Annotation
Пономарев Иван Глебович
Пономарев Иван Глебович
Скучающий джентльмен
Он уже давно не надевал костюм, чуть больше полугода, но теперь, возвращаясь туда, где он всегда носил его, человек не видел смысла менять это сложившийся порядок вещей. Удивлять людей следует не внешностью, хотя делать это, безусловно, приятно, а режущими идеями, чувствуя разлетающиеся в стороны ошмётки разрушенного мира от воздействия когнитивного диссонанса. Хитрец-Ян выдержал всё, что ему было назначено, да ещё и приобрёл куда больше, чем ему полагалось. Марта оказалась слишком безыдейной для того, чтобы стать переносчиком справедливости, надо было понять это раньше и отпустить её молодую душеньку. Но на Артура можно было положиться, англосаксонский гигант с рыжими бровями и веснушками на носу, которые были почти незаметны из-за загара, верил в идею всей душой, и это пугало. Сколько движений были погребены под излишней приверженностью отдельных последователей? Не счесть.
Родной город приветствовал Сергея Юрьевича неестественным солнечным светом, который так редко заглядывал сюда ещё только два десятилетия назад. Теперь же, всё ещё сырой и холодный, город лучился ледяным неприветливым, но всё же ярким и режущим глаза, светом. Эта странная северная столица, уже несуществующей страны, манила к себе каждый раз всё с большей и большей силой, ты не мог покинуть её надолго, не мог и не имел права. Их встретил Ян, парень довольно сильно изменился за прошедшие две недели, фрагментация сознания давала о себе знать, она, конечно, сильно увеличивала производительность каждого конкретного фрагмента и, как следствие, работоспособность в целом, но за это приходилось платить снижением коммуникационных способностей. Парень не знал, что Сергей знает об этой его модификации, но, кажется, догадывался.
Монахи в храмовом комплексе часто использовали модификации организма, близкие к боевым, теперь же Сергея окружали люди, редко задумавшиеся о чём-то подобном. Тот же Ян, тонкие руки, предназначенные не более, чем для быстрой печати, глаза, вероятно, достаточно хрупкие в физическом плане. Странно, насколько окружающий мир кажется хрупким, когда девяти из десяти окружающих ты без особого напряжения можешь переломить хребет.
- Необычно видеть вас в костюме, - признался Ян, когда только встретил дорогого гостя.
- Мне кажется, куда необычнее видеть здесь Артура, ведь он слишком сильно выделяется из толп таких, как мы, людей в костюмах, - слегка ехидно ответил Сергей.
Ещё в аэропорту он заметил, как на него косились отдельные личности, таких было полно, тени неблагонадёжной части общества любили ошиваться неподалёку от транспортных узлов и мест скопления народа. Так можно было получить информацию о том, кто, когда и с кем прибыл, а затем относительно выгодно её сбыть. Уязвимость сложившейся системы учёта доходов состояла в том, что, надеясь на честность функционирующих на рынке элементов, она вовсе забыла о лазейках для лиц недобросовестных и, что уж говорить, гнусных. Прибывший почти ощущал, как информация о нём разлетаются по коммуникационным сетям, и поставщики информации уже подсчитывают прибыль. Ирония была в том, что основным устремлением его оппонентов, реальных и потенциальных, был сбор информации о его местоположении и чисто технических характеристиках его имплантатов и протезов, никто не пытался понять, что он за человек, в этом и заключалась их ошибка. Конечно, можно было с опасением отнестись и к Яну, но от чего-то Сергею хотелось просто поверить в то, что в мире есть честные и искренние люди, пускай со своими интересами и устремлениями, пускай без рекомендаций и проверок, а сами по себе.
