— А я просил беспокоиться обо мне? — Артит устало вздохнул: спорить, да и вообще — говорить, было больно. Все-таки, перелом — это не ушиб: простым анальгетиком не обойдешься.
— Об этом просят? — прошептал Конг, и что-то в его взгляде заставило Артита сдержаться и не продолжать отчитывать младшего. Так не смотрят на обычного знакомого. Они ведь даже не друзья…
— Так-так-так, — Прэт не заставил себя долго ждать. Двери в актовый захлопнулись, а порядком разозленный призрак приблизился к парням: — и что тут у нас? Конг, верно? В этом году на собраниях тебе достается больше всего, не так ли? Ай’Ун, что же ты так мучаешь своего младшего? Признай, ты хочешь его? Он же милашка…
— Ты озабоченный? — сплюнул Артит. — Слушай, а может, тебе понравилось тогда, а? Или наоборот, эти парни не до конца удовлетворили? Не поверишь, не все наставники этого универа — геи-извращенцы…
Призрак в долю секунды оказался рядом, сдавливая шею Артита, что было очень неприятно, если учесть, что ему и так трудно дышать. Конг потянулся к фонарю, но тот очень вовремя сдох. Был лишь телефон, но света от него оказалось недостаточно, чтобы прогнать призрака. Но Артита он отпустил, и тот рухнул на колени, закашливаясь. Конг понял, откуда кровь на его губах. Похоже, у старшего была серьезная травма, просто так кровью не харкают…
Прэт тем временем приблизился к Конгу, и тот почувствовал, как невидимая сила выкручивает его руку с мобильным, заставляя разжать пальцы. Телефон упал на пол, и экран погас. Актовый был погружен в полумрак, хотя никаких других источников света не было.
— Значит, говоришь, не мечтаешь трахнуть своего младшего, — протянул Прэт, вновь обращаясь к Артиту.
— Не трогай его! — выкрикнул Конг, и Прэт остановился на половине пути:
— Любопытно. Какие странные все же у вас отношения с младшими… один старший в девчонку втюхался, а она — лесбиянка, у второй парочки ролевые игры, даже мертвых не стесняются… А что здесь? А здесь у нас не старший сохнет по младшему, а младший хочет своего наставника. Я должен помогать младшим, мы ведь понимаем друг друга, правда?
Конг во все глаза таращился на призрака. Да, то, что он испытывал к Артиту, тяжело было обозначить, как платоническую привязанность, но так опошлить все, что он чувствовал…
— Заткнись, — прошипел он.
— Что, скажешь, я не прав? Скажешь, не грезил о том, как можно поразвлечься с этим красавчиком? — ядовитым голосом продолжал Прэт. — Так я могу устроить. Дверь закрыта. Здесь и сейчас я могу сделать так, что он сам снимет свою наставничью форму и попросит тебя разложить его прямо на этом полу. Прошлую парочку я заставил поцеловаться, но ты, Ай’Ун… ты заслуживаешь чего посерьезнее. Я могу мучить тебя, бить, даже убить… Но мы то знаем, что страшнее смерти может быть только растоптанная гордость.
— Прекрати! — тихо проговорил Конг. — Я не хочу его, пи’Прэт. Я люблю его. И не сделаю ничего, что причинит ему боль. Отстань от него. Артит ничем не похож на тех, кто мучил тебя. Он не сделал ничего плохого никому. Пи - строгий наставник, но я знаю, что он волнуется за каждого своего младшего… — Артит сверлил взглядом Конга, но даже удивляться сил не было, а тут ведь было чему удивиться: студент 0062, его личная заноза в заднице, источник проблем и просто раздражающий фактор его бренного существования, только что признался ему в любви. Похоже, он уже бредит от лекарств, боли и недосыпа.
— Вот как… я же сказал, Конг, он сам тебя попросит, — Прэт вновь растянул рот в мерзкой улыбке. — Попросит, даже не сомневайся. Вам я не смогу причинить вред, но там, за актовым, твои младшие, Ай’Ун, и твои друзья. Ты ведь глава факультета, так? И несешь ответственность за каждого? Что будет, если твоих друзей найдут утром мертвыми? Твоему лучшему другу я выцарапаю глаза, а тому болтуну — вырву язык. Слишком он надоедливый. Гея отдам охраннику, а остальных просто придушу…
— Хватит, — прохрипел Артит, поднимаясь. — Так чего ты хочешь, Прэт?
