Твоя мать, графиня Марьяна де Берн»
Ральф закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Разлука, изгнание… Как странно звучат теперь эти слова. Еще вчера он бы согласился с матерью, но теперь, когда жизнь наполнилась новым смыслом, счастьем, безумной надеждой…
На следующий день он встал рано, ещё до рассвета. Быстро оделся, намеренно выбрав самый простой и удобный костюм для верховой езды и длинный тёмный плащ, который, при необходимости, скрыл бы хозяина от любопытных глаз.
Тони спал, как убитый, и граф не стал его будить. Ему хотелось немного побыть одному.
Ральф, не торопясь, выехал из замка и направился к лесу. Утренние часы – самое подходящее время для охоты. Подстрелив пару куропаток, он свернул с дороги на едва заметную узкую тропку. Впервые граф волновался, отправляясь на свидание. Скромная одежда девушки, её происхождение, простая, даже, более того, бедная обстановка, в которой она жила, ни капли не смущали его: в молодости не придают внимания таким вещам. Тем более, если девушка прекрасна, как принцесса из сказки.
…Азалия стояла, прислонившись спиной к сосне. Услышав стук копыт, она подняла голову и улыбнулась.
– Какое счастливое совпадение! Вы меня ждали, Азалия? – удивился Ральф.
– Я точно знала, что вы приедете, – просто ответила девушка.
Граф протянул ей сумку с дичью:
– Это совсем напрасно, – сказала она, покачав головой. Но Ниэла с радостью приняла подарок и начала хлопотать, чтобы приготовить обед, «какого вы еще в жизни не пробовали».
…Счастливые часы бегут быстро, и вот уже заходящее солнце позолотило верхушки деревьев. Ральф попрощался с Азалией и её матерью, договорившись о встрече на следующий день. Уезжая, он несколько раз оглянулся. Азалия махала рукой ему вслед…
– Какой славный молодой человек, – проговорила Ниэла, не замечая грустного лица девушки, – жаль, что он служит графу де Бёрн, – она осеклась и с опаской покосилась на Азалию, – слышала ли она ее речи?
Но Азалия погрузилась в свои мысли: «До следующего утра еще так долго… А если он не приедет?»
Молодая девушка напрасно расстраивалась. Ральф приезжал так часто, как позволяли приличия. Они быстро привыкли быть вместе. Так прошёл месяц, другой… Ниэла, сначала с радостью встречавшая гостя, начала хмуриться, даже в её простодушном сердце возникли подозрения:
– Ну что ты целый день смотришь в окно, – спросила она как-то в обед, – такой дождь на улице, Ральф не приедет.
Глубокий вздох был ей ответом. Азалия еще ниже склонилась над рукоделием, чтобы Ниэла не увидела ее покрасневших глаз.
– Скажи мне правду, Азалия, он тебе нравится? С того дня, как вы познакомились, ты сама не своя. Послушай меня, дочка, Ральф, конечно, очень хороший, но он – простой охотник и беден…
– А я, – перебила её Азалия, – разве я – не дочь лесника? Значит, мы равны друг другу. Как же ты не понимаешь, мама, разве ты никогда в жизни не любила?
Вся кровь разом отхлынула от смуглых щёк Ниэлы, судорожным движением она прижала руку к сердцу:
– Ничего-то ты не знаешь, дочка. А я – я ничего не могу тебе рассказать, – она поспешно вышла из комнаты.
Девушка проводила её грустным взглядом, потом – наверное, в десятый раз за этот долгий день – посмотрела в окно и вскочила, вскрикнув от радости. К домику подъезжал Ральф, весь мокрый, усталый; вода так и бежала с его плаща и шляпы, но юноша улыбался. Азалия поспешно отворила ему дверь.
– Азалия!
– Ральф! О, Боже мой, как ты только решился приехать в такую погоду?
Он обнял ее и, заглянув в лицо, с серьёзностью ответил:
– Ради тебя я готов ехать хоть на край света!
– А мама говорила, что ты не приедешь… Но я сказала, что ты любишь меня и не заставишь ждать напрасно. Правда, милый?
Ральф отвёл глаза. Несмотря на угрызения совести, он так и не решился рассказать девушке правду о своём происхождении, и вот сейчас ему снова приходиться лгать ей. Он боялся, что узнай Азалия правду, дочь лесника испугается, оттолкнёт его, или, еще хуже – будет держаться с почтением как слуги в замке.
