И с каждым разом Киллиан все чаще вспоминал легенду о поцелуе Питера Пэна, что может оживить мертвое сердце. А что если он может вернуть и утраченную любовь? «Если только Хранитель полюбит того, кому дарит свой поцелуй». Эти слова Феликса накрепко засели в голове Киллиана Джонса. И ему хотелось верить, что их с Питером связывают непросто деловые отношения. Особенно последнее время, когда после заключенной сделки о выкупе Пэном привезенных Джонсом на остров мальчишек, если те захотят вернуться в свою другую реальность или остаться в Неверлэнде, их взаимоотношения внезапно улучшились, что Киллиана, надо сказать, только радовало. Порой ему казалось, что Питер неспроста проводит с ним почти все свое время, когда находится в Неверлэнде — может, Джонс был ему интересен как собеседник, или симпатичен как человек, или… Да неважно. Главное было, не торопить события и не спугнуть Питера своими необдуманными действиями, на которые Киллиана толкали его плохо контролируемые желания. Но Капитан, обладая должной выдержкой, благо что давно вышел из неуправляемого подростково-гормонального периода, не подгонял события, постепенно завоевывая дружбу, доверие и привязанность дерзкого красивого мальчика с его холодным сердцем Хранителя. А теперь, когда он получил право первого хода в их с Феликсом игре, где призом в случае выигрыша и был сам хозяин Неверлэнда, Киллиан решил, что сделает шаг, который или наконец сблизит его с Питером Пэном или лишит того немногого, что уже было между ними. И это довольно рискованный шаг, и было бы непростительно глупо ошибиться, когда цена слишком высока… Но для пирата риск — это то, с чем он сталкивается практически каждый день, а Кэпу всегда сопутствовала удача, и он решил, что рискнет, тем более что что-то ему подсказывало — ход будет верным и не оставит Феликсу ни малейшего шанса…
Это была одна из их обычных встреч на берегу океана перед темным порталом, ведущим в не менее темные миры. Киллиан прибыл в Неверлэнд с мальчиком лет тринадцати ничем особо непримечательным, кроме невероятно испуганного взгляда темных, как ночь глаз. Мальчишка не был странником или потеряшкой, Джонс выкупил его у другого пирата, и это объясняло малолетство «живого товара» — обычно Капитан имел дело с подростками постарше. И Пэн решил, что мальчик останется с ним, во что бы то ни стало, а дальше — как уж пожелает. Питеру совсем не хотелось, чтобы этот юный пленник Капитана слушал все те вещи, что по правилам их сделки должен будет ему рассказать пират, от которых ему самому каждый раз становилось тошно. Поэтому сегодня Пэн отступит от правил собой же установленных и не будет спрашивать мальчишку о желаниях.
— Не бойся парень, все будет нормально, — Питер некоторое время рассматривал мальчика, отмечая его бледность, нервный румянец на щеках, дрожащие губы и страх в глазах. — Сколько ты хочешь за своего пленника, Капитан Джонс? — Пэн перевел взгляд на Джонса.
— Ух ты! Как-то неожиданно… А как же право выбора? — пират вскинул в удивлении брови и широко улыбнулся.
— Он совсем ребенок, Киллиан, — Питер укоризненно покачал головой и сложил руки на груди. — Я не хочу, чтобы он слушал твой рассказ о том, что ждет его за темным порталом.
— Но это же не по правилам, Питер…
— Не забывай, что здесь все играют по моим правилам, — Пэн вскинул голову, и Киллиан снова увидел уже забытый обжигающе холодный взгляд зеленых глаз, которые сейчас больше были похожи на бездушные изумруды. — Я устанавливаю правила игры, и я же могу их поменять, — Питер усмехнулся. — Или сделать исключение из правил… Так сколько ты хочешь за мальчишку, Джонс?
— Не сколько, а что? — решение пришло неожиданно, вернее, подвернулся подходящий случай, чтобы сделать свой первый ход… Ну, хорошо… Питер просто попался в грамотно расставленные Киллианом сети. — Я отдам тебе мальчонку за твой поцелуй, Питер.
Jonathan Thulin — Dead Come To Life
Пэн молчал и смотрел прямо в глаза своего собеседника, пытаясь понять — не шутит ли Капитан. Питера ошарашило такое предложение, в этом Джонс был уверен, потому что левая бровь дугой взметнулась вверх, застыв в этом положении, и, несмотря на кажущуюся невозмутимость хозяина, выдавала его изумление.
