— Вата! — рявкнула я. — А ну, живо поднял задницу с дивана!
О, подействовало! Ниар завозился, выпутываясь из-под одеяла, и… затих. Он ведь и не выпутывался вовсе — напротив, он лишь сильнее в это самое одеяло завернулся. Вот нахал! «Она сказала мне „нахал”, а я ей ручкой помахал», — подумала я и стянула с Ваты одеяло. Он таки переоделся в папины шмотки после душа, и теперь его худющие ноги-спички торчали из широченных бермуд, а тощее анорексичное тело было надежно спрятано в огроменной футболке. «Его в этой одежке не найти — он в ней заблудился», — мысленно съехидничала я и подумала, что Вате можно пижаму не покупать — пусть услаждает мой взор сим «великолепием». А что, надо же мне хоть иногда смеяться? А то с этими психами, пардон, гениями, я и сама скоро психом (к сожалению, именно психом) стану.
Ниар поморщился от холода и попытался нащупать одеяло.
— Хол, холодно, — пробормотал он во сне.
О! Я так и знала! Это она сделала из тебя копию Расиэля, обделенную эмоциями, да, принц недоделанный?
— Подъем, Ниар! — скомандовала я и потрясла парня за плечо. Дверь напротив хлопнула, но я даже не посмотрела, кто оттуда вырулил — мне было не до того. Ниар разлепил глаза и, увидев, кто его разбудил, чуть не застонал от разочарования. Ну, по крайней мере, он свои гляделки закатил с таким мученическим видом, что я подумала: апатия ему присуща явно не всегда. А уж спросонок он и вовсе сама эмоциональность по сравнению с вечером.
— Что, думал, сон? — хмыкнула я. — Я тоже на это надеялась. Но проснулась, а у меня под боком твой сэмпай. Вставай давай, а то там блины остынут скоро.
— Отстань, я сплю, — выдал Ниар и, отобрав у меня одеяло, продолжил косплеить гусеницу в коконе. Прячешься от реальности? Обломись…
— Чувак, так не пойдет, — хмыкнула я. — Блины остынут.
— Иди к Мэлло приставай.
— Не-а, для этого у меня есть ты, — хохотнула я.
— Боишься, что он тебя ударит, — апатично съязвил Ривер. Вот как можно говорить саркастичные вещи пофигистичным тоном, а? Он же как будто энциклопедию зачитывает! — Думаешь, что раз он мафиози, то может причинить тебе боль, потому боишься его, а раз я из СПК, то не подниму на тебя руку и меня не стоит опасаться.
— А что, поднимешь? — притворно ужаснулась я и склонилась над ухом Ривера. — Ты меня ударить хочешь? Плохой мальчик. Плохой! Надо было добавить в фанфик БДСМ, раз ты такое любишь!
Ниар подскочил, как ошпаренный, и зло на меня посмотрел. Бугага, два-один в мою пользу. Я его подняла, да еще и отомстила за книги.
— Вставай, Найт, а то блины и правда остынут, — хихикнула я и ушла на кухню в самом что ни на есть шикарном настроении. Ну а что? Правильно говорят: сделал гадость — себе радость…
На кухне у окна обнаружился дымящий сигаретой Дживас при полном параде — в жилетке, очках и с PSP наперевес. Я снова чуть не закашлялась и поспешила открыть окно.
— Утро! — поприветствовала я его и получила в обратку едва заметный кивок.
— Тебе в жилетке не жарко? — удивленно спросила я, поджигая на плите газ. — Тридцать градусов, а она теплая…
— Жарко, — пожал плечами Дживас. — Но я не могу ее снять.
— Почему? — озадачилась я.
— Потому что она отчего-то в норме, чего не скажешь о водолазке.
— Чего? — я не тормоз, мне просто вместо крови при рождении тормозной жидкости налили.
— Того, — фыркнул Майл. — Она в дырках.
— Почему? — опешила я. Да, похоже, мне и «жидкость» не долили…
Он посмотрел на меня, как на безнадежную идиотку, и тут до меня дошло.
— Погоди, но почему тогда жилетка в норме? — озадачилась я, а Майл лишь пожал плечами и вернулся к игре. — Слушай, это не дело. Давай зашью?
— Нет, — коротко и ясно.
— Не хочешь, чтобы Мэлло видел? — понимающе спросила я. О, прогресс — кажись, тормозная жидкость превращается в кровь, и я перестаю тупить.
Мэтт кивнул, и я тяжело вздохнула, усаживаясь на стул напротив него.
