Заметив улыбку Статли и откровенную усмешку в глазах Робина, Марианна сдержала внезапное негодование.
– Нет, конечно! Лишь подумала, стоит ли тебе, лорду Шервуда, рисковать жизнью ради встречи с негордой девчонкой!
– Так я и не собирался, – ответил Робин и улыбнулся дразнящей улыбкой. – А ты, Саксонка, скоро можешь читать проповеди вместо Джона. Будь спокойна: я предпочитаю гордых девушек, не сразу уступчивых и подальше от Ноттингема.
Марианна посмотрела на него долгим взглядом и кивнула:
– Это правильно, мой лорд! Уступчивые девушки быстро надоедают.
– Хочешь дать мне совет? – прищурился Робин.
– А в нем есть нужда? Я помню, о чем вчера говорил Хьюберт: в умении обращаться с женщинами вам не нужны советы, мой лорд!
Статли несильно сжал локоть Робина, но тот лишь усмехнулся в ответ, не сводя с Марианны немилосердного взгляда. Она вспомнила, как прошлой ночью он пробудил ее от кошмара, каким ласковым был его голос, но сейчас перед ней был совсем другой Робин. Вилл говорил, что Робин – волк, который может в любой момент прикинуться домашним псом. На этот раз вышло наоборот: волк стоял перед ней во всем сознании собственной силы и получал удовольствие от ее негодования.
– Могу вернуться и попросить у нее яблоко и для тебя, – сказал Робин, с усмешкой глядя на Марианну. – Если ты предпочитаешь яблоки только от гордых продавщиц, шагай вперед!
Марианна смерила Робина возмущенным взглядом, отвернулась и пошла впереди, высоко подняв голову. Сама она была безмерно удивлена тем, как ее задели и разговор Робина с торговкой яблоками, и его слова о том, что если бы та была краше… Но сильнее всего она сердилась на себя – за то, что он так легко угадал причину ее возмущения.
Статли, глядя на гордо выпрямленную спину Марианны, бросил выразительный взгляд на Робина.
– Ешь яблоко, – посоветовал Робин, – и не лезь не в свое дело.
Они выбрались из толпы. Дикон, запыхавшись, наконец смог их догнать и подошел к Марианне. Остановившись, стрелки подождали далеко отставших Джона и Кэтрин.
– Вот уж не думал, что Джон при всем его благоразумии отправится с нами на Ноттингемскую ярмарку, да еще прихватит с собой жену! – удивленно сказал Статли, отыскивая в толпе могучую фигуру Джона.
– Он и не собирался, – ответил Робин, улыбнувшись одними глазами, – Кэтти его уговорила.
Стрелки рассмеялись, глядя на приближавшуюся к ним супружескую чету. Джон никогда не мог устоять перед ласковыми уговорами Кэтрин и только тешил себя надеждой, что его слабость остается незамеченной другими, хотя о ней знал весь Шервуд.
– Уф, какая жара! – с улыбкой воскликнула Кэтрин, подходя к Робину.
Скромное платье и белая косынка, прикрывавшая стянутые в узел волосы, делали Кэтрин похожей на послушницу, если бы не большие темные глаза, светившиеся задорным огнем.
– Нам с Джоном, пожалуй, пора уезжать? – живо сказала она и оглянулась на мужа: – Да, милый?
– Ну конечно! – хмыкнул Джон, щелкнув ее по новой сережке. – Главные покупки мы уже сделали!
Обняв смеющуюся Кэтрин, Робин провел пальцами по ее серьгам.
– И это все, на что расщедрился твой супруг? – рассмеялся он. – Дружочек мой, позвала бы меня, и я бы скупил тебе всю ювелирную лавку!
– Чем бы я потом с тобой расплачивался? – недовольно проворчал Джон и потянул Кэтрин за руку. – Почему ты позволяешь ему обнимать себя, негодница?
– Расплачивался бы не ты, – улыбнулся Робин, поддразнивая нахмурившегося Джона и отпуская Кэтрин. – В конце концов, у меня же есть право первой ночи!
– Ты вовремя о нем вспомнил! – хмыкнул Джон, привлекая жену к себе.
– Не сердись, милый! – воскликнула Кэтрин, прижавшись к широкой груди мужа. – Я все равно ему не верю! Он ведь успел перемигнуться со всеми девушками, которых встретил. Да и ювелир сразу бы догадался, кто перед ним, если бы Робин выложил кучу монет. Он тут же кликнул бы стражу!
– А иначе он принял бы Робина за святого Георгия! – рассмеялся Статли.
– Куда вы собрались? – спросил Робин Джона.
