Как же обидно было осознавать, что от мечты её отделяет такой ничтожный пустяк. И никак его не обойти. Никак не решить. Рассматривая давно приготовленные сыворотки и репликационное оборудование, Райли опять вернулась к этой проклятой дилемме. Она вспомнила, сколько вариантов перебрала в своей голове, ища выход. Кардиостимулятор установить технически сложно, а одной - физически невозможно. Дефибриллятор требует внешний источник энергии, и опять-таки бесполезен без ассистента. Самый простой вариант - укол адреналина. Райли даже сумела отыскать несколько ампул в машине скорой помощи. Но раствор адреналина нельзя колоть заранее. Это может возыметь обратный эффект. А поставить укол в нужное время - сразу после остановки сердца - она сама себе, конечно же, не сможет. Как ни крути, всё упирается в помощника. А она одна.
Вот был бы отшельник... На Райли нахлынули воспоминания о том, как она ходила к леснику, чтобы попросить его о помощи. Он бы ей не отказал.
В тот день было очень и очень холодно. Лила тогда была ещё жива и спала, забросав себя снегом, когда Райли проходила мимо её гнезда. В лесу ещё попадались мунгаштары, поэтому охотница не теряла бдительности и внимательно читала следы. Так же был риск попасть на проплешину в голых кронах, сквозь которую её могли засечь турели охранного периметра. Зима всегда являлась проблемным временем года.
В лесу сейчас было как-то по-особому тихо и очень торжественно. Повсюду, с отягощённых снегом ветвей, осыпались лёгкие, белые хлопья. Словно потревоженные звуками её шагов и дыхания. Непривычно осознавать, что всё это происходит по естественным причинам, а не по воле каких-то аномалий.
Домик отшельника был завален снегом почти до самой крыши. Виднелся лишь маленький участок бревенчатой стены с подветренной стороны. На нём просматривалось окошко с закрытыми ставнями, почти вровень со снежной поверхностью, а рядом - открытая дверь. Это уже было плохим знаком. Отшельник никогда не оставлял дверь открытой. Даже летом. Не говоря уже про зиму. Значит, либо кто-то проник в его жилище, либо он сам ушёл, причём в такой спешке, что даже не успел запереть дом.
Райли не спешила заходить внутрь, прислушиваясь и напрягая всю свою сенсорику. Проход двери был расчищен прямо перед началом снегопада. Теперь он выглядел как покатая снежная ложбина, уходящая прямиком в сени. Чтобы войти в полузасыпанный дверной проём, пришлось основательно пригнуться. Внутри, в сенях, лежал снег. Под потолком, как и прежде, висели гирлянды сушёных грибов, трав и рыбы. Дверь, ведущая в жилое помещение, была закрыта и не повреждена. Приготовившись к самому худшему, Райли рискнула войти внутрь и... Никого в доме не обнаружила. Никаких следов борьбы, за исключением разлитого по полу снадобья, успевшего замёрзнуть тонкой ледяной корочкой. И именно этот единственный, непреднамеренный маркер отчасти запечатлел действия хозяина дома перед его исчезновением. Лёд сохранил мокрые следы лесника, которые сначала топтались вокруг стола, а затем потянулись к выходу, исчезнув в сенях. Выходит, что отшельник просто взял и ушёл? Но с чего вдруг?