«Во всяком случае, не сейчас. Зачем портить эти волшебные минуты? – подумал он, глядя в большие, полные счастья, глаза девушки, – кто знает, сколько раз мне ещё суждено её увидеть…»
Тяжелое чувство надвигающейся беды вдруг кольнуло его в сердце: войдя в комнату, он поскользнулся на гладком полу, и, пытаясь сохранить равновесие, опёрся рукой о стол. Маленькое зеркало, лежащее на самом краю, упало и разбилось на мелкие кусочки.
– Ах, не к добру это! Не к добру, – всплеснула руками Ниэла, побледнев и укоризненно качая головой.
– Ну что ты, мама, какое глупое суеверие. Я сейчас всё уберу, – улыбнулась девушка, но взволнованная Ниэла и не думала уходить.
– Простите меня, госпожа Ниэла. Я… Куплю вам другое зеркало, лучше этого.
– Вы не понимаете, что говорите, юноша, – сурово ответила вдова, – эта вещь стоила недорого, но её мне подарил один очень близкий человек. С того дня как он появился… – шёпотом добавила она, – всё идёт наперекосяк. Хорошо, что завтра я получу окончательный ответ господина барона и… – она замолчала на полуслове, испуганно оглянувшись, но, ни девушки, ни Ральфа уже не было рядом.
* * *
Спустя месяцы Азалия вспоминала этот день, как один из самых счастливых в своей жизни. Так солнце, прежде чем скрыться за горизонтом, озаряет землю своими ласковыми лучами. Но, приходит миг, – и всё погружается во тьму.
…Каким коротким показался ей день! Но наступили сумерки, и девушке осталось только грустно наблюдать, как Ральф седлает коня.
Наклонившись, он поцеловал её на прощание.
– Завтра мы снова увидимся, Ральф?
В ответ на это охотник тяжело вздохнул:
– Если бы я мог, дорогая, то обязательно, но завтра по приказу графа де Берна, я должен буду отвезти письмо. Это займёт пару дней, не больше, – добавил он поспешно, заметив, как быстро погасла её улыбка.
– Хорошо, милый, поезжай, но помни, что здесь тебя всегда ждут. Ты навек останешься в моих мыслях и сердце.
Всадник уже давно скрылся за деревьями, а Азалия все еще стояла и смотрела ему вслед, когда из дома выбежала Ниэла, держа в руках охотничью сумку:
– Где господин Ральф? Неужели он уже уехал? И о чём он только думает, забыл у нас сумку!
Новая мысль мелькнула в голове девушки:
– Мама, я завтра пойду в деревню – у нас кончилась мука и масло. Заодно отдам сумку кому-нибудь из слуг. В поместье, наверное, все знают Ральфа.
Глава 4. Разоблачение
Госпожа Рентис, высокая дородная особа в чёрном платье, с круглым невыразительным лицом, приветливо встретила Азалию. Она была бездетной вдовой, и поэтому хозяйка лавки тепло относилась к молодой девушке и всегда горячо защищала её перед деревенскими сплетницами.
– Здравствуй, дорогая моя! Как здоровье твоей матушки? Ты так давно не приходила…
– Благодарю вас, всё хорошо, – улыбнулась в ответ Азалия, – как вы поживаете?
Госпожа Рентис, проворно отвешивая муку и сахар, ответила:
– Да уж, грех жаловаться. Когда приехал молодой граф, потребовалось больше продуктов. Торговля идёт полным ходом, ведь всем известно, что у матушки Рентис самый лучший товар!
– Ах, я и забыла совсем, – спохватилась Азалия, – госпожа Рентис, вы не могли бы передать в замок эту сумку? Мы нашли её в лесу, судя по гербу, её потерял кто-то из слуг графа…
Лавочница хитро улыбнулась:
– Так, значит, нашли? Ну, ладно, я отправлю сумку дворовым мальчишкой. А ты, Азалия, хотела бы посмотреть на молодого графа? Он – редкий красавчик, и, если бы я была хоть на двадцать годков помоложе…
Азалия покачала головой:
– Вы забыли, госпожа Рентис, что я – всего лишь бедная девушка. Мы с графом де Берн принадлежим к разным мирам. От знатных людей лучше держаться подальше. Ничего, кроме горя и неприятностей, они принести не могут.
– Ты не права, Азалия. У меня в доме де Бернов служит подруга. Она утверждает, что в молодом графе нет ни капли высокомерия. Он добрый и щедрый хозяин, хороший человек…
Рентис хотела добавить что-то еще, как вдруг вдали послышался звук рога и лай собак.
