<p>
Серия «Неизвестное»
</p>
<p>
НЕВЕДОМОЕ (Убить Чехова)
</p>
<p>
Все персонажи не вымышлены,
все события происходили в реальности.
Автор №1
</p>
<p>
По крайней мере, в одной из реальности точно!
Автор №2
Предисловие
Осенний туман над прудом у меня всегда вызывал безотчетное чувство тревоги. И такого рода экзистенциальный страх усиливался по мере приближения моего дня рождения. Но каждый раз, именно В СВОЙ ДЕНЬ меня неудержимо тянуло совершить утреннюю прогулку к нашему пруду. Так было и в этом году.
</p>
<p>
Сей водоем, находившийся в полукилометре от нашей деревеньки, вернее было бы называть озерцом, так как данных об искусственном его происхождении мне не удалось раскопать. Единственное, что мне выдали на-гора в уездном краеведческом музее, так целую кипу подшивок газет (с 1890 года по нынешнее время) и пару-тройку легенд связанных с этим местом. Но об этом чуть ниже.
</p>
<p>
Местные жители предпочитали называть сиё водное пространство Пруд. Именно так – с большой буквы – как имя собственное. Встречались и такие названия: Дикий Пруд, Песий Пруд, Собачья Ямка.
Автохтоны к Пруду, да и к леску (где пруд располагался), относились с мрачноватым юмором. Об этом свидетельствовали такого рода высказывания: «Сходи к Пруду – намой беду», «Без Пруда – ни одна беда», «В леску рыбка, в Прудку дичка», «Где Пруд – там и прут». (Последняя поговорка особенно меня заинтересовала, так как касалась она пропавших людей.)
</p>
<p>
Сам Пруд можно было охарактеризовать кратко так: зеленый агат кабошон* овальной формы. Размеры 10 на 8 метров. Чтобы убедиться в идеальной овальности пруда пришлось как-то вскарабкаться на высокую сосну, причем два раза – летом и зимой. (Зимой было особенно радостно.) Повторяю, никаких данных о том, что водоем сооружен кем-то из людей или по приказу кого-то я не нашел.
Зато нашел кучу газетных статей мистическо-криминального содержания (разных годов – от российской империи вплоть по нынешнее время), отнюдь не балующие читателя разнообразием. Как под копирку: «…пропал… Пруд… туман…» и так далее и тому подобное.
Исключение составила лишь заметка за 1920 год опубликованная в газете «Известия Советов рабочих и крестьянских депутатов города Егорьевска и уезда».**
</p>
<p>
«…выехал чрезвычком (чрезвычайная комиссия - автор) в количестве трех сотрудников (коллегия губернских ЧК состояла из пяти человек, уездных из трех – автор), которые намеривались на месте якобы колдовского пруда прочитать лекцию о вреде суеверия и развеять…»
</p>
<p>
Далее идет пропуск текста в связи с тем, что кусок, вероятно размером под будущую самокрутку, был оторван.
</p>
<p>
Окончание же было таково:
«…увязавшийся с ними на диспут о безбожии член местного комбеда (комитет бедноты – автор) Рячко Семен был помещен в егорьевскую психиатрическую больничку (отделение психиатрии – комнатка размером 2х3 метра – автор), где им заинтересовался представитель московского отделения… Вопил про белый кисельный туман и…»
Опять вырван кусок газеты и пару слов в конце: «…будем надеяться, что сей пресловутый белый туман выветрится из голов наших…»
Такого рода, пускай даже и отрывочные знания, только усилили мой интерес к загадочному месту. И наконец, наступило тридцатого сентября. В 6.30 я был на ногах и…
</p>
<p>
Словие первое, в котором объясняется куда и с кем, но не объясняется зачем</p>
<p>
И, наконец, наступило тридцатого сентября. В 6.30 я был на ногах и задумчиво посматривал на двух собак – немецких овчарок – кобеля Тоника и суку Бритву.
Взять двоих – никак невозможно (достанут игрищами, а мне нужно сосредоточенье). Никого не брать? – как-то… того… этого… Неуютно, знаете ли!
