Один из этих гобеленов Алиенора изучила до мельчайших деталей: при обычном течении дел он висел в её собственной опочивальне. Ещё в детском возрасте она проводила целые часы за разглядыванием изображённой на нём очень романтической картинки: страшный дракон, изрыгая пламя, сошёлся в единоборстве с рыцарем, а юная и необычайно прекрасная дева, стоявшая рядом, с мольбой протягивала к своему спасителю руки.
Красные и серые плиты правильно чередовались на полу, несколько ослабляя то общее ощущение мрачности, которое испытывал каждый входящий в это огромное помещение; пол застелили молодой древесной порослью вперемежку с цветами. Середину холла занимал длинный стол; сейчас он был пуст, если не считать десятка кубков и нескольких кувшинов с вином. Вокруг, как и вдоль стен, стояли многочисленные скамьи; зала освещалась факелами, закреплёнными на колоннах.
Возле дальнего от девушек конца стола под бархатным балдахином высилось резное кресло, обыкновенно предназначавшееся для хозяина замка, но сейчас его занимал старший из гостей. Небрежно облокотившись на подлокотник, в кресле сидел его высочество Пемброк Даннидир, герцог Ллевеллин, высокий худощавый старик с длинными седыми волосами и небольшой бородкой; герцог приходился родным дядей графу Рутвену. Прочие гости, и в их числе сам граф, без особого порядка занимали места за столом, занятые разговором. Прямо за креслом в невероятных размеров камине полыхало целое дерево: в толстых каменных стенах замка даже летом царили прохлада и заметная сырость.
Присмотревшись, Алиенора углядела еще нескольких человек; некоторые сидели, а некоторые стояли. Среди них она заметила и замкового лекаря Миртена, и того самого мрачного помощника Рича Беркли, Сайруса, и ещё каких-то незнакомых людей.
Герцог Ллевеллин едва заметно шевельнул рукой.
– Достаточно, господа. – Его негромкий хрипловатый голос мгновенно остановил все разговоры; головы присутствующих повернулись в его сторону. – Я думаю, у нас будет ещё возможность поделиться новостями за вечерней трапезой. Заодно и найдётся время поразмыслить над тем, что я сейчас сообщу.
Он повернул голову. Тотчас из-за колонны появилась фигура человека в темно-синем одеянии, который поднёс ему золочёный кубок с вином. Сделав глоток, герцог вытер губы тыльной стороной руки.
– Его величество Роберт II Даннидир, мой августейший брат, скончался три недели тому назад.
Молчание прервали изумлённые возгласы.
– Три недели?! – Крепкий, мужиковатого вида граф Хантли недоверчиво взмахнул руками. – Дядя, я только пару недель как из Лонхенбурга. Я должен был бы знать об этом.
– Пф-ф, – Ллевеллин еле заметно усмехнулся, – ну, это значит, Олан, что мои шпионы лучше твоих.
– Мы все должны были бы знать об этом. – Рутвен Беркли задумчиво потёр переносицу. – Три недели – достаточный срок, и даже людская молва порой летит быстрее почтовых голубей. Это известно точно?
– Точнее некуда, племянник. – Герцог сделал ещё один глоток. – И более того: я, как верховный наместник в южных землях, передаю вам высочайшее повеление явиться четырнадцатого дня Лугового месяца в столицу для принесения присяги Роберту III Даннидиру.
Алиенора тихонько пихнула подругу локтем.
– Слышала?! Мы поедем в Лонхенбург! – зашептала она.
– Тише, ты…
Рич Беркли кашлянул и отряхнул руки от налипшей шелухи красных орехов, которые до того щелкал.
– Роберт III-й. Сын герцога Эмли? Племянник Роберта II?
– Точно так, Рич. Церемонию коронации провели в узком кругу. Насколько мне известно, там присутствовала вдовствующая королева Айдерин, а также, говорят, сам Оуэн Эмли. Ну и, ясное дело, придворные лизоблюды.
– Что значит – в узком кругу? – Молчавший до этого Фульк, граф Гленгорм, вскинул голову. Фульк приходился сыном герцогу Ллевеллину. – Отец, разве все мы не должны были бы присутствовать при этом?
Герцог вздохнул.