– Что это? – испугалась Азалия.
– Разве ты не знаешь? Граф де Берн устроил охоту для своих соседей… Еще что– нибудь, Азалия? Не нужно ли соли?
– Нет, спасибо, – Азалия вынула несколько монет, положила их на стойку и направилась к выходу. Она торопилась покинуть деревню, пока было ещё рано, и никто, кроме нескольких чумазых мальчишек, не встретился ей на пути.
Ясное и солнечное утро предвещало жаркий день. Влажный после ночного дождя воздух впитал в себя ароматы трав. Азалия быстро шла через поле по узкой, едва заметной тропинке, наслаждаясь одиночеством и тишиной.
Поднявшись на пригорок, она увидела, что земля изрыта копытами лошадей, и вспомнила слова лавочницы.
«Рентис буквально очарована богатым и щедрым хозяином этих земель. Но она ошибается. Разве знатные люди умеют любить? Им принадлежит всё: и леса, и поля, у них есть золото, но за все надо платить. Ни один лорд не сможет жениться по любви на девушке, не принадлежащей к его кругу. Лучше быть бедной, но самой распоряжаться своим сердцем».
Ветви деревьев сомкнулись над её головой, вдали тревожно прокричала птица. И вдруг совсем близко от Азалии донесся слабый стон, прерванный ржанием лошади.
Девушка сошла с тропинки и раздвинула густые кусты. Ей открылась шокирующая картина: под деревьями, на траве лежала женщина в зеленой бархатной амазонке, она была в обмороке, а рядом, в нескольких шагах, била копытами красивая пегая лошадь.
Нельзя было медлить ни минуты. Лошадь могла убить незнакомку. Бросившись к женщине, Азалия схватила её за руки и с трудом оттащила в сторону, затем стала расстёгивать платье, чтобы облегчить дыхание.
Спустя несколько мгновений знатная дама пришла в себя:
– Что ты делаешь? Не смей меня трогать! – женщина обожгла её презрительным взглядом.
– Я лишь хотела помочь вам, сударыня! – смутилась Азалия, но ее слова заглушил топот копыт.
– Лира, дорогая, с вами все в порядке? Вы не поранились? О, Боже! – этот голос показался девушке знакомым, но, обернувшись, она не сразу узнала высокого дворянина в роскошной одежде.
«Этого не может быть!»
Азалия отошла на несколько шагов, не сводя с него глаз; граф сильно смутился, но Лира, приподнявшись, тут же протянула к нему руки:
– Ах да, помогите же мне встать, дорогой граф! Орлянка – резвая лошадь, я так сильно упала… А эта негодная девчонка решила воспользоваться моим обмороком, чтобы ограбить меня!
Азалия стояла, как громом поражённая. Она с мольбой посмотрела на графа, надеясь, что он вступится за неё, но Ральф только отвёл глаза и помог подняться знатной даме.
– Это неслыханно! – возмущенно повторила Лира, – моё ожерелье, ещё немного – и эта девчонка, эта нищенка украла бы его! Вы должны посадить её в тюрьму за воровство, я требую этого!…
Азалия не могла дальше слушать оскорбления, она повернулась и побежала прочь, не разбирая дороги. Ветви хлестали её по лицу, она падала и вновь поднималась, не чувствуя ни усталости, ни боли от ушибов и царапин… Боль разбитого сердца душила гораздо сильнее.
Впервые в жизни она столкнулась с предательством и ложью. Граф посмеялся над её любовью, а знатная дама унизила и оклеветала её. Девушке казалось, что её жизнь кончена.
* * *
Ральф медленно подъехал к изгороди и спрыгнул на землю. Азалия не вышла ему навстречу, как бывало обычно, Ниэлы тоже нигде не было видно, и он встревожился:
– Азалия, госпожа Ниэла! Где вы?
Тихо отворилась дверь. Азалия, бледная как статуя, появилась на крыльце домика. Её прекрасные глаза потемнели и были полны слёз, руки бессильно повисли вдоль тела, но только никакое горе не могло отнять у неё сияние красоты. Она скорбно посмотрела на графа, потом поклонилась – низко, до земли.
– Что это значит, Азалия?
– Это значит, что я приветствую, как подобает, знатного и богатого господина, графа, – его светлость Ральфа де Берна.
Он шагнул вперёд, чтобы обнять её, но девушка холодно отстранилась.
– Что вы делаете, господин граф? Разве вы можете коснуться руки нищенки, на которую несколько часов назад брезговали даже смотреть?
