- Спасибо, Катюша. Ступай, пока тебя не хватились, - молвила женщина, выдавив грустную улыбку.
- Что случилось, Трина? – тихо спросил Ланской, закрывая за девушкой двери конюшни, оставаясь с бедной женщиной и неподвижно лежавшим Мефодием наедине.
Выполоскав тряпицу в чистой воде, и вновь прикладывая ее к искалеченной спине сына, женщине в скорм времени удалось остановить кровь из многочисленных ран. Все, слава богу, оказалось не так плачевно, как она боялась.
- Барин велел ему жениться на Дуне Федосовой, - устало начала Трина, боязливо оглядываясь на двери, - а она, бедняжка, от барского сынка затяжелела. Решили хозяева таким образом двух зайцев одним махом убить. Мой Мефодий прознал про то, да не выдержал, видать, накипело за все это время, - молвила женщина, начиная легкими движениями, стараясь не бередить раны, наносить на спину целебный бальзам, что зачерпывала из горшочка. – Вы бы его видели! – с долей гордости и печали продолжала говорить Трина. – В глаза смотрит дерзко, говорит четко и громко, понося всю Трегубовскую семейку, обвиняя в несостоятельности и отсутствии мужской гордости, в отличие от покойного Кирилла Карповича, что признал своего сына, хоть и незаконного. А потом еще осмелился при всех, в пику барину, схватить себя за причинное место, потешаясь, - сказала женщина, краснея и опуская глаза.
- Мефодий не был бы Мефодием, поступи он по-иному, - с гордостью изрек Ланской, держа приятеля за безвольную руку. – А дальше что было? Почему мы с Павлом Сергеевичем слышали истошный женский крик? Кого-то еще наказали? За что? Я видел девушку… - сыпал вопросами Алексей, не в силах сдержать волнения.
- Вы, ваша милость, скорее всего, видели Дуню Федосову, - мягко перебила Трина, заканчивая наносить мазь и покрывая спину сына чистым льняным полотном. – Ежели бы не она, сердешная, - молвила женщина, промакивая вновь навернувшиеся слезы подолом передника, - забил бы Платов Мефодия насмерть.
- Каким образом?! Я видел ее! У ней передник и подол сарафана в крови был! – удивленно вопрошал Ланской. – Неужто и ее, горемычную, Трегубов выпороть велел?!
- Она, кажись, младенчика скинула, здесь, прямо на конюшне, во время избиения Мефодия. Тем, бедолажная, и прекратила сыновы и мои мучения, - ответила Трина, тяжело вздохнув. – Вы бы шли, Алексей Петрович, - обратилась она к юноше более уверенно, - негоже вам здесь быть да с челядью чужой гутарить. За Мефодия не беспокойтесь, я думала, хуже будет. Я побуду с ним до утра. Он парень дюжий да молодой, дай бог, за пару суток оклемается.
Будто услышав слова матери, молодой человек зашевелился и тихо застонал.
- Поправляйся, дружище. Я завтра тебя проведаю. До свидания, Тринушка, крепитесь. Если что, непременно меня кличьте, - тихо молвил Алексей.
Отпустив руку друга и слегка потрепав его по затылку, Ланской вышел из конюшни, направившись в барские хоромы. Когда он проходил мимо столовой, его окликнул сидевший за обеденным столом Трегубов в компании хмурой Натальи Дмитриевны, осунувшегося Антоши и переодевшегося к ужину Павла Сергеевича.
- Не изволите ли откушать, Алексей Петрович? Милости просим! – любезно предложил Николай Карпович, указывая рукой на свободный стул и прибор за столом.
- Благодарю вас, сударь, - высокомерно ответил Алексей, выдавив из себя некоторое подобие улыбки. – Вы были правы, не стоило мне смотреть на весь этот ужас. От вида чужой крови у меня напрочь пропал аппетит. С вашего позволения, господа, я хотел бы пораньше лечь спать.
- Ступайте, сударь, - вступил в беседу Павел Сергеевич, кладя в рот кусочек отменно приготовленной говядины, - я с удовольствием составлю компанию нашим дорогим хозяевам здесь, за ужином, а затем любезному Николаю Карповичу - в его кабинете за сигарой и бокалом портвейна. Нам нужно многое обсудить и проверить оружие к завтрашнему утру, не так ли? – осведомился старший Ланской у Трегубова.
- С превеликим удовольствием, ваша милость, это для меня честь, - пролебезил помещик, сверкнув услужливой улыбкой.
