Предисловие
Планета под названием Клервинд оказалась так хороша, что сумела привлечь и удержать четыре сходных, но в тоже время разных вида разумных, представляющих более чем десяток различных культур и цивилизаций. Из-за вражды отдельных влиятельных личностей, хитрости и коварства перевёртышей – наиболее агрессивного вида из четырёх – много десятков лет шла почти не прекращающаяся война. Перевёртыши склонили людей к союзу против крылатых, призвавших себе на помощь фитов. Огромное количество смертей, общесистемный упадок и регресс довели враждующих до безвыходного положения. Им пришлось согласиться на мир. Нашлись святой и ясновидящий, которые в унисон провозгласили одного из аборигенов – человека, императором, и призвали всех к объединению под властью хозяина планеты. Древнейшие представители своих видов и культур приняли решение использовать перемирие и господство проницательного, но не опытного Эрика Бесцейна. Они назвались принсипатом – высшим совещательным органом империи – и правили настолько, насколько это было возможно, не выставляя этот факт напоказ.
О дружном и искренне мирном сосуществовании членов принсипата, так называемых принцев, не было и речи. Перевёртыши ненавидели крылатых. Последние отвечали тем же. Люди и фиты побаивались беспринципных перевёртышей и очень уважали преимущественно честных, полных благородных побуждений, крылатых. И только закон Бесцейна удерживал бывших врагов не только от кровопролития, но даже в рамках внешней доброжелательности.
Насколько бы ни казались исключительны виды разумных, оказалось, что в подавляющем большинстве межвидовых союзов могут рождаться дети. Некоторые из этих детей внушали ужас, другие казались вполне нормальными, третьи отличались невероятной красотой.
С момента установления единой империи прошло уже 57 лет. Обитатели Клервинда с переменным успехом благоденствовали, древнейшие, казалось, направляли империю только к развитию, но… того невероятного прогресса, на который можно было бы рассчитывать, так и не было.
Глава 1. Из памяти – в завтра
Первый день летнего сезона в 34-м году эпохи Террора Сапфира отмечали повсеместно. Но пышнее всего празднества должны были проходить в столице Единой империи Клервинда – Ньоне.
Принц-перевёртыш Рицка Рашингава не интересовался праздниками. Его вообще мало что волновало. Он всего лишь должен был появиться подле императора в подходящее время и сделал это. Теперь, спев с другими принцами-перевёртышами положенные ритуальные песни, выпив эйерна и с хмурым видом потоптавшись по залу, он смог покинуть собрание высших чинов и титулов. Телохранители прокладывали дорогу Рашингаве и его первому герцогу через площадь перед Сердцем Цитадели – скоро ожидалось небесное представление, и толпа уже начала сгущаться.
Вдруг какая-то женщина впорхнула в объятия одного из сопровождающих инуэдо. Она певуче извинилась и, легко и ловко пробежав между всеми остальными сопровождающими Рашингавы, скрылась где-то в толпе. Принц даже не успел рассмотреть её. Но перед его глазами остались голые плечи в вырезах развивающегося, наполненного воздухом зелёного платья, блестящие глаза, светящееся весельем красивое лицо, и очень, очень, очень пушистые волосы, не тёмные и не светлые.
Он промолчал.
Но эта женщина засела в его голове, и меньше, чем через сутки он уже пожалел, что не приказал поймать её и узнать имя. Когда же он признал, что эффективность работы над проектами снизилась, то принял решение. В конце концов, женщины важны в жизни любого мужчины.
И Рашингава занялся обработкой тех слепков, которые были сделаны летшарами в первый день лета. К некоторому его удивлению, он так ничего и не нашёл. Женщина не обладала высоким ростом, и именно поэтому, пожалуй, запомнившаяся копна кудрей нигде так и не обнаружилась.
Поиски всех пышноволосых невысоких женщин и всех купивших определённого типа зелёное платье или газовую ткань для него, дали неплохие результаты. Рашингава познакомился с несколькими дамами. Но они не были похожи на ту, что запомнилась ему в первый летний день.