Ральф опустил голову:
– Я очень виноват перед тобой, – глухо промолвил он. – Мне нужно было сказать правду с самого начала. Но я скажу сейчас, Азалия. Клянусь тебе, я люблю тебя, и никогда не намеревался оскорбить тебя, унизить или обидеть…
– Приберегите слова для другой, ваше сиятельство, – ответила девушка. – О, Ральф, – вдруг воскликнула она, – ты даже не представляешь, как я страдала, сколько слёз пролила! Но я благодарю Бога, за его милость ко мне: наши отношения не зашли слишком далеко. Прощайте, господин граф, мы никогда более не увидимся. Прощайте навсегда, – повторила она, глядя ему в глаза.
Ральф пытался подобрать ответ, но, вглядевшись в её побледневшее лицо, вдруг понял, что, ни уговоры, ни уверения в любви больше не подействуют. Он повернулся и пошёл прочь, склонив голову, и не видел последнего, полного тоски, взгляда девушки.
Глава 5. Отъезд
Ниэла быстро поднялась по ступенькам и распахнула дверь:
– Азалия, где ты? У меня важные новости… О, Боже, что случилось?
Девушка лежала на кровати, бессильно вытянув руки. Глаза её были закрыты, и только слабое дыхание говорило, что она еще жива…
– Девочка моя, что с тобой? Ты заболела?
– Нет, мама, – ответила Азалия, – я… у меня такое горе, – она глухо зарыдала. Ниэла обняла её и прижала к себе:
– Ты поссорилась с Ральфом? Верно? Ну, не плачь, всё будет хорошо, он ещё вернётся…
– Нет, мама, – перебила её Азалия. – Я прогнала его. Навсегда.
Ниэла присела на край кровати и взяла её за руку.
– Почему, дочка? Он – такой хороший и скромный молодой человек, правда, незнатный и бедный, но…
– Ты ошибаешься, мама. Ральф обманул нас, он – вовсе не простой охотник, а граф де Берн.
Какое странное действие оказали эти слова на старушку! Она вскочила, её нежное мягкое лицо исказил гнев, глаза засверкали:
– Граф де Берн, – прошептала она, – неужели, это он? Где были мои глаза? Но прошло столько лет, конечно же, это его сын… Так ты с ним больше не увидишься, – вдруг обратилась она к Азалии, – ты правильно сделала! Благодарю Небо за то, что оно защитило тебя, о, моя дорогая девочка, дочь моей доброй госпожи и маркиза де Резни!
Азалия непонимающе смотрела на Ниэлу:
– Мама, что с тобой? Ты бредишь?
Но у госпожи Ниэлы был такой торжественный вид: она выпрямилась, и так гордо вскинула голову, что девушке пришлось отказаться от своих подозрений:
– Нет, Азалия. Наоборот, сейчас я говорю правду, ту правду, которую скрывала от тебя все эти годы. Я – не твоя родная мать, хоть и воспитывала тебя с самого рождения. Ты – не дочь скромной вдовы лесника, ты принадлежишь к одному из самых знатных и богатых семейств нашей страны, ты – дочь маркиза де Резни!
Азалия покачала головой:
– Это невозможно, мама. Ты бредишь. Я не могу в это поверить. Какой еще маркиз де Резни?
Ниэла раскрыла принесенную с собой сумку из холщовой ткани и вынула конверт, запечатанный тремя печатями:
– Прочитай, если не веришь своей старой няне. Это письмо твоего опекуна, его светлости барона Нестера.
Удивленная Азалия взяла в руки конверт и осторожно раскрыла его. Внутри оказался листок бумаги, исписанный мелким почерком.
«Барон Нестер из поместья Нестеров в провинции Лист.
маркизе Азалии де Резни,
наследнице поместий Римердо, Роккли и Вандерм.
Моё дорогое дитя! Разрешите представиться, я – барон Нестер, ваш официальный опекун. На долгие годы вы были разлучены со мною, но я никогда не забывал о вас. Ваша матушка поручила вас, совсем крошку, моим заботам, и, я, как мог, старался выполнить её последнюю волю. Разлука была тягостной, но скоро вы займёте место в свете, подобающее дочери маркиза де Резни! Я приглашаю вас к себе и буду счастлив принять в своём родовом замке. Семнадцатого августа вас будет ждать моя карета у старого моста. Госпожа Ниэла сопроводит вас и укажет дорогу. Приезжайте как можно быстрее, я жду вас!