– В Мэнсфилд, – ответила Кэтрин за мужа. – Решили забрать сына. Иначе Мартин скоро перестанет узнавать собственных родителей.
– Скарлет тоже подумывает привезти своего Дэниса в Шервуд, – сказал Статли. – Хорошо, что у меня нет детей!
– Это ты так думаешь! – ухмыльнулась Кэтрин и с визгом отпрыгнула в сторону, получив в ответ шлепок.
– Тогда отправляйтесь, – сказал Робин и оглянулся на раскинувшуюся за спиной ярмарку. – А мы с Виллом сходим в оружейный ряд и запасемся наконечниками для стрел.
– Можно с вами? – негромко осведомилась Марианна.
Робин посмотрел на нее и, недолго подумав, отрицательно покачал головой:
– Возвращайся с Диконом в лагерь. Если хочешь подождать нас, тогда побудь у лошадей. Мы и так достаточно примелькались. Джон, Кэтти, ждем вас вечером с Мартином. Идем, Вилли!
За это время Статли успел нашептать Джону о том, как Робин приглянулся юной торговке и как это понравилось Марианне, и Джон довольно склонил голову:
– Понял! Все понял, Вилли! Будьте осторожнее!
Робин махнул рукой, прощаясь с Джоном и Кэтрин, и вместе со Статли растворился в толпе. Джон с Кэтрин, Марианна и Дикон пошли в сторону леса, туда, где поодаль от дороги стрелки укрыли лошадей.
– Знаешь, что мы сделаем? – шепнул Джон в нежное ушко Кэтрин. – Мы прихватим сегодня с собой Мартину. Пусть погостит в Шервуде. Хватит ей горевать одной после гибели Мартина!
– Ты думаешь, она горевала? – усомнилась Кэтрин. – Я вот уверена, что она не пролила по мужу ни одной слезы.
– Этого ты в точности знать не можешь! – рассмеялся Джон. – Как ты думаешь, она успеет собраться?
– Она-то соберется в четверть часа, получив приглашение в Шервуд! Но зачем тебе это понадобилось? Ты же знаешь, что она опять станет навязываться Робину.
– Ничего, Робин с ней справится! – усмехнулся Джон. – Ему не привыкать. Да ведь она могла, наконец, и измениться!
– Ой! – только и воскликнула Кэтрин в ответ на предположение Джона. – Ну, если ты так решил, конечно, заедем к ней и пригласим в гости.
Добравшись до лошадей, Джон и Кэтрин распрощались с Марианной и Диконом, и те остались вдвоем.
– Вернемся домой? – предложил Дикон.
Марианна отрицательно покачала головой и опустилась на траву. Потоптавшись, Дикон сел рядом с ней. Они долго сидели в молчании, пока Дикон робко не дотронулся до руки Марианны.
– Почему ты никогда не носишь женское платье?
Марианна рассмеялась и пожала плечами:
– Наверное, потому, что в нем несподручно ездить верхом, лазить по деревьям, сражаться! Мне перечислить все его неудобства или достаточно?
Она насмешливо посмотрела на Дикона, и тот подосадовал на себя. Раз уж случай позволил ему побыть с Марианной вдвоем, он хотел воспользоваться им и поговорить с ней на очень важную для него в последнее время тему. И сам же испортил начало разговора глупым и неуместным вопросом.
Марианна сцепила руки вокруг колен и легла на них щекой, закрыв глаза. Дикон смотрел на нее глазами, полными восторженного любования, не замечая, что Марианна из-под ресниц видит его взгляд и читает по нему обо всем, что сейчас происходит в бесхитростной душе юноши.
– Как ты оказался в Шервуде, Дик? – негромко спросила она.
– Из-за лани, – вздохнул Дикон и, встретив непонимающий взгляд Марианны, пояснил: – Случился неурожайный год, и зима была очень голодная. Мы возлагали много надежд на следующее лето, но, когда всходили посевы, на наше поле забрели олени и вытоптали все всходы. Когда я обнаружил, что на урожай надеяться не приходится, то от злости, забывшись, схватил лук и застрелил одну лань. А олени, как ты знаешь, принадлежат королю. Той же ночью я сбежал в Шервуд, иначе мне отрубили бы правую руку.
– У тебя кто-нибудь остался дома?
– Мать и два младших брата, – с грустью сказал Дикон. – Я ушел, даже не простившись с ними, прямо с поля, и это спасло их от наказания. Теперь я навещаю их только по ночам. Если бы ты знала, как тяжело приходить к ним! Мать каждый раз плачет и проклинает Робина.
