- Я-то как раз не против, – замечает Хиш. – А вот ты, боюсь, не...
- А он правда педик?
- Дорогуша, я считаю, что он латентный гей. Но это не значит, что он на парней будет кидаться. Но тайно желать, чтобы его жестко отымели... – мечтательно тянет трансформация.
- Забери меня домой, – жалобно просит Стелла. – Я спать хочу.
- Ну, конечно, золотце. Тебе уже давно в таком состоянии пора в кроватку, – соглашается Мификс и, беря фею за руку, выводит ее к ребятам, сообщая о том, что они вынуждены покинуть их. Лейла ворчит, что они мало посидели, но Некс соглашается и предлагает фее морфикса тоже закругляться. Лейла хочет возразить, но затем берется за голову, фокусируя взгляд, и соглашается. Она трансформируется, перемещаясь вместе с Нексом, а Мификс переносит Стеллу в Алфею.
Та еще шляется полчаса по комнате, хохоча и никак не пытаясь угомониться, а Мификс терпеливо ожидает ее, сидя на кровати. Но потом ему это надоедает, и он пихает фею в ванную комнату, подпирая собой дверь и ожидая, пока Стелла совершит водные процедуры. Про телепортацию она напрочь забыла, потому первые пять минут билась в дверь и требовала ее выпустить, но потом смирилась, вымылась, почистила зубы, смыла косметику, открыла дверь и предстала взору Мификса в ночной рубашке.
- Было весело, – делится Стелла с превращением. Сейчас она особенно честная, словно ясное солнышко. – Я так давно не смеялась.
- Угу, а теперь закрывай глазки и ложись спать, – не обращает внимание на то, что фее приспичило излить душу, Мификс.
- Жаль, только Брендона не было... – бормочет Стелла. – А ты кого-нибудь любил, а?
- Приехали, – вздыхает Мификс. – Я вообще-то еще верен Скаю!
Стелла качает устало головой. Не то. По-настоящему. Не пятьдесят шестой или какой там влюбленностью, а чтобы вот сильно так и на всю жизнь. Мификс уверяет ее, что в его груди пылает самая настоящая любовь.
- А ты кого-нибудь ненавидишь? – вдруг спрашивает она.
Мификс застывает, но Стелла вдруг тянет к нему ручки, и сирин с усмешкой обнимает ее. И, отрубаясь, фея солнца и луны засыпает в его объятиях. А вот Мификсу, как и остальным превращениям, сон не нужен. Да он ему даже и незнаком. Но он все же отвечает на ее вопрос, где-то спустя полчаса. Правда, Стелла уже не слышит, потому что спит крепким сном, словно младенец.
- Да, ненавижу, – и в этот миг его глаза наполняются ненавистью и отчаянной болью и горечью от накативших воспоминаний. – Ты даже не представляешь, насколько.
====== Глава 8. Неожиданные желания ======
Он сидит на столе полностью обнаженный, с галстуком-бабочкой на шее, нацепив на нос изящные очки и с интересом читая очередной отчет. Его худощавое тело кажется хрупким и даже болезненным, но модные журналы грызутся между собой, чтобы заполучить его на обложку. По его спине бегут золотистые волосы, озорные зеленые глаза смотрят на мир цепким взглядом: к кому подойти, кого ублажить, о кого потереться спинкой. Он – шлюха и предпочитает женщин постарше. Богатых, эффектных железных леди, имеющих характер и знающих себе цену. Он – андрогин, и его нередко принимают за девушку. У многих возникает желание защитить золотоволосое чудо, но они совершенно не в курсе, что защищаться нужно будет им. Он – фотомодель, личный секретарь и проститут одной бабочки.
У него есть отдельное рабочее место и отчеты-бумажки, которые нужно прочитать. Она работает тут же, разгребая завал документов. И даже не посмотрит в его сторону: слишком увлечена работой. А у него терпение небезграничное.
- Антуа, подойди сюда.
Конечно, он уже тут как тут, с улыбкой на лице, с мягкими пальцами, бегущими по плечу в изысканном малиновом пиджаке. Он вспрыгивает на стол, делая это изящно и почти воздушно, полуложится, подпирая голову рукой, и смотрит на Флай Аквелу, находящуюся в самом разгаре рабочего дня.
- Это важные документы, – без эмоций замечает она. – И явно предназначены не для того, чтобы на них сидели.