Собака, как известно, существо двоякое в плане нечистой силы (а то, что там дело нечистое – безусловно). С одной стороны – это классический психопомп***, обеспечивающий безопасную транспортировку души в другой мир. То есть способна наладить тропку в «поди туда, не знаю куда» и по пути предупреждать о всяческих излишествах нехороших чересчур вредных для путешествующей души. А в этом мире способна собака отгонять всяких злодеев с того света (а некоторые даже умеют прогонять злодеев и на этом свете, но их очень мало осталось (собак, а не злодеев)). Но не всякая, а лишь «четырехглазка». Это когда у собачки над глазами белые или желтые пятнышки.
Выбор, надо сказать, был у меня богатый. Да-с. Или Тоник или Бритва. Кобель или сука. Оба окраса черноподпалого. Над глазками, соответственно, у обоих животных пронзительно желтые пятнышки. Да-с.
Но вот в чем дело. Мы забыли про «во-вторых».
А тут так. Она ж, собака, не только охраняет, она ж, гадина такая, может и привлекать утробников всяких. Может, может, – не сомневайтесь! И вот тут… Собака, гадина… Все женского рода.
В общем, я посовещался сам с собой и взял Бритву. Сейчас объясню.
</p>
<p>
Сам с собой я говорю редко. Не чаще раза в сутки. Мой друг – по профессии психиатр – говорит сам с собой гораздо чаще. И вовсе не считает такого рода лексические экзерсисы неким патологическим явлением. Просто он уверен в том, что о некоторых вещах лучше вести внутренний диалог, нежели чем с окружающими людьми; так безопаснее.
</p>
<p>
Так вот. Пинкертон надежный парень. Хороший. Но вот поговорить с ним – вряд ли удастся: весь-то он в делах и заботах; то палочку принесет, то в речке купаться затеет. Затейник, короче. Не, не, не подумайте плохого! При всем том, он проверенный охранник – доказывал не единожды. Но только от плохих людей. А на счет других субстанций – сверхъестественных – я не уверен. Очень уж он приземленный, что ли. Эдакий рабоче-крестьянский парень! И, соответственно, весь «разговор» Пинкертона сводится к двум лаконичным фразам: «Когда жрать?» и «Кого жрать?»</p>
<p>
Бритва – другое дело! Проглядывает в этой собаке что-то ведьминское! Бывало так посмотрит (аж всеми четырьмя глазами), что сразу догадываешься чего она хочет. А зачастую, удовлетворив первичные потребности, хочет сия особа поболтать по душам. Причем вот что я заметил. Ежели ей просто рассказывать какая она хорошая и умная, то Бритва повздыхает немного и, с упреком искоса глядя (вот именно так!), удалится на место или еще куда. Другое дело рассказывать ей о грядущих планах (можно на день, можно и на год)! Тогда она слушает с интересом, вставляет какие-то замечания, критикует, соглашается, предлагает, отстаивает свою точку зрения… Словом, ведет полноценный диспут, зараза! </p>
<p>
И еще. Как там у классика: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий…» Во, во! Сучья дщерь такие мои дни загодя чует. Чует и пытается как-то помочь. То вещь принесет с ее точки зрения необходимую мне на данный момент. Например, баночку с пастой ГОИ, типа, ошлифуй ножи Павлик, тебе это сейчас потребно. То ручку с тетрадкой. Бывает на незапланированную прогулку, потянет. А иногда прижмется мохнатым боком, голову подмышку мою засунет и начнет так тихонько вздыхать, сочувствующе.
Короче, взял я Бритву с Красных Прудов и направился к Пруду. Предварительно вооружился…
</p>
<p>
Словие второе, в котором объясняется зачем и почему</p>
<p>
</p>
<p>
Короче, взял я Бритву с Красных Прудов и направился к Пруду. Предварительно вооружился следующим образом: ножом сапожным (за сапогом, соответственно), ножом складным (по типу фрикционный), фонариком (по типу карандаш), булавкой (по типу английской,*за воротником, соответственно). Ах да! Оделся просто, но надежно: сапоги, джинсы, свитер, брезентуха энцефалитка.