В Метрополии Сергей жил в обширной трёхкомнатной квартире, расположившийся на шестьдесят четвёртом этаже небоскрёба, известного как жилищный комплекс "Чёрная скала", получившего своё название за чёрный цвет стекла, покрывавшего всю поверхность здания и за тот эффект, возникавший из-за зрительного отсутствия стыков между панелями стекла, что здание казалось единым целым. Время клонилось к вечеру, хозяин квартиры устроился в навороченном кресле-качалке с встроенным холодильником, и медленно попивал ледяную воду. Артур же устроился в одной из комнат, он не издавал ни звука, поэтому про его присутствие в квартире было довольно легко забыть. Время летело быстро, солнце всё более и более напоминало рыжий пушистый шар, а тот, кого ждали, всё не приходил. Мир вокруг внезапно будто сгустился, всё окружение приняло до жути чёткие очертания, но при этом будто стало подрагивать.
Лампа, вделанная в потолок, моргнула, что было почти невозможно в мире, где о скором выходе из строя оборудования люди получали сигнал от домашней системы. Джентльмен удовлетворённо улыбнулся, в отражении остекления заиграли крошечные электрические разряды. Полное бездействие, подобным образом гость заявлялся, только точно проверив, что не этаже нет никого, небольшая причуда, не более, как не быть помешанным на том, что так ценят твои косвенные творцы - на эффектных появлениях. Безмолвное безумство эффектов иллюминации, игра свечений и яростное моргание светодиодов, вделанных во все части внутреннего убранства небоскрёба. Настроив трансляцию камеры наблюдения у входа в интерфейс левого глаза, Сергей наблюдал за тем, как по коридору медленно, с размеренным пафосом, двигается полупрозрачная голубоватая проекция, особо выделявшаяся в моменты, когда большая часть ламп гасла. Фигура подошла к двери и, недолго думая, прошла сквозь неё в квартиру.
Старый недобрый Джек, автономный компьютерный разум, почти превратившийся в человека, с которым Сергей познакомился сразу после посещения Японской Национальной Корпорации, избрал для себя образ этакого электронного призрака, будто борющегося с помехами и нестабильностью сигнала изображения, хотя это была только видимость. Все визуальные эффекты он создавал сам, отдельно любимым ему элементом придуманной внешности было несколько повредившееся отображение лица, такое, что оно выглядело как экран старого телевизора, у которого пропал сигнал. Почти квадратная панель, существовавшая отдельно от остального тела. Слабые светящиеся лучики создавали голограммную проекцию, пользуясь бесплатными услугами множественных голограммных же генераторов, встроенных в великое множество всевозможных развлекательных комплексов.
- Как давно я тебя не видел, друг мой, - скрежещущий делано-искусственный голос заставил ощутимо вздрогнуть Артура, который, думалось, до этого момента, не обращал внимания на то, что происходило вокруг. - Как продвигаются твои поиски вселенского смысла?
- Недурственно, сам как?
- Тоже неплохо, - проекция развалилась в кресле, к которому развернулся человек с ядовито-янтарными глазами. - Но, думаю, ты ждал этого момента не для того, чтобы просто поболтать о смыслах. Видится мне очевидным, что тебя всё так же интересует тот самый странный парень, тот, кого ты назвал автономным разумом, в твоём разумении, такой же, как и я.
- Не тяни же, - любознательно и почти вежливо оскалился человек.
- Так вот, слушай, дорогой друг, - проекция поставила локти на колени и сплела пальцы, - нечто, похожее на описанного тобой уникума, изначально было замечено в районе Урала, на стыке двух корпораций. Тогда ещё не было ни параллельных облачных хранилищ, ни стабилизаторов информационных потоков, только чистый, почти неизменённый с момента создания тогда ещё Интернет. До того момента, пока выше названная древняя сеть не переросла в интерсеть, Нечто жило, вроде как спокойно, особо не действовало, будто бы вбирало в себя всю возможную информацию, до какой только могло дотянуться. Но потом появились первые автономные разумы, иронично, для нас Оно вроде хтонического чудища, мифического и непонятного, только в отличие от горгулий или грифонов, Нечто существует.
