В зале официальных делегаций южноамериканцев уже ждала Ана Молина, старая знакомая Марселы -- в довоенное время .
- Здравствуйте, товарищи! Добро пожаловать в Мадрид. Времени терять не будем -- все вопросы можем обсудить по дороге в Фигерес, там наш министр обороны и турчанка Адалы изложат свои предложения. С моим шефом вы, кажется, всё обсудили?
Вчетвером они сели в экспресс из аэропорта на вокзал скоростной линии до Барселоны.
В Барселоне их ждал служебный микроавтобус, у которого стоял Балагер:
- Рад приветствовать вас в Каталонии! В Фигересе вам тоже будут рады.
- Да, я много раз слышала о Фигересе -- от очень близкого человека. Я знаю, что это одно из легендарных мест, где встречаются два мира. Но сама я там буду впервые.
По дороге в Фигерес граница стала чувствоваться всё больше -- техника, автобусы с милиционерами в комбинезонах, военные городки с флажками Пиренейской Федерации и Южного Конуса на воротах, датчики химического и биологического заражения и разноязычные надписи на стенах. За время поездки Марсела успела прочесть:
- ``Февраль 1939 -- никогда больше!'`
- ``Банкиры Европы, долги получите с Филиппа VI!'`
- ``Руссильон был, есть и будет каталонским! Фронт Освобождения Северной Каталонии'`
- ``Батальон милиции судоверфи Виана-ду-Каштелу -- привет и братство народу Каталонии!'`
- ``1939 -- последний рубеж. 2049 -- передний край. Ни шагу назад!'`
- ``Капиталист, поп, фашист: они не пройдут!'`
- ``7 дивизия ПВО -- всегда на страже Федерации!'`.
С окраины города уже были видны холмы, почти сплошь перекрытые системой укреплений -- разветвленности подземных ходов, по слухам, могли позавидовать барселонское и мадридское метро. Далее располагались закрытые год назад (после начала войны в Турции граница между Пиренейской Федерацией и ЕФ была вновь -- первый раз это случилось во время андоррского кризиса -- перекрыта полностью) пропускные пункты -- всего двадцать метров отделяло четырехцветный флаг Пиренеев и каталонскую эстеладу от синего флага ЕФ и французского триколора.
В замке Сан-Ферран, в котором когда-то собралось руководство Второй Республики перед эвакуацией -- некоторые для дезертирства и капитуляции, некоторые для возвращения и продолжения безнадежной борьбы -- был штаб приграничной группировки войск, и именно здесь Марселу и ее коллег ждал генерал Мартинш -- легендарный военный деятель Пиренейской Федерации.
Почти тридцать лет назад он был одним из руководителей восстания, освободившего от долгового бремени и капитализма Португалию, два года спустя стал главой революционной армии всего полуострова и учителем руководителей повстанцев на Сицилии, в Тунисе и, конечно же, во многих городах Латинской Америки (наставник Марселы Андрес Лопес, погибший на второй день восстания в Пунта-Аренасе вместе с ее мужем, был большим поклонником его книги ``Тактика городских боев в XXI веке'` и сделал ее изучение одним из главных предметов партучебы в организации Объединенной пролетарской левой провинции Магальянес). За прошедшие десятилетия менялись высшие руководители Федерации и Объединенной компартии, менялась ситуация в мире. Министр обороны генерал (предложение получить звание маршала он отклонил) Витор Тиагу Монтейру Мартинш (более известный как ``товарищ Витор'` или ``Штарик'` - правильное испанское произношение в число его достоинств не входило) оставался на своем посту.
- Красный привет! Товарищ Флорес, рад наконец увидеть -- я читал о Пунта-Аренасе, и я рад такой ученице -- у вас там получилось лучше, чем у меня в Порту. Однако же пора поговорить и о делэ -- Объединенный штаб и товарищ Адалы подготовилы список наиболэе нужных Турции лудей и товаров.
----
Вечером южноамериканские делегаты и Адалы поднялись на трибуну во дворе замка, где перед присягой построились новобранцы -- курсанты и солдаты регулярной армии и новые бойцы народной милиции.
