– Только аккуратно, народ. Без мародерства! – строго встрепенулся капитан.
– Ясное дело! Мы люди скромные…
Перекликаясь, молодые люди быстро разбрелись по комнате, выбирая себе по персональному сундуку. Каждый, желая чувствовать себя первооткрывателем. Как раз пять сундуков на четверых, всем хватит. Чуть слышно скрипнуло. Но ржавые петли и запоры не давали открыть крышки, из последних сил охраняя давно заброшенные секреты.
– Да оно же трухля! – наконец воскликнул Макс, отчаявшись открыть сундук как положено.
Быстрым ударом тяжелого охотничьего ножа он легко снес часть прогнившей стенки «своего» сундука. Его каска – единственная в группе – склонилась над открывшимися внутренностями.
– И в самом деле, книги. – Констатировал Андрей, проделав такую же дыру в своем сундуке и, нагнувшись, разглядывая содержимое.
– Угу. Старые совсем и сыпятся. Что делать будем? – спросил Рыжий. Как-никак, единственный настоящий историк в группе.
Андрей поскреб щетину перчаткой и предложил:
– Вот что. Возьмем пару наиболее сохранившихся наверх. Посмотрим. Подумаем. Потом можно и другим про это место рассказать. В смысле, ученым.
– А крыс-то здесь, крыс! – недовольно поморщился Рыжий, разглядывая прячущиеся от света серые тени.
– Ты с ними поаккуратнее. А то как укусят. Они, между прочим, до горла допрыгивают! – ехидно просветил друга Алексей.
– А у меня тут, вроде, сундук с неплохо сохранившимися экземплярами. – Подал голос притихший Макс, добравшийся до последнего сундука. Его длинные спутанные волосы смешно торчали из-под необычной каски. – Только тут выводок крысиный.
– Ну так доставай аккуратно, чтобы не цапнули. Помочь? У меня перчатки крепче будут, – отозвался капитан.
– Ага, Мор, достанешь тут… – пробурчал Макс, ножом отгоняя вглубь сундука разъяренную крысиху и быстренько ухватывая самый сохранный на вид переплет. Совсем нетолстый, но, кажется, не совсем и сгнивший.
Книгу Макс торопливо засунул в мешочек из серебрянки и пристроил под клапан своего рюкзака. Больше диггерам не везло – прочие книги рассыпались в труху прямо под пальцами. Остальной урожай составил всего пару отдельных листов, чьи строки вряд ли поддавались смысловому анализу. Подземелья губительны для книг…
Капитан, поморщившийся от старой клички, по которой его в глаза называл разве что только Макс, да и то нечасто, скомандовал:
– Ну все, пошли отсюда. Золота и драгоценных камней не предвидится, а нас ждать будут на выходе, опоздаем. – Андрей посмотрел на часы, машинально фиксируя в памяти время, температуру и примерную глубину их места нахождения, любезно подсказываемые электронным чудом на его запястье.
Команда капитана была воспринята серьезно – оговоренное с другими группами время – это святое. Четверо диггеров отправились в обратный путь. Лысый Алексей попутно быстрыми штрихами чертил найденный тоннель на карте. Сюда еще придут. И не раз.
Вскоре их шаги затихли в сети подземного лабиринта и темнота снова заняла свое законное место под сводами древней пещеры. Только писк растревоженных крыс нарушал тишину. Да что-то, похожее на стенания. Но кому стенать в этих каменных хоромах, куда столетия не ступала нога человека?..
"Плохая была идея спрятаться в предмете где-всегда-тепло…" – думал Грызя, задыхаясь меж листов старинной книги, плотно упакованной в рюкзаке Макса…
* * *
– Надо же, крысенок!
– Ни фига себе! Ну ты, Макс, даешь! Как ты его не заметил?
– Да тут и так переплет покоробило, а он маленький. В темноте спешил, не обратил внимания.
– Живой, или задавило?
– Вроде, еще жив…
– Что делать будешь, Макс?
