<p>
НЕ ДОГНАННЫЙ </p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Эпиграф 1</p>
<p>
Всегда оставляй записку, куда направился
Улисс Лаэртович Итакин
Эпиграф 2
1.Чем быстрей бежишь – тем скорей догоню.
Бывший хищник собака
2. Ага. А как догонишь – улыбнёсся?
Все пока живой серый волк
Человек физически не в состоянии бежать на определенную дистанцию быстрей собаки.
Зато он её выносливей и умней. Человек может себя заставить делать то, что ему не только не хочется, а, иногда, и не можется; заставить идти себя любимого к мифической цели очень долго и нудно.
Люди одни из самых великолепных стайеров.
А если человек еще и умеет ходить шагом легким, чуток подворачивая ступни внутрь, да при этом обладает от природы чувством ритма и неплохим объемом легких, то загнать он может любого зверя (включая самого человека).
Но это ежели он, гомо сапиенс, гонит зверя!
А его?
Да и не дикие звери-то вовсе, а так, собачки околодомашние. Неужто умней человечка-то? Или выносливей?
И решил я как-то (будучи в осеннем настроении) понять, а что же ощущает зверь лесной, дыкый, когда гонят его обессилевшего, голодного и мокрого собаки, коих человек побуждает к такой охоте.
Что с сердечком звериным творится в начале травли, в середине, перед грустным финишем и, так сказать, в момент финиша.
Словом, решил я выяснить, что чувствует человек, которого «гонят» по собственному почину собаки домашние и чем дело может кончиться.
Мужик сказал – мужик сделал.
Для эксперимента я выбрал огромную промзону города Я…ль.
Сей промышленный кусок являл собой дикое переплетение ходов-лабиринтов под грудой строительного материала, на груде строительного материала и, что характерно, над грудой строительного материала. И все эти теоретические пути бегства находились в мерзопакостном состоянии в плане здоровья человека. Особенно в темное время суток.
Монструозный остаток эпохи советских долгостроев был выбран не зря. Мне доводилось лет эдак семь назад путешествовать в этих урбанистических джунглях с одной целью: посмотреть в какой момент сука выводит щенков на прогулку в первый раз. Сейчас уже не важно, как я это делал, важно другое:
1. Это было в светлое время суток.
2. Во вторую мою экспедицию я уже взял компас (затеряться и в лесу и в промзоне, как выяснилось – раз плюнуть).
3. Тогда я отметил в памяти (по разным признакам) дневки бродячих собак, места логовищ, кормовые тропки и т.д.
</p>
<p>
4. Несколько раз нарывался, где отдыхали животные; меня вяло полубрехом отгоняли со своей территории. Вяло – это потому, что я обучен контролировать свой страх, к тому же кой-как, но могу сдержать на некоторое время стаю. Ага. Правда, в дневное время суток. Уверенности мне добавлял кусок войлока, запихнутый под рукав куртки и тяжелый кофр с аппаратурой на плече (очень удобно закрываться от атак собак кожаным кофром).
Это-то место я и выбрал для своего эксперимента…
И решил пойти.
Без компаса, без кофра или зонтика или еще какой зловредной бытовой штуки для самозащиты, без бинокля и без… а вообще без всего…
Ах, да! Оделся, конечно же. Рубашка с длинным рукавом, джинсы, кроссовки. Взял с собой на всякий случай (а случай бывает разный!): фляжка (200 гр.) с мозголомной брагой (рецепт не даю – вдруг в ту же степь понесет, куда и меня), неполный коробок спичек, полпачки сигарет. Экипировавшись таким не сложным образом, я отправился на такси в зону заброски.
Часть вторая.
Гон.
«Тем временем гон свернул в лес, и зверю удалось оторваться, борзые потеряли след, но подвалили поотставшие было гончие, и погоня возобновилась с новой силой»
Юрий Васильев, «Царская охота»
Гон – То же, что враньё.
Эпиграф
Выкинь к собачьей матери все те вещи, которые помешают тебе выжить
Некий поклонник из 21-го века подвигов товарища Робинзона
Таксист, высадив меня возле неестественно огромных ржавых ворот (кои перекрывали одинокое полуразрушенное железнодорожное полотно), покрутил пальцем у виска и вдруг как-то жалобно спросил:
– Паренек, может ты как-то по-другому? Чё уж так-то то? Траванись, что ль? А сюдой…
Да! Нехорошее место у тутошних таксистов считается промзона.
(И его можно было понять – уж больно много молодых людей обоего пола предпочитали сводить счеты с жизнью именно здесь.)
Какое-то время я, молча, вдыхал цементный воздух смешанный с прелой листвой и еще чем-то, чему не мог подобрать эквивалент.
А потом возникла мысль: «Какого хрена я здесь забыл?»
Вторая мысль перервала первую: «А вдруг я рассвирепею? Забуду, что я «добыча»? Во мне проснется «охотник»?»
«Не знаю, – ответил я сам себе (кажется, на первую незамысловатую думку). – Я же настроился еще в такси на солидное виктимное поведение, адреналин начал выделяться еще там (что ощутил таксист, трактовав как «суцидник» моё состояние) и теперь, запустив такой механизм, – фиг его остановишь…»
Всё. Вот оно – состояние – пришло, окончательно и бесповоротно. Точка невозврата пройдена.
Сердце колотит, в ушах шум, дергается левая щека…
Я положил первую записку под камень.
И пошел.
Через семь минут после заброса я ощутил неприятное жжение в области спины; кто-то издалека упёрто «шевелил» глазами в моём позвоночном столбе. Потихоньку добираясь до печенки.
В таком состоянии (не страх, но близко, не паника, но недалеко) я пробыл минут десять. Постепенно продвинулся к основным зданиям.
