Едва барон подумал о юном правителе, как желудок вновь скрутил острейший приступ язвы. Выругавшись вполголоса, представитель клана Вентрон нашёл небольшую скамеечку в тени какого-то дерева с замысловатым названием и, покопавшись во внутренне кармане расстёгнутого камзола, извлёк небольшую фляжечку. Свинтив крышку, Юрген жадно припал к горлышку и сделал добрый глоток. Спазм, скрутивший внутренности ослаб, и барон вложил флягу с лекарством обратно в тайный кармашек. Он чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Казалось, окружающие просто желали его скорейшей смерти! Эта поганая планета убивала своим слишком жарким климатом – Юрген привык к заснеженным равнинам своей родины, а здесь он задыхался, словно вытащенная на берег рыба. В его покоях кондиционеры работали на полную мощность, но всё равно температура была слишком высока. Постоянные светские рауты, требующие его присутствия, и где вместо нормальных напитков подавали исключительно вино! Ну что за наказание? Да, он мог бы раз и навсегда избавиться от мучительных болей, всего лишь позволив целителям провести над собой усиленный курс терапии, но предпочитал терпеть неудобство. Почему? Просто это лишний раз напоминало ему о том, куда могут завести излишества. Но самое ужасное в столице, без сомнения, Император. Этот мерзкий, избалованный, капризный и истеричный ребёнок! После пары минут общения с Ванахи у Юргена начинались такие головные боли, что даже язвенные колики меркли по сравнению с этим! Иногда ему хотелось накричать на Императора или сказать ему, что если бы его отец, Тимо Лайтонен, сейчас мог видеть своё чадо, он либо застрелился на месте от стыда, либо прикончил сыночка. Никто долго не мог терпеть Императора. Только этот его ручной мальчишка, по странной прихоти Ванахи подобранный им на улицах Нижнего города. Как его зовут? Коди? Дурацкое имя!
Кругом одни психи. Сделал вывод Юрген. Тут взгляд его остановился на соседней полянке. Там на такой же резной белоснежной скамеечке сидела очаровательная девчушка лет семнадцати. Ровесница его старшей дочери. Они даже были чем-то похожи: светлые волосы ниспадали на плечи и завивались очаровательными кудряшками, нежными и лёгкими, словно пух, лицо правильной формы, чуть припухлые по-детски губы, всегда готовые улыбаться – широко и открыто… Юрген тяжело вздохнул. Хорошо. Он был не прав. Психи – это только его чокнутые родственники, и Император! Император!
Боли окончательно затихли, но барон не спешил уходить. Ему было приятно наблюдать за этой чистой невинностью. Как же он соскучился по дому! По дочурке, по сыновьям… По Таше, в конце концов!
Тем временем девушка достала из-за пояса своего лёгкого бежевого платья небольшой блокнот и огрызок карандаша и принялась зарисовывать то ли изящную чашу фонтана, то ли какой-то редкий цветок… Но тут идиллию нарушил новый персонаж. Точнее, Юрген уже имел удовольствие встречаться с ним сегодня. Ваако Фетт даже ходил, словно подкрадывался. Порода хищников! Он возник на полянке совершенно бесшумно, но насколько знал Юрген своего кузена – отнюдь не случайно. У Ваако день был расписан по минутам. Так кто же эта девочка, на которую Первый Советник решился потратить драгоценное время? Вопрос был интересен и Юрген, при других обстоятельствах незаметно удалившийся бы, остался на месте.
- Доброе утро. – Соригинальничал Ваако. «Доброе», как же!
Девчонка вскинула глаза от блокнота и эскиза, набросанного на тонкой бумаге, и расцвела улыбкой.
- Мой господин! Мы снова встретились…
- И пока это видение не развеялось, мне хотелось бы запечатлеть ваш образ в своей памяти… - Ваако смутился собственного косноязычия и опустился перед девушкой прямо на землю, видимо, не рискуя тревожить её. Юрген подумал, что у него галлюцинации. Слуховые и зрительные. Всем придворным во Дворце было известно, что Ваако Фетт – душевный инвалид, не способный на какие-либо тёплые чувства даже к потерявшемуся котёнку, не говоря уже о… Знаете, профессия накладывает определённый отпечаток на личность, но Юргену всегда казалось, что Ваако лишён положительных эмоций с самого рождения. И такой сюрприз!