В избе было почти темно. Видно было плохо. Райли пришлось опуститься на одно колено, чтобы получше рассмотреть следы. И тогда она увидела, что кроме следов лесника присутствовали ещё какие-то. Не человеческие. Странные, сдвоенные, словно клинопись. Она их уже видела в лесу, но где и когда? Покопавшись в памяти, охотница вспомнила. "Чумные доктора пришли за ним. Он сам открыл им дверь. Его не убили. По крайней мере не в доме, и не рядом с ним. Куда-то увели. Но куда?" Следов уже не найти. Последний снегопад укрыл их без остатка. И даже если бы не укрыл, идти по следам чумных докторов - всё равно, что выходить прямиком на турели охранного периметра. Причём, если результат встречи с турелями вполне известен, то преследование чумных докторов - штука никому неведомая. Когда-то давно, вскоре после завершения экспансии, на этих загадочных существ пытались охотиться. Вроде бы даже убивали. Но они появлялись вновь и сводили охотников с ума. А потом те исчезали, оставляя вместо себя страшные метки. Как назидания. Однажды Райли сама наткнулась в лесу на подобное послание "с той стороны", и оно было странным и ужасным одновременно, воспринимаясь как бы на двух уровнях осознания сразу: на человеческом и на инсуаликанском. Словно кто-то тщательно поработал тончайшим приспособлением, как хирург скальпелем. Когда же Райли поделилась увиденным с отшельником, он сказал, что это последствия некоего вируса, переносимого иглоклювами. И что дотрагиваться до этих останков (если конечно это можно было назвать останками) - ни в коем случае нельзя. Ну а теперь, как выяснилось, он сам ушёл за иглоклювами в никуда. Думал ли он об этом? Готовился ли к этому? Не известно. Отшельник был добрым и вряд ли навредил чем-то чумным докторам. Да и страшной метки они не оставлили. Выходит, что его увели по иной причине?
Это очень странное открытие не имело для Райли ровно никакого смысла, ведь она шла за помощью, а потенциальный помощник исчез навсегда. И кто теперь окажет ей столь необходимую услугу?
И опять она вернулась к начальной точке своих размышлений.
Сев на холодный пол, Райли поставила лампу рядом и прислонилась спиной к столу. Она многому успела научиться и многое успешно переняла, но до конца человеком всё-таки не стала. Это следовало признать и с этим следовало смириться. Тем более, что внутренняя, нечеловеческая природа, защищавшая её от лишних мыслей и бессмысленной рефлексии, позволяла держаться, не скатываясь в бездну отчаяния, за которым оставалось только безумие. Прекрасно понимая своё незавидное положение, она не зацикливалась на нём и спокойно продолжала жить дальше. Даже находила в себе силы повеселиться сама над собой. Так, глядя в зеркало на тощее, синюшное и почти лысое существо, у которого систематически трясутся то нога, то рука, то голова, Райли закатывалась смехом и говорила своему отражению, -"какая смешная худышка! Я похожа на птенца вастатависа! Ха-ха-ха!" На самом деле ей было очень грустно, но рациональный ум подсказал, что печаль - психологически деструктивна, а потому её нужно вовремя блокировать весельем. Возможно, тем же самым объясняется неосознанный парадокс, когда родственники на поминках после похорон близкого человека вдруг начинают смеяться и веселиться. Это выглядит кощунственно, но на самом деле включается необходимая психологическая разрядка, когда скорбь довела разум до предела, и только выплеснув эмоции в виде неожиданного смеха, люди спасают себя от дальнейшего погружения во тьму бесконечного уныния.
Дни повторялись с завидным однообразием, не считая регулярных обрушений зданий, различавшихся лишь удалённостью. То бухнуло где-то вдали. То, уже ближе. А иногда совсем рядом, тяжко. Когда ногами чувствуешь содрогание полов. Если бы не эти "фанфары разрушений", Райли бы, наверное, вообще перестала отличать один день от другого. И тут вдруг такое знамение - белый ворон на окне. Непонятно, откуда и к чему? Но явно не просто так. Это был какой-то сигнал. Толчок к действию. И нужно было просто понять, к какому именно. Возможно, покойный альма что-то хотел передать ей с той стороны тонкого мира. Или же её собственное подсознание, возбуждаемое инстинктом самосохранения, выдало сполох мимолётной подсказки.
Озарение так и не пришло. Она вернулась в комнату, и, даже не поев, легла спать, свернувшись на кровати в позе эмбриона, под двумя ватными одеялами. В погружающемся во тьму помещении медленно тонуло любимое кресло. Потёртую кожаную обивку покрывала лёгкая изморозь. Когда-то Райли любила в нём сидеть и даже спала в нём, всегда будучи настороже. Теперь же бояться было некого, а спать в кресле стало холодно. Затухающая энергия уже плохо грела измождённое тело бывшей изгнанницы. Гаснущим взглядом, она смотрела на исчезающее в темном углу белесое пятно куржака, забившего вентиляционную вытяжку. Дом весь потрескался. И каждая щель в нём заявляла о себе ледяными языками сквозняков.
Только во сне было тепло. Во сне она была счастлива.