- Настолько важные? – золотые брови взлетают вверх, а губы складываются в хмурый бантик. – Может, проверишь еще раз?
- Может быть, – кивает Аквела. Ее прическа – идеально забранные волосы, ни одна прядь не выбивается и не подпрыгивает на лбу. Ни один завиток. – Ты закончил?
- Ага, – зевает Антуа. – Скука смертная. Но их предложение весьма выгодно.
- Думаешь, стоит откликнуться? – Флай наконец-то отвлекается от работы, и по ее губам скользит легкая улыбка. Антуа обиженно морщится.
- Тебя возбуждает только работа, да? – Аквела снова безэмоциональна. – Вот поэтому у тебя никого и нет. Стерва ты, Флай, – усмехается Антуа. Озорник. Ходит по раскаленным камням своими нежными пяточками.
Баттерфликс вздыхает. Ну вот за что он ей такой достался? Взял и свалился на голову из воздуха тридцать лет назад. И принес с собой странную напасть: она не может его считать, не видит его. Она познала ограниченное зрение еще раньше, чем змей, но умолчала об этом, потому что не желала признавать собственных слабостей. Не всякому стоит о них знать, и уж точно не змею. А малец, противный такой, молчал и ничего о себе не рассказывал, кроме имени и того, что свалился из будущего. Впрочем, спустя некоторое время он все же сознался, что просто не помнит, как попал сюда. Одно Аквела знала точно: человеком это создание не было.
В нем определенно есть что-то от человека, но Антуан – таково его полное имя – существо, скорее, магическое. Флай знает, как пахнут все расы, населяющие Магикс. Но такое... Такое она встретила впервые. И решила ни за что не отпускать мальчишку, потому что разглядела в нем потенциал. Десять лет потратила только на то, чтобы обучить всем необходимым тонкостям, и пожалуйста: когда нужно – личный секретарь, желанная фотомодель для страниц глянцевых журналов, ее спутник на различных приемах, или шлюха для богатых стареющих дам, желающих получить качественный товар за большие деньги, или только для нее. Она максимально приблизила к себе Антуа, когда еще была Флёром Иттаном, своим якобы дядей, не имевшим детей и потому передавшим пост своей горячо любимой и единственной племяннице Флай Аквеле. Баттер Элия, Симона Розагдо, Эрик Форс, Нейтан Форс, Калистро Форс и многие другие – кем Аквела только не была, кого только не играла.
Вечную молодость Антуа для публики списали на его близкое родство с эльфами: а ведь было что-то в нем хрупкое, утонченное, почти фарфоровое. Жаль, как сказал один фотограф, золотоволосое чудо не унаследовало от своих предков красивых заостренных ушек. Но на самом деле эльфами в Антуа даже не пахло.
Она знала, что он не человек. Он знал, что она трансформация. Но за долгое нахождение в мире людей человечность въелась в нее; хотя и не исчезла гордость, осанка и взгляд Древней, все равно былое величие дремало внутри.
И вот вроде бы тридцать лет прошло, а он не меняется, все остается почти ребенком, ведет себя на шестнадцать и отчаянно не хочет взрослеть. Флай такие нравятся. В конечном счете Антуа напоминает ей кое-кого, кого она уже не навещала столько веков.
Антуа почти все время был рядом, но в тот день, когда ее навестил змей и его женщина, – брови едва заметно хмурятся – она предпочла его скрыть. Сиреникс не смог увидеть его, не смог узнать, что он существует рядом с ней, это и подтвердило догадку Баттерфликс. Винкс и Антуа, почему-то они не способны видеть их. Какая между ними может быть связь? Только если... Боги, но что же Великий может желать от этого мальчишки? Однако это еще одна причина держать его рядом.
- Кстати, – поправив очки, вспоминает Антуа, – когда они будут там тебя получать?
Одна из особенностей Флай – умение предсказывать будущее. Она называет это идеальным зрением. Антуа тоже обладает подобным, но в более ограниченной форме. А у Флай круче. У Флай в разы сильнее. Она говорит, что время неделимо, что нет прошлого, настоящего и будущего, что так его разделили люди, не способные принять весь поток. Антуа не спорит, Антуа ведь тоже видит, как и она, но все же намного слабее. А способности Флай отлично помогают компании предугадать потенциального покупателя, вовремя выйти на новый рынок, оценить потребности жителей Магикса и произвести товар, максимально отвечающий их вкусам и предпочтениям.