— Понимаю, — грустно сказала я. — Тогда давай я тебе куплю новую водолазку? Или футболку: сейчас жарень дикая, длинные рукава — пытка средневековых инквизиторов.
— Не пойму я, то ли ты круглая дура, то ли довольно умная, — задумчивым тоном выдал нечто странное Мэтт.
— Я безнадежная идиотка, и это не лечится, — отмахнулась я. — Ну так что насчет кофты?
— Ну, купи.
— А что купить?
— Водолазку.
— Так жарко.
— Да пофиг.
— И то верно.
Почему-то рядом с Дживасом на меня накатывала апатия. Видать, это он так дурно на меня влияет, заставляя поддаваться пофигизму. Лень заразна, граждане, и безразличие ко всему — тоже. Остерегайтесь разносчиков сей инфекции — лемуров! О, кстати, Мэтт на лемура еще и полосочками похож, хе-хе.
— А какой у тебя размер? — вдруг спросила я. Не на глазок же брать…
— Без понятия.
— А как одежку покупаешь?
— Да на глазок.
Логика, ау! Нет ответа. Кто там про «глазок» только что думал?
— И что делать? Я на глазок не куплю.
— Ну и не покупай.
Пофигизм — великая вещь. Я уже хотела было сказать: «Ну и не куплю», — но вдруг увидела, что по шее Дживаса стекает капля пота, и мне пришлось больно себя пнуть, героически напрягая лапку в коленном суставе, и начать уламывать геймера пойти со мной на рынок.
— Не пойдет, — поморщилась я. — Тебе же жарко. Пойдем со мной на рынок, сам купишь.
— Не хочу.
Нет, это кому вообще надо? Мне или ему?
— Тебе на себя настолько наплевать?
Тишина. Молчание — знак согласия, но что-то мне подсказывает, что не все так просто.
— Не хочешь оставлять Мэлло одного?
Короткий кивок. О, прогресс.
— А если взять его с собой? — поймав саркастичный взгляд Дживаса, я поспешила уточнить: — Ну есть же что-то, что может его заинтересовать! У нас вот шоколадная фабрика в городе есть — это поможет его вытащить на улицу?
— Мы вчера обсуждали дальнейшие действия, — нехотя ответил Мэтт. — Он планирует пройтись по городу, посмотреть, что да как, но с тобой он идти не хочет.
— Это из-за того, что я его котом назвала? — фыркнула я. Тоже мне, дитятко! Обидки строит! А я вот совсем не раскаиваюсь. Похож же!
— Не только, — пожал плечами Дживас. — Он тебя дурой считает, а дураков Мэлло не любит.
— Ох ты, какие мы! — возмутилась я. — Чем ему дураки-то не угодили? Тоже мне, Барин-боярин! «Я гений, а вы все — твари дрожащие, падайте ниц пред моим величием!» Что это вообще такое? Если он умнее, пусть покажет свой ум и не выкобенивается! К сирым и убогим надо снисходительнее быть!
Майл удивленно на меня посмотрел, усмехнулся и сделал глубокую затяжку.
— Вот потому я с ним и не согласен, — задумчиво возвестил он, возвращаясь к игре.
— Ты о чем? — не поняла я.
— Глупый человек никогда не признает, что он глуп, — выдал Дживас. — И только умный, считающий, что его знаний недостаточно, искренне назовет себя дураком.
Я опешила. Я всю жизнь была отличницей, но умной себя не считала. Я — это просто книги, книги и еще раз книги. И никакого мыслительного процесса, направленного на созидание. Я поглощаю информацию, запоминаю ее, но вот сконструировать самолет, скажем, не способна. Равно как и раскрыть преступление или поставить больному диагноз. Зато я умею философствовать, потому и пошла учиться на психолога. Сначала думала стать учителем литературы, но все же душа болела именно за психологию, и я поддалась душевному порыву, о чем нисколько не жалею. Как говорили раньше: «Нет мозгов — иди в пед, нет совести — иди в мед», — а я, скажем так, «совместила»…
— М-да? — пробормотала я. — Это мне как комплимент расценивать?
— Ни в коем разе, — фыркнул Майл. — Простая констатация факта.
— Я бы поспорила, но мне лень, — зевнув, сказала я и налила себе, Мэтту и Рюзаки чай. Ниар, скорее всего, опять завалился дрыхнуть или просто послал меня в игнор, наплевав на вопли собственного желудка, а Мэлло так и вовсе, насколько я поняла, еще не просыпался. Высыпав в чашку Лоулиетта половину сахарницы, я сбегала в комнату, позвала его завтракать и вернулась к уплетавшему блин с икрой Дживасу.
