— Кеншин, я так рада тебя видеть! — Шаолинь повисла на шее мужчины, прижимаясь к нему подросшей грудью. Карасу улыбнулся, поймал девушку в свои объятия и накрыл ее губки мягким нежным поцелуем. Малышка Фонг прильнула к нему, прикрывая глазки и растворяясь в море тепла и ласки.
— Тебя не было две недели…— прошептала Шаолинь, отстраняясь от губ мужчины и прижимаясь лбом к его лбу.— Я так истосковалась, что даже немного растолстела…
— Ничего, — Кеншин медленно провел языком по сладким губам, поддразнивая нетерпеливо ерзающую девушку.— Я знаю отличный способ согнать лишние калории…
— И какой же? — обольстительно улыбнулась эта маленькая искусительница.
— Завтра я с тебя семь кровавых потов сгоню, маленькая вредина, — прошептал ей в губы Кеншин.— А сейчас… я тоже соскучился по тебе, милая.
Смокинг по частям полетел на пол вслед за юкатой и пояском. Кеншин подхватил хрупкую Шаолинь на руки, жадно приникая ртом к ее губам и овладевая ее ротиком, и отнес ее в спальню, опуская на простыни.
Изнывающая от нестерпимого желания Шаолинь подбадривала его сладостными стонами и вскрикнула, когда его губы сомкнулись на соске, а пальцы принялись умело ласкать нежную грудь.
— Не оттягивай…— взмолилась Шаолинь и выгнулась, сладко крича в ответ на два пальца, овладевших ее лоном.
— Такая мокрая, — Кеншин провел языком по торчащему соску.— М-м-м… мне кажется, или твоя грудь подросла? А вот твой животик действительно подрос, милая… м-м-м, какая же ты сладенькая, так бы тебя и съел…
Шаолинь ерзала, выгибалась дугой навстречу дразнящим ласкам чувственных губ, чертящих дорожку поцелуев по слегка выпуклому животику туда, к сладко ноющей плоти…
Девушка пронзительно и сладко вскрикнула, подаваясь навстречу языку, ласкающему ее лоно. Пальцы помимо воли зарылись в густые черные волосы, неосознанно прижимая голову Кеншина сильнее. Пик нахлынул неожиданно, заставляя Шаолинь пронзительно закричать и выгнуться дугой, бурно кончая прямо на лицо своему мужчине.
— Сегодня ты очень страстная, — Кеншин демонстративно облизнулся, а его пальцы скользили по промежности, смазывая темное сморщенное колечко. Малышка Фонг ахала, чувствуя, как начинает ныть и зудеть ее попа в предвкушении, и пронзительно вскрикнула в ответ на проникновение двух пальцев, растягивающих ее попку.
— Не-е-ет…— жалобный стон.— Моя попа… а-а-ах!!!
— Какая ты у меня извращенка, — хищно улыбнулся Кеншин.— Маленькая анальная шлюшка, вот ты кто…
— Быстрее… Кеншин, милый… я не могу терпеть…— жалобно стонала эта чертовка, соблазнительно изгибаясь в такт движениям пальцев.— И… не называй меня… так…
— А как мне тебя называть? — Кеншин резким движением извлек оба пальца из своей девочки, порождая недовольный, жалобный стон, и одним движением насадил ее на себя.
— Не так внезапно! — пискнула Шаолинь, широко раскрывая глазки, изгибаясь дугой и извиваясь, сладко постанывая в руках любовника. «Может, он прав? — с трудом ворочалось в ее сознании, утопающем в наслаждении.— Я так кайфую от того, что он берет меня в попу… может, я и правда извращенка? Мне так нравится в попу…»
Вскорости все связные мысли улетучились из ее головы, смываемые нарастающими волнами наслаждения, и буквально через несколько минут Шаолинь уже кричала на пике, сильно сжимаясь и насаживаясь как можно сильнее.
— Так легко кончаешь от своей попы? — жаркий шепот на ушко и зубы, прикусившие ее мочку. Шаолинь вскрикнула от боли и удовольствия, падая на простыни и взглядом умоляя о пощаде.
— Ну уж нет, — Кеншин решительно перевернул ее на живот…
Несколько часов спустя
Шаолинь пронзительно вскрикнула, насаживаясь на член Кеншина сильнее и изгибаясь дугой, а от ощущения горячей струи, ударившей в ее лоно, мир словно взорвался на тысячи осколков наслаждения…
Девушка кричала и кричала, вздрагивая на пике, после чего обмякла и рухнула на мужчину. Кеншин тут же поймал ее и прижал к себе, отходя от пика. Несколько минут они оба просто лежали, прижавшись друг к другу и тяжело дыша, после чего Шаолинь подняла затуманенный счастьем взгляд.