Пока, наконец, его пальцы не сжались непроизвольно при виде плохо укрощённых волос цвета разбавленного молоком шоколада. Купившая такое платье женщина совсем недавно устроилась работать серветкой в дом графа Левенхэма. Того самого Левенхэма, известного своими многочисленными победами на любовном фронте и одним-единственным поражением в битве за сердце Мелиссы из Си. И теперь этот самый граф прожигал своим легендарным огненным взглядом принца Рашингаву. Был бы Рицка девушкой – покраснел бы. А пока хотелось просто придушить Левенхэма. За то, что вообще глаза поднял.
– И зачем вам моя прислуга? – холодно поинтересовался граф. В холле уже выстроились семь из девяти сервов, обслуживающих далеко не бедный столичный дом Левенхэма.
– Когда я просил не задавать вопросов, я просил именно этого.
– Я, помнится, не дал согласия.
– Объяснения раздражают.
– Ну как же, господин принц? Вы собрались командовать в моём доме, моими сервами, и я хотел бы услышать, по какому праву.
– Вы всё услышите, – негромко сказал Рицка и подошёл к нужной женщине: – Как ваше имя?
– Цинния Мария, – на Рашингаву довольно прямо, пусть и снизу вверх, смотрела пара спокойных глаз, больше напоминающих застывшую серую лаву с чёрными зрачками-цветками. Что-то словно подтолкнуло его под колени.
– Чистокровная фитка.
– Совершенно верно.
– Какое печально позднее знакомство. Я – принц империи, Рицка Рашингава. И мне всё ещё необходима наёмная служащая.
– С какой это стати? – этот вопрос задала не Цинния Мария, а граф Левенхэм.
– Соглашайтесь, – проигнорировал хозяина дома Рицка. – В моих лабораториях много дел. В том числе и таких, где нужен свежий взгляд стороннего, неродственного, абсолютно незаинтересованного существа. Должность, которую я предлагаю вам, куда престижнее той, что вы занимаете сейчас.
– Не соглашайтесь, – в свою очередь сказал Левенхэм. – В его лабораториях творятся жуткие вещи.
– По слухам, не так ли? – парировал Рашингава.
– Почему – я? – задала неудобный вопрос Цинния Мария. – Сейчас достаточно фитов, не имеющих вовсе никакой работы.
– Потому что вы мне понравились. Меня страшно раздражает сама мысль о том, чтобы слушать кого-то, у кого нет никаких достижений в научной сфере, но, поскольку это необходимо, я выбрал вас. Вас я захочу убить куда меньше, чем кого-либо.
– Его высочество не соврал? – вдруг спросила Цинния Мария у графа Левенхэма. Чистокровные крылатые умели видеть ложь, даже частичную, по глазам.
– Ни разу, – быстро отозвался хозяин дома. – Очень жаль.
– Это прекрасное предложение, – с претензией на вежливость обратилась Цинния Мария к Рашингаве. – Но я хочу чего-то постоянного в своей жизни, потому терять работу, к которой только-только привыкла, считаю неразумным.
– Тогда проявите гибкость и совмещайте одну работу с другой. Если, конечно, Левенхэм не имеет дурных привычек в быту, из-за которых ваш труд неоправданно превышает норму.
Цинния Мария и Левенхэм переглянулись и Рашингава добавил:
– Спортивное запускание предметов в угол из-за того, что невеста всё-таки предпочла другого, естественно, нельзя счесть за дурную привычку.
Левенхэм поджал губы.
– Тогда я согласна совмещать, – решилась Цинния Мария. – А сколько заплатите? А, впрочем, не так важно. Я хочу не менее трёх восьмых сильвера за лунный период!
– Вы будете удовлетворены, – усмехнулся Рашингава, разглядывая фитское создание. Создавалось ощущение, что как только она распустит волосы – они займут очень большое пространство. – Во сколько вы заканчиваете свою работу здесь?
– По чётным дням до шоколада; по нечётным – начинаю работать в среднюю свечу и продолжаю до полуночи, – бодро и звонко говорила Цинния Мария. – Первый день недели – всегда отдыхаю, и собираюсь так делать и впредь, пятый – за редким исключением работаю здесь целый день.
– Как неудобно, – проговорил Рашингава. – Сдаётся мне, крылатые требуют слишком много внимания.