– По-видимому, есть причина. И я, кажется, догадываюсь, какая. Позвольте представить вам моего верного слугу. – Из-за колонны к герцогу приблизилась та самая фигура в темно-синем одеянии. – Ирмио, библиотекарь и Хранитель манускриптов герцогства Ллевеллин. Он расскажет вам об этом лучше меня.
– Лекарь, – негромко и полуутвердительно произнёс Рич Беркли.
Герцог, поджав губы, остро глянул на племянника.
– И лекарь тоже. Если я не ошибаюсь, это не запрещено.
– Что вы, дядя, – граф Клеймор криво усмехнулся, – мы все внимание.
Алиенора вновь нетерпеливо заёрзала.
– А что не в порядке с лекарями? – зашептала она. – Они же у всех есть, разве нет?
– Не знаю. – Бланка пожала плечами. – Надо будет у Миртена спросить.
– Смотри, смотри, – Алиенора указала пальцем в сторону Ирмио, – он точь-в-точь, как наш, одет, только синий. Интересно.
– Да тихо уже. Дай послушать.
Хранитель манускриптов приблизился к столу. Это был невысокий человек средних лет с короткими тёмными волосами, без головного убора, а одеяние его представляло собой длинную, до щиколоток, хламиду с длинными рукавами. Платье перетягивал пояс в три пальца шириной, расшитый серебряными нитями, сплетающимися в причудливый узор. Точно такая же вышивка обрамляла низ подола и края рукавов.
– Господа, – негромким твёрдым голосом, совершенно не подходящим к роли лекаря, произнёс он, – вы знаете всё, что я сейчас расскажу вам. Кроме, может быть, одной маленькой детали. Прошу вашего терпения.
Давно усопший король Роберт I Даннидир, как вам известно, имел пятерых сыновей и трёх дочерей, кои сейчас нас не интересуют, пусть даруют им боги долгую жизнь.
Итак. Старший из сыновей, унаследовавший трон, Роберт II Даннидир, скончался в своём замке Лонливен три недели назад, бездетным.
Второй сын, Эван, герцог Когар, пропал без вести около двадцати лет назад в битвах за Гриммельном. Он оставил после себя двух наследников: Олана Бастарда, графа Хантли, здесь присутствующего, – лекарь сделал еле заметный поклон в сторону графа, – и дочь Аэроннуэн.
Третий сын – это Оуэн, герцог Эмли, который жив и поныне, хотя уж давно его никто не видел. Пораженный проказой, он, как известно, последние годы не покидает своего замка. Сын Оуэна – Роберт III Даннидир – тайно коронован около двух недель тому назад.
– Удивительно, – Фульк Гленгорм развёл руки, оглядывая присутствующих, –даже моего отца, последнего из сыновей Роберта I, не пригласили на это представление!
– Мы обсудим это позже, сын мой. – Герцог пожевал губами. – Ирмио, продолжай.
Хранитель манускриптов поклонился.
– Четвёртым сыном Роберта I был покойный ныне Лайонел, герцог Беркли. Супругой его стала Аэроннуэн, единственная дочь Эвана Когара, второго сына. Их потомки здравствуют и поныне: Камбер, герцог Беркли, а также присутствующие здесь граф Хартворд и граф Клеймор.
– Заканчивайте уже. – Рич Беркли щёлкнул пальцами. – Все прекрасно знают эти имена. К чему это?
Ирмио наклонил голову.
– Ещё немного терпения, милорд. И, наконец, последним, пятым сыном Роберта I является мой господин Пемброк, герцог Ллевеллин, присутствующий здесь со своим сыном и наследником графом Гренгормом. Теперь, господа, вопрос: кто из названных является законным наследником короны Роберта I Даннидира?
– Так вот откуда ноги растут! – Рич Беркли скрестил на груди руки. – Это просто, Ирмио, или как там тебя. У Роберта II и королевы Айдерин детей нет, так что право наследования переходит ко второму сыну Роберта I – Эвану, герцогу Когару. Но он давно уж умер, а из живых его сыновей имеется только Олан Хантли. Но Олан – бастард, рожденный вне брака, а потому прав на наследование короны не имеет. А потому сие право переходит к линии третьего сына, то есть к Оуэну, герцогу Эмли. Но Эмли – прокажённый старик, который умрёт со дня на день, и поэтому неудивительно, что он передал корону своему законному сыну, а именно Роберту III Даннидиру. Вот и весь сказ.
Головы присутствующих повернулись к Хранителю манускриптов.