- Товарищи, в этот торжественный день, когда вы присоединяетесь к щиту наших народов -- Вооруженным силам и Народной Милыции -- я рад представить вам наших товарищей из братских стран. Мы не одни! Слово представителу Народной Турции при Объединенном командовании Сил самообороны СВП генерал-майору Айсель Адалы.
Генерал Айдалы, турчанка лет пятидесяти, в прошлом одна из руководителей городского подполья в Эскишехире, откуда ей чудом удалось выбраться во время резни, начала речь на родном языке, переводчики по очереди дублировали на языках Федерации:
- Товарищи! Если до сих пор наша республика не сброшена в море, если нам не пришлось сжечь Стамбул и сдаться греческим пограничникам -- это благодаря неоценимой помощи, которую нам оказывают братские страны. И мы понимаем, что наши бойцы умирают и за то, чтобы ваша граница была спокойной -- по одиночке мы были бы бессильны. Народ победит!
- Слово заместителу министра народной власти по иностранным делам Федерации Южного Конуса бригадному генералу Марселэ Флорес.
- Товарищи! Здесь, за тысячи километров от нашего континента, наша революция нашла своих подлинных друзей. Здесь рядом с вами стоят наши соотечественники -- бойцы Группы войск Континентальной народной армии в Пиренейской Федерации, которые готовы защищать вашу границу вместе с вами! Здесь генерал Мартинш, которого я могу назвать своим заочным учителем! -- Марсела перешла на каталанский, вспомнив всё, чему научилась у Сеска -- Да здравствует братство народов! Да здравствует Пиренейская Федерация! Да здравствует свободная Каталония!
После аплодисментов Мартинш начал читать традиционную революционную клятву, произносившуюся на португальском языке со времен революции на полуострове, которая началась в родной стране министра. На каждую фразу отвечали голоса новобранцев:
- Мы, солдаты, клянемся...
- Мы, солдаты, клянемся...
- быть верными своей Родине...
- быть верными своей Родине...
- и сражаться за ее свободу и независимость.
- и сражаться за ее свободу и независимость.
- Клянемся...
- Клянемся...
- быть всегда на стороне народа и на службе рабочего класса...
- быть всегда на стороне народа и на службе рабочего класса...
- крестьян и трудового народа.
- крестьян и трудового народа.
- Клянемся...
- Клянемся...
- соблюдать революционную дисциплину...
- соблюдать революционную дисциплину...
- прилагая все свои силы, бороться...
- прилагая все свои силы, бороться...
- против фашизма...
- против фашизма...
- против империализма...
- против империализма...
- за демократию и власть народа...
- за демократию и власть народа...
- и за победу социалистической революции.
- и за победу социалистической революции.
6.
Встрече кулака Али с носом Балагера предшествовала история, которую одни сочли бы забавной, другие бы выслушали и загрустили. Когда-то у молодого активиста Али был старший друг Мигель. Если Али, рвавшийся на фронт, не успел попасть из-за возраста (его призвали за три месяца о капитуляции контрреволюционеров, и эти три месяца он провел в учебном центре), то друг после детской травмы не видел одним глазом и призыву не подлежал. При их знакомстве казалось, что он искренне об этом жалеет, хотя, с точки зрения Али, он всегда загибал вправо и призывал быть мягче с лишенцами и, возможно, пойти на переговоры хотя бы с частью контарс.
Некоторая разница во взглядах добавляла им привязанности -- то, о чем Али не стал бы говорить со своим alter ego (зачем, если это известно им обоим?), они могли обсуждать часами. И во всяком случае -- в том, что Мигель остается его товарищем и будет готов прийти ему на помощь, Али был уверен полностью даже после таких споров, которые больше напоминали ссору.
В учебном центре ему было уже не до диспутов с Мигелем, когда же он встретился с ним в первом увольнении -- его неприятно поразило, что разногласия между ними напоминали уже какую-то трещину. Тогда же Али узнал, что Мигель вступил в Широкий фронт, и то, что они могут агитировать за разных кандидатов, они обсудили еще со смехом, но насчет приговора вождям мятежников и их агентуре в Министерстве внутренних дел поссорились уже всерьез.