— Заключая сделку, мы договаривались о денежном эквиваленте, так ведь? — Питер прервал затянувшееся молчание. — Тебя что, больше не интересуют деньги, Киллиан?
— Деньги пирата интересуют всегда, — Джонс улыбнулся, — но сегодня я хочу получить за свой товар твой поцелуй, Питер Пэн, — Киллиан указательным пальцем правой руки несколько раз легонько постучал по своим губам, словно уточняя — какой именно поцелуй ему хотелось бы получить.
— Но это не по правилам! — Пэна изумляла наглость пирата.
— Серьезно? — Киллиан прищурился. — Я назначаю цену за свой товар, не так ли? И уж если ты меняешь правила игры, то тогда и я могу изменить стоимость, за которую готов уступить тебе мальчишку, а иначе он уйдет со мной. По-моему, все честно.
Это было действительно честно, как бы Пэну не хотелось думать иначе. Он поменял правила, а Киллиан назначил другую цену. И это был всего лишь поцелуй… С мужчиной… У Питера уже случился поцелуй такого рода здесь в Неверлэнде, если считать ту неловкую попытку Феликса. Да и у Робби Кэя был такой опыт тоже… Боже! Об этом вспоминать даже как-то неловко… Он не смог отказать лучшему другу перед ответственным свиданием в просьбе научить его целоваться. Можно подумать, что те поцелуи с Эллой Пурнелла в нескольких сценах фильма «Пути жить вечно» делал из Робби эксперта в этом вопросе. Хотя порепетировать им с Эллой действительно пришлось, но и дублей они все же запороли немало — целоваться было больше весело, чем приятно. Нет, приятно, конечно, тоже. Но Робби смущался — несмотря на то, что ему уже исполнилось пятнадцать, это был его первый опыт. Поэтому он прятал свою неопытность и неловкость за шутками и смущенной улыбкой. И все же дни съемок тех самых сцен были для Робби Кэя одними из самых запоминающихся в его актерской карьере — ему тогда казалось, что за несколько часов он успел нацеловаться на всю жизнь. Но вот даже подумать не мог, что когда-то будет учить своего лучшего друга, Кэлума Бирна, премудростям поцелуев, предоставляя себя же в качестве манекена. Стыдно признавать, но Кэлум, будучи хорошим учеником, своими поцелуями довел Робби до такого возбуждения, что пришлось срочно отправлять друга на свидание, а самому, уединившись в душе, доводить себя до разрядки способом, известным всем подросткам. Опершись одной рукой о запотевшую стенку душевой кабины и уткнувшись в нее же лбом, он, закрыв глаза, дрочил, представляя не грудастых красоток из порножурналов, что иногда подсовывали ему друзья, а вспоминая сбитое прерывистое дыхание Кэлума, когда он отрывался от губ Робби, чтобы сделать глоток воздуха. Это было не иначе как умопомрачение… И Робби решил, что больше не будет возвращаться к таким экспериментам. И вот теперь Киллиан с его практически ультиматумом и решительностью в глазах — получить свою назначенную цену.
Питер Пэн всегда играет по правилам, даже если они немного изменились, да и цена за спасение мальчишки не так уж и велика. Питер кивнул Джонсу, соглашаясь с его условиями, и взмахнул рукой, образуя вокруг них завесу невидимости — лишние глаза, чьи бы они ни были, ему ни к чему. Пэну совсем не хочется объясняться потом ни с Призраком, с его намеками про пути, с которых нужно не сбиться, ни с Феликсом — уж ему то вездесущий Уайз обязательно все доложит. Особенно с Феликсом… Парня после единственной встречи с Джонсом словно подменили. Если раньше он и слышать не хотел о Капитане, то теперь расспрашивал Питера практически обо всех их встречах, внимательно слушал, словно анализировал, иногда хмурил красивое утонченное лицо, а как-то, не выдержав, сказал Пэну:
— Не верь ему, Питер, однажды он заманит тебя в ловушку, из которой ты не выберешься. Я бы на твоем месте держался от Джонса подальше.
— Это мой мир, Феликс, не забывай, что только я могу заманивать в ловушки и навязывать свои правила игры, — Питер усмехнулся и потрепал белокурую шевелюру рядом сидящего друга, в голубых глазах, которого отражались пляшущие языки пламени костра. — Или ты ревнуешь?
