Я разжал пальцы.
– Будь я герцогом Мардером, я бы самолично посвятил вас в рыцари. Как поступит с вами лорд Бил, я не знаю. Вы наелись? Мы можем пойти посмотреть, встал ли он со своей дочерью.
Папаунс подался к Кролу и шептал ему на ухо достаточно долго, чтобы я успел откусить и прожевать еще один кусок ветчины.
– Я не стану упоминать о вашем отце и вашем брате, – сказал мне Крол. – С вашей стороны будет благоразумно тоже не упоминать о них.
– Я не стану, если только лорд Бил…
Что-то большое, тяжелое и мягкое ударилось о мои колени, и голова Мани размером с два моих кулака вынырнула из-под стола, чтобы посмотреть, не осталось ли чего на моем подносе. Я не сдержал ухмылки, а Крол и Папаунс громко рассмеялись. Тогда большая черная лапа выпустила когти достаточно длинные, чтобы подцепить кусок лососины, а заодно и остаток моей ветчины.
– Мы задержимся еще на пару минут. Ничего страшного.
– Благодарю вас. Я хотел сказать, что не стыжусь своих близких. Возможно, это повредит мне, как повредило в Ширволе, но ничье мнение не заставит меня стыдиться их. Что же касается Бертольда Храброго, то я вам уже рассказал о нем. Однажды я рассказал о нем и сэру Равду, и он высказал суждение, близкое к моему.
– Он доблестный рыцарь, судя по вашим словам.
– Он умер, – сказал я. – Умер четыре года назад.
Я отодвинул стул и встал.
Глава 48
СЛИШКОМ МНОГО ЧЕСТИ
Шатер Била был самым роскошным из всех: с малиновыми шелковыми стенками и крышей, сплетенными из шелковых веревок растяжками и обточенными колышками из темного дерева, казавшегося лиловым под прямыми солнечными лучами. Караульные воины отдали честь Кролу, и три служанки выпорхнули из шатра, словно стайка ласточек. Первая несла таз горячей, еще дымящейся воды, вторая полотенца, а третья мыло, губки и охапку белья.
– Нам придется немного подождать, – сказал Крол, когда один из часовых постучал по колышку, но из-за полога шатра моментально выглянул слуга с хитрым мышиным личиком и пригласил нас войти.
Бил сидел за складным столом, на котором стояло блюдо со все еще шипящими с пылу с жару перепелками. Его дочь, девушка лет шестнадцати, с ланьими глазами, сидела рядом на складном стуле, отщипывая кусочки от одной из перепелок.
Сам Бил – мужчина средних лет, чей малый рост бросался в глаза, даже когда он сидел, – окинул внимательным взглядом Мани, Гильфа и меня, еле заметно улыбнулся и сказал:
– Я вижу, вы привели ко мне рыцаря-чародея, мастер Крол. Или одичавшего рыцаря. Так какого же именно?
Крол осторожно кашлянул.
– Доброе вам утро, ваша светлость. Надеюсь, вы спали хорошо.
Бил кивнул.
– Я решил, что сэру Эйбелу лучше взять своих пса и кота с собой, ваша светлость, поскольку ваша светлость все равно услышали бы о них. Тогда ваша светлость пожелали бы узнать, почему я не позволил вашей светлости увидеть упомянутых животных, каковой вопрос был бы совершенно закономерным. Если они вызывают у вас раздражение, мы уберем их отсюда.
Еле заметная улыбка снова появилась на лице Била, когда он обратился ко мне:
– Обычно с котом на плече я вижу только своего герольда. Мне в новинку видеть второго такого же кошатника. Вы любите котов так же, как Крол?
– Только этого, милорд, – сказал я.
– Наконец-то я слышу разумные слова. У Крола целая дюжина котов, могу поклясться. Однако больше всех он любит белого, который и близко не сравнится размерами с вашим котищем. Как вы полагаете, он не откажется от птички?
Бил поднял перепелку, и Мани спрыгнул с моего плеча на стол, схватил птичью тушку двумя передними лапами, с достоинством кивнул Билу в знак благодарности, спрыгнул со стола и исчез под длинной скатертью.
– Колдун, волшебник или маг, – пробормотал Бил. – Оставьте нас, мастер Крол.
– Но, ваша светлость…
Одним знаком руки Бил велел ему замолчать, а вторым отослал прочь.
– Это все колдовские чары, сэр Эйбел? И на самом деле вы – древний старик? Какое обличье вы примете, если я ударю вас веткой лещины?