С того момента они как-то незаметно стали видеться все реже, вместо этого чаще сталкиваясь в соцсетях, хотя жили в двух кварталах друг от друга. Али уже с отчаянием замечал, что Мигель всё чаще соглашается с самыми глупыми доводами самых глупых либералов, которых бы не взяли и в Широкий фронт.
В конце концов Али удалил Мигеля и из контактов, но раз в несколько месяцев заходил на его страницу -- не образумили ли бывшего друга события? Нет -- слова вроде ``В Еврофедерации не всё благополучно, но лучше, чем в нашей псевдосоциалистической диктатуре'` показывали как раз обратное, а потом Мигель ушел и из Широкого фронта.
Новый круг общения Мигеля был еще хуже -- даже когда Али написал о своей дальней родне, убитой два десятилетия назад поддерживавшимися Еврофедерацией (тогда еще Евросоюзом) головорезами в Ливане, от комментаторов Мигеля он получил только вопрос, не состояла ли родня в ``Хизбалле'`, Баас или ССНП -- узнав, что родня была аполитична, комментаторы сочли ее убийство неизбежной случайностью, Мигель же молчал.
Среди самых невозможных его комментаторов был как раз некий Хуан Балагер. Не один раз Али задумывался, как человек, с которым он мог спорить часами, мог превратиться в игрушку в руках таких Балагеров, спор с которыми не стоил и одной минуты потраченного времени.
Неделю назад, когда Али выложил фотографии плакатов, вывешенных ячейкой Революционной молодежи в его квартале, Мигель, давно не писавший и не комментировавший его, неожиданно перепостил эти фотографии со своим -- разумеется, издевательским, комментарием, Балагер же пообещал ``добавить вместе с нашими ребятами необходимое дополнение к плакатам'` (этот комментарий он удалил через десять минут, но Али успел его увидеть).
Не на шутку разозленный Али очень мало спал последнюю неделю, однако он и его соратники по ячейке РМ дежурили у плакатов почти непрерывно.
Вечером памятного дня, когда Балагер всё-таки нарвался на фингал, Али и Тоньи со смехом рассказали эту историю за бутылкой пива своим друзьям Серхио и Валентине, тоже активистам из их квартала, пробывшим эту неделю в отъезде.
- Ну всё, Али! Будет тебе известность, пропечатает тебя Широкий фронт, пропечатают тебя буржуи в своих группах, пропечатает тебя этот... Мигель.
- Да фиг бы с ними! Чего он только не готов про меня написать.
- Ну, учти -- Серхио рассмеялся, - всё о тебе будут знать наши с ним общие знакомые не только в Монтевидео, но и в Сантьяго, и в Буэнос-Айресе, и в Росарио.
При последних словах Али с трудом сдержал смущение -- была в Сантьяго у него старая знакомая (с Мигелем все связи еще не порвавшая, что для его круга было редкостью), с которой он успел немалым количеством слов обменяться в Сети, присмотреться, встретиться на каком-то межреспубликанском мероприятии РМ и, может быть, случилось бы что-то еще, если бы он в это время не познакомился с Тоньи. Тем не менее, мысль о том, что Фернанда может всерьез воспринять слова о ``хулигане Али, запятнавшемся рукоприкладством'` его вывела из себя.
Смущение, однако, продлилось недолго, через пару секунд Али продолжил:
- Ну ладно, известность не помешает. Но как тебе смелые и эффективные действия наших гусанос? Даже о порче плаката заранее уведомили весь свет! Нет, от борьбы с этими придурками надо уезжать -- туда, где Сеск, но не пускают же, туда даже не всех специалистов и участников войны переправить могут.
- Ладно, наш боксер, и здесь еще отличишься.
- Может быть.
----
Наутро Али проснулся весьма известным, хотя о такой известности он никогда не мечтал.
Заголовок ``Активисты РМ избили студента-медика'` появился даже на сайте френтеамплистов, не говор уже о популярнейших среди правых сайте и паблике Derechos Civiles Para Todos. ``Малолетним красножопым выблядком'` назвали даже Рауля, который напросился с Али и Антонией против их воли после долгих споров, и в драке участия не принимал. И о том, что с Балагером были Наполитано и Альварес, правые и оппортунисты тоже не вспоминали -- как будто несколько красных били одного беззащитного Балагера. Досталось и Алмейде, задержавшему только контриков и отпустившему Али с товарищами.