— Ревную? — Феликс повернул голову, и языки пламени уже отражались в его внезапно потемневших глазах, от взгляда которых Питеру стало не по себе — в них было что-то незнакомое и опасное. — Может быть и ревную… Но скорее предупреждаю. Просто поверь мне хотя бы потому, что у меня есть немалый опыт общения с такими типами.
— Не волнуйся, Феликс, я все держу под контролем.
И Питеру действительно казалось, что он все контролирует… До этого момента, когда он остался с пиратом наедине и, закрыв глаза и опустив голову, ждал, когда Киллиан возьмет свою плату. Пэн не двигался и почти не дышал, а вынужденная темнота только лишь обостряла все чувства. Он отчетливо слышал осторожные тихие шаги Киллиана, когда тот сокращал расстояние между ними. Он явственно почувствовал запах соленого океана, что впитала в себя кожаная куртка Капитана Джонса, и чего-то еще терпкого, щекочущего обоняние. Он ощутил на щеке легкое прикосновение, судя по всему, волос Капитана и вздрогнул, почувствовав горячее чужое дыхание сначала на своей ключице, затем на шее… Обжигающее… Волнующее… Легкое касание пальцев на щеке, которые, скользнув по скуле, задержались на подбородке и после некоторого замешательства настойчиво подняли голову Питера, запрокидывая немного назад. Теперь обжигающее дыхание он чувствовал на своих губах. Оно трепетное, словно крылья мотылька, что прилетел на открытое пламя свечи, но чувствуя жар и опасность, не решается сократить расстояние, но сделает это обязательно… И Питер престает дышать в ожидании поцелуя, но ничего не происходит…
— Открой глаза, Питер, — шепот проник с его сознание, и Пэн помотал головой, отказываясь выполнить просьбу… Он боялся… — Я хочу видеть тебя, Питер. И не напрягайся ты так, это всего лишь деловой поцелуй…
И Пэн, распахнув глаза, сразу попал в плен голубых глаз Киллиана. Хотя судя по сосредоточенности взгляда Капитана — это он в плену у Питера Пэна. Киллиан словно во сне, глядя в завораживающие его зеленые глаза, дышал в манящие, чуть приоткрытые губы Питера, что каждую ночь сводили его с ума. И ему на секунду показалось, что он спит, потому что снова увидел, как Питер Пэн удивленно вскинул левую бровь и чуть прищурил глаза. После чего этот красивый мальчик озорно ему улыбнется и исчезнет, растворяясь в воздухе… Как всегда это бывает в снах Киллиана. Но он не даст Питеру исчезнуть… Только не сейчас. Он быстро сокращает почти неуловимое расстояние между их губами, и, запустив гибкие пальцы в каштановую шевелюру Пэна и зафиксировав его голову, чтобы тот не смог уклониться, наконец, целует свое наваждение. Нежно… Вернее, осторожно, чтобы не спугнуть. Хотя он на грани срыва — ему хочется впиться в эти податливые губы настойчиво, властно, грубо, подчиняя своим желаниям, заставляя впустить себя, принять и чувствовать ответную трепетную дрожь тела в своих ладонях, потому что Питер не оттолкнет его. Он чувствует, что так будет… Когда-нибудь… Но сейчас он сдерживает себя и закрывает глаза, наслаждаясь их первым коротким поцелуем. Коротким, потому что сам через мгновение разрывает их контакт и смотрит Питеру в глаза. Ему важно понять реакцию Хранителя — Пэн выглядит несколько растерянно, а затем озорно улыбается и исчезает, растворяясь в воздухе, оставляя лишь тепло своего тела в ладонях Киллиана и вкус своих губ на его губах… Капитан улыбнулся — надо признать, что первый ход был довольно удачным, хоть и рискованным, и для первого раза все прошло неплохо: Питер не разозлился, не оттолкнул его, хотя мог запросто отказаться от поставленных Кэпом условий, и пират не стал бы настаивать — слишком опасно спорить с хозяином Неверлэнда. Можно было, конечно, все списать на желание Хранителя спасти, во что бы то ни стало, этого малолетнего мальчонку, но Киллиану хотелось верить, что их обоих тянуло друг к другу. Внесение некоторых корректив в условия их договора с Питером развязывало пирату руки, и теперь их игра стала куда интереснее. Теперь Капитан Джонс каждый раз устанавливал ту цену, которую на момент сделки ему бы хотелось получить. И чаще ему хотелось целовать этого холодного неприступного мальчика и чувствовать, как с каждым их пусть и деловым коротким поцелуем Питер все больше раскрывался и уже сам охотно подставлял свои соблазнительные губы для очередной расплаты. Но иногда Киллиан просил за мальчишек деньги, и ему казалось, что Пэн расстраивался, когда отсчитывал золотые Капитану, и даже обижался, потому что слишком быстро молча исчезал и не появлялся несколько дней. Но Киллиан все равно каждый вечер своего нахождения в Неверлэнде ждал Питера на том самом утесе, где когда-то впервые увидел его. Сидел, смотрел вдаль океана и ждал…