– Не знаю, милорд, – сказал я. – В действительности я мальчик примерно одних лет с вашей дочерью. Возможно, вы увидите это, коли ударите меня той самой веткой. Но я не уверен.
Улыбка вспыхнула и погасла на лице Била.
– Мне знакомо такое чувство. Сэр Эйбел, верно? Вы рыцарь? Так мне доложили.
– Да, милорд. Я сэр Эйбел Благородное Сердце.
– Вы хотите отправиться с нами в Йотунленд? Я так понял со слов людей, с которыми разговаривал.
– Нет, милорд. Я хотел лишь одолжить у вас лошадь, чтобы нагнать своего слугу. – Только тут мне пришло в голову, что, возможно, Поук проезжал мимо них по дороге, и я спросил: – Кстати, вы не видели его? Такой молодой мужчина с большим носом и одним глазом.
Бил отрицательно потряс головой.
– Предположим, я дам вам коня, хорошего. Вы покинете нас?
– Немедленно, милорд, коли вам угодно. И я верну вам коня при первой же возможности.
– Мы направляемся на север и не собираемся останавливаться, покуда не достигнем Утгарда. Вы последуете туда за нами? Чтобы вернуть коня?
– Я поскачу вперед, – объяснил я. – Я должен встать караулом у горной дороги и вызывать на поединок всех, проезжающих по ней. Прежде чем мы вступим в бой, я верну вам коня и поблагодарю вас.
Дочь Била хихикнула.
Отец посмотрел на нее тяжелым взглядом, который заставил бы замолчать почти любого.
– Я еду по делам короля, сэр Эйбел.
– Это великая честь, – сказал я. – Я вам завидую.
– Но вы все равно намерены сражаться со мной?
– Я связан словом чести, милорд. Я готов сразиться с вашим лучшим воином, коли вы выставите такого против меня.
Бил кивнул.
– Со мной находится сэр Гарваон, доблестнейший из моих рыцарей и искуснейший из воинов. Вас устроит такой противник?
– Конечно, милорд.
– Вы ожидаете, что мы отложим наши дела и станем ухаживать за вами, когда он размозжит вам череп и переломает кости?
– Конечно нет, – сказал я.
– Вы считаете себя непобедимым? Я спрашиваю, поскольку мне сказали, что считаете.
– Нет, милорд. Я никогда не говорил такого и никогда не скажу.
– Я не сказал, что вы говорили такое, но мне сказали, что вы так думаете. Вчера сэр Гарваон сообщил мне, что один из его воинов прогнал из лагеря увечного нищего.
Он выжидательно умолк, и потому я сказал:
– Надеюсь, он дал бедняге что-нибудь, прежде чем прогнать.
– Вряд ли. Я велел прислать ко мне этого воина сэра Гарваона. В королевстве нищих хватает, но я никак не думал встретить их в такой глуши. Поэтому я спросил воина, что нищий делал здесь. Оказывается, он искал самого благородного и знатного из рыцарей по имени сэр Эйбел, который обещал взять его к себе на службу. Похоже, вы удивлены.
Я действительно очень удивился и не стал отрицать этого.
– Кто этот нищий, сэр Эйбел? Вы имеете представление?
Я отрицательно потряс головой.
– Наверное, когда-то вы дали бедняге пару монет и сказали несколько добрых слов, – сказала дочь Била.
Тихий мелодичный голос показался мне похожим на печальное пение гитары, струны которой перебирает одинокая девушка в саду. Я немного подождал в надежде услышать прелестный голос еще раз, но она молчала, и поэтому я сказал:
– Если и так, миледи, я начисто забыл об этом.
– Знатный рыцарь, – пробормотал Бил, словно разговаривая сам с собой, хотя я знал, что это не так. – Мой дедушка приходится дедушкой и его величеству, сэр Эйбел.
Я поклонился, не зная толком, следует мне делать это или нет.
– Мой отец был принцем, младшим братом отца его величества. Титул не из последних.
– Я знаю, – сказал я.
– Я сам простой барон, но мой старший брат герцог. Если он и его сын умрут, я в свою очередь стану герцогом.
Я не знал, что сказать, поэтому просто кивнул.
– Простой барон. Но я пользуюсь доверием своего кузена. Поэтому меня послали к королю ангридов с богатыми дарами в надежде, что, вняв моим торжественным заверениям в дружбе, он прекратит набеги на наши земли. Я рассказываю вам все это отнюдь не из желания похвастаться. Мне нет нужды хвастаться или хотя бы просто пытаться произвести на вас впечатление. Я хочу дать вам понять, что знаю, о чем говорю.