– Хочу тебе напомнить, Алексей, - вновь вмешался Ланской-старший, - что завтра состоится знатная охота. Ступай, выспись как следует, - снисходительно заметил он, делая глоток вина из своего бокала, - надеюсь, тебя не стошнит от пролитой крови? Когда стреляют, подобное бывает знаешь ли, - надменно молвил его дядя, вызвав ехидную ухмылку у сидевших за столом Трегубовых.
- Доброй ночи, - ответил его племянник, непринужденно поклонившись.
Павел Сергеевич, безусловно, прав, твердил себе Алексей, следуя по безлюдному коридору, освещенному канделябрами, к себе в опочивальню. Ему необходимо будет фальшиво улыбаться и делать вид, что ничего существенного не приключилось, скрывая свои подлинные чувства и эмоции. Полагать за истину, что Николай Карпович имел на то полное право, а Мефодий заслужил сполна.
Но как забыть, что его близкому другу, человеку, страстно ласкавшему его тело и почти сознавшемуся в своих чувствах, причинили подобные страдания?
Его доблестного рыцаря лишили верного коня, всех регалий и званий, знаков отличия и сверкающих доспехов. Ненавистные враги, жестоко истерзав его тело, бросили на потеху собственной гордыни.
Думая об этом, Алёша до крови укусил свой кулак, с горечью понимая, что не ощутит и тысячной части той жуткой боли, через которую пришлось пройти Мефодию.
========== Глава 9 ==========
Алёше снился прекрасный сон. Он и Мефодий, оба мокрые, не спеша выходили на берег, только что искупавшись. Солнечные лучи ласкали кожу, переливаясь радугой в капельках влаги в волосах и на теле. Они смеялись и о чем-то беседовали.
Лицо Трегубова вдруг стало серьезным, глаза затянуло дымкой возбуждения, и он мягко опрокинул Ланского на траву, накрывая своим телом. Мефодий стал его ласкать, припадая к мягким, чуть дрожащим губам.
- А-лё-ша! – слышит Ланской отдаленный зов.
Юноша не в силах оторваться от алчущих губ друга, чтобы ответить.
- Мефодий, пожалуйста, - протяжно просит он, слегка отстранившись, как друг опять берет в плен его алые губы.
- А-лё-ша! – слышит он совсем близко и ему удается оторвать от себя стонущего Мефодия, чтобы ответить. Юноша уже открывает рот, как ладонь Трегубова прикрывает его уста. Ланской придавлен тяжелым телом друга, глаза его широко открыты, скулы покрывает жаркий румянец, диафрагма и легкие начинают часто сокращаться и молодой человек запоздало понимает, что он задыхается, ему катастрофически не хватает воздуха.
- Тише, Алёша, это всего лишь я, - слышит он шепот у самого уха.
Юноша уже не спит. Он часто дышит через нос, резко открывает глаза и пытается встать, чувствуя, что кто-то накрыл его рот ладонью и упирается в плечо.
Сфокусировав свой взгляд, он видит склонившегося над ним дядю. Павел Сергеевич отнимает ладонь от его рта и приставляет свой указательный палец к губам в немой просьбе соблюдать тишину.
- Не хотел тебя будить, а уж тем более пугать, извини, - зашептал он, садясь на край широкой кровати.
- Уже утро? – так же тихо спросил Алексей, садясь и потирая заспанное лицо, опираясь поясницей о несколько мягких подушек.
- Пока нет, но скоро рассветет, - ответил дядя. - Ты, наверное, уже догадался, что вчера вечером я намеренно был с тобой груб. Пусть наши гостеприимные хозяева считают тебя слегка избалованным и изнеженным франтом. У нас не было возможности обсудить предстоящую охоту и дальнейшие действия. Выслушай мой план, затем будешь задавать вопросы, ежели они появятся.
- Хорошо, говори, - прошептал Алексей, вглядываясь в лицо старшего Ланского, освещаемое прикроватной свечой.
- Я планирую предложить Трегубову пригласить стряпчего из Петербурга на предстоящую охоту. Ближе к вечеру в охотничьем домике, что равноудален от Карповки и Трегубово, мы с Николаем Карповичем подпишем купчую на это имение. Ты весь день будешь находиться рядом на глазах у всех и вести себя как положено юному дворянину. Хочешь, изображай скуку, хочешь, веди непринужденную или заумную беседу без умолку. Больше общайся с Антоном Николаевичем, он, как-никак, почти тебе ровня.