О том, что ``он сожалеет, что общался с этим погромщиком'`, написал, разумеется, и Мигель.
Опустив ругательства по адресу Мигеля, Али написал в рассылку ячейки:
``(1) На ближайшем собрании я подаю в отставку с поста председателя, иначе нас всех заклюют. Новое лицо должно быть незасвеченным в истории -- Валентина, ты не хочешь?
(2) пока -- ходим с пистолетами, и есть кто у нас в отгуле сегодня? Серхио? Проводи Рауля в школу и покарауль у его квартиры, ОК? А то мало ли что в голову контрикам придет'`.
7.
Только тогда, когда после встречи в аэропорту (министр иностранных дел Георгаллис был вежлив, но о существе вопросов, которые предстояло обсудить, не сказал ничего) машина выехала на улицы Афин, Марсела окончательно поняла, почему Грецию именуют стыком миров. Нет, теоретически роль этой страны была ей известна с первых дней обучения в Высшей школе красных специалистов, куда ее направили пять лет назад, после победы в Континентальной войне и сокращения армии, но знать -- одно, а видеть -- совсем другое.
Понять, что происходит, ей помогла знающая греческий Линда, переводившая коллегам все встреченные на улицах надписи, плакаты и транспаранты. Приезд делегации был объявлен заранее -- правительственные активисты на него не среагировали никак, зато среагировали как друзья Южного Конуса (которых можно было увидеть у аэропорта), так и его злейшие враги -- уже около аэропорта их встретила растяжка на греческом и ломаном испанском ``Комми, вам мало Эскишехира? Мы его арганизуем и сдесь'`.
Впрочем, куда больше, чем нарисованных от руки серпов и молотов или свастик, на улицах было агитации правящей партии:
``Единая демократическая левая -- на страже прогресса и нейтралитета!'`
``Мир, демократия, прогресс -- против экстремизма и насилия!'`
``Наша демократическая революция -- гарантия мира и процветания!'`
На многих плакатах улыбался моложавый премьер-министр, демонстрируя здоровые зубы. Обычно спокойный Мендоса не выдержал и начал шептать под нос:
- Да уж, гарантия процветания, ничего не скажешь! В какой еще стране так процветают шпионы и контрабандисты? А ведь господин Петридис, по слухам, с контрабандистами сам связан -- конечно, нашим турецким и сицилийским друзьям это на руку, но поменьше уж врал бы о ``нейтралитете на пользу греческого народа'`!
- Дон Хосе, ну вы же историк -- чему вы удивляетесь? Он, что ли, первый? Некоторые подобные господа, не так уж далеко от этих мест, и ``коммунистами'` себя называли. Выгода заставит -- он и гориллам из Анкары будет руки жать, и с такой же улыбкой говорить о мире и прогрессе.
----
Пресс-конференция началась с вопроса явно недоброжелательного журналиста (``Это местные правые -- они могут прямо говорить о том, о чем Петридис молчит'` - шепнула Линда, услышав фамилию журналиста и название издания):
- Госпожа Флорес, какие вопросы вы хотели бы обсудить с нашим правительством? Торговые связи были сведены к минимуму вашими же коллегами, после подписания Грецией Протокола о реструктуризации долга и нормализации отношений с Еврофедерацией.
Удар надо было держать:
- Мы открыты для торговли с любой страной, кроме тех, где правят антинародные диктатуры и тех, которые предпринимают враждебные действия против нашей страны и наших союзников из Союза взаимопомощи и прогресса. Уверена, что расширение торговли пойдет на пользу как странам СВП, так и вашей стране -- в некоторых товарах, насколько нам известно, Греция нуждается сильнее, чем два года назад? Кроме того -- я этого не скрываю, мы будем рассматривать вопрос о расширении списка товаров, разрешенных к транзиту в Турецкую Демократическую Республику, которой правит законное правительство, с которым у вашей страны есть дипломатические отношения.