Я снова кивнул.
– Я нисколько не сомневаюсь в этом, милорд.
– Я могу поименно назвать вам всех рыцарей благородного происхождения – и перечислить не только имена, но также родственные связи и подвиги каждого. Не некоторых из рыцарей. Не большинства. А всех до единого.
– Понимаю, милорд.
– Равным образом я знаком со всеми родовитыми молодыми людьми, которые собираются стать рыцарями. В Целидоне нет рыцаря благородных кровей по имени Эйбел. И нет знатного юноши с таким именем, посвященного в рыцари или нет.
Мне давно следовало понять, к чему он клонит, но до меня дошло только сейчас.
– Я не благородных кровей, милорд. Наверное, знатным господином меня назвал нищий? Но скорее всего, он ничего обо мне не знает.
– Крол принял вас за знатного господина. Разве вы не заметили?
Я помотал головой:
– Я сказал мастеру Кролу, что не знатен.
– А он принял. Об этом свидетельствовало его поведение. Ваш высокий рост, могучее телосложение, лицо – главным образом лицо, – все подтверждает ваше заявление о принадлежности к высшему сословию.
– Я не намерен заявлять ничего подобного, – снова помотал я головой.
Я почувствовал себя так, словно стою перед строгим учителем в школе, и чуть не начал нервно переминаться с ноги на ногу.
– Мне сразу захотелось предложить вам сесть, когда Крол привел вас. И до сих пор хочется.
Дочь барона мило улыбнулась мне, давая понять, что она не возражала бы. Бил кашлянул.
– Но я не стану делать этого, сэр Эйбел. Я должен сообщить вам, что из практических соображений почти никогда не сажусь за один стол с людьми низшего звания.
– Здесь вы хозяин, – сказал я.
– Вот именно. Сидение за одним столом располагает к фамильярности, и я вынужден наказывать людей, которых сам же развратил. – Бил потряс головой. – Я наказывал несколько раз. Мне это не понравилось.
– Уверен, им тоже.
– Верно. Но…
Тут дочь барона прервала наш разговор вопросом:
– Можно мне погладить вашего кота?
Мани моментально вышел из-под стола и запрыгнул к ней на колени.
– Я поинтересовался у человека, которого допрашивал, не считает ли себя непобедимым рыцарь, упомянутый нищим.
Мне подумалось, что тут Бил должен рассердиться, но он ждал моего ответа с улыбкой.
– Вопрос кажется мне странным, – сказал я. – Сомневаюсь, что на свете вообще есть такие рыцари.
Здесь мне следует остановиться и сказать, что шатер Била был разделен пополам занавеской – тоже из малинового шелка, но не такого толстого, как стенки и крыша. Я должен сказать об этом, поскольку из-за занавески вдруг выглянула Баки и ухмыльнулась мне.
– Согласен с вами, – говорил тем временем Бил. – Но вопрос только кажется странным. Я задал его, памятуя о словах одного из сыновей моего родственника, лорда Обра, сказанных мне о вас накануне.
Иногда я соображаю очень туго, но сейчас все понял сразу.
– Оруженосец Свон?
– Да. Думаю, вы с ним знакомы.
– Он мой оруженосец, милорд.
– Нет, если он убежал от вас, – помотал головой Бил. – Он отрицает, что убежал, но мне кажется, дело обстоит именно так.
– Нет, он не убегал.
Как ни странно, мне не составило никакого труда выступить в защиту Свона. Он сказал правду, и я хотел, чтобы барон знал это.
– Очень рад слышать. Вы направляетесь к Северным горам, чтобы встать караулом в ущелье. Как долго вы собираетесь оставаться там, сэр Эйбел?
– Покуда на море не станет лед, милорд. То есть на заливе Форсетти.
– Иными словами, до середины зимы. – Бил вздохнул. – Я бы нисколько не удивился, если бы вы сказали, что Свон бросил вас.
– Нет, – помотал я головой, – он меня не бросал.
Бил снова вздохнул и повернулся к своей дочери:
– Свон родственник твоей бабушки, младший сын лорда Обра. Обр приходится племянником твоей двоюродной бабушке.
Девушка кивнула.