Обычно ей снились хорошие сны, но в этот раз приснился кошмар. Это случилось под утро, и она так дёргалась, что даже проснулась, твердя как заведённая: "5-17, 5-17". Сев на постели, Райли сделала несколько глубоких вдохов и опять упала затылком в подушку - тёплую посередине и покрытую ледяной корочкой по краям. "Что это было?" -думала она, лихорадочно вспоминая сон, но тот от неё ускользал. Во сне она как будто дралась с кем-то и этот кто-то ассоциировался у неё с изгнанником Z345/5-17. У него не было имени. Только номер. Как и у неё тогда. Это был один из первых её противников. Не самый первый. Были и до него. Но первый из тех, кто действительно представлял сложность. У Райли в то время ещё не было своего убежища и она пряталась где придётся. Живых изгнанников вокруг обитало ещё очень много, и все мало-мальски надёжные убежища были уже кем-то освоены. Странная ирония. Город довольно велик, мест где спрятаться в нём предостаточно, но большинство этих мест не подходит. Если место легко доступно - оно как правило ненадёжно. Тебя там скорее всего достанут без особых проблем. И возможно, в первую же ночь. В хорошие же места практически наверняка не заберёшься. В основном, по вине аномалий. А если дело обходится без них, то будь уверен, что местечко уже кем-то облюбовано, и без боя тебе его не отдадут. Райли упустила момент и не начала сразу искать пристанище. Когда же до неё дошло, что долго прожить без надёжной норы она не сможет, момент был упущен, и все намеченные убежища оказались заселены. И выселяться без боя хозяева не торопились. Пришлось признать, что хочешь - не хочешь, а с кем-то придётся сцепиться. Если до этого она дралась исключительно защищаясь, то теперь, впервые, придётся поиграть в нападении.
Какое-то время Райли анализировала наиболее подходящие убежища и наблюдала за их хозяевами. Все они были прожжёнными, опытными убийцами, многие из которых завладели отнюдь не бесхозными убежищами. И все, без исключения, успели отразить как минимум одну атаку на своё жилище. Отражали, как несложно догадаться, вполне успешно. Значит отвоёвывать себе лакомый уголок придётся с большой кровью.
Образец Z345/5-17 обитал в паре кварталов от нынешнего места обитания Райли, под обломками трёхэтажного дома, развалившегося до основания. Фундамент здания уцелел и в нём сохранилось маленькое полуподвальное помещение, в котором когда-то располагалось правление ЖЭКа. После обрушения верхних этажей, цоколь засыпало, но обломки легли так удачно, что проход к двери можно было расчистить без специальных приспособлений. А вокруг входа образовалось сложное нагромождение строительного мусора, пробраться через которое было непросто. С наскоку туда уж точно не нагрянуть и это без учёта дополнительных укреплений и ловушек, установленных новым хозяином. Разумеется, 5-17 не смог пройти мимо такого отличного места. Удивительно, как он вообще его заприметил, так как развалины дома со стороны не вызывали ни малейшего подозрения, что под ними могло что-то уцелеть.
Райли пришлось потратить немало дней на изучение подходов к убежищу. 5-17 обладал звериным чутьём и заранее обнаруживал ведущееся за ним наблюдение. Он был готов сопротивляться и ничуть не боялся потенциального врага. Изначально, Райли инетерсовал не он сам, а его система защиты на подступах к жилью. Сперва она просто изучала траекторию движения семнадцатого, запоминая каждый участок, на который наступала его нога. Затем, в его остутствие, она рискнула подобраться к убежищу вплотную и рассмотреть ловушки непосредственно. Пару хитрых устройств она нашла сразу. Одной из ловушек оказалась тонкая паутина, закреплённая на шляпках сухих грибов, выстреливающих в воздух опасные споры. Впоследствии, Райли сама возьмёт эту систему на вооружение.
Разумеется, ничего трогать и обезвреживать она не стала, чтобы не выдавать свою осведомлённость. Ознакомившись со всеми ловушками вплоть до самой двери, она вновь ушла на дистанционное наблюдение. Теперь ей следовало хорошенько изучить самого семнадцатого.