– Что… Себе оставлю. Отпустить – погибнет, наверное. Мелкий еще. А я давно хотел крыску завести. Вот и судьба. Надо будет ему жилье подготовить…
* * *
Сигналы неслись в пространстве, сплетаясь и разбегаясь, закручиваясь в сумасшедшем вальсе. Сотни, тысячи, миллионы сигналов. Бесконечный водоворот информации, переносимый всеми мыслимыми и немыслимыми способами. От звуков и запахов, до вибрации нитей мироздания. Вечное плетение, густеющее год за годом. Водоворот, который в данной точке голубой планеты давно превысил некую критическую массу. Перешел ту границу, за которой хаотичное движение информации порождает свое собственное подобие единого, активного и осознающего себя разума.
И сейчас этот разум чувствовал, что период привычного течения жизни меняется. Приходил новый цикл. Поворот, когда слои времени незаметно перехлестываются, вызывая всплытие на поверхность давно забытых вещей и явлений. Не впервые – такие периоды уже приходили на памяти города-разума. И каждый раз они несли с собой изменения. Вот и сейчас. Еще ничего не произошло, но волны информации подхватили и понесли в себе новые нити, новые частицы. Жизни небольшой группы существ, населяющих город-разум, еще незаметно для них самих должны были сплестись в едином клубке.
В своеобразном зрении города эти жизни, еще разнесенные, уже сейчас стояли рядом, сбившись в тесную кучку. Одна из них – давно ушедшая, но еще сохранившая активность. Группа совсем молодых. И одна, почти копия первой, но по-настоящему живая, активная. И где-то в стороне висело нечто… Опасность. Жажда и голод. Разум-муравейник вздрогнул всем своим несуществующим телом информационных потоков. Это содрогание пронеслось по зримому миру людей волной мелких, но необычных сдвигов. Где-то студенты вспоминали никогда не выученные материалы, где-то бухгалтеры недоуменно смотрели на простейшие столбики цифр. Где-то светофоры мигнули неположенным сигналом.
Были люди, чьи разумы более остальных чувствительны к информационному потоку вокруг. Они могли почувствовать и мысль, вызвавшую содрогание города-муравейника. Но нет, они не подцепили нить данных. Встрепенулись и успокоились. Сигналы пришли и ушли, не оставив следа…
Город не любил опасность. Он был готов вмешаться в происходящее, но по возможности старался избегать лишнего насилия над свободой действий составляющих его ячеек. Ведь их свободная активность и составляла его разум. Их дела были его виртуальной кровью. И его смыслом. Любое вмешательство нарушало гармонию этой странной, почти невозможной жизни… Хорошо, что пока еще можно только наблюдать… Пузырек всплывал из глубины времени, но на его пути еще много развилок. Как оно будет дальше? Пока еще можно только наблюдать.
* * *
"Дома в Стае было, конечно лучше. Уютно и защищенно. А тут никаких особых удобств. Разве что воздух всегда теплый, но это, если подумать, не самое главное в жизни. И это невероятное существо, – "человек", кажется? – решило, как я понял, заменить мне Мать и стаю само. Ну и глупо. Как же он мне мать заменит, когда он совсем почти лысый и такой огромный? Ни приткнуться, ни погреться. Не вылизывает меня никогда. Говорить нормально не умеет. Меня не понимает. Про запахи, похоже, совсем не знает. Никакого общения, никакого социального порядка. Да и какой социальный порядок, когда в доме только он, да я? И друг друга не понимаем?" – думал Грызя, лежа на чем-то мягком, что Макс определил под его подстилку.
Он вздохнул и поводил носом из стороны в сторону. "Ладно, хоть с едой тут все нормально. Не знаю, как эти человеки ее добывают, но нехватки я не заметил. Мало того, что он мне три раза в день в мое убежище кладет порцию, которой можно весь наш выводок накормить, так еще и во время прогулок можно в округе столько всего найти… А вот со свободой тут плохо. Запихнул он меня в странное убежище, которое прямо на стене подвешено. Прямоугольное, твердое. С передней стороны стенка прозрачная совсем. И двигается – открывается и закрывается. Как такое может быть – не знаю. Про прозрачные стенки мне никто никогда не рассказывал.