- Это я смогу, - выдавив мину, пообещал племянник.
- Наши личные слуги тоже будут с нами, - продолжал Павел Сергеевич, - двоих из шести я утром, чтобы слышали Трегубовы, отправлю с поручением в Петербург. На самом деле они тайно отправятся в Карповку и под покровом вечерних сумерек устроят там небольшой переполох. Скажем, подожгут амбар, предварительно убедившись, что никто не пострадает.
- Надеюсь, что так и будет, - скептически заметил Алексей.
- К тому времени, как мы соберемся вернуться в усадьбу, неприятная новость, надеюсь, достигнет ушей Николая Карповича. И я, как благородный человек, пекущийся о благе и сохранности имущества уважаемого помещика, да к тому же лицо, заинтересованное в приобретении Карповки, немедленно сподвигну Трегубова мчать туда и сам составлю ему компанию, передав его сыну Антону купчую на временную сохранность. Если я все правильно рассчитал, Николай Карпович отправит сына в Трегубово, уполномочив его поместить ценную бумагу в его личный секретер, снабдив ключами. Я постараюсь потянуть время и задержать Трегубова в Карповке на пару суток. Дальше ваш с Мефодием выход.
Чем дольше Алексей внимал хитроумному плану Павла Сергеевича, тем больше убеждал себя в том, что никогда по-настоящему и не знал своего родственника. С виду обычный дворянин-заучка, что из экспедиций не вылезает. Домой привозит трофеи да сувениры диковинные. То тварей ползучих в банке с жидкостью, то насекомых засушенных, то раковин и кораллов глубоководных.
Откуда у этого скромного члена Российской академии наук такое тонкое познание человеческой натуры, трезвый расчет, наблюдательность, четко разработанные стратегия и тактика? Ланской даже не удосужился спросить, как Павел Сергеевич про вольные грамоты прознал.
- От результата проделанной работы будут зависеть дальнейшие наши шаги, - продолжал старший Ланской. - Когда вольные грамоты окажутся у вас на руках, обратитесь к моему верному камердинеру Луке Парамонову, которого я специально оставлю в усадьбе. Вопросы есть?
- Нет, вроде, - пожал плечами Алёша, - не уверен только, что все пойдет по маслу, - добавил он, сомневаясь в чертовском везении предложенного дядей плана.
- Зато у меня есть, - тихо молвил Павел Сергеевич, проницательно глядя в глаза племяннику. – Что промеж тобой и Мефодием на самом деле происходит? Я редко когда в своей жизни видывал столь тесные приятельские отношения. Понимаю, он был твоим единственным другом юности, крепостным мальчиком, выданным его отцом Кириллом Карповичем за благородного отпрыска. Что теперь, Алексей? Он конюх, а ты дворянин.
- Тебе не понять, дядя, - тихо ответил Ланской-младший, отводя глаза.
- Я не так слеп, глух и туп, как тебе может показаться! – повысил тон Павел Сергеевич, заставляя жестом смотреть племянника себе в глаза. – Я не хотел замечать! Меня терзали смутные сомнения! А вчера на конюшне, когда ты кинулся к нему, надерзив мне, и сейчас, когда ты спал, а я тихо вошел и стал тебя будить, ты звал его, словно… - не решался вымолвить Ланской-старший, - словно возлюбленного! - выдавил он.
Павел Сергеевич ожидал чего угодно со стороны племянника. Бурной, даже агрессивной реакции. Возмущения, обиды, уязвленного достоинства, ругательств. Но он никак не ожидал гордого молчания, надменно поднятой головы, пристального взгляда голубых глаз и заалевших скул.
По роду деятельности господин граф был в подобную информацию кратко посвящен. По долгу службы, пребывая за границей, видел сие неподобство между двумя, а то и тремя мужчинами пару раз. Но, хвала небесам, ему не пришлось принимать активное участие во всей этой вакханалии. И тут такое! Его собственный племянник! Куда катится этот безбожный мир?!
- Господи, Алёшенька, скажи, что это неправда! – молил старший Ланской, запутываясь пятерней в своей собственной густой шевелюре, пытаясь выдрать ее с корнем. - Скажи, что это не то, о чем я подумал!
- А о чем ты подумал? – сквозь зубы процедил Алексей, с вызовом глядя на дядю.