Девочка легко и быстро покраснела.
- Я даже не спросила вашего имени…
- Вы очень спешили.
- Всё равно я не должна была быть такой невежливой.
Ваако Фетт представился, не упоминая свой титул и положение в обществе. Как интересно!
- А вам нет нужды называть своё имя. Я случайно попал на выставку ваших картин. – (Так уж и случайно?).
На живом лице девушки возникло выражение ужаса, сменившееся плохо скрытой болью.
- О! – Только и смогла выдавить она. – Значит, вы знаете, кто я на самом деле…
- Что в этом плохого? – Искренне удивился Ваако.
- Вы не понимаете! – В голосе девочки звучали слёзы. – Я не хотела, чтобы вы видели… Ну, теперь вы знаете, что я знаменита… - Окончательно расстроившись, девушка спрятала пылающее лицо в ладонях. Юрген убедился лишний раз, что Ваако – неуклюжий идиот!
Первый Советник растерялся, но потом, дотянувшись, дотронулся до блокнота, лежавшего на коленях девушки.
- Зэна, ваши картины прекрасны! Как вы только могли подумать прятать свой талант? Поверьте, меня не смущает ваша знаменитость, напротив! Я горжусь тем, что встретил такую замечательную художницу, как вы!
- Но теперь вы будете относиться ко мне совсем по-другому! – Девушка опасливо взглянула на Ваако своими чудесными бирюзовыми глазами под густым веером пушистых ресниц.
- Вы правы. Я ценю наше знакомство ещё выше. Подумать только! Вот эти самые хрупкие пальцы творят волшебство на холстах… - Ваако осторожно, чтобы не спугнуть девочку, взял её узкие ладошки в свои большие ладони. Юрген насмешливо скривил тонкие губы. Первый роман Фетта! Вот что по-настоящему забавно! Будь Ваако чуть более медоточив и упредителен, было бы ясно – он привык иметь дело с жеманными барышнями, но Первый Советник был разве что чуть изящнее деревенского парня! Может, те грязные сплетни о нём и Тимо Лайтонене были правдой?
И всё же Юрген не спешил покинуть оранжерею. Происходящее захватило его, нужно честно признать.
- Вы мне льстите.
- Не имею такой привычки.
Разговор прервал тревожный писк зуммера. Ваако опустил взгляд на запястье и нахмурился.
- Вам нужно идти? – Понимающе спросила девочка. Свет в её глазах медленно потух, и Юргену отчего-то стало больно. Ну же, Ваако! Ты не должен оставлять её!
- К сожалению. – Кивнул Ваако. И Зэна и Юрген печально вздохнули. – Но я обязательно найду вас! Ведь наша беседа не окончена?
- Конечно. – Тем же тусклым и невыразительным голосом ответила Зэна. Ваако встал с земли и, внезапно быстро наклонившись, коснулся губами светлых пушистых волос на макушке девушки. Она подняла глаза, но успела лишь увидеть стремительно удаляющегося Советника. Зэна вновь открыла блокнот, безжалостно зачеркнула предыдущий эскиз и начала новый. Юрген мог бы поклясться, что знает, что будет изображено на новом листе…
Император и его мальчик
Ванахи терял остатки терпения, а многочисленные слуги вертелись вокруг него и уговаривали подождать ещё «одну микросекунду». Наконец на хрупких и узких плечах мальчика защёлкнули ритуальные серебряные украшения, скреплённые на груди тонкой витиеватой цепочкой, и утренний туалет можно было считать законченным. Пятнадцатилетний подросток величественно кивнул слугам, тем самым повелевая им покинуть комнату, что они и проделали очень быстро, едва не толкаясь в дверях. Многие вздохнули с облегчением. Ванахи встал необыкновенно рано, а по утрам у юного Императора часто случались неконтролируемые вспышки раздражения. Но сегодня он никого не ударил, никого не потащили во двор для порки… Слуги спешили убраться из комнаты, пока благодать не закончилась.
Повелитель Галактики повернулся перед зеркалом, выше его в три раза и в два раза шире. Прошёлся гоголем, задрал узкий подбородок.
- Ну, как? – Голос Императора был резким и ломким. В нём отчётливо слышались капризные, и даже визгливые нотки.
