто запер его здесь.
Но мой мир изменился за те полгода, что я провел вне дома. Хотя, это скорее я поменялся. Вкусив свободы, очень тяжело возвращаться в тюрьму. И я стал обдумывать варианты того, чтобы вернуть отца наверх. Хотя бы на землю, без того, чтобы отрезать крылья. Это невозможно будет пережить, так что я даже не рассматривал подобный вариант. Надеюсь, как и отец. Время шло, и оставался последний день каникул. Завтра меня ждал Хогвартс-Экспресс и мои новые друзья.
— Ты завтра во сколько должен быть на вокзале? — спросил меня отец.
Мы сидели в столовой и ужинали. Лилит не составила нам сегодня компанию, выполняя работу на полгода вперед. Все-таки ей слишком тяжело быть на земле и не пытать никого. Такая сущность у моей наставницы.
— Утром, до одиннадцати, чтобы успеть сесть на поезд. Тебя что-то беспокоит? — спросил я его, внимательно глядя в глаза.
— Нет, ничего особенного. Просто там ты слишком уязвим.
Я пожал плечами, зная, что все равно ничего не изменить.
— Меня встретит декан, он сможет мне помочь, в случае необходимости.
Он фыркнул, складывая приборы в тарелку.
— Надеюсь, его навыки в этот раз не понадобятся. Но я рад, что он помогает тебе несмотря ни на что.