— Пи, не надо… — прошептал Конг. — Я не стану это делать, даже если он прикажет…
— Не станешь? Заменить тебя мной? — усмехнулся Прэт. — Я, когда хочу, могу стать очень даже материальным. И точно не стану его жалеть. Все, чего я хочу, — продолжил он, обращаясь уже к наставнику, — посмотреть на небольшое шоу, где в главной роли ты и твой младший. Все просто — подставляешь задницу этому милому юноше, удовлетворяя его желание, и твои друзья живут. Мы их отпустим. Если откажешься… впрочем, ты и сам знаешь, что будет тогда, я прав? В прошлый раз мне не хватило времени, ты и твой наставник смогли улизнуть. Но теперь у нас еще час. А ты, как я погляжу, уже не особо побегаешь. Очень больно, правда, Ай’Ун?
— Артит, черт, так нельзя… — начал Конг.
— Заткнись, 0062, — прохрипел наставник, и Конгфоб с ужасом уставился на то, как его старший, человек, в которого он успел влюбиться, медленно расстегивает рубашку с абсолютно пустыми глазами.
И вот теперь стало по-настоящему страшно.
========== Самый темный час ==========
Конг на ватных ногах подошел к Артиту, перехватывая его дрожащие ладони и прошептал:
— Что ты делаешь?
— Он же не отстанет, — наставник горько усмехнулся. — Но ты можешь уйти. Ему ведь только я нужен. Тебя, может, и отпустит.
— С ума сошел? И с ним тебя оставить? Нет уж, пи, — Конг, наконец, смог поднять взгляд и посмотреть на старшего. — Только у меня нет опыта с парнями, да и…
— У меня вообще его нет, но нас как-то не спрашивают, — тихо отозвался Артит, и Конг на мгновение замер. Даже дыхание на секунду перехватило, потому что… черт, да потому что этот до одури потрясающий парень признался, что у него еще никого не было. Совсем. К своему стыду, Конгфоб ощутил отголоски возбуждения. Потому что прикоснуться к Артиту первым… он действительно мечтал об этом. Но разве так? Сейчас это практически насилие, и первый их раз, вероятнее всего, станет последним… Поддавшись минутному порыву, он осторожно обнял Артита, не зная, чего этим добивается и кого успокаивает, его или себя. Кожа наставника была горячей до одури.
— У тебя температура, — прошептал он. — Для романтической ночи прямо все составляющие. Прости. Если бы я не приперся сюда, может, ему бы не пришло это в голову…
— Или пришло бы при всех, — подумал Артит, и эта мысль была еще страшнее того, что им предстояло сейчас. Одно дело — один на один с Конгом, он не похож на того, кто станет припоминать, болтать и унижать, а другое — устроить порно с живыми зрителями. — Если остальные не пострадают, это не такая высокая цена, верно, 0062?
Конг был не согласен категорически: для него цена была чересчур высокой. Здесь и сейчас он потеряет всякий шанс сблизиться с наставником.
— Вы долго будете обнимашки устраивать? Я ведь могу заскучать и присоединиться, — пропел Прэт почти под самым ухом, заставив Конга отпрянуть от Артита и прошипеть:
— Не порть романтику.
Это было забавно и немного отвлекало от происходящего, но долго так продолжаться не могло. Им не удастся тянуть время вечно.
— Пи, — тихо проговорил Конг. — У нас ведь ничего нет. Я не хочу, чтобы тебе было больно.
— Мне и так будет, у меня два ребра сломано. Так что поаккуратнее. Если сместишь, точно будет не до первой брачной ночи, муженек… — некстати вспомнилась глупая шутка, с которой и началась их негласная борьба. Артит понимал, что стоит хоть на миг показать слабину, дать понять, как на самом деле ему хреново, Прэт выиграет. Да, не так он хотел проститься с девственностью: не в пыльном полузаброшенном актовом зале, где больше заноз в зад загонишь, чем удовольствие получишь, не со своим младшим, которого почти не знает и даже не влюблен, не с парнем… Но черта с два, он позволит этому призраку-дегенерату получить удовольствие.
— Муженек? — прошипел Прэт.
— Ну, что ты там про ролевые игры болтал? — усмехнулся Артит, окончательно беря себя в руки. Сопли жевать он после будет, когда выйдет отсюда и вытащит друзей. — Конг, если ты про то, что можно использовать, как смазку, в аптечке есть мазь. Только… она с охлаждающим эффектом. Удовольствия много не будет, — Артит впервые в жизни поблагодарил Туту за излишке подробные рассказы о его личной жизни, благодаря которым в теории знал о сексе между парнями все.