- Прекрасный костюм. – У самой двери сидел на корточках другой мальчик. Худой, если не сказать, измождённый, он напоминал подзаборных нищих, в изобилии водившихся в Нижнем Городе. Это отражалось не в одежде: мальчик был одет вполне прилично – в униформу слуг; а в глазах, голубых, словно небо в безоблачный день. Ровесник Ванахи смотрел тяжёлым взглядом взрослого человека, успевшего повидать на своём коротком веку очень много горя и несправедливости. – Только слишком тяжёлый. К чему эти побрякушки?
- Ты прав! – Воскликнул Ванахи. – Они наряжают меня словно куклу или девчонку!
Император не привык что-то откладывать. Он незамедлительно сорвал с плеч серебряные украшения, с таким трудом закреплённые слугами всего лишь несколько минут назад, и пренебрежительно швырнул их куда-то под кожаный диван.
- Коди, пойдём, посмотрим на портрет! Его, наверное, уже приготовили.
Мальчик, сидевший у двери, поднялся и молча пошёл следом за Ванахи через обширную приёмную и длинные залы. Встречные придворные низко и подобострастно кланялись, но Ванахи шёл дальше, как мимо пустого места, не удостоив даже лёгким кивком. Коди смотрел только на своего Императора, не собираясь замечать подхалимов. Их путешествие закончилось у огромных дверей в мастерскую знаменитого художника, которому поручали рисовать особ королевской крови. Кроме того, ему позволили основать во дворце небольшой класс талантливых портретистов, которым со временем, предстояло заменить его на посту придворного художника.
Ванахи привычно остановился в нескольких шагах от двери. Коди серой тенью проскользнул мимо него и распахнул перед Императором тяжёлые двери.
- Его Величество Император! – Объявил Коди своим хрипловатым надтреснутым голосом.
- Где мой портрет? – Отстранив личного слугу, бесцеремонно поинтересовался Ванахи у невысокого седого старика. – Уже готов?
- Посмотрите сюда, мой Повелитель!
Старик театральным жестом сдёрнул покрывало с мольберта и отступил в сторону. Портрет изображал Ванахи в парадном мундире Главнокомандующего Объединённого Флота со всеми полагающимися регалиями, и многочисленными орденами, которые выглядели очень странно и трогательно на узкой груди подростка.
Коди едва заметно улыбнулся. Ванахи сильно дёрнул себя за тёмную прядь, выскользнувшую из хвоста, забранного на затылке, а потом зло рассмеялся.
- Какая-то мазня! Верно?
Старый художник в душе был согласен с ним, но что поделать, если Императоров нужно было изображать именно так? Поэтому он принял испуганный вид и стал униженно бормотать:
- Что вы, Ваше Величество! Блестяще смотритесь…
- По-моему, даже чересчур блестяще! Мастер Гесом, рисуйте не как положено вашими глупыми канонами, а как есть на самом деле. Как… - Ванахи огляделся в поисках прототипа и тут взгляд его пронзительных серых глаз наткнулся на ещё один портрет. Художник, проследив направление взгляда Повелителя, побледнел по-настоящему.
- Нарисуйте, как его! – Вдруг резко выкрикнул Ванахи, указывая пальцами, унизанными драгоценными кольцами, на портрет отца. – Никаких украшений! Никаких адмиральских мундиров! И кстати, - тон Императора опасно понизился, что было верным признаком надвигавшейся истерики. – Почему вы повесили это здесь?! Я же велел все уничтожить! Уничтожить! Дайте сюда! – Ванахи выдернул из ватных пальцев художника острое стило и, подскочив к портрету отца, выкрикнул, срываясь на безумный визг: - Я тебя ненавижу! НЕНАВИЖУ! – Размахнувшись, мальчик наотмашь, словно по живому, ударил, рассекая тонкий холст лезвием стило. Он резал и кромсал полотно во всех направлениях, пока лицо прежнего Императора не исчезло под многочисленными «ранами». Ванахи выдохся, и его истерика мгновенно улеглась. Бросив затуманенный взгляд на трясущегося старого художника, он выдавил сквозь зубы:
- Убрать немедленно!
После чего, чеканя шаг, вышел из мастерской, надменно задрав голову. Гесом снял со стены изуродованную картину. Его старческие пальцы любовно гладили рассечённый холст, пытались соединить лоскуты… Он плакал, и не скрывал этого. Коди незаметно подошёл, протянув старику оторвавшийся лоскуток.