— Ну как? — спросила я, надеясь, что мне не скажут: «Отрава, а ты — Леди Макбет Мценского уезда».
— Сойдет, — бросил Мэтт, заграбастывая второй блин. — Я такого раньше не пробовал.
— А чем вас в доме Вамми кормили? — любопытство сгубило кошку, я это уже говорила…
— У нас была строго сбалансированная диета для улучшения кровообращения мозга и усиления его работы, — пожал плечами Майл.
— Вот кто Мэлло на шоколадки подсадил, — хихикнула я, но ответа не дождалась. — А почему ты на сладкое не подсел? Потому что учеба не волновала?
— Может быть, — неопределенно ответил Дживас. Продолжить допрос без пристрастия (оно было усыплено апатией допрашиваемого) мне не дали. На кухню заплыла моя невыспавшаяся панда.
— Приветик, L, ты когда-нибудь блины ел? — вопросила я, лыбясь, аки Параша в огурцах.
— Естественно, — флегматично ответил Рюзаки и, намазав блин толстым слоем сладкого творога, да еще и посыпав сверху песочком, приступил к трапезе. О да, L у нас трапезничал. Он же Царь. Хорошо хоть не бог, а то вспоминается фразочка: «Местный царь и бог». Впрочем, божество у нас в соседней квартире поселилось — там мания величия еще выше. Но поведение терпимее, ибо Ками-сама несуществующего Нового Мира по жизни косплеит Марти Сью, а Сьюшки — они такие, они должны всем нравиться, а значит, должны быть вежливыми.
Схомячив нехилое количество блинов, L намылился свалить к компу, но я его перехватила.
— L, слушай, а чего из сладостей купить? — вопросила я, не зная, что конкретно предпочитает моя личная панда-робот, не спящая по ночам.
— Купи пирожных безе, — начал перечислять Рюзаки, а я не успевала запоминать, — торт-суфле, рахат-лукум, мармелад, сахар-рафинад, пастилу, цукаты…
— Стоп, стоп, — перебила я величайшего детектива всех времен, миров и народностей. — Сбрендил, что ли? Я не миллионщица! Я такими темпами тебя одного-то не прокормлю, а у меня вон в соседней комнате еще бабочка-шоколадница дрыхнет, да «мальчик с сигаретой» дымит как паровоз все время!
Мэтт усмехнулся, прикуривая очередную цыбульку, а я подумала, что ежели он запросит какое-нибудь «Мальборо», то я тупо куплю ему папиросы «Беломорканал» и скажу: «Пардон, дорого, с твоими-то запросами, курить буржуйские цыбульки. Будь ближе к народу — слушай шансон, дыми папиросой».
— Хорошо, можешь не покупать цукаты, — «смилостивился» Рюзаки и свалил-таки в мою спальню. Вот нахал!
— Сбегать во время спора нечестно! — возмутилась я.
— А с L не поспоришь, — хмыкнул Дживас.
— И то верно, — вздохнув и распластавшись по столу, ответила ему я. — Так что будем делась с Мэлло?
— А с ним надо что-то делать?
— Ой, ну ты понял. Не косплей тупого, у тебя для этого язык слишком острый.
Майл хмыкнул и пожал плечами. То ли это ответ на мои слова о его умственных способностях, то ли он не знает, что делать с Кэлем.
— Хм. А что если нам его заманить тем, что его заинтересует, но попасть в это место он сможет только со мной? — призадумалась я.
— И что это за место? — вопросил Мэтт таким тоном, словно не верил, что я способна предложить нечто конструктивное.
— Мэлло же у нас «мафиози», точнее, был главным стратегом мафиозного клана, — я решила поколебать уверенность лемура в моей несостоятельности. — А мафия всегда интересуется «темной стороной» города, правильно?
— Ну? — нахмурился Мэтт. Похоже, он не очень-то рад был перспективе снова оказаться в бандитской шайке, куда Мэлло его запросто может потащить.
— Не волнуйся, — хмыкнула я. — Я с бандитами не знакома. А вот мой дядя по маминой линии — полицейский. И он во мне души не чает. Так что есть шанс получить любопытные данные о том, что да как у нас в городе с криминогенной обстановкой. Мы в России, а не в Японии — тут вы в интернете настоящей информации не отыщете, даже если взломаете базу данных полиции, ибо у нас дофига информации хранится на бумаге в сейфах, а в комп она попросту не вносится. И без моей помощи Михаэль будет искать то, что ему необходимо, гораздо дольше.