Что интересно, пахнет этот мой новый дом так же, как и старый – этими смешными предметами из большого числа тонких листов. Только запах резче. Как будто свежее они тут были, что ли? Не знаю…
А вот мой любимый предмет, который греет во сне, у меня отняли совсем. Иногда я его видел издали – эти человеки, что иногда заходят к нам, его рассматривали. Тормошили. Потом клали во что-то, что жужжит и зеленым светом светит. Испортят ведь такую кровать… Нет, другое мягкое мне в дом тоже положили, но разве оно заменит то тепло? Хорошо бы все-таки назад вернуться…" Но некому было услышать этот рассказ. Дом, стая – все осталось далеко позади. Где-то внутри Грызя знал – назад, в покинутое прошлое, дороги уже не будет. Придется начинать строить новую жизнь, создавать себе новый Дом… И человеки, похоже, будут немаловажной частью его ближайшего будущего.
* * *
Грызя лежал в своем новом домике с прозрачной стеной. Несмотря на непривычность, плюсы у него, конечно, тоже были. Как сейчас, например, когда прикрепленность к стене давала возможность обозревать все происходящее в комнате не поднимаясь с подстилки. Да с таким питанием двигаться Грызе уже не слишком-то и хотелось. Животик уже начал формироваться совсем не такой, какой положено иметь растущему молодому самцу.
Тем временем в комнате, где и висела книжная полка, переквалифицированная в новый дом Грызи, снова собралась та самая компания, которая и была виновата в его переезде. Блестя глазами за частично задвинутым пыльным стеклом, Грызя с интересом следил, как огромные двуногие сгрудились вокруг его бывшей любимой кровати.
– Ну что сказали? – спросил Макс у Рыжего, в очередной раз разглядывая старинный переплет, который тот достал из своего студенческого рюкзачка.
– Понимаешь, Макс, тут кое-что не связывается. Книга написана на латыни, но полной жаргонизмов и странных оборотов. Фактически это – какой-то шифр. Типа тайного тематического языка для посвященных. Удивительно то, что по всем признакам книга очень старая. По идее, – юноша пожал плечами, – должна была бы там сгнить давно, как и остальные книги и свитки в сундуках, ты же видел. Но не сгнила… Причем совсем. Загадка, честное слово. Я сам не сразу сообразил, что тут не так, а потом как долбануло: почему она сохранилась?..
– Так, может, ее пропитали чем? – предположил практичный Андрей, открывая предложенную Максом бутылку "Балтики" о крышку старого стола, давно исцарапанного такими вот привычками. Его серьезные карие глаза задумчиво буравили непонятную находку.
– А фиг его знает, честно говоря. Профессор, к которому я обращался, сказал, что он о подобных вариантах использования латыни слышал. Когда переводили работы какого-то немецкого алхимика. Или колдуна. Или чернокнижника – я не помню. Типа был у некоторых школ европейской алхимии свой язык для посвященных. Между прочим, если наш автор – алхимик, то мог и пропитать, конечно, чем-то для сохранности… – Рыжий задумчиво потер нос, просительно протягивая свою бутылку капитану. У него все никак не получалось привыкнуть к народным способам открывания пива.
– Ну а говорится-то там о чем? Хотя бы в принципе? – встрял Макс, глядя, как Андрей повторяет процедуру, оставляя новую зарубку на его рабочем столе.
– Да не все так просто. Думаешь, легко перевести что-то со старой латыни? А еще и фактически шифрованной? Я тебе что – проект "Эшелон"?! Первые страницы, кажется, – что-то вроде дневника. Есть участки, написанные относительно нормальным языком, там что-то о том, как то ли хочется, то ли можется стать богатым, популярным и великим. Немного о каком-то правителе. А вот дальше даже профессор только руками разводит. Впрочем, даже без особого знания языков сразу бросается в глаза, что там куча формул, схемы какие-то, похоже, есть описания последовательности движений.
– Да уж, – поддержал Рыжего Алексей, – такое и на русском не всегда поймешь, а уж на неизвестном языке…
– И все-таки? – не сдавался Макс, – Что твой профессор говорит?