— Я тебя люблю, — прошептала девушка, словно прося о ласковом, нежном поцелуе, в котором тут же растворилась.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — проницательный взгляд синих глаз.— Твой животик вырос не от того, что ты потолстела. И твоя грудь тоже выросла…
— Да… я боялась, как ты это воспримешь, и…— Шаолинь покраснела, отводя взгляд, но ладонь, скользнувшая по бедру вверх и накрывшая ее животик, словно подарила ей уверенности.
— Скажи это, милая, я хочу услышать от тебя, — прошептал ей на ушко Кеншин.
— Я беременна… через два дня после твоего отъезда у меня должны были быть месячные…, но их не было. Неделю назад я сходила к Амайе, она подтвердила. Кеншин…
Глаза, улыбка— Шаолинь просто излучала счастье во всех диапазонах, нежась в руках любимого.
— У нас будет малыш? — улыбнулся Карасу, ласково целуя глаза своей драгоценной девочки. Хотел ли он стать отцом? Да, хотел. Планировал ли он детей? Нет, не в ближайшее время. Но если вспомнить, то последние несколько месяцев Шаолинь перестала предохраняться.
— Нет, — а вот это уже совсем неожиданный ответ.
— Как нет? — удивился Кеншин.
— У нас будет двойня! — полная счастья улыбка.— Два малыша, Кеншин. Пол, правда, еще слишком рано определять, но у нас будут близнецы. Ты рад?
— Ну-у-у-у, как бы это сказать… не то чтобы я готов танцевать и визжать от счастья, но в целом я всеми руками и ногами «за» пополнение в нашей семье.
— Амайя меня предупреждала, — хихикнула Шаолинь и прильнула щекой к груди любимого.— Она предупредила, что ты не сразу это воспримешь. Ты ведь все еще шокирован?
— Честно? Да.
— А еще она просила нас прийти, чтобы рассказать о том, как заниматься сексом без вреда для наших деток! Или ты собрался девять месяцев иметь меня только в попу, а?
— Вообще я думал, что при беременности нельзя заниматься сексом вообще, — признался Кеншин.— И немного беспокоюсь, я ведь кончил в тебя, разве это не вредно?
— Нет, не вредно, — Шаолинь коснулась губами груди любимого.— Я применила специальное кидо, но постоянно его нельзя использовать…
— Ах ты, маленькая чертовка! — до Кеншина наконец-то дошло, что происходит.— Ну ты… я в восхищении. Воспользовалась ситуацией, чтобы переспать со мной и после секса серьезно поговорить, зная, как я в такие моменты отношусь к серьезным вопросам? Ну ты и вредина, Шаолинь…
— Ага! После секса из тебя можно веревки вить, — промурлыкала эта паршивка, поглаживая ладошкой стальной пресс Кеншина.— Прости, я так боялась, что тебе это не понравится… я очень-очень боялась, что ты… не захочешь этих детей.
— Такая хитрая и такая глупая, — мягко рассмеялся мужчина и захватил ее губки в сладостный плен. Шаолинь с готовностью ответила, чувствуя себя счастливой, как никогда в жизни. Она знает, что синигами очень тяжело забеременеть, и что даже Урахара и Ячиру ничего не могут с этим поделать. Как на это отреагируют остальные женщины Кеншина? Она знает, они будут рады. Потому что женщины-синигами также переживают тот период, когда можно забеременеть, так что Унохана, к несчастью, больше не сможет иметь детей, а Юки является родной сестрой Кеншина. Для людей кровное родство не препятствие, но для синигами… Юки тоже вряд ли когда-нибудь сможет завести ребенка от Кеншина. Шаолинь вспомнила, как они собрались и обсудили эту проблему, вспомнила, как условились ничего не говорить Кеншину…, но похоже, что он обо всем догадался сам.
— Теперь тебе нужно завязать с додзё и хорошо питаться, — улыбнулся Кеншин, нежно лаская губами ее ушко и висок.— Возьмешь декретный отпуск, а я пока что оформлю документы по поводу брака в мире живых. Лет пять твои ученики протянут и без тебя, мне важнее, чтобы ты была рядом с нашими детьми.
====== Глава 9 ======
– А почему мы едем к Урахаре?– удивилась Шаолинь, когда Кеншин проехал мимо центральной городской больницы Каракуры.