– Всё верно, – кивнул граф Хантли. – Ирмио, в чём закавыка?
Тот развёл руками.
– Закавыка называется Аэроннуэн, урождённая Даннидир, единственная законная дочь и наследница Эвана Когара и супруга Лайонела, герцога Беркли.
Всеобщее молчание было ответом на слова Ирмио.
– Объясни, – устало произнёс герцог Ллевеллин.
– Рутвен Беркли, граф Хартворд! – Ирмио торжественно повернулся в его сторону. – Объясните, будьте добры, к кому перейдёт ваше имущество, ваш титул, ваша графская корона и все ваши права и привилегии после вашей смерти, которая, надеюсь, ещё долго вас минует?
Граф пожал плечами.
– Я должен это объяснять? У меня есть единственная дочь и наследница, Алиенора, которая по законам и обычаям королевства получит всё мне принадлежащее.
– Кто оспорит сказанное? – Ирмио обвёл взглядом собравшихся. – Никто. Точно так же и после смерти своего отца, Эвана, его дочь Аэроннуэн, согласно обычаям божеским и человеческим, унаследовала от него все его права. А также, – Ирмио на мгновение замолчал, – также право на королевскую корону, и оное право после её смерти законным образом переходит к её детям, рождённым от Лайонела, герцога Беркли.
– И ещё одно. – Хранитель манускриптов опёрся обеими руками об стол. – Кто-нибудь из присутствующих здесь может объяснить мне, по какому законному праву Аэроннуэн после смерти её отца лишили герцогства Когар? И как получилось так, что земли герцогства отошли к семейству Эмли? Я думаю, никто. Но в любом случае – если можно отобрать землю, то отобрать право наследования невозможно, ибо оно передаётся с кровью. Я закончил.
Хранитель манускриптов поклонился и, пятясь задом, отошёл к камину.
В зале воцарилось молчание.
Бланка задумчиво нахмурила лоб.
– Что-то я запуталась в твоих родственниках…
– Да все ж просто, – сказала Алиенора. – Старший брат-король умер без наследников, значит, право на корону переходит ко второму, Эвану, и его дочери Аэроннуэн, моей бабке, а через неё – моему отцу. А они вместо этого короновали потомка третьего сына. Поэтому и тайно. Боятся.
Граф Хантли негромко крякнул.
– Но Аэроннуэн – женщина, – в некоторой растерянности промолвил он, – а женщины не могут наследовать корону. Или… или могут?!
Герцог Ллевеллин, опираясь о стол обеими руками, встал.
– Обычай и древний закон королевства гласит: если у эорлина королевства есть несколько детей, он должен поделить своё имущество и титулы между ними. Если у эорлина королевства есть дети разного пола, старший сын получает старший титул, прочие земли с их титулами распределяются между остальными детьми. Если у эорлина королевства есть только один ребёнок, этот ребёнок получает всё без остатка.
– Проблема заключается в том, – продолжил герцог после лёгкой заминки, – что в королевстве Корнваллис у королей всегда имелись дети мужского пола, и никогда женщина не претендовала на корону. И этот час пришёл. Мужское право традиции против женского права первородства.
– Но Камбер Беркли, который, я так понимаю, может претендовать на корону, – граф Хантли удручённо покачал головой, – он же… он же…
– В точку. – Пемброк Ллевеллин тяжело опустился в кресло. – Камбер Беркли – сумасшедший. Он старший из детей Аэроннуэн, и он – сумасшедший. По дороге сюда я сделал изрядный крюк, чтобы ещё раз убедиться в этом собственными глазами. Моего племянника кормят с ложки, он ходит под себя, а на ночь его цепями приковывают к кровати. Он даже не почти мёртв, он уже мёртв. Рутвен, Рич, простите за прямоту.
– Постойте… – Фульк Гленгорм набрал в грудь воздуха и выдохнул: – А как же… – он запнулся. – А как же Бремя Власти? У Роберта III есть Бремя?.. Ведь только обладатель Бремени может стать подлинным королём Корнваллиса! И только истинный король может взять его в свои руки!
Бланка придвинулась к своей подруге.
– Леа, а что такое Бремя Власти?
– Понятия не имею. – Алиенора пожала плечами. – Какой-то древний артефакт, что-то вроде скипетра, что ли. Я плохо слушала уроки Миртена. Он всегда на меня сердился.
Ллевеллин покачал головой.
– Неизвестно. Бремя Власти давно никто не видел. Роберт II знал, что у него не может быть детей, и уже давно передал его Эвану Когару. А потом Бремя пропало. Может быть, Эван взял его с собой за Гриммельнский Вал и Бремя сгинуло вместе с ним? А может, и не взял. Если оно у Роберта III Даннидира… Тогда не знаю…
Молчание вновь повисло над столом.
– Рутвен! Рутвен Беркли! – Герцог хлопнул ладонью по столу. – Ты слышал всё сказанное? Тебе решать. После Камбера ты старший в семье.
Граф Хартворд сидел, опершись об стол обеими руками и глядя в точку перед собой. Подняв голову, он обвёл взглядом всех собравшихся.
– Война или мир, – задумчиво произнёс он. – Мир, когда все будут показывать пальцами в спину Рутвена Беркли, у которого безнаказанно отобрали наследство. Или война, когда все будут винить меня в начале кровопролития. Мир или война.
Он тяжело поднялся со скамьи.
– Мы должны решить всё до отъезда в Лонхенбург. Я должен решить. А сейчас, господа, самое время смыть с себя дорожную пыль. Через два часа я жду всех к вечерней трапезе, во время которой мы не будем говорить о делах.
– Дядя, братья, – граф сделал небольшой поклон и вышел из залы.
– С ума сойти, – прошептала Алиенора. – Бланка, ты поняла? Я – наследная принцесса.
Бланка пожала плечами.
– Даже уж и не знаю, что сказать. Это же банка с пауками. Может, всё же лучше остаться просто графиней Хартворд? – Она потянула Алиенору за рукав. – Пошли. А то, не ровен час, заметят нас, когда все выходить будут, и получит тогда наша принцесса хорошую головомойку.
Переглянувшись, девушки одновременно хмыкнули и, стараясь не шуметь, выбрались в коридор.
Глава 5. Дверца открывается
Весь остаток дня после того, как мастер Гербер выгнал его с кухни, Джош просидел в своём потайном убежище, почёсывая голову и пытаясь найти хоть какую-то логику в последних событиях. Уже наступила ночь, когда в каморку наведался Гуго, принявшийся взахлёб рассказывать о празднике в замке.
– Господи, в жизни столько жратвы не видел! Павлины, лебеди жареные, откуда только их привезли! Вот, кстати, я принёс тебе пару кусков, но не лебедя, лебеди наперечёт, оленины с хлебом. И ещё вина. Настоящего вина из Бургин Маре, не какой-нибудь дешёвой бражки. А на балконе там музыканты играют, и как играют! Их, говорят, его высочество Ллевеллин с собой привёз. Это тебе не дудки слушать в таверне у Фло.
Разложив перед собой еду, Джош принялся неторопливо жевать, слушая товарища вполуха и занятый больше собственными мыслями.
– Все стены в факелах да канделябрах, светло, как днём! Эх, видел бы ты, как гости разодеты! Пояса в каменьях все, обручи золотые на головах. А леди Алиенора-то наша, графская дочка, до чего ж всё-таки красивая девка! Жозефина твоя рядом не стояла. Вся в фиолетовом с золотым шитьём, вырез такой – полгруди наружу, а подол – не поверишь! – сзади на три локтя волочится! Эх, глянуть бы на её ножки хоть разок.
Джош фыркнул.
– Ишь ты, размечтался. Ты что же, сам всё это видел?
– Ну, да. – Гуго даже оскорбился. – Гербер меня там подрядил блюда выносить. В смысле, уносить пустые. А кушанья слуги в ливреях выносят, каждый из их светлостей, наверное, по десятку их с собой привёз. Ну, ладно. – Гуго поднялся, отряхиваясь от соломы. – Идти мне надо. Там ещё на полночи празднество. Говорят, менестрель будет, песни будет петь. А народ во дворе тоже пьянствует-веселится, пиво рекой течёт, вся стража вдрызг. Если скоро закончится, тогда ещё к тебе загляну. И девчонок полно: Мари, Глэнис, Гвен – все там. Кстати, Жоззи твоя там с Дойлом джигу отплясывает. Спрашивала, где ты.
– Да хватит уже меня склонять, – рассердился Джош, – пусть пляшет себе на здоровье. Она моя такая же, как и твоя.