– Это не правда. Просто таково устоявшееся расписание.
– То есть в течение рабочего дня у вас есть время передохнуть? Вы неэффективно расходуете свои ресурсы.
– Мы, фиты, нуждаемся в коротких передышках. Которых, кстати, и не бывает вовсе, когда его светлость принимает гостей. А у вас все работают как заведённые?
– Зависит от должности и обязанностей. Я пошлю за вами паланкин сегодня после шоколада. Оденьтесь в зелёное платье, которое я видел на вас в первый день лета – это будет ваша рабочая одежда.
– Но оно мне не принадлежит.
– Выкупите его.
– У меня нет денег.
– Я хочу видеть только это платье, ясно? Вот аванс за вашу работу, – Рашингава вытащил из кармана какие-то деньги и вложил их сильно дрожащей рукой в прохладную фитскую ладошку. Она заметила неприятность с его рукой:
– Если вы так беситесь уже сейчас, где гарантии, что я вернусь с вашей работы неповреждённой?
– Делла Генезис – вот ваша гарантия. Мне ни к чему лишнее внимание одного из членов принсипата. До встречи.
– Постойте, вы дали мне слишком много.
– Вам понадобятся деньги. На них вы будете покупать всё то, что поможет вам работать на двух работах одновременно и не чувствовать усталости.
– Что же это?
– Вы сами поймёте. До встречи сегодня вечером. Прошу прощения за отнятое время, Левенхэм, – и принц отбыл.
Рашингава не имел дворца на территории Ньона. Ему принадлежал один из больших домов на восьмой улице Цитадели, на тот случай, если нужен будет отдых или приём выходцев с юга, которым хлопотно оформлять себе документы на выезд за северо-восточную стену Ньона. Но именно там, за северо-восточной стеной, находился дворец принца. Как части верхнего предела, так и части нижнего, обе половины настоящего места обитания Рашингавы были оборудованы для проживания и тренировки лучших воинов, отдыха, проведения праздников, соревнований, исследований и даже штучного, не слишком опасного, но высокотехнологического производства необходимых в работе вещей. Это, конечно же, полный смертельных опасностей лабиринт для любого не перевёртыша. Потому первым делом по возвращении, Рашингава приказал нарисовать жирную зелёную линию по полу, так, чтобы она тянулась на протяжении всего пути от ворот и до рабочего павильона.
А ещё для южанки нужен был официальный, правильно оформленный пропуск.
Цинния Мария обнаружилась за его спиной, когда он был очень занят. Пришлось просить её посидеть в ближайшем кресле и подождать. Смотреть на неё было приятно. Она не слишком отвлекала его своим видом. Скорее, Рицке нравилось само её присутствие. Возможность наслаждаться этим стоила и большей суммы денег. Но, скоро гостья перестала смотреть на всё огромными глазами, утомилась от зрелища снующих лаборантов, секретарей, наследников, секретарей наследников, наследников-лаборантов и лаборантов-секретарей, а ещё мелькания образцов, шелеста бумаг, обозначений и схем на стенах, и своего полного неучастия во всём этом:
– Ваше высочество, могу я начать знакомиться со своими обязанностями? – спросила она, когда Рицка проходил мимо.
– Конечно, – Рашингава бросил свой справочник на столик рядом с креслом Циннии Марии и занял свободный стул. – Давайте сделаем так. Мы будем пить шоколад, и вы расскажете о себе. Я сделаю вывод о вашем образовании, интеллекте и талантах, ещё раз обсудим вашу работу, а затем, собственно, приступим, – Рашингава посмотрел на электронную свечу на стене. – Если вы ещё будете в сознании.
– Что? В сознании?!
– Хотя я и пошутил, но, всё-таки, для первого рабочего дня вы рискуете переутомиться от впечатлений. Вы же впервые в пределе перевёртышей?
– Да.
– И как он вам?
– Многие одеты невероятно… красиво. Фантастически.
– В праздники все и всё здесь будет ещё наряднее, гарантирую. Просто из-за риска окунуть пару украшений в нечто химически опасное, многие одеты скромно, я бы сказал приглаженно.