– Амайя занята,– улыбнулся Кеншин, краем глаза любуясь Шаолинь. Она так счастлива, что истинную причину своего визита он ей не назовет, во всяком случае, не сейчас. Шаолинь не заметила, но у детей появилась реацу. Так и должно быть… но не на третьем месяце беременности, а минимум на шестом-седьмом.
Урахара Киске встретил их обычной слащавой улыбочкой и шуточками, за которые хотелось прибить ученого длинными и толстыми гвоздями к паркету. За язык. Но Кеншин сдержался и провел Шаолинь по лестнице. Урахара улыбнулся в веер, наблюдая эту семейную идиллию.
Обследование проходило куда дольше, чем думала Шаолинь. Сначала было УЗИ, потом Кеншин и Урахара нацепили на ее заметно выросший живот какие-то датчики и начали изучать многочисленные диаграммы и графики, появляющиеся на широком мониторе, при этом негромко что-то между собой обсуждая.
– Что там?– не выдержала малышка Фонг, обуреваемая беспокойством за своих детей.
– Все нормально!– замахал веером Урахара.– Поздравляю, у вас девочки! Кеншин, а я думал, что ты заделаешь пару крепких пацанов…
– Ты это на что намекаешь?– нахмурился мужчина, помогая Шаолинь подняться и стирая гель с ее животика.– Шаолинь, милая, подожди меня сверху. Я сейчас по-быстрому набью этому уроду рожу и сразу поднимусь.
– Хорошо,– девушка поднялась по лестнице, с выражением рассеянного счастья на лице поглаживая живот.
Кеншин повернулся к ученому и помрачнел:
– Что думаешь?
– Ты прав,– Урахара также помрачнел.– Но что поделать, такие гены у твоих дочек. Плюс человеческое тело и темпы взросления также дадут очень быстрый рост реацу.
– Но ведь если реацу будет расти, а их тела…– Кеншин стиснул зубы и зажмурился, не желая произносить это вслух. «Их разорвет на части,– с тоской думал мужчина.– Боже, я еще не увидел своих детей, но уже знаю, что могу их потерять…»
– Пока они внутри Шаолинь, опасности нет,– тихо заговорил Урахара, прекрасно понимая настроение друга.– Сила матери сдержит рост сил детей и не позволит этой силе навредить им. Значит, у нас есть полгода.
– Полгода для чего? Для того, чтобы смириться с их гибелью?
Киске покачал головой:
– Тебе больно, я понимаю. У нас есть полгода на то, чтобы разработать временную печать. Мы целиком и полностью запечатаем их реацу до того времени, когда они смогут ее использовать, а ты… а тебе с раннего детства придется приучать их к реацу. Ты понимаешь, о чем я?
– Понимаю,– голос Кеншина стал жестче и увереннее. «Он взял себя в руки, вот и отлично,– довольно кивнул Киске.– Потенциал у этих девочек просто огромный, не зря у них такие родители».
– И не говори ничего Шаолинь,– тихо произнес ученый.
– Я все слышала,– голос за спинами мужчин. Кеншин обернулся и увидел свою девочку, обнимающую живот с такой болью в глазах, что его сердце сжалось от боли.
– Но как…– удивился Киске. «Где я напортачил? Как она обошла мою систему безопасности?»– лихорадочно размышлял ученый в поисках ляпов в защите.
– Я же командир карательного отряда,– тихо ответила девушка.– И я умею держать удар.
Урахара хотел что-то сказать, но Кеншин решительно шагнул вперед и прижал Шаолинь к себе.
– Мы справимся,– шепнул он, касаясь губами тонкой шейки.– Не беспокойся, малыш. Все будет хорошо.
Шаолинь обняла в ответ, доверчиво угукнув и уткнувшись носом в яремную ямку мужчины. Когда он ее обнимает, она знает, что все будет хорошо.
Два месяца спустя, особняк Кеншина Карасу
Просторная светлая комната с камином и окном во всю южную стену стала тем местом, где Шаолинь Фонг проводила большую часть своего времени, и любой, кто оказался бы здесь, прекрасно понял бы, почему. Пол укрывал ковер с мягким ворсом, на западной стене расположились несколько голов трофеев Кеншина: медведей, оленей, кабанов, но были два льва, слон и носорог, а между ними в причудливом порядке развешены с десяток разнообразных клинков. В первые два десятилетия мужчина увлекся экстримом, но охота, рыбалка, скалолазание и прочее ему быстро наскучили, он слишком силен и быстр, чтобы такие занятия будоражили кровь и пробуждали азарт.