– Проклинает?! – не поверила Марианна. – За что?! Я полагаю, она, напротив, должна быть ему благодарна!
Дикон от души рассмеялся:
– Что ты, Марианна! Как же ты еще мало знаешь нашу жизнь! Почти все родные стрелков, оставшиеся дома, не любят Робина. Они, как и моя мать, уверены в том, что, если бы не он, люди вели бы себя осмотрительнее, сознавая, что им негде укрыться от наказания. А так как все знают, что в Шервуде живут вольные стрелки, которым нет дела до порядков, установленных норманнами, вот и совершают глупости, а потом ищут защиты у лорда Шервуда.
У Марианны невольно защемило сердце при мысли, каким одиноким должен быть Робин, окруженный всеобщим почитанием и такой же всеобщей неприязнью! Простой люд, наслышанный о лорде Шервуда, но не отдававший вольному лесу сыновей, братьев, мужей, восхищался его добротой и отвагой. Те же, кто соприкоснулся с Шервудом так, как родные Дикона, не любили Робина за ту же отвагу и платили ему глухой враждебностью за защиту, которую он предоставил их близким.
– Ты думаешь сейчас о Робине? – догадался Дикон, прервав размышления Марианны, и, помедлив, спросил: – Он нравится тебе?
Подняв голову, Марианна посмотрела на юношу, и он увидел, сколько печали было в ее глазах.
– Робин не может не нравиться, – улыбнувшись, призналась она.
–Да! – Дикон грустно кивнул головой. – Его можно любить или ненавидеть, но он никого не оставляет равнодушным к себе!
– А как к нему относишься ты? – спросила Марианна, внимательно глядя на Дикона.
– Я почитаю его, как нашего лорда, и люблю, как старшего брата, – просто ответил Дикон, – но должен признаться, что в последнее время я стал ему завидовать.
– В чем же? – удивилась Марианна.
– В том, что ты отдала ему свое сердце, – прямо сказал Дикон, глядя ей в глаза, в которых немедленно замерцала сталь.
Раз уж разговор, которого он так ждал, начался, Дикон предпочел не заметить появившуюся в Марианне холодную отчужденность и пошел напролом:
– Скажи правду: это ведь ты была его таинственной подругой, с которой он весной встречался по ночам и прятал ее лицо от всех нас?
Ничего не сказав в ответ, Марианна повела плечами и, выпрямившись, с усмешкой посмотрела на взволнованного Дикона.
– Ну и не говори. Я все равно знаю, что это была ты. Я помню, как ты приехала к нам в Шервуд вместе с Виллом Статли, поговорила с Джоном, и тот увел тебя к Робину. Мы ждали, что вы вместе выйдите в трапезную к ужину и мы сможем тебя разглядеть, но нет! И утром Робина мы видели, а вот ты словно в воздухе растворилась.
– Тогда почему же ты решил, что это была я? – насмешливо спросила Марианна. – Сам же только что признался, что ничего толком не увидел!
– Я узнал тебя по голосу, – спокойно ответил Дикон, – и просто догадался: ты появилась у нас в Шервуде, а таинственная подруга Робина куда-то пропала.
– Совпадение, – сказала Марианна и выразительно зевнула, всем видом показывая Дикону, что не видит смысла ни в его догадках, ни в разговоре вообще.
– Нет, не совпадение! – настаивал Дикон и задумчиво улыбнулся. – Он был очень влюблен в тебя! Мы на него тогда не могли надивиться – настолько он изменился! Каждый вечер он пел нам, а потом уходил на свидания с тобой и пропадал всю ночь до рассвета! Скарлет ворчал, что Робин совсем переложил на него дела Шервуда, а он только смеялся в ответ на упреки Вилла.
– Пел? – удивилась Марианна.
– О, у него прекрасный голос, и он сам слагает песни, чудесно играет – самые сложные мелодии его пальцам под силу! Да, Марианна, наш лорд может вскружить голову любой женщине! – усмехнулся Дикон, с пониманием глядя на нее. – Но сам он ни к кому не привязывается надолго. Вот и с тобой он расстался! Будь на его месте я, то никогда бы не смог оставить тебя!
И, почти уже признавшись ей в чувствах, Дикон робко взял руку Марианны и поднес ее к своим губам. Она улыбнулась, позволив ему поцеловать ее ладонь, но и только. Высвободив руку, Марианна ласково потрепала Дикона по щеке и поднялась на ноги.
– Хватит об этом, – сказала она и отвернулась от юноши.
Дикон тоже вскочил на ноги, подошел к ней и остался стоять у нее за спиной. Он боялся увидеть лицо Марианны после вопроса, который собирался задать.