Но автомобильная компания – далеко не все, чем занимается Флай Аквела. Определенная часть ее средств тратится и на благотворительность, в том числе Баттер Индастрис в течение долгих лет является спонсором Алфеи, школы для фей.
- В этом году, – сообщает Баттерфликс. Кратко, четко, лаконично, как и всегда. Антуа хочется ее разговорить. Флай тянется к документу, на котором он сидит, но Антуа, вскакивая со стола, вырывает его из-под носа Аквелы и размахивает им высоко над головой. Испытывать терпение бабочки – опасно и щекотливо, но Антуа намерен довести дело до конца.
- Антуан, – боги, когда она начинает злиться, то называет его полным именем. – Положи на место.
- Неа, – он качает головой и высовывает язык. Проводит рукой по своему бедру, изящно выгибая колено. Ну давай же, давай.
Эффект мгновенный – его впечатывают в стену. Хватка у Флай стальная, на запястьях красные следы останутся, но оно того стоит. Губы Флай сжаты, она целует его сильно, крепко, ее помада отдает вишневым вкусом, и Антуа уже тихо стонет под ней. Член мгновенно встает, потому что такая роскошная женщина... Сейчас над ним и сейчас доминирует.
Но только Антуа готовится распластаться тут, в кабинете, на скользком полу, и ждет, когда она сядет на него сверху и прикажет двигаться в ней настолько чувственно, как он только может, как Флай убирает руки. И неспешно возвращается к своим делам, не обращая внимания на растерянного парня, застывшего у стены. Антуа все еще не хочет верить, что Аквела так просто отказалась от него, но...
- Нет, ну ты точно стерва. Не знал бы тебя, подумал, что ты бревно в постели, – выпаливает он, но Флай лишь коротко, жестким приказывающим тоном бросает:
- Сегодня вечером, засранец, мы идем в ресторан, а утром на тебе живого места не останется.
Антуа улыбается. Вот это его Флай, вот это его стерва.
- Кстати, – вспоминает он. – Ты же еще в этом году с речью выступаешь, верно? И еще презентуешь им свой новый автомобиль. Не жирно им будет, а?
- Фарагонда – отличный директор с отличными методами. Я уважаю ее хватку и счастлива с ней сотрудничать, – складывая руки в замок, сообщает Флай.
Антуа хмыкает и закатывает глаза. Флай щурится, и он видит, что она смеется. “Отличный директор”. “Уважаю ее хватку”. “Счастлива с ней сотрудничать”. Конечно, прямо здесь разбежались и попадали. Антуа знает мнение Флай о Фарагонде. Ей вообще люди надоедливыми мошками кажутся во многих случаях. Достойные встречаются редко. Антуа приходится много времени работать и проводить с разными представителями человеческого вида, и у него тоже вырабатывается определенное отвращение. Но таким, как Флай, он не является. Иногда ощущение одиночества здорово дерет горло. Кто отправил его в прошлое? Почему он оказался здесь, вывалившись из своего настоящего?
Прошло уже тридцать лет, и Антуа потихоньку обжился тут, с каждым годом замечая, что обратно в свое время... Совсем не хочется. Такими темпами он сам доживет до своего будущего и пронаблюдает события своими глазами. Он обязательно расскажет Флай, все верно. Но только после того, как все оковы спадут.
А пока... Антуа тянется и картинно зевает, прикрывая рот рукой. Завтра у него назначена съемка, нужно будет выспаться, хотя ночка с Аквелой будет та еще. Его женщина – ненасытная женщина, и он еле успевает удовлетворять желания прекраснейшей Древней. Баттерфликс отлично дерет его, вот только Антуа знает, что ее суть стонет по другому созданию, по другому существу, которое совершенно не замечает ее потребностей и бегает от бабочки сайгаком. Антуа усмехается самому себе. Ничего, и на ее улицу весна придет.
Сейчас же Антуа предпочитает вернуться за свой стол, чтобы внимательнейшим образом продолжить изучать оставшиеся документы.