Мэтт призадумался. Он, кажись, вообще не хотел, чтобы Мэлло приближался к криминалу, но, зная характер Кэля, думать о том, что он не заинтересуется криминогенной обстановкой в стране и городе, было бы нонсенсом, а потому Мэтт, зная друга горшка и песочницы как облупленного, нехотя сказал:
— Ладно, можно попробовать. Но я сам ему скажу.
— Ой, будь добр, — обрадовалась я. — А то Шоколадная Фея меня на дух не переносит.
— Интересно, почему? — съязвил Майл.
— А нечего девушек пытаться в стену вмять, — фыркнула я. — Он сам испортил мое о нем мнение: не думала, что он настолько нервный. Знала, что холерик, но не до такой же степени.
— Бедная-несчастная, — фыркнул Майл. — А ты не подумала, какого ему было? Умереть, а потом оказаться не пойми где…
— Подумала, — перебила его я. — И решила, что ему было фигово. Как и тебе, как и Бейонду, как и Кире. Но кукушка поехала именно у него. Ясен фиг, я начала язвить! Хотя это меня оправдывает слабо…
— Хорошо хоть, сама понимаешь.
— Да и пофиг.
— Тоже верно.
Вот таким макаром мы пришли к единому мнению: забей на все, и жить станет если не проще, то не так волнительно точно. Дживас играл в приставку, а я строила башню из конфет (кажись, Вата пробудил во мне архитектора видом Пизанской башни из книг моего папеньки), когда в коридоре появился сонный Кэль в своем любимом кожаном костюмчике. Что-то как-то сей черный блестящий скафандр смахивает то ли на костюм для садо-мазо, то ли на костюм женщины-кошки, и я не знаю, что хуже. Стоп, кошки? Ну тогда понятно. Он же у нас неко… Так, не ляпнуть бы этого при Юльке, ведь японские яойщицы называют «неко» — укё… И опять Остапа понесло.
— Утро, — вяло бросила я котофеичу, но меня проигнорировали. Ну и бяка, ну и фиг с тобой.
— Привет, Мэлло, — бросил Мэтт.
— Можно и по-английски, — заявила Шоколадница на том самом английском. Пф, он думает, я его не знаю, что ли?
— Это не очень-то вежливо, — флегматично ответствовал Дживас по-русски.
— Плевать, — и снова английский.
— Да я вообще-то неплохо по-английски говорю, — вмешалась в диалог я на инглише. Мэлло поморщился и вернулся к моему родному языку.
— Почему не разбудил? — вопросил он Дживаса начальственным тоном.
— Думал, ты поспать хочешь.
— А почему сам встал?
— Да потому что она наорала на Ниара, — пожал плечами Мэтт, кивнув в мою сторону.
— Упс, пардон, — сконфуженно пробормотала я, но Майл лишь махнул рукой.
— Я же говорил: от нее одни неприятности! — возмутился Михаэль. Правда говорил? А когда? А почему я не слышала? А обсуждать людей за глаза нехорошо, ай-яй-яй, Мэллушко!
— Угу, — согласно кивнул Мэтт. Предатель! — Но от нее и польза есть. Умывайся, она вон завтрак приготовила.
— Это ее обязанность, — фыркнул Кэль и ушел в ванную.
— Чего?! — возмутилась я. — Это кому это я тут обязана? Этой блондинистой…
— Ты сама вызвалась готовить, — перебил меня Дживас. — Значит, обязана.
Эх, кто меня вчера за язык тянул?.. Риторический вопрос.
— Не обязана, — фыркнула я. — Да, раз пообещала, надо выполнять, но вот обязанностью непреложной это не является.
— Является, если ты человек слова.
— А мне не нравится, когда мне говорят, что я кому-то что-то обязана!
— Считай, что это обязательство перед собой.
— Да? — такая расстановка приоритетов меня устраивала, и я, кивнув, согласилась. — Ну тогда ладно. Но Мэлло я ничего не обязана!
Мэтт лишь усмехнулся, затянулся и пожал плечами. Вскоре к нам присоединился Михаэль, чьи волосы до плеч были влажными на кончиках. Хе, шапочкой для душа блондинчик пользоваться побрезговал. А что, Кэль в шапочке для душа — это… бвахаха!!! Я бы рассмеялась в голос, но меня и так дурой считают, так что держим моську кирпичом.
— Мэлло, а ты блины пробовал? — да, тупой вопрос, но мне и правда интересно. А в ответ — тишина. Хотя нет, не совсем — когда Кэль жует, звуки определенные различить можно, хоть он и не чавкает. То ли от удовольствия язык проглотил, то ли игнорит, причем я склоняюсь ко второму варианту.