– Вот как? А чем конкретно вы сейчас занимались?
– Вёл шесть процессов исследований и собирал материал для учебника.
– Как это, вести шесть процессов?
– На меня работает действительно много учёных. Я даю им задания, материалы, условия, предписываю методы, характеры и пути их работ, продвигаю вперёд или полностью включаюсь в их работу, когда они оказываются в тупике. Так что насчёт шоколада?
Она забавно мигнула правым глазом и нашлась:
– Мне, пожалуйста, больше молока и какое-нибудь печенье.
– А если точнее?
– Люблю сливовый джем.
– Он же кислый.
– Люблю, – упрямо подтвердила Цинния Мария.
К принцу поближе подошла Кой Маха, которая уже некоторое время стояла в стороне:
– Устроить шоколад в парадных покоях?
– Нет, мы будем пить здесь.
– Сливовый джем? – с лёгким недоверием переспросила девушка-перевёртыш.
– Что поделать.
– Нет, если это сложно… – начала было Цинния Мария, но герарда прервала её с видом строгой королевы:
– Я подам.
– Это ваша жена? – поинтересовалась гостья, когда герарда отошла.
– Что вы… – протянул Рицка. – Я женат на своей лаборатории. Но в будущем придётся сместить акценты.
– Скажите, вот вы всё время окружены женщинами, и что же, ни одна не вызвала в вас интереса?
– Цинния Мария, на данный момент интересуете меня только вы.
– Я не это имела в виду, – улыбнулась фитка, опустив глаза. – Но… как бы там ни было, вы хотели, чтобы я рассказала о себе. Что именно?
– Всё. Рассказывайте всё, что придёт в голову. Я сам сделаю оценку.
– Ну… мне 49 лет. Я родилась в северном Фавнгроссе, в долине Летящих Перьев, что на востоке от древней крепости "Убежище". Этой весной у нас закрыли фабрику, на которой работала вся моя семья и многие мои друзья. И мы все разъехались по югу в поисках работы. Но, как вы понимаете, проще и быстрее найти то, что надо, в столице. К сожалению, оказалось, что в последнее время была закрыта не только наша фабрика, но и несколько других, в том числе такие, где работали так называемые фиты-брошенки, защите которых наша Делла Генезис уделяет больше внимания, чем нам, остальным фитам. Так что пришлось понервничать, прежде чем дворецкий графа Левенхэма, господин Сануф, взял меня на службу вместо уволенной горничной.
Принесли шоколад, молоко, печенье, пару свежих матти и, конечно, джем. Сливовый. При одном виде тёмного липкого варева у Рашингавы начало сводить рот. Однако, фитка поглощала этот ужас с наслаждением.
– Чем вы занимались на фабрике?
– Тем же, чем и у графа Левенхэма – убирала и помогала готовить еду. На самом деле, фабрика у нас была большая. Просто огромная. И наши инженеры с конструкторами – умнейшие ребята. Они могли получить заказ на выпуск чего-то нового и полностью перестроить всё производство. И даже когда требовалось сделать что-то сложное, они делали это.
– Знаю, потому что я и посылал в Фавнгросс некоторые из этих заказов. Почему фабрику закрыли? Меня не устроил тот ответ, который мне дали управляющие.
– Никто не знает, – развела руками Цинния Мария. – Вообще никто. Говорят, это был приказ какого-то очень высокопоставленного лица.
– А не говорят – какого?
– Не говорят. Дело в том, что на принсипат сваливают любое непопулярное решение. Якобы, там, у вас, сидят древнейшие, все такие ужасно мудрые и дальновидные, что если уж чиновники по их инициативе делают что-то кошмарное, то наверняка это потом это поможет империи. И надо просто смириться с этим и перетерпеть.
– Принсипат не имеет отношения к закрытию фабрик, на которых работают фиты. Если бы так, то Делла Генезис взялась бы за это сама и смягчила бы удар. Ваша предводительница только вашими делами и занята.
– Приятно слышать это. Мы все очень боялись, что она забыла про нас.
– Не забыла. Как можно забыть о такой головной боли.
Циннии Марии, очевидно, не понравилась последняя его фраза. И Рицка поспешил спросить: