Недружелюбный портал изрыгнул нас крайне неаккуратно, в результате чего мотоцикл претерпел некоторые изменения не в лучшую сторону. А вот местность существенно не изменилась: деревья такие же зеленые, облака белые, земля под ногами, а небо над головой, что даже огорчило в определенной степени, но основной проблемой стало не это…
Сафир исчез, вот что пугало. Мы искали до вечера, предполагая самые невозможные варианты, но ни следов или даже намека на них. Сломанный Урал пришлось спрятать в лесу, закидали его пышными еловыми ветками. Решили заночевать на месте, а утром обсудить дальнейшие действия.
Ночью промерзли до костей, пальцы побелели, зубы стучат как кнопки клавиатуры в руках опытной секретарши, а одежда вымокла и висит мешком. Выйдя из леса, грелись под чуть теплыми, но яркими лучами утреннего солнца. Из Урала Валет прихватил самое необходимое — монтировку, куда ж без неё. Гордан Фримен недоделанный.
Вышли на грунтовую дорогу, которую и дорогой назвать трудно. Две узкие колеи, извивающиеся словно змеи, изрядно заросшие травой, уползают вдоль леса. Валет остановился:
— Что теперь?
— У нас всего два варианта, — констатировал я, — пойти по дороге направо или налево, логично? А там будем действовать по обстановке.
Валет нахмурился и протестующе замахал руками:
— Стой, стой, стой. Я не ослышался, пойти? Ты, вероятно, хотел сказать — поехать! Точнее покатить…
— Боюсь, Урал придется оставить тут, — сокрушенно признал я, но видя его растущее негодование, поспешил добавить, — мы понятия не имеем в кого упремся. Выползем на этом зеленом чудовище, а нас первые же встречные вилами затычут до смерти… Но мы вернемся за ним, как поймем — куда попали. Слово скаута.
Валет скривился, будто уксуса хлебнул:
— Скаута… А Сафир?
— А что Сафир? Самое разумное — выйти в город, он поступит так же, я думаю.
Я выбрал направление и, по возможности, уверенно отчалил. Главное морду кирпичом держать, пусть хоть один из нас думает, будто второй знает, что делает.
Пока шли, я судорожно соображал, на каком языке тут общаются люди. Что если не сможем их понять. Футболка с изображением рогатого рокера так и осталась на Саньке. И было бы замечательно, если б не моя татуировка дракона во всю спину. Напорюсь на инквизицию, они и за меньшее на кострах сжигали, мало не покажется. Пришлось отнять у Валета куртку и, на всякий случай, застегнуть на все пуговицы. Пусть некрасиво, зато безопасно.
Валет толкнул в плечо, сказал потрясенно:
— Видал?
— Чего? — спросил я, выныривая из собственных мыслей.
— Вон тот цветок, видишь?
Я посмотрел на место, куда он указывает дрожащим пальцем, поёжился от неожиданности:
— П-подумаешь… Цветок… Ползёт…
У Валета брови вскарабкались на лоб, хихикнул робко:
— Он еще и ходит? Я-то увидел, как он жука сожрал!
Цветок полевой, размером с ромашку, не то что бы испугал, но мы сперва держались на расстоянии, а чуть погодя подобрались ближе, хоть я и был против. Лепестки красные, а середка медовая, так и манит глупых насекомых. Валет мизинцем потрогал бархатный лепесток, стараясь не сломать, а тот так же аккуратно покачал им в ответ, заманивая новую добычу присесть поближе к липкой сердцевинке.
— Сейчас брызнет кислотой в глаз, не обрадуешься… — предостерег я боязливо.
Валет отмахнулся, продолжая играть с забавным растением, но тому, похоже, наскучило манить упертое насекомое. Маленькие корни, похожие на волосатые лапки, медленно вылезали из сырой земли и так же неспешно зарывались чуть в стороне. Цветок двигался вяло, но целенаправленно, напомнивший Валету маленького осьминога, а мне противного паука.
Я потянул за шиворот друга:
— Поторопимся, не время цветочками любоваться.
— Да, — согласился он, — но стоит быть осторожнее. Мир полон сюрпризов.
Когда показалась деревушка, поспешили туда в надежде найти Сафира. Всего десяток ветхих домов вдоль дороги, оградки если и есть, то совсем старые. Даже навозом не пахнет, что значит — здешние скот не держат, чем живут — непонятно…
Старик на завалинке стал первым, кого мы повстречали. Я сразу шепнул:
— Ты помалкивай, я попробую объясниться с ним. Там уж как пойдет…
Валет фыркнул, мол, ну-ну, давай, пробуй, умник.
