========== Пролог ==========
На переправе коней… меняют!
*
Второй год обучения в Хогвартсе приближался со стремительностью кометы. Гермиона была крайне недовольна происходящим: на календаре 16 августа, а она все еще не обзавелась всей необходимой учебной литературой. Это ведь еще и вызубрить надо успеть! Ужас! А хотелось бы, ко всему прочему, прикупить чего-нибудь и «для легкого чтения», так, по мелочи, пару-тройку томов страниц от четырехсот. В общем, настроение девочки скатывалось к «отвратительно» с дополнительной пометкой «близка к панике».
В этот самый день Гермиона от страха, что скатится по учебе, вселенской скуки и ничегонеделанья уселась за чтение своих конспектов с первого курса. Повторенье – мать ученья, да и вообще, дело крайне полезное.
Хлопнула входная дверь: из продуктового магазина вернулась Джин Грейнджер. Женщина прошла на кухню, поставила на плиту чайник и принялась раскладывать продукты: какие – в холодильник, какие – на полочку в шкаф. Зазвонил телефон, и ей пришлось отвлечься. Разговор с банковским служащим оказался далеко не самым простым и предполагаемо затянулся. У Грейнджеров были проблемы.
Засвистел чайник.
- Гермиона. Доченька, помоги мне на кухне! – прокричала женщина, оторвавшись от разговора и зажав телефонную трубку рукой.
- Ага… - пробормотала девочка, даже не осмыслив просьбу матери: она была уж слишком поглощена трансфигурацией.
- Дочка! – повторила Джин.
Гермиона поморщилась (она ненавидела, когда ее отвлекали от чтения) и крикнув: «Иду!», поднялась на ноги и направилась к выходу из комнаты. Девочке оставалось дочитать всего-то одну страничку, а тут еще этот проклятущий чайник, чтоб его! Она уже просто не могла оторваться от записей, не могла, и все тут …
Ничто не предвещало беды: женщина, услышав, что дочь хлопнула дверью и поспешила исполнить ее просьбу, вернулась к разговору, а конспект в потертой тетради повторялся лохматой девчонкой на ходу.
Лестница появилась как-то совершенно неожиданно и явно не вовремя.
Не было ни ярких пятен в угасающем сознании, ни жизни, пронесшейся перед глазами, то есть – никакой патетики. Гермиона просто зачиталась и рухнула вниз, оступившись.
Испуганная женщина моментально выскочила на звук и в ужасе закричала, глядя на дочь, не подающую никаких признаков жизни.
А чайник все свистел…
*
за два дня до этого.
Азкабан является самой защищенной тюрьмой для волшебников, преступивших закон. Не было еще ни одного заключенного, который смог бы сбежать из нее.
Хотя, стоит признать, дело было даже не в уединенном местоположении, и не в том, что над тюрьмой был накинут антимагический полог и глушил как беспалочковую магию, так и стихийные выбросы (довольно частые даже у взрослых волшебников, если приходилось иметь дело с реальной угрозой жизни). Вся проблема заключалась в том, что редкие заключенные могли похвастаться долгожительством здесь. Отвратительные условия содержания, если не сказать жестокие, суровый климат и дементоры, довольно быстро лишающие рассудка… Все это не способствовало тому, чтобы долго жить.
В одной из камер нижнего яруса раскачивалась из стороны в сторону ярая приспешница Темного Лорда – Беллатриса Лестрейндж, в девичестве – Блэк. Она чувствовала, что дни ее сочтены. Подорванное здоровье, безумие и душевные страдания губили ее неотвратимо. Женщина знала, кто она, что с ней случилось и почему она здесь, помнила.
Беллатриса так и не дождалась возвращения своего господина. И это было ужасно больно. Она сделала бы все лишь для того, чтобы увидеть его перед смертью в последний раз. Это внесло бы смысл в ее ушедшую жизнь, придало бы ей сил и смелости, и, может, спокойствия, она знала бы, что уходит не зря, уходит не проигравшей. Но все это было лишь ее полубредовыми мечтами. Реальность же была сурова: Белла умирала. Ее сознание становилось все более смутным, а мысли – отрывочными, все менее похожими на связные предложения. Она начинала мыслись скорее образами, картинками, волеизъявлениями, почти сюрреалистичными…
Женщина открыла некогда жгучие черные, а теперь – выцветшие глаза и печально уставилась в каменный потолок. Ее взгляд был затуманен, она не осознавала действительность в полной мере. Женщина всхлипнула, а потом уронила голову на свои руки и горько заплакала. Дементоры были близко; она больше не выдержит. Холод сковывал тело, проникал в душу, рвал ее на части. Угасающее сознание сделало последнюю попытку:
- Шанс… был бы… шанс… изменила… все… готова… один шанс…
Беллатриса не видела, как сквозь стену просочилась прозрачная белая фигура молодой красивой девушки. Она на пару секунд зависла около умирающей, а потом наклонилась и строго спросила:
- Да ты что? И что ты можешь предложить взамен? На что ты готова?