– Молодой Свон рассказал мне кое-какие вещи. Очень неприятно сомневаться в правдивости людей благородного происхождения, но он… он…
Я поднял руку:
– Не продолжайте, я понял.
– Идн тоже, я уверен. – Бил снова повернулся к дочери. – Он служил оруженосцем у некоего сэра Равда, рыцаря с добрым именем. Говорят, он бросил своего господина на поле боя. Я ничего не утверждаю – я сомневаюсь, что он поступил так. Но Свон пользуется такой репутацией, что в подобную ложь легко поверить. Ты понимаешь?
Дочь (по имени Идн) сказала:
– Вы наверняка знаете Свона лучше, чем мой отец, сэр Эйбел. Вы верите в это?
– Нет, миледи, – ответил я. – Я не верю в такого рода вещи, покуда не получаю неопровержимых доказательств.
На губах Била снова заиграла еле заметная улыбка.
– Я спросил Свона, что он делает среди безлюдных холмов, каковой вопрос задал бы любой на моем месте. Он много чего наговорил мне, и я поверил далеко не всему. Во-первых, он сказал, что назначен оруженосцем к крестьянину, носящему ныне звание рыцаря.
Барон выжидательно помолчал, но я не проронил ни слова.
– Безусловно, вы достаточно высокого происхождения, сэр Эйбел?
– Нет. Я не стану рассказывать вам о своей семье, поскольку вы все равно мне не поверите. Но по существу Свон прав.
Глаза Била чуть округлились.
– Однако я хочу сказать вам одну вещь. Выслушайте меня, пожалуйста. Я действительно рыцарь, и я не солгал вам ни единым словом. Я не лгал и вашему герольду тоже. И сержанту, который привел меня к нему.
Гильф ткнулся головой мне в ногу, давая понять, что он на моей стороне.
– Это все меняет. – Бил хлопнул в ладоши, и в шатер тотчас же вбежал слуга с мышиным личиком. – Мы заставили сэра Эйбела слишком долго стоять, Сверт. Принеси еще один стул.
Слуга кивнул и выбежал прочь.
– Я хотел убедиться, что не ошибаюсь. Ваш отец был крестьянином.
– Мой отец торговал молотками, гвоздями и тому подобным товаром. Он умер, когда я был совсем маленьким, и я его почти не помню. Но я помню, что говорил о нем мой старший брат и другие люди. Будь мы сейчас в моем родном городе, я показал бы вам, где находилась отцовская лавка.
– Отлично. Отлично! А как вы овладели тайным искусством магии? Можно поинтересоваться? Кто учил вас?
– Никто, – ответил я. – Я ничего не знаю о магии.
Идн хихикнула.
– Понимаю. Человек связывает себя определенными клятвами, Идн. Клятвами, которые он не осмеливается нарушить. – Бил улыбнулся мне. – Я сам сведущ в магии, сэр Эйбел. Больше я не задам вам ни одного вопроса на сей предмет, коли вы не станете задавать вопросов мне. Однако могу сказать, что сам молодой Свон, находясь в вашем обществе, заметил некоторые… пожалуй, «странности» слишком сильное слово… скажем, некоторые необычные явления.
Вернулся слуга со складным стулом – очень красивым, с серебряной отделкой. Он разложил его и поставил у стола, напротив Идн. Бил кивнул, и я осторожно сел, опасаясь, что стул не выдержит моего веса. Гильф лег у моих ног.
– В детстве я проводил много времени в крестьянском доме, – сказал Бил. – В доме моей няни, который находился за стенами отцовского замка, Колдклифа. Когда мои старшие братья занимались с учителями в детской, няня забирала меня к себе, чтобы я играл с ее детьми. Мы играли в замечательные игры, бегали по лесу, ловили рыбу и плавали. Несомненно, у вас было точно так же.
Я кивнул, вспоминая свое детство.
– Да, верно. А еще я часто лежал на спине в траве и смотрел на облака. По-моему, я еще ни разу не делал этого со времени своего прибытия сюда.
Бил повернулся к Идн:
– Тебе полезно послушать нас, хотя, возможно, в данный момент ты так не считаешь.
– Безусловно, отец, – сказала она.
– Ты видишь крестьян за работой в поле, а крестьянок за прядением и прочими хозяйственными делами; они встают на рассвете и трудятся весь день напролет, зачастую до заката. Но ты должна понять, что у них есть свои радости и свои удовольствия. Разговаривай с ними ласково, защищай их, будь к ним справедлива – и они никогда не восстанут против тебя.