— Это было ясно изначально, — пробормотал Конг. Так даже лучше. Если он получит физическое удовольствие от происходящего, будет еще более стыдно и грязно. И перед собой, и перед этим парнем с температурой под сорок и сломанными костями, который даже возбудиться толком не сможет, не то, чтобы кайф словить. Он залез в сумку и нашел мазь, понимая, что дальше тянуть некуда. Артит, видимо, тоже понял, потому что продолжил битву с пуговицами на рубашке, но пальцы толком не слушались, а обезболивающее переставало действовать.
Конг подошел к нему, снова мягко перехватывая его ладони и осторожно целуя. Почти невесомо, осторожно, пытаясь этим простым жестом показать, что на самом деле не хочет причинять боль, не хочет пользоваться тем, что предложено…
— Ответь, прошу тебя, — через мгновение шепчет он, расстегивая последнюю пуговицу на рубашке и скользнув под нее руками. Очень аккуратно, помня, что грудная клетка Артита — один большой кровоподтек, натыкаясь на слабую повязку… — Черт, это действительно насилие…
И Артит приоткрывает губы, позволяя углубить поцелуй. Губы Конга нежные, теплые, но по сравнению с его горящей кожей дарят немного прохлады. Наверное, все не так плохо, потому что Конг действительно ведет себя так, словно целует любимого человека. На миг посещает мысль, кому сейчас тяжелее. Артит потом может просто постараться забыть, а каково будет этому мальчишке, которого заставляют причинять боль тому, кого он любит? Или думает, что любит.
Руки Конга тем временем тянутся к ремню Артита, но замирают. Младший прерывает поцелуй и неуверенно смотрит на наставника, словно спрашивая разрешения. И это глупо, потому что сейчас это не они хозяева ситуации. И на миг обоим жаль, что они действуют сейчас не по доброй воле, что на них пустыми глазами пялится покойник…
— Давай, — тихо говорит Артит. — Придется тебе самому позаботиться об этом. Я сейчас не согнусь так…
И Конг сползает вниз, развязывая шнурки кед своего наставника, а тот закрывает глаза, чтобы этого не видеть. Это слишком… просто — слишком. Тем временем Конг справляется с обувью и все же замирает, положив руки на его ремень. Артит понимает, что как-то не готов предстать перед своим младшим в чем мать родила, и Конг, кажется, как-то понимает это, поэтому говорит:
— Ты ведь очень красивый, пи, правда. Тебе нечего стесняться. И все, что произойдет здесь… ты же не думаешь, что я стану говорить об этом?
Артит неуверенно кивает, и на миг Конг снова видит этот взгляд. Неуверенный, смущенный, испуганный… а через долю секунды — пустой. Но призрак все еще здесь, и, Конг затылком чувствовал, злится. Поборов неуверенность, он расстегивает ремень, пуговицу, ширинку и стягивает брюки вместе с боксерами, прикипая глазами к выступающим косточкам, к которым хочется прикоснуться губами. Артит переступает через одежду, машинально прикрываясь руками, и смотрит, как Конг раздевается тоже.
Они уже не говорят, но Конг поднимает с пола футболку Артита, которую тому не хватило сил надеть назад, расстилает ее рядом с ними и не позволяет наставнику снять рубашку, а потом осторожно помогает ему лечь, стараясь не тревожить ребра. Артит же чуть разводит ноги, мечтая, чтобы вся эта унизительная процедура скорее закончилась, Конг нависает над ним, понимая, что никакого возбуждения ни у одного из них нет и в помине.
— Конг, ну что же ты не сказал, что у тебя мужские проблемы? Видимо, придется все делать самому, — прошелестел призрак, о котором они упорно старались не думать.