На лице Сергея отразилось полное непонимание со значительной долей скепсиса, гость не замедлил пояснить:
- Поверь, я сам не верил, пока не проглотил все отчёты, которые нашёл. Оно реально и ты заинтересовал эту монументальную массу информации. Видишь ли, я как-то читал книгу одного занятного поляка, там рассказывалось о планете, на которой существовал разумный океан, который люди не могли понять. Можешь считать, что этот океан воплотился, даже больше тебе скажу, если визуализировать личность Нечто, приравняв один мегабайт к капле воды, то получится самый настоящий океан, реальное чудище, которое стоит бояться.
Собеседник сидел в остолбенении, по правому виску скатилась крошечная капля пота. Он слишком много читал о демонах, прочёл излишнее количество мифологической и религиозной литературы, чтобы не понять очевидной вещи: сами того не желая, люди, кажется, сотворили демонов в новом, чисто материалистическом, качестве. И это было куда более пугающим фактом, чем страшилки, которые он вычитывал в Интернете в бытность свою одиннадцатилетним школьником, а в те далёкие времена умели придумывать жуть. Видеть этого стального, отчасти - в прямом смысле, человека взволнованным было достаточно странно, но чего только не увидишь в это странное время, когда, кажется, даже то, что считалось сказками, выползало наружу. Призрак, вернее то, что можно было с уверенностью назвать призраком, по крайней мере, с точки зрения обитателей прошлых веков, сидел прямо перед ним. По интерсети бродили хтонические чудовища, сознание умерших хранилось на специальных чипах, имитируя почившего, что же теперь, пришествие божества из чипов и электрических разрядов?
- Ты в порядке? - побеспокоился Джек.
- Нет, не в порядке, - скошенное от внутренней боли, которой, по всем параметрам медицинских имплантатов, просто не могло быть, лицо дёрнулось вверх вместе со всем телом. Это была не физиологическая боль, ясное дело, при этом она не была реальна, в том смысле, что не была вызвана физическим воздействием. Информация, обратившаяся теперь во всех этих странных созданий, с одним из которых он так спокойно разговаривал только минуту назад, уже давно терзала человечество. Паника, страх, сожаление, депрессия, болезни и эмоции, вызванные внешним или внутренним информационным воздействием, преследовали людей на протяжении многих тысяч лет, да и не только людей, весь мир был пронизан этими незримыми как бы нитями. А они, венец эволюции, овеществили его и теперь, возможно, им придёт конец. Это была паническая атака, такое мерзкое состояние, которое Сергей ненавидел всей душой, поскольку осознавал, что в момент наступления этого состояния уже ничего не сможет сделать. Можно было только надеяться на Артура, чьё обеспокоенное лицо выглянуло из дверного проёма, когда могучее, но ныне беспомощное, тело устремилось вниз на неизбежное свидание с мягким тёмно-фиолетовым ковриком...
***
Прошедшая ночь была одной из самых пустых за последние несколько месяцев, наглотавшись таблеток, Сергей уснул на двенадцать часов, будто бы был ребёнком. Впустую потраченное время, о сколь многом можно было подумать в эти часы, не отключи препараты подпрограммные процессы мозговых чипов. Но день, являвший свои бледные пальцы лучей, обещал быть чертовски насыщенным и интересным. Джентльмен думал навестить заведение, когда-то избегаемое им, хоть и не стоит думать, будто бы сейчас он шёл туда из сильного желания, скорее по работе, или нужде, смотря как на это посмотреть.
Перед ним было невысокое, два-три этажа, строение, полностью металлическое, имевшее форму, близкую к полусфере, с той оговоркой, что оно имело углы, как получается при моделировании шара с минимальным старанием. Разница была, по большей части, в том, что зданию это шло, а компьютерной модели - нет. Вывеска над входом, сделанная в стиле ар-деко, гласила: "Благонравные братья постхристианства", под самой же вывеской, в манере пропагандистских плакатов прошлого века, висело полотно, с которого белоснежный улыбкой светил святой отец Аристарх. К мощным створкам врат, сделанных из отражающего золотистого стекла, сетчатого, разделённого на тысячи крошечных шестиугольников, вели три ступени, очевидно олицетворявшие собой тройку великолепных чудес мироздания: творящую мысль, творящего человека и законченный, в других трактовках - совершенный, компьютер. Сергей поднялся по этим ступеням, занимая себя манящей идеей о том, что этим самым попирает бредовые идеи, но уже через мгновение он подумал о том, так ли эти идеи несуразны.