— Здравствуй, старче!
Дед выстругивает что-то из деревянного черенка, не сразу обратил на нас внимание, но потом вымолвил, не поднимая глаз:
— Чё надь?
Мы с Валетом быстро переглянулись, у обоих на лице отразилось реальное облегчение:
— Здравствуй старец, подскажи нам, что за село это?
— Ну, положим, не село, а так, пара домов вдоль дороги. Раньше тут много купцов ездило, хорошее было место, прибыльное, вот и отстроились. А вы откель будете?
Я помялся с ноги на ногу, подыскивая правильные слова:
— Эх, дедушка, из далека, ох из далека. На нас с путниками по дороге напали, всё добро забрали, и человека мы одного потеряли, не заходил ли кто на днях?
— За енту неделю вы первые будете… Напали говоришь? То Нэйстаэль орудует, купцов обираить, вы ж купцы?
— Да, — замотал я головой. Спросил заинтересованно: — А кто такой этот Нэйстаэль?
Старик удивленно покосился, но на вопрос толком не ответил, сказал другое:
— Ну ничё, говаривают, король прослышал. Теперь-то точно не убегёт, как в прошлый-то раз.
Дед поджал губы, погладил всё еще жесткую, но уже белую как снег бороду. Я насторожился, что-то в нем не так, вон, делает вид, что уже и забыл про нас, или и в правду забыл? Я на всякий случай покашлял — дед удивленно воздел очи, будто первый раз видит, но глаза приобрели ясность:
— Меня Везарх кличут, слыхали? — прищурился он, но сам ответил на свой вопрос, — откель вам… Вас-то как звать, робяты? Куда путь держите?
— Да мы сами купцы из дальних стран, — ответил я, всматриваясь в странного дедка, — решили мир повидать, себя показать. Зовут нас…
Я повернулся к Валету, в надежде на помощь, тот помог:
— Меня Валет.
Я поморщился, ну что за человек. Надо же красиво соврать, ну как то так:
— А я… Константин.
Старик в удивлении воззрился почему-то на меня.
— Конь… кость… чаво? Дивное имя…
Валет вяло отреагировал, издеваясь:
— Это сокращенно от Кистениан…
Пока я судорожно вспоминал, что Кистениан кажется тот же Константин с Валийского… или как-то так, Дед успокоенный таким «разумным» объяснением спросил:
— Вам, небось, ночлег нужон? Сходите-ка у нас на постоялый двор, он маленькай, да вам сойдёть. Денег гляжу нема? Чичас…
Сгорбленный быстро ушел в дом, сильно шаркая ногами, а через минуту вернулся и сунул двадцать медяков:
— Я тут скопил малость. На первое время хватить, а уж дальше ищите своё добро. Ежели повезет — не забудьте старика отблагодарить.
Я кивнул:
— Спасибо, дедушка, не забудем.
Валет уже развернулся, вскинув руку в прощальном жесте, но я придержал:
— Отец, ты так добр к нам, не откажи еще в одном добром деле. Мы, эм-м, повозку везли железную, можем ли схоронить в твоём сарае?
Старик снова взялся за черенок, не поднимая глаз пробурчал:
— Повозка сена не просит, овса не ест. Пущай стоит.
— Век не забудем, добрый человек!
Побрели в сторону здешней таверны, решив вернуться за мотоциклом с утра, но я все оглядывался, что-то в старике настораживает, понять бы что.
— Не заметил ничего необычного?
— Где? — удивился Валет.
— В старике, — пояснил я такую очевидность.
— Обычный старик, — отмахнулся тот, — разве что плечи широченные, как у культуриста на пенсии.
— И это не кажется странным?
Валет нахмурился, но хлопнув меня по плечу, заверил:
— Расслабься, он точно не твоя Смерть. Просто крепкий старик.
— Надеюсь, что так.
Пока ходили по деревне в нелепой попытке найти потерянного бойца, стемнело. Едва жара отступила под напором вечерней прохлады, из высокой травы поднялся рой мелкой кусачей мошкары и огромные комары в поисках теплой и вкусной крови. Полумесяц медленно поднялся из-за виднокрая тусклый и печальный, как замерзший в холодную русскую зиму африканец, раздающий рекламки у входа в метро.