Артита его вмешательство вдвойне не возбуждало, поэтому он сам притянул к себе Конга, увлекая в поцелуй, успев сказать:
— Да забей ты на него к чертям…
И Конг, ощутив горячие губы на своих губах, на мгновение забыл, в какой ситуации они находятся. Он ответил на поцелуй, потом скользнул к шее, осторожно зализывая ранки, отчего Артит тихонько застонал, вряд ли от удовольствия, тогда Конг потянулся за мазью и скользнул еще ниже, наконец, целуя выступающую косточку, а потом внутреннюю сторону бедра наставника, думая, что любая девчонка продала бы душу за возможность иметь такие стройные ноги, как у его пи. От этих простых ласк Артит сжался, зажмурившись почти до красных кругов перед глазами и надеясь, что отключится. Хотя тогда Конгу придется еще более паршиво. Он бы не хотел в такой ситуации заниматься сексом с безжизненным телом… Эти мысли немного отвлекали, особенно когда пальцы Конга, щедро смазанные прохладной мазью, осторожно коснулись входа, а губы обхватили его вялый член. Совсем немного времени на откровенную ласку, но Конгу этого достаточно, чтобы окончательно осознать, что эти действия вряд ли подарят Артиту хоть немного приятных ощущений. Наставник, наконец, немного расслабился, и Конг вновь навис над ним:
— Пи, посмотри на меня… — Артит открывает глаза. — Черт, мы наверное, не будем по-настоящему готовы, — шепчет младший и снова невесомо касается его губ поцелуем. - Прости меня. Я люблю тебя. И я действительно не хотел, чтобы все было вот так… — он осторожно проникает, стараясь действовать как можно медленнее и аккуратнее, и все равно слышит тихий стон. И молится, чтобы эрекция, черт побери, не пропала, потому что меньше всего он хочет, чтобы Артиту было сейчас плохо.
— Очень больно? — он касается губами горячих щек наставника и чувствует соленый привкус. Черт!
— Больно, только… не там, - боль в груди вообще не дает ни на чем сосредоточиться, и Артит даже рад. Ведь если ничего не чувствуешь, можно потом убедить себя, что и не было чужого члена в его заднице, и этого мазохистского шоу для местных призраков-извращенцев. - Ты можешь и быстрее…
— Зачем? Тебе будет еще больнее, пи.
Но Конг все же отстраняется, сжимает руками бедра Артита и прижимает нижнюю часть его торса сильнее к полу, чтобы как можно меньше тревожить сломанные кости. И как бы он не оправдывался перед собой — это долбаное изнасилование. Он старается двигаться аккуратнее, сам ничего толком не чувствуя из-за охлаждающей мази, и надеется, что Артит тоже не ощущает того, что творится между его ног…
— Ребята, а где же страсть, желание? — глумится призрак.
— Это не я сломал предмету моей страсти ребра, отчего он может вырубиться в любой момент. Не знаю, как ты, а я точно не некрофил! — прошипел в ответ Конг, но немного ускорился, хотя особого удовольствия это никому, кроме призрака, не прибавило.
Артит, стиснув зубы, терпел, потому что боль в груди становилась почти невыносимой. Он не знал точно, сколько времени прошло, может, час, а может — несколько минут…
Они не сразу услышали странный звук, который оказался мелодией с мобильника Конга.
Призрак вскрикнул и исчез, а Конг тут же прекратил эту пародию на секс, бросаясь к аптечке и доставая влажные салфетки. Он вытер Артита и себя от остатков мази. Тот уже мало что соображал.
— Это будильник, пи. Шесть утра, — прошептал Конг, нежно целуя наставника, а тот, собирая остатки самообладания в кулак, тихо попросил:
— Помоги одеться. И сам одевайся. Не хватало еще, чтобы нас увидели в таком виде.
И закашлялся снова. Удивительно, как ему удалось не брызгать кровью в Конга во время процесса.
Конг, чертыхаясь, натянул на него одежду и обувь, быстро оделся сам и бросился к телефону, набирая Тью.
Тот взял трубку, тут же в нее крича:
— Конг, черт! Вы живы там?
— Тью, где вы?
— Мы… дверь пропала где-то в начале шестого, мы пошли за вами, но в актовый не пробились и решили спуститься за помощью. Оказалось, охранник увидел на этаже свет и поднял тревогу. Но к нам попасть они не смогли. Все они тоже видели эту чертову дверь… Тут декан, копы, медики… жесть, короче.
— Тью, попроси, чтобы вызвали скорую. Скажи, серьезные травмы.
— Да врачи уже тут, нашим ссадины обрабатывают, и Прэм руку сломал, пока они с Вадом вас искать ходили. Вы в актовом? Сейчас все скажу! — Тью что-то крикнул и вернулся к диалогу. — Конг, что там с вами произошло? Как Артит?
— Давай не будем, ладно? А Артит… плохо, — Конг сидел рядом с наставником, осторожно сжимая его ладонь, которая, кажется, стала еще горячее.