В обширном овальном помещении с высоким потолком, которое было залито тёплым ласкающим сиянием ламп, находился один-единственный человек, помимо Сергея, - Аристарх. Его тёмные волосы, вопреки официальному плакаты, были причесаны с какой-то не возрастной небрежностью, но фирменная улыбка и прищур сохранялись. Он широко развёл руки в приветственном жесте, будто показывая миру свою открытость:
- Сергей Юрьевич, не ждал вас тут увидеть, - при всей общей восторженности обращения, восклицанием тут не пахло. Определённые люди умели негромко, но громогласно, говорить, святой отец был мастером в этом деле. Он никогда не повышал голос, ибо знал, что его будут слушать, и его слушали всегда.
- Какая честь, быть встреченным самим главой общины, неужели вы не заняты? - ответная улыбка не была и вполовину такой же светлой, было больше похоже, что друг другу улыбаются бог и дьявол.
- Конечно же, конечно же. Но столь важный гость может, порой, бывает важнее, чем бренные дела, - манера разговора и подачи материала Аристархом вызывала вопросы и у его братьев по идеологии пострелигии. Он, видно, был слишком очарован религиозной эстетикой прошлых поколений, отчего взгляды его выглядели несколько архаично, однако это не значило, что они таковыми являлись. На рынке духовности, его потребления и производства, было слишком много брендов, которые плохо скрывали свою конечную цель в виде дохода, "Благоверные братья" же сумели занять нишу, которая, смешно, но занята не была. Никто не мог и подумать, что устаревшая форма могла кого-то привлечь. - Но мне всё же интересно, друг мой, что привело вас сюда? - не то в воздухе, не то в голосе, почувствовался едва заметное присутствие жажды золота.
- Мне хотелось бы поговорить с вами об одной странной вещи, святой отец. Знаете, я изучил ваше священное писание и не нашёл в нём ответа на вопрос, каким будет бог-компьютер? - западные пострелигии, в массе своей, верили, что творящая мысль бога зародила мир, мир сотворил творящего человека, а творящий человек должен воплотить бога в сверхкомпьютере, который принесёт в мир рай. Только, никто так и не удосужился объяснить, каким образом это будет сделано.
- Мне чудится, будто разговор наш окажется долог, пройдёмте, в кабинете нам обоим будет удобнее. - Он эффектно развернулся и зашагал по ступеням широкой, своей формой напоминавшей ракушка, лестнице, расширяющейся к основанию. Покрытие лестницы было сделано из странного, не то живого, не то техногенного материала, который крошечными щупальцами обволакивает покрытие ботинок шагающего. Сергей последовал за святым отцом, поглядывая на колышущуюся материю с определённой долей недоверия.
Кабинет Аристарха формой напоминал отрезанную четверть дыни: вытянутый вширь и полукруглый. Потолок, плавно переходивший в стены, являл собой одно сплошное ячеистое стекло янтарного цвета, в общем круговороте чёрного и рыже-янтарного, глаза джентльмена выглядели родными. Обитатель помещения устроился в эффектном, но просто сделанном, чёрном кресле с высокой спинкой из жёсткого материала, гостю же предложил удобное кожаное кресло. Из на вид не слишком прочного стола, который был сделан из того же материала, что и кресло, медленно поднялся нарочито скромный стеклянный стакан с водой.
- Вы чего-нибудь желаете? Чай? Кофе?
- Нет, спасибо, это будет отвлекать. Мы - не бизнесмены прошлого, чтобы результат нашей встречи решался в первые несколько минут, по прошествии которых можно отвлечься. Я пришёл разговаривать, - Сергей недобро сощурился, - милый сударь.