Желудок как голодный котенок мяучит и скребется едва отросшими коготками, но так, что на позвоночнике остаются кровавые полоски. Поспешили успокоить это прожорливое животное.
Постоялый двор вмещал всего два стола. Видать гости здесь бывают не часто. Как переступили порог, в нос ударил запах пищи, желудок вновь болезненно напомнил о себе.
Хозяин трактира, завидев нас, поспешно указал на скамью и, протерев стол старой тряпкой, участливо спросил:
— Чего изволите? Свежая вода, мясо, хлеб и даже немного вина, всё к вашим услугам.
Я несмело промямлил:
— Мы, знаешь ли, не местные, не знакомы с тутошними ценами…
Хозяин быстро сообразил, что с прибывших гостей много не взять, голос с услужливо-угодливого стал раздраженным.
— Хлеб, вода — три монеты, мясо — пять, вино — десять.
Валет развязал мешочек, и, выудив десять монет, протянул хозяину:
— Этого хватит на кусок мяса, хлеб и кувшин с водой. Так же нам необходим ночлег.
— Десять монет, — бросил трактирщик.
Мы, столкнувшись лбами, уставились в мешок еще раз, поняв, что наши скромные сбережения на исходе, с болью в сердце отдали остатки:
— И на утро приготовь сушеного мяса в дорогу.
Еда оказалась на удивление… мерзкой. Нет, я ожидал нечто пресное и вонючее, соли и перца не знают. Но такое! Мясо жилистое, будто из старого и больного быка, обильно подгорело, а хлеб, покрытый толстой коркой плесени, тверже камня. Съели, и молча пошли спать.
Валет спал плохо, всю ночь вертелся и по-татарски кого-то материл. Думаю меня…. Я в свою очередь даже не пытался уснуть. Мысли как стая хищных мошек, что так и норовят влететь не в рот, так в глаз. Почему я всё еще жив? Где моя смерть? Куда делся Сафир? Куда идти, и есть ли смысл идти куда-то?
Рано утром вышел на улицу, земля чуть влажная, ночью шел дождь, пришлось ступать аккуратно, стараясь не поскользнуться. В поисках хоть какого-то добра заглянул под каждый куст, но оружия или тем более денег найти не удалось. Врут сволочные игры, даже ржавые мечи на дорогах не валяются, и если убить какую-нибудь лягуху, из неё колчан стрел не выпадет. Я пробовал…
Забежал к старику, но он, вероятно, еще спал, дверь закрыта изнутри.
Вернувшись в таверну, разбудил Валета:
— Пойдем, пока на улице не так жарко.
— Куда пойдем? — зевнул он.
— Сперва за Уралом, спрячем в сарае. Затем двинем в город. Я спросил трактирщика, тут всего одна дорога, и город не так уж далеко, кое-где можно срезать.
— А зачем нам в город? — зевнул он, — может, стоит найти Сафира?
— Стоит, — согласился я, — но чтобы его найти — надо хоть что-то предпринимать. Думаешь, если засядем в этой глуши, он свалится нам на голову?
Валет взъерошил волосы на голове, собираясь с мыслями и прогоняя остатки сна.
— А что с Уралом? Я не брошу свой мотоцикл!
— Сказал же, сперва за ним, — гаркнул я, — просыпайся!
Трава, окутавшись росой, переливается всеми цветами радуги, и не под настроение радостно блестит и искрится. Измученные дневным солнцем и ночным холодом, даже на разговоры сил не осталось, упрямо шли вперед. Стена деревьев сбоку почти не меняется, лишь когда проскальзывает орешник, кидаемся нарвать еды. За сутки смогли пройти около шестидесяти километров, с остановками на еду и сон, разумеется. А на второй день мышцы разнылись так, что если пройдем тридцать, уже здорово.
— Костаниэль, вот как буду представляться, — заключил я спустя час непрерывных раздумий.
Валет, не поворачиваясь, хмуро буркнул:
— Да, хоть горшком назовись…
Я огрызнулся:
— Нет, а чего ты на меня злишься? Я что виноват, что в этой деревне Сафира не оказалось? Или ты тупо жрать хочешь? Так тут тоже засада!
Он промолчал, как и десяток раз до этого. Я выдохнул, гася остатки праведного гнева:
— Валет, послушай, сделаем так. Сейчас доберемся до города и попробуем найти место для ночлега, да и какую-нибудь работу. Нам надо хотя бы на время научиться тут существовать, я не могу обещать, что вернемся назад. Мне жаль.