Ashes Remain — Gift Of Love
В этот вечер Капитан снова взял деньги за свой «живой товар», а Питер снова молча исчез, не желая общаться. Поэтому, сидя на их утесе и наблюдая, как солнце медленно погружалось в изумрудно-голубые воды океана, рассыпая по его поверхности огненные блики, Киллиан замер от неожиданности, когда почувствовал за спиной чужое присутствие. Это мог быть кто угодно на этом острове — волки, Феликс или кто-то из потерянных мальчишек, что задержались в Неверлэнде, но Джонсу хотелось верить, что это тот, кого он всегда ждет. Он чувствует легкое движение слева от себя, осторожно поворачивает голову и, затаив дыхание, смотрит, как в зеленых глазах сидящего рядом с ним Питера гаснет последний луч уходящего солнца.
— Почему ты сегодня снова взял деньги, Киллиан? — Пэн не смотрит на Кэпа, его взгляд все еще устремлен к линии горизонта.
— Мне просто понадобились деньги, Питер, — Киллиану все еще кажется, что это всего лишь видение его желаний. — Нужно платить по долгам, содержать корабль, платить жалование своей команде, чтобы они безропотно терпели все мои странности.
Они долгое время сидят в тишине и наблюдают, как остров окутывают сумерки, а в небе зажигаются первые звезды.
— У меня сегодня день рождения… Там, в моей реальной жизни, — Питер первым нарушает тишину.
— Поздравляю. И сколько же тебе стукнуло реальных лет? — Джонс немного удивлен таким откровениям — раньше они никогда не говорили о своих реальностях. Киллиан слышал легенды о том, что у каждого существует другая параллельная реальность, но сам в это не особо верил. И хотя иногда в своих снах он видел странный мир и себя в нем, то почти ничего не помнил — лишь мгновения, кадры, обрывки… Он слышал, что только Хранители помнят свои другие реальности, а Пэн не упоминал раньше о своей жизни за пределами Неверлэнда.
— Семнадцать.
— Ух ты! Ты почти взрослый мальчик, Питер Пэн, — Кэп улыбается, глядя на все еще серьезное лицо парня. — Прости, что я без подарка. Знал бы — подготовился. А так… — Джонс вытащил из кармана фляжку с ромом. — Могу только предложить выпить отличного рома за твое здоровье и рассказать парочку веселых историй о своих приключениях. Как тебе такой план праздничного вечера?
Питер недолго раздумывает над предложением пирата, кивает головой и впервые за вечер улыбается:
— Идет! Мне нравится твой план.
Киллиан первый прикладывается к фляжке и делает большой глоток рома:
— За тебя, парень! Чертовски рад, что судьба нас познакомила, — Кэп салютует Пэну и передает ему фляжку.
Питер делает довольно приличный глоток обжигающего нутро алкоголя и морщится от непривычной крепости:
— Черт! Какая гадость!
— Чтобы ты понимал в отличном роме, мальчишка! — Киллиан смеется, отбирает у Пэна свою фляжку и делает еще один глоток. — Лично мне он иногда прочищает мозги, а порой помогает забыться… Смотря сколько выпить.
— То есть сейчас мы прочищаем мозги? — Питеру и не нужен ответ, он и сам чувствует, что даже от крошечной дозы крепкого алкоголя из головы улетучились все мысли, что не давали ему расслабиться.
Он закидывает руки за голову и падает на спину, утопая в мягкой траве и ощущая приятную прохладу вечерней росы. Он чувствует, как Киллиан укладывается рядом, и теперь они соприкасаются головами. Он чувствует тепло от лежащего рядом тела и слышит, как Джонс начинает рассказывать ему о своих приключениях. Он счастливо улыбается, глядя в высокое темное небо Неверлэнда. Это определенно один из лучших его вечеров в этом мире, но все же чего-то не хватает…