Я просыпаюсь и тупо смотрю в потолок. Я что? Я кто? Я где? А, кровать вроде моя. Но голова трещит только так. Раскалывается, будто я вчера не только хорошо нажрался, а еще где-то приложился. Стоп. На ум приходят смутные воспоминания. Рожа Некса, ухмылка Стеллы, ее педик-друг на фоне, Лейла, Муза... Че-е-ерт, а я че, реально вчера нажрался? Лезу рукой на тумбочку и натыкаюсь на какую-то хрень. Оп-па, бутылка воды. Так, а тут... О, таблетки. И буквы в воздухе висят. Тру глаза, галлюны, что ли, еще не прошли? Или мы вчера еще нюхали что? Или... А, точно, меня же вроде как Муза уволокла. Значит, это магия. Феи, чтоб их, так и до инфаркта человека доведут. Буквы гласят: “Две таблетки запьешь водой. Позвони мне, когда проснешься”. Оке-е-ей. Как только заканчиваю читать, буквы исчезают. И хорошо, а то только глаза бы мозолили.
Принимаю таблетки, запивая их водой, иду в ванную, умываюсь, принимаю душ, а голова так и не желает проходить. Нахожу где-то еще таблетки от головной боли, жру сразу три штуки, втайне надеясь, что они дадут мгновенный эффект. Облом тебе, Ривен, вот что. Искренне ненавижу, когда башка болит. Завидую людям, у которых такой проблемы нет.
Потом звоню Музе. Та берет трубку после третьего гудка.
- Проспался? – интересуется она.
- Скажи мне, что вчера было, – прошу я. – Почему у меня такое чувство, что я сильно набухался?
- Да неужели ты даже что-то помнишь? – с сарказмом тянет Муза. Черт. За это я ее и люблю. – Твое чувство тебя не подводит. Хотя насчет “сильно” я бы поспорила. Да я после двадцать первой стопки адекватнее тебя держалась. А ты уже на восьмой откинулся.
Я слушаю и медленно офигеваю. Сколько стопок она выпила? С чего мы вообще бухали? Ну, те придурки соревнование устроили. Я же вообще вчера работал! Так какого... Или... Усмехаюсь. Ясно, Дугги не упустил возможность сплавить меня поучаствовать в соревновании, которое наверняка устроили Муза с Лейлой, позже подвалившие к той троице.
Только вот одно смущает, вернее, дико обижает: какого хрена меня с восьмой сразу откинуло? Я же вроде уже нормально держусь, и меня не развозит, когда я нажираюсь. Видимо, мне как обычно кажется. Это одна из причин, по которой я забросил бухать, хотя на первом и еще на втором курсе весьма частенько баловался этим. До сих пор помню наши попойки. Мда, было весело. Вот только этим летом мы подозрительно часто пьем. Пора с этим заканчивать, иначе вернусь в прежнее русло.
- Эм, Рив, а ты совсем ничего не помнишь? – как-то странно тянет Муза.
- Так, колись уже давай, что я там нес? – меня начинают терзать смутные подозрения.
- Погоди секунду, – произносит Муза и тут же возникает у меня в комнате. Я понимаю, что, кажется, накосячил по полной. Это видно по ее взгляду. Эй, меня, что ли, пытается пародировать? Не, солнышко, мой непроницаемый взгляд никто не сможет скопировать. Хотя за попытку и старания ставлю плюс.
Она уже давно привела себя в порядок и подходит к моей кровати, запрыгивая на нее и закидывая ногу на ногу, складывает руки на груди и выжидающе смотрит на меня. И почему у меня такое чувство, будто я на смертном одре?
- Ну так что? – делаю я попытку достучаться до истины.
- Ну... – Муза думает, как бы это получше до меня донести. – Ты умолял меня трахнуть тебя в жопу. Пальцами.
Я моргаю. Челюсть уже давно на полу валяется.
- Я... Я правда такое говорил? – уточняю на всякий случай.
- Угу, – кивает Муза. – Я согласилась, но только если ты захочешь этого на трезвую голову.
Мою несчастную жопу бомбит. Но не от желания, а от мысли, что я могу – черта с два! – такого хотеть, вернее, хотел на тот момент и на полном серьезе это сказал. А ведь я помню рожу того педика на фоне. Черт, надеюсь, хоть этот не начнет меня домогаться. Нет, опять же повторю, несмотря на все это, я с некоторых пор стал относиться к ним терпимее, но... Но такие мои вчерашние слова сегодня вышибли мне всякий мозг окончательно. Вообще, мне его по жизни выносят все, кому не лень.
- Но я думаю, ты не хочешь, верно? – вдруг смеется она.
Мое кислое выражение лица становится хорошим ответом.
- Да ладно, – усмехается Муза, как-то странно поглядывая на меня. Хотя я отлично ее понимаю. – С кем не бывает.