- На все… - хрипло прошептала брюнетка из последних сил, - …на все…
- Говоришь, на все? – красивая призрачная девушка звонко рассмеялась, - ну, ладно, это может быть даже очень интересно. Но помни, ты сама этого просила!
Секундой позже Беллатриса Лестрейндж вздохнула в последний раз. Прозрачная субстанция, схожая обликом с самой волшебницей, отделилась от ее тела, сжалась в небольшой блестящий шарик и мерно поплыла вверх, но девушка быстро поймала этот шарик рукой, а потом исчезла.
В одной из камер нижнего яруса на грязном полу лежало коченеющее тело ярой сторонницы Темного Лорда.
*
Не было ни ярких пятен в угасающем сознании, ни жизни, пронесшейся перед глазами, то есть – никакой патетики. Гермиона просто зачиталась и рухнула вниз, оступившись.
Испуганная миссис Грейнджер моментально выскочила на звук и в ужасе закричала, глядя на дочь, не подающую никаких признаков жизни.
На то, чтобы вызвать скорую, у матери ушли считанные секунды. Зареванная Джин стояла на коленях около любимой дочери и боялась до нее даже дотронуться: слишком велик был риск сделать только хуже.
Грейнджерам повезло: станция скорой помощи находилась буквально на соседней улице, и врачи успели в последний момент. Клиническая смерть – не такой уж и редкий случай, бывало, что люди возвращались к жизни даже после нескольких минут «того света».
Гермиона вернулась после минуты с лишним, но в сознание не приходила: девочку забрали в больницу.
Врачи давали положительные прогнозы.
Спустя день Беллатриса Лестрейндж пришла в себя… в теле грязнокровки. Что может быть хуже?
Да много чего на самом деле…
*
за кадром,
16 августа
Гермиона Грейнджер в неестественной позе лежала на полу, а ее мать стояла на коленях рядом.
Еще пару минут в девочке теплилась жизнь, но, увы, ей была судьба оборваться. Сердце магглородженной волшебницы остановилось.
Подоспевшая бригада скорой помощи моментально кинулась к несчастному ребенку. Видимых повреждений, несовместимых с жизнью не обнаружилось, но сердце не билось. Искусственное дыхание не помогало, однако медики продолжали делать свою работу, пытаясь спасти девочку.
Прозрачная девушка вошла через открытую дверь и время остановилось. Лицо Джин Грейнджер замерло и превратилось в жуткую гримасу боли и отчаянья, ее крупные слезы, спешащие вниз по щекам, прекратили свой ход. Медсестра, набрав в легкие воздуха, чтобы выдохнуть его девочке в рот, склонилась и осталась неподвижной. Руки медбрата надавили на грудь ребенка в попытке запустить сердце и застыли в одной точке.
Чайник перестал кипеть.
Девушка печально осмотрелась и вздохнула. Она ненавидела такие моменты. Одно дело – возвращать души, совсем другое – их забирать. Душа маленькой мисс Грейнджер сидела на последней ступеньке злополучной лестницы, сквозь пальцы смотрела на происходящее и горько плакала. Душа не застыла: время над ней не властно. Девушка отвела взгляд и поморщилась.
- Дитя, пойдем со мной, тебе пора, - она протянула руку к Гермионе и ласково ей улыбнулась.
Девочка осталась неподвижна:
- Но я… как же так… Я что, умерла? – сквозь рыдания спросила Гермиона.
- Увы, я должна тебя забрать. Ты больше не вернешься в этот мир, но не бойся, там у меня есть для тебя кое-что получше.
- А как же мама, и папа? Как же Хогвартс, Гарри и Рон? Я не хочу, не хочу, пожалуйста!
- Прости, но ты