- Прости его. – Тихо сказал мальчик. Гесом вскинул голову, уставившись на него. Губы художника жалобно искривились.
- Будешь позировать для новой картины? Ты очень на него похож.
- Вовсе нет. – Коди покачал головой и двинулся к выходу. У самой двери его нагнал отчаянный вскрик мастера:
- Да нет же! Глаза его! Глаза…
Коди догнал Императора у аркады, ведущей в тронный зал. Ванахи был мрачен и угрюм, как всегда после приступов ярости. Не оглядываясь, холодно сообщил:
- Я только что велел тебя выпороть. Придёшь через два часа во двор.
- Но за что, мой Повелитель?!
Ванахи резко повернулся к нему и Коди невольно отпрянул.
- А ты и правда похож на него. – Задумчиво протянул юный Император и, размахнувшись, ударил своего слугу по лицу. – Убирайся с глаз моих!
Коди молча вытер тыльной стороной ладони сочившуюся из ранок, оставленных кольцами, алую кровь и низко поклонился. Развернувшись, он пошёл в противоположном направлении, но Ванахи окликнул его:
- Ты куда?
- Во двор, мой господин.
- А, всё правильно. Не забудь – десять ударов.
- Спасибо, мой господин. Вы добры ко мне.
- Впредь не дерзи.
- Я и не смел…
Ванахи угрожающе прищурил пылающие серым огнём глаза.
- Если бы ты посмел, я бы размазал тебя по стене этого коридора, нищая мразь! Убирайся! Ты надоел мне! ПОШЁЛ ВОН!
Коди ещё раз поклонился и бросился бежать прочь от разъярённого подростка. Заглянув в свою каморку, мальчик приготовил лечебные настойки, которые ему дала добрая целительница с шестнадцатого этажа ещё в прошлый раз, и, тяжело вздохнув, отправился на расправу. Он по богатому опыту знал, что избежать наказания не удастся. Его найдут, где бы он ни спрятался и всыпят в два раза больше, чем приказал Император.
Если подумать, он не был особенно опечален. Что такое – десять ударов? Гораздо опаснее оставлять Императора в одиночестве. Кто знает, что он может натворить? За ним нужно постоянно присматривать. Коди завершил приготовления и отправился на внутренний двор, где проводили экзекуции над провинившимися слугами. Увидев его, мастер Шан удручённо качнул головой.
- Снова ты? Наверное, Его Величество задалось целью снять с тебя шкуру и повесить в собственном кабинете!
- Делайте своё дело, мастер палач. – Сухо ответил Коди, уже привычно располагаясь на специальном ложе, ощущая как металлические захваты с неприятным лязгом закрываются вокруг его тощих запястий и лодыжек.
Мастер Шан взял со специальной стойки кожаную плеть и, широко замахнувшись, опустил её на костлявую спину слуги. Коди мучительно вскрикнул, стукнувшись лбом о жёсткий пластик, на котором лежал. Спину обожгло так, словно плеснули кипятком.
Ванахи наблюдал за процедурой наказания из окна своего кабинета. До него не доносилось криков боли, не было слышно резкого свиста кожаной плётки… Император с глубоким раскаянием взирал на то, как корчится под безжалостными ударами изломанное тело того, которого он считал самым близким. Почти другом. Почти…
Невольница
Дверь, украшенная тяжёлым бронзовым орнаментом отворилась, впуская стайку служанок, облачённых в традиционные одежды Дома ван Эрт. По широким рукавам их простых платьев вилась затейливая вышивка лилового цвета, говорящая об их принадлежности к ордену Инквизиции.
Мэй осталась совершенно спокойной. Она успела понять, что ей не вырваться отсюда. Никогда. За дверью стоят охранники, а эти милые девушки обучены по боевой системе «ван-тари», оттачивающей молниеносную, почти нечеловеческую реакцию. Так что все её «побеги» предотвращались весьма эффективно и максимально вежливо.
Служанки низко поклонились, словно Мэй была какой-нибудь высокородной госпожой, а не бесправной наложницей. Две девушки вышли вперёд, держа на вытянутых руках великолепное бальное платье нежно-голубого цвета, из тончайшего шёлка, расшитого серебряной нитью.