</p>
<p>
Если все время задаваться вопросом «Зачем», то можно и не успеть ответить на вопрос «Почему». Мы с Бритвой это авторитетно заявляем.
С какой целью я туда иду? За каким, простите, собачьим дюбелем, мне туда надо? Чего я, вообще, хочу? Какие последствия? </p>
<p>
Вот такие мысли клубились в моей головушке, пока мы шли к загадочному водоему. Что думала сука, я не знаю, но шла она в паре метров от меня какой-то настороженной походкой.
Мы подошли к границе леса. Прежде чем ступить на тропу неведомую, я остановился и задумался (Бритва послушно села рядом и тоже, кажется, задумалась). Мысли подошли ко второй части мерлезонского** балета (причем здесь дрозды?), а именно к вопросу « Почему». </p>
<p>
Потому что мудак. Медленный такой человек. Проще говоря, желание обосраться у меня превалировало над желанием найти туалет. Хочу и все тут. Как ребенок, который хочет игрушку, но ему не дают. Так и я захотел пойти к Пруду. </p>
<p>
Мы пошли.
И зашли в этот туман. Причем след в след. Уж не знаю, кто Бритву учил ходить по-волчьи – не оставляя ненужных следов, но сия великовозрастная деваха действовала инстинктивно грамотно, хотя, наверное, и глупо. Ну зачем идти за мной след в след? Оказалось, это я глупый.
Удар. Еще удар. Ах! Как по брегме *** пришлось. Ага! Тянут голову влево, а челюсть вправо. Эдак и калекой ненадолго сделать. Вот это вход! Где же Бритва?
</p>
<p>
Словие третье, где рассказывается куда, где и с кем (или в обратном порядке)</p>
<p>
</p>
<p>
Удар. Еще удар. Ах! Как по брегме пришлось. Ага! Тянут голову влево, а челюсть вправо. Эдак и калекой ненадолго сделать . Вот это вход! Где же Бритва?
Моя дорогая черно-подпалая подруга сидела метрах в трех от меня и с любопытством наблюдала как я с трудом открываю правый глаз (левый заплыл окончательно и бесповоротно). Бритва сидела в решетке из прутьев толщиной в руку взрослого человека.
Пардон!
Это я сидел в клетке из…
Ага. Осина, родная. Не ошкуренная. Клетка два метра в ширину, столько же и по другим параметрам. Нож за сапогом – уже хорошо. Только вот голова болит – это плохо.
Бритва, без шума и пыли, вдруг резко ретировалась в кусты. Кто-то подходил к моей клетке, понял я. </p>
<p>
Пенсне, бородка…
Подошедший вкусно продекламировал на немецком:
Два человека встретились в больнице,
Один из них не ты,
Другой из них не я.
Вопрос: а кто ты в этом мире?
И кто придет отсюда,
И кто спасет тебя?
(Перевод автора)
– И хули делать? – не литературно вопросил я.
– Работать, – ответствовал незнакомец, ужасно похожий на портрет А.П. Чехова. – Работать над собой.
– Над этим я буду думать. Потом. А пока хочу узнать, где я.
– А ты умер, – визгливо захихикал незнакомец (совсем не по-Чеховски) и добавил:
– Захочу, будешь здесь всю жизнь в клетке сидеть и рассуждать на тему схоластика и шизофрения.
«Не хочу» – подумал я, а вслух добавил: – Раз я умер, значит мне все можно, одно останавливает от кровопролития…
– Чаго, – невежливо перебил незнакомец.
– Собака тоже умерла? Ей тоже все можно? </p>
<p>
Незнакомец замолчал. Я тоже. </p>
<p>
Клетка рассыпалась на моих глазах (по крайней мере, одно бревнышко из верхней обвязки чувствительно задело меня по оным зрительным приспособам). Бритва сидела рядом со мной, вылизывала заплывший глаз и нежно выговаривала: «Ну чего ты, козел человечий, тудой поперся? Мало тебе? Зачем? Почему?»</p>
<p>
«Тоже мне, жена, родная», – поморщился я и…
И незнакомец появился вновь. Был одет ни во что, выглядел никак и представлял собой никого. Ну совершенно бесцветное, аморфное создание.