«Бедный мальчик! Моя плоть и кровь! – встревоженно думал старший Ланской, забыв о выдержке и хладнокровии. - Когда же это произошло? Где и что я упустил? – мысленно спрашивал себя Павел Сергеевич, косясь на белокурого ангела, взиравшего на него с долей страха, осуждения и невозмутимой гордости. – Мне следовало все же отказаться от секретной миссии и посвятить себя заботе об единственном племяннике. Но я бы тогда потерял влияние и покровительство при дворе, не имел огромного опыта ведения политических игр и дипломатических договоренностей. Стоило ли должное воспитание Алёши моей будущей карьеры?»
- Он касался тебя? Целовал? – взволновано вопрошал дядя, ловя себя на мысли, что ни разу в жизни так не переживал и не стыдился собственных слов. - Вы были интимно близки? – интересовался он, пытаясь проглотить сухой ком в горле и оскорбительные фразы на подобии «извращенцы», «содомиты», что больно кололи ему язык, просясь на волю.
- Да, но лишь потому, что я и сам желал этого, - тихо ответил Алексей, видя, как в окне забрезжил рассвет, окрашивая розовым темно-синее небо. Юноша слегка наклонился и задул свечу.
- Когда эта связь из дружбы переросла во взаимное влечение? – силился понять дядя.
- Я не знаю, - неопределенно ответил Алексей, пожимая плечами, - да это уже и не важно. Я не могу тебе объяснить, что чувствую, ты не сможешь понять. Он просто дорог мне, а я ему.
- Мы немедленно отсюда уедем! - бросил Ланской, вскакивая с кровати.
- Я никуда без Мефодия не поеду, - тихо ответил Алёша.
- Святые угодники, срам-то какой, - беспомощно простонал Павел Сергеевич, пряча лицо в ладонях, - что же теперь будет, коли кто прознает? А как же родовая честь и доброе имя Ланских? Все это канет в небытие, не оставив следа и законных отпрысков? Неужто твои низменные инстинкты затмили твой разум?
Юноша мужественно сносил все словесные пощечины, наносимые Павлом Сергеевичем, до побелевших костяшек сжимая белоснежную простынь. Ему приходилось держать ответ за себя и того парня, с чем он достойно, как он считал, справлялся.
- В том, что у нас с Мефодием, - выдавил Алексей, твердо глядя дяде в глаза и стараясь, чтобы голос предательски не дрожал, - нет ничего постыдного и пошлого. Я не задумывался о том, что ты только что сказал, столь глобально, потому даже не знаю, как на это ответить. Но уверен, что все, что связано с моим другом Трегубовым, не просто увлечение и барская прихоть, здесь все намного серьезнее.
В комнате воцарилась тишина. Лишь часы на стене гулко отстукивали, показывая пять утра, да челядь стала сонно слоняться по двору и коридорам усадьбы, приступая к сегодняшним обязанностям.
- Теперь, когда ты все знаешь, ты нам поможешь? – с надеждой в голосе спросил Алёша, будто не слышал очередного горестного вздоха дяди и не видел его помрачневшего осунувшегося лица.
- Я не знаю, честно, - выдавил Павел Сергеевич отворачивась и медленно следуя к выходу, - мне необходимо время.
- Ты ведь сам говорил, что у нас его почти не осталось, - напомнил ему племянник, бросив в спину. Юноша тяжело вздохнул, а затем лег обратно на подушки и отвернулся к стене.
Старший Ланской дождавшись, когда коридор опустеет, быстро юркнул в свои временные апартаменты.
- Вы ужо на ногах, ваша милость? Ранняя, однако, вы пташка, Павел Сергеевич, - мягко посетовал Лука Парамонов, быстро выходя из крохотной комнатушки рядом с покоями барина. – Кофейку не желаете, или, может, кипяточку для бритья? Так я мигом, - засуетился камердинер, не сразу заметив хмурый взор Ланского.
- Спасибо, любезный, это все опосля принесешь, - стараясь держать себя в рамках, бросил мужчина, садясь за широкий письменный стол. – Неси немедля перьев и чернил, бумаги с именным вензелем и брусок сургуча.
Пока верный слуга помелся выполнять его приказания, Павел Сергеевич стал лихорадочно соображать, как ему быть в столь щекотливой ситуации? Плюнуть на все и силком принудить Алексея проследовать в Петербург, пригрозив ему лишить своей милости и средств к существованию, а Трегубова известить о вымышленном экстренном деле при дворе его императорского величества, требующем незамедлительного присутствия его милости. Или остаться и доиграть до победного финала этот постыдный фарс.