– А чего, «все-таки»… Он в итоге сказал мне, что ему не до этих глупостей. Он вообще, мне кажется, начал подозревать, что я ему эту книгу как прикол подсовываю. Уж больно хорошо сохранилась – подделкой пахнет. Послал он меня в конце-концов мягко, но настойчиво…
– Как так послал? – возмутился Макс, – Она же старинная! Ее же в музей продать можно!
– Угу. Ты поди, продай. Говорят же – слишком хорошо сохранилась. Экспертизы делать надо, то се… Все равно могут не поверить в итоге. Да и в какой музей, если не понятно, что это вообще такое? Ни какому периоду принадлежит, ни что содержит.
– Ладно, народ, не будем спорить! – вмешался Андрей. – Что нам теперь дальше делать – это вполне можно обдумать спокойно и неторопливо. Мы ведь никуда не торопимся, правда?
Алексей отошел от стола и принялся разглядывать крыса за стеклом пустой книжной полки. Крыс в ответ с не меньшим любопытством взирал на его блестящую голову.
– Может, еще раз в то подземелье сходим? Посмотрим, что там еще есть? Уже повнимательнее? – предложил Алексей, подумав. – Глядишь, еще какие следы найдем, если вдумчиво поискать? Или ключ к примерному возрасту этого склада?
– Нет, Леш, ну его. Сезон же кончается. – Заволновался Рыжий. – Холодно, противно. Да и времени нет – учиться пора. Я пас. Вы забыли, сколько туда чесать? – самый младший член группы знал, что ему в ближайшее время походы уже не светили – надо было плотно задуматься об учебе.
Макс, заметив, что Андрей увидел с каким умоляющим взглядом Рыжий отреагировал на предложение еще раз спуститься под землю, понял, что капитан не станет огорчать впечатлительного друга.
– Тогда что, тупик? – погрустнел Макс, лелеявший мечту удачно продать находку, для чего ее все-таки надо было еще изучить.
– Ну, подземелье-то от нас не сбежит. Карта есть, туда, как двести лет никто не ходил, так и не придет, думаю, – Андрей оставался спокойным, рассеянно вертя в руках какую-то железку из бардака Макса. – А вот книгу бы еще пошуровать надо попробовать. Хотя бы понять, с чем примерно дело имеем. Как думаешь, Рыжий? Ты у нас главный тут по истории?
Ответить молодой историк не успел.
– Слушай, Рыжий, а там ведь схемы какие-то, формулы, говоришь? – оживился задумавшийся о чем-то Алексей.
– Ну?
– А если моему знакомому "Крейзи" физику их дать? Он же как раз подобными вещами увлекается. А мозг у мужика – о-го-го, на две нобелевки потянет.
– Слушай, а это мысль! – поддержал идею Андрей. – Он не пошлет, наверное, ты же сам говорил – он любопытный, да и у вас отношения хорошие… Вполне реальна идея.
– Ну тогда гуд. Я ему позвоню, договорюсь. Книгу пока брать не буду – пусть у Макса полежит или Рыжий еще попробует по своим каналам ее помучить. А там решим, ок?..
* * *
Как и ожидалось, знакомый Алексея легко согласился посмотреть на находку диггеров и пригласил молодых людей заехать к нему домой.
– Зачем крыса-то с собой брать, я не пойму? – удивлялся Макс, засовывая Грызю в небольшую спортивную сумку и пытаясь застегнуть молнию. Крылья его спутанного каре энергично мотались в такт движениям.
Грызя упирался изо всех сил, категорически отказываясь быть запертым в темноте.
– Понимаешь, Макс… Мне трудно это объяснить по-умному… – Алексей машинально погладил рукой лысину. Жест, заменявший ему задумчивое почесывание головы. – Но Артем Николаевич всегда говорит, что любая деталь важна. А крыса мы нашли прямо в книге. Ну вот пусть ему и будет максимальное поле для изучения. Кто знает – вдруг на твоем питомце следы остались? Или еще какую связь найдем?
– Да какие следы! – Макс наконец умудрился одним движением протолкнуть серое тело вглубь сумки, убрать руку и рывком застегнуть молнию. – Какие следы, если он умывается по пол дня, как кошка?
Серые глаза Алексея стали серьезными.