Поначалу этот изгнанник казался лишённым изъянов. Его невозможно было застать врасплох, он всегда был в форме, всегда настороже, всегда при оружии. Даже когда тащил добычу домой, глаза его мониторили окрестность с особенной тщательностью. В любую секунду он был готов бросить дичь и ринуться в контратаку. Райли уже начала сомневаться, что сделала правильный выбор. Внешне скромненький 5-17 оказался тёртым калачом. Не удивительно, что об него обломало зубы столько торопливых изгнанников. Но даже в самой надёжной броне имеется брешь. В итоге, терпение было вознаграждено.
Райли пришла на свой очередной пункт наблюдения и заняла позицию напротив чердачного окна, под крышей здания городской налоговой инспекции. Притащив туда офисное кресло и зафиксировав его покрепче, она уселась в отдалении от проёма, и припала к окулярам бинокля. Точка была не самой удобной. Убежище семнадцатого отсюда просматривалось не целиком, а лишь с одного края. Зато основная тропа, по которой объект ходил каждый день, была как на ладони. И можно было определять, в какую сторону он направился, не покидая наблюдательного участка.
5-17 появился точно, как по часам. С традиционной неспешностью он спустился по руинам на улицу, постоял немного, огляделся и пошёл по тропе. Бинокль с восьмикратным увеличением позволял разглядеть каждую мелочь, каждую деталь. Казалось, была бы у Райли снайперская винтовка, она бы не оставила шансов цели, идущей по открытой местности. Но это было заблуждение. Она прекрасно помнила те смутные дни, когда изгнанники ещё пытались пользоваться огнестрельным оружием людей, и что из этого вышло. Резкий шум привлекал хищников. Казалось, что от звуковых колебаний разверзались некие пространственные перегородки, из-за которых выпрыгивали жуткие твари. Каждый выстрел - это новое чудовище, а то и два. Автоматная очередь порождала целую стаю. Возможно здесь и не было никакой взаимосвязи, но очень на это похоже, потому что на каждую перестрелку всегда прибегал кто-то смертельно опасный. И это было ещё не всё. Райли видела, как в изгнанника второй волны всаживали не меньше десяти пуль, а он не погибал и продолжал яростно сопротивляться. Только пуля в голову могла остановить его, да и то лишь на какое-то время. Ходили слухи, что убить огнестрельным оружием всё-таки можно, но для этого надо знать, в какие именно точки тела следует целиться. Вкупе с проблемами от набегающих тварей, использование огнестрела в городе было признано нецелесообразным и быстро сошло на нет. После стреляли только мародёры на окраинах, пока их не извели.
А было бы неплохо решить всё одним лишь точно произведённым выстрелом...
Мечтать не вредно. Райли облизнулась и вновь прилипла к биноклю, осторожно наводя резкость правым указательным пальцем. Семнадцатый шёл как ни в чём не бывало. Он чувствовал, что за ним следят. Не понимал лишь, откуда. И не хотел демонстрировать свою неосведомлённость, делая вид, что ему всё равно, что он готов встретить неприятеля с какой бы стороны тот не напал. Самоуверенность сыграла с ним злую шутку. Когда ему почти удалось выйти из сектора обзора, что-то с ним случилось. Простой человек, увидев такое поведение, скорее всего, не придал бы этому никакого значения. Обычный прохожий вдруг остановился, слегка покачнулся, словно удерживая равновесие от резкого торможения, затем сделал пару глубоких вдохов и схватил себя правой рукой за левое запястье, будто почувствовал боль в суставе от обострившегося полиартрита. Казалось бы, ничего необычного. Но только не для изгнанника. И Райли несказанно обрадовалась этому, пожирая цель глазами.
5-17 выглядел как обычный рядовой инженер сорока пяти лет. Очочки, круглая плешь, тонкие губы, серьёзное и задумчивое выражение лица. Одет в неизменный джинсовый костюм. Просто дядька, внезапно задумавшийся о каком-то чертеже, и, за отсутствием под рукой кульмана, перебирающий поправки в голове, дабы не забыть по дороге. Вот он слегка дёрнулся, словно втряхнулся. Потом ещё раз. И ещё, с одним и тем же интервалом. Это напоминало лёгкий озноб. Значит с изганником что-то не ладно. Встряхнувшись так несколько раз, семнадцатый опять стиснул свой рукав, ещё немного подышал и отправился дальше.