Восточная и северная стены полностью заставлены стеллажами с коллекцией книг на любой вкус, за один взгляд на которую любой уважающий себя букинист не задумываясь, отдал бы десяток лет жизни. Сочинения Толстого, Пушкина, Тургенева, Булгакова, Тютчева соседствовали с первыми изданиями или даже рукописями Марка Твена, Джека Лондона, Артура Конан-Дойла, Эдгара Алана По, Виктора Гюго, Вальтера Скотта, Чарльза Диккенса, Жюля Верна, Даниэля Дефо, Александра Дюма… Помимо художественной литературы здесь можно было обнаружить научную фантастику, набирающий популярность жанр фэнтези, великое множество научно-популярной литературы, детективные романы. Даже весьма серьезные научные трактаты находились здесь, и Кеншин Карасу, потративший тридцать лет на поиск этой коллекции, особенно гордился теми книгами, которые считаются давно утерянными: сборник сочинений Авиценны, книги Гиппократа, Галена, Аристотеля, но венцом коллекции был китайский трактат возрастом почти две тысячи лет: десятитомник «Мо-цзин», трактат о пульсе. Единственный оригинал, которому больше тысячи лет. Были несколько библий, принадлежащих разным течениям христианства, можно было найти Коран и многие другие религиозные труды, но они по большей части лежали мертвым грузом, хотя и были одними из первых книг в коллекции. «Чушь,– бросил Кеншин, не прочитав даже половины Библии.– Редкостная чушь. Инструмент управления толпой, превращение всех поголовно людей в рабов». И больше никогда их не открывал.
Шаолинь улыбнулась, поглаживая ладошкой ощутимо подросший живот. Еще пару лет назад Кеншин проводил за чтением почти все свое свободное время, пытаясь понять людей, но потом забросил со словами: «Простые люди такие же, как и мы, пишут сказки и очень хотят в них поверить». Но все равно, пусть и намного реже, но мужчина проводил вечера за томом сочинений Лондона, Дефо или Дюма.
«У них так много красивых историй,– думала Шаолинь.– Совсем не то, что у нас…»
Да. Синигами, те, кто мог себе позволить заниматься творчеством, уделял своим хобби мало времени. В свое время малышка Фонг презирала подобных синигами, считая их бесполезными слабаками, не способными проявить себя на поле боя. Да что там, она так считала до беременности, до тех пор, пока не смогла больше тренироваться. Девушка улыбнулась, вспоминая, как ворчала на Кеншина, заставая его за книгами, и как он пожимал плечами, не отрываясь от занятия. Тогда она не понимала, а сейчас поняла.
В дверь читального зала осторожно постучали.
– Войдите.
Дверь открылась, впуская горничную– женщину сорока лет от роду, прекрасно знающую свое дело и держащую в ежовых рукавицах трех молоденьких служанок. Если принять на работу умудренную годами женщину Шаолинь согласилась сразу же, то насчет служанок долго хмурилась и бросала на невозмутимого Кеншина злые взгляды.
– Госпожа Шаолинь, время обеда,– немного раздраженно произнесла женщина– одна из ее подчиненных разбила хрустальную вазу, и теперь она предчувствует нагоняй от хозяина.
– Да-да, я знаю,– Шаолинь поднялась и неторопливо отправилась в столовую, не забыв вложить между страниц закладку. Спорить с Шизукой-сан себе дороже, тем более, что Кеншин велел во всем слушаться эту даму, мотивировав это тем, что Шизука-сан вырастила трех детей, сына и двух дочерей.
За обедом пришлось съесть все, что ей приготовили. Нет, приготовлено было вкусно, но… много. Когда девушке казалось, что ей впору лопнуть, эта медленная пытка наконец-то закончилась, и она ушла в свою комнату, еле переставляя ноги.
– Госпожа Шаолинь,– молоденькая служанка, Люка или как там ее, тут же подхватила ее под локоть, помогая подняться.– Вам что-нибудь необходимо?
– Нет, ничего не нужно.
– Если вам что-то понадобится– только позовите! Я буду в комнатке, смежной с вашей.
Шаолинь улеглась на кровать и тихонько вздохнула, обнимая подушку. Кеншина нет дома уже неделю, он снова в Уэко Мундо. Сбежал, подлец… «Развлекается небось со своей арранкаршей,– ревниво думала девушка.– Чтоб его…»