И тут меня погнали…
Первые подкусы * мне нанесли в область щиколотки, голени, под колено, часть в бедро.
Какое-то время я шел, рыча и отмахиваясь, делал вид, что подымаю камень, потом и не только делал вид. Существа, напоминающие собак (sic!), реагировали на мои попытки решить дело условным миром вяло угрожающее, но шибко настойчиво.
Меня гнали с открытого пространства.
И я-таки не выдержал, побежал.
Не… Я преочень быстро побежал. Я запетлял от страха. Да. Как заяц запутывал следы при всей очевидности для охотников о бесполезности данного действа.
Началось буйство чувств.
От страха обострилось зрение: серые предметы приобрели явный очерненный контур, движение собак перестали восприниматься скользящей расплывчатой тенью.
В ушах заголосило, закашляло многоголосьем псиным; явственно различались напевки сук и скулёжное тявканье щенков, далекий пробный рык подростков.
Волосики по всему телу топорщились: помогали, мои маленькие, узнать за долю секунды – это будет укус или только «предварительный набросок». (Мимоходом мой мозг отметил: надо бы взять в разработку эту тему – предтактильные ощущения человека в момент опасности.)
В новостях и следующее: любопытная горечь во рту (стресс – это херня – меня же медленно пытаются убить).
А вот перебитый многажды нос меня, шалун эдакий, подвел: ни шиша я не обонял (ну, может только ежели запах собачьего дерьма; вляпался ишо при входе в промзону).
Ко всему прочему появилось и новое, неизведанное чувство. Хотя писать о нем в единственном числе не очень-то и верно. (Эх, попадись мне господин Аристотель со своей теорией о пяти чувствах – искусал бы.)
Охарактеризовать сиё ощущение можно только так: я не хочу, чтоб меня сожрали.
Благодаря неизведанному доселе мироощущению я умудрялся избегать:
- торчащие пруты арматуры;
- раскиданных там и сям (хи-хи, на манер древних противопехотных мин) деревянных конструкций с гвоздями;
- хищных стеклянных перегородок;
- трухлявых перекрытий;
- скользких и неверных под ногой поверхностей.
Я совершал невообразимые прыжки с одного уровня на другой, на обостренной интуиции (назовем это так), выбирая верную опору для толчковой ноги, приземлялся на кончики пальцев и, сдирая кожу, невероятно напрягая мускулы, – тянулся, карабкался, бежал…
Но меня гнали. Куда? Мне было не до рассуждений. Я бежал согласно воле гонящих.
Это был их мир, и они знали его гораздо лучше меня.
Пару раз меня роняли (если можно так выразиться). Но обошлось: немного надкусили в области почки и трицепса, да еще какой-то козёл (а может и козлиха) попытался меня скальпировать. Однако сорвал только бровь и выкусил часть уха, а именно tragus*. (Склоняюсь к мысли, что все-таки козёл.)
Израсходовав последние ресурсы своего изрядно подпорченного квадрицепса*, я запрыгнул (sic!) на одиноко стоящую секцию трехметрового бетонного забора. Оттерев кровь с лица, и кое-как прилепив обратно кусок брови (надорвал часть рубашки) я глянул вниз.
Как ни странно, но увиденная картина не заставила моё сердце биться сильнее, а кровь течь интенсивнее. Получилось ровно наоборот – мой организм отчасти УСПОКОИЛСЯ. Я стал хладнокровно оценивать ситуацию.
Стая сидела и ждала.
Капельки крови предательски капали вниз.
Животные «тянули» носами, регулярно судорожно зевали, хвосты возбужденно ворошили бетонную крошку… Было слышно, как некоторые из них нервически переступали передними лапами…
Ждали-с…
Часть третья.
Чем больше узнаю собак, тем больше узнаю людей.
Пародия на известную фразу, кою приписывают аж пяти не менее известным людям*.
Эпиграф
Хочешь выйти? Сначала зайди.
Первый критик Данте Алигьери
Человек так прыгать не может; до ближайшей секции забора было метров четыре навскидку, а вот дальше явственно виднелся выход по зданиям наружу.
Из носа пошла кровь, в ушах зашумело, сказалось нервное напряжение. Организм находился на стадии издыхания.
И тут случилось нечто, что заставило меня совершить невообразимое. В силу непонятных физических законов, забор (выглядевший монументальным) начал печально, но неуклонно крениться.
Тут мой мозг выдал одну информацию, а тело поступило по-своему: рассудок четко просчитал количество оставшегося времени до падения бетонного сооружения, а тельце сообразило по-другому и не очень приятно.
Все случилось в долю секунды.
И-раз! От меня резко и неприятно запахло (сфинктеры не выдержали столь бешеной нагрузки, проще говоря, я обделался с двух сторон).
И-два! Практически одновременно я хрустнул всеми суставчиками, скрипнул надлежащими сухожильяцими, напряг все что можно и не можно и… упал вниз.
Собаки швырнулись на меня слаженно и на миг притормозили.
И-три! В эту же несчастную долю секунду человеческий мозг не подвел. Слава обосранным! За тот краткий миг, пока зловредные хищники обдумывали над качественным изменением запаха рухнувшей вниз добычи, я успел кое-что вспомнить и предпринять некие действия по ликвидации угрозы умерщвления себя любимого.
Посередке бетонных блоков лежал поддон. Когда-то здесь был люк, потом люк утащили, а зиявшую дыру я сам же этим поддоном и закрывал в крайнюю свою экспедицию.
Вот в эту нору я и рухнул, подпрыгнув на пятой точке и ею же проломив гнилой поддон. Приземлился мягко, но не очень удачно – стекловата – плохой заменитель гимнастическим матам.