– Вы с ним были любовниками?
Он ожидал, что она рассердится, обернется, обожжет его возмущенным взглядом. Но Марианна стояла неподвижно и молчала.
– У тебя нет права задавать мне подобные вопросы, – услышал Дикон, когда уже потерял надежду вообще что-либо услышать в ответ.
– Да, я понимаю, – смущенно произнес он, – но я задал этот вопрос только с одной целью: сказать тебе, что для меня это не имеет значения!
– При чем здесь ты? – спросила Марианна, откровенно давая ему понять, что его чувства к ней безответны и безнадежны.
Но Дикон не понял, что она пытается удержать его от дальнейших признаний и пощадить его самолюбие. Он говорил и говорил, вложив в голос весь жар своего сердца:
– Марианна, разве ты еще не догадалась, что я люблю тебя? Если бы ты осталась по-прежнему богатой и знатной, ты была бы недосягаема для меня. Но Шервуд уравнивает всех. Позволь мне открыто любить тебя, заботиться о тебе! Если бы Робин оставался неравнодушным к тебе, я бы никогда не осмелился заговорить с тобой о любви!
– А он равнодушен? – тихо спросила Марианна, почувствовав в сердце ноющую боль, которую вызвали слова, так небрежно слетевшие с губ Дикона.
– Я разговаривал с ним о тебе, – сказал Дикон, – но Робин оборвал меня на полуслове и ответил, что я могу искать твоей приязни без его благословения, если будет на то твоя добрая воля. Тебе не надо грустить о нем, Марианна! Робин как-то сказал, что сердце воина должно быть защищено от любви к женщине надежной броней. Никому не под силу заставить его изменить своим принципам, так стоит ли грустить о том, что невозможно?
– Если на то будет моя добрая воля, – повторила Марианна слова Дикона и обернулась к нему. Он стоял перед ней, глядя на Марианну глазами, полными надежды и мольбы, и она глубоко вздохнула, понимая, что сейчас причинит ему боль. – Ее нет, Дикон. Найди себе славную девушку, которая оценит твое доброе сердце и ответит тебе любовью на любовь. А я такой же воин, как и лорд Шервуда. Мое сердце теперь так же защищено от любви, как и его.
Надежда в глазах Дикона сменилась печалью, когда он увидел перед собой воплощенную Морриган. Словно в подтверждение его мыслей, Марианна достала из-за пояса нож и с силой метнула его за плечо Дикона. Он услышал стук и, не зная, куда она метила, по взгляду Марианны понял, что попала она точно в выбранную ею цель.
– Видишь? – Марианна насмешливо приподняла бровь, глядя на Дикона. – И защита мне тоже не нужна!
– Вижу! – с ответной усмешкой согласился Дикон. Теперь он смотрел на Марианну без нежности и печали, а с презрительным удивлением: его уязвленная гордость дала о себе знать. – Вижу, что природа допустила ошибку, наделив тебя такой красотой, но забыв вложить в твое сердце хоть каплю нежности и тепла.
Марианна рассмеялась и, отвернувшись от Дикона, подошла к лошадям и принялась гладить по голове иноходца. Колчан в ответ ласково хватал пальцы хозяйки мягкими губами.
– Я возвращаюсь в лагерь, – услышала Марианна за спиной отчужденный и почти враждебный голос Дикона. – Если тебе не нужна ни любовь, ни защита, оставайся одна!
Он вскочил в седло и уехал. Марианна глубоко вздохнула и прижалась щекой к шее Колчана. Воин потянулся к прежней хозяйке и склонил голову к ее плечу. Колчан недовольно прижал уши к голове, покосившись на Воина, но Марианна, успокаивая верного коня, погладила его, и Колчан с шумным вздохом согласился заключить перемирие с вороным соперником.
Воин, поэт, музыкант, целитель, защитник обездоленных, изгнанник… Кем он был еще? Она не знала. Но прежде всего он был воином, недаром так он назвал своего верного коня. А воин, чтобы оставаться неуязвимым, не должен доверять сердце непостоянным страстям. Марианна вспомнила уверения Джона в том, что Робин любит ее, и усмехнулась. Слова Дикона свидетельствовали об обратном, а Джону на этот раз изменила обычная проницательность, и он выдал желаемое за действительное. Но почему ее стало волновать то, от чего она сама отказалась? Еще пару дней назад в ее душе царили мир и спокойствие! А теперь она не может выбросить из головы мысли о лорде Шервуда, словно он стал загадкой, которую ей понадобилось непременно разгадать.