— Да я понимаю, Альнар. — вздохнул он. — Просто пытаюсь смириться с тем, что всё идет не по плану.
— Да у нас его и нет… — признался я нехотя. — Всё, стой, давай перекусим.
Мы сели на небольшом пригорке у леса. Я выудил несколько кусков сухого мяса, полил его водой и протянул Валету. Безвкусные, пресные и жесткие куски говядины, словно битое стекло крошились на зубах. Затем царапая горло, падали, как два булыжника на дно колодца. В результате злые и голодные решили идти дальше.
Валет вскочил первым:
— Посиди тут, я в лес. Видел пару орешников, прямой найду, хоть лук сделаю какой-никакой. А то мы так с голоду помрем раньше, чем до города доберемся.
— Мы их столько прошли уже, — промямлил я.
— Прямого не было, — огрызнулся он.
Я спорить не стал. Валет быстро скрылся в лесу, а я остался сидеть в траве.
Слепни мешают спокойно думать, приходилось часто лупить рукой по лицу. Когда число поверженных врагов перевалило за второй десяток, краем глаза заметил движение.
Сердце сжалось, как маленький испуганный воробей, нет, даже хомяк. Едва дыша, оглянулся, а затем вскочил как ужаленный в то самое место. На поляну выполз огромный, ощетинившийся острыми, как жала гигантских шершней иглами… ёжик. Я выдохнул и как тряпичная кукла рухнул обратно.
— Ну, это уже совсем не нормально…
Валет вернулся быстро, но не для моей испуганной душонки, которая уже вечность ждала неприятностей. В одной руке несет длинную палку, прямую и толстую, а в другой тушку ни то зайца, ни то кролика. Я не стал допытываться как именно ему это удалось, не царское это дело, порыскал в карманах в поисках чего-нибудь острого и неожиданно для себя наткнулся на перочинный ножик. Удивительно, раньше я им только пиво открывал. Кто бы мог подумать, что буду рад видеть этот не нужный в моем мире предмет.
Пока я неумело разделывал тушку несчастного животного, благо мертвого, Валет сбегал за охапкой сухих веток. Костер тоже развел он, я молча удивился, как ему это удалось без спичек. Мяса получилось с гулькин нос, но вкуснее, казалось, мы не ели ничего.
Трапезничать долго не пришлось, ибо нечем, поэтому вскоре мы двинулись дальше. Оба слегка повеселевшие, как же, первый раз в этом мире у нас что-то получилось. Может и выживем.
— Ничего, Валет, мы еще посидим за королевским столом, главное до города добраться, а уж там разберемся, — заверил я.
— И чем же город так тебе поможет? — удивился он.
— Как чем? Там народ грамотный. Есть с кем договориться. А в сёлах навоз да мухи.
Валет не ответил, но тень скользнула по лицу. Блин, опять я ляпнул что-то не то. Он ведь и сам из деревни.
Виду не подавал, но всегда, сколько его помню, нотка зависти ко мне или Сафиру в нем сидела. Может зависть и не то слово, но уж после того как Сафир и на работу его устроил, тот вообще ушел в себя. Гордость из ушей прёт. Надо бы вывести из него подобных тараканов… и неподобных тоже.
Вышли на развилку. Одна дорога тянется прямо, а вторая уползает в сторону леса. Я было начал рассуждать о том, какой путь предпочтительней, но татарин грубо оборвал. Молча сунул мне в руки палку. Я взял, и только потом обратил внимание на маленькую черную точку на горизонте, в которую он так пристально всматривался. Та медленно увеличивалась в размерах, а потом я различил облачко пыли вокруг.
Валет тихо выругался:
— Как назло — лес закончился. Даже укрыться негде.
— А вон те деревья? — спросил я озадаченно.
— Слишком редкие, к тому же нас заметили.
Теперь и я углядел не просто точку, а нескольких рыцарей, ну или просто воинов, шут их знает. Четыре всадника на легких длинноногих конях одеты в красивые, но плохо подходящие для сражений доспехи. На шлемах узоры — красота, но в щели даже топор войдет не звякнув. Не прошло минуты, как они остановили взмыленных коней возле нас и, взяв в широкое кольцо, хмуро уставились. Как я ни старался — старшего различить не смог. Все идентичной наружности. Кони одинаково разгоряченные, но в них и то больше разницы. А веет жаром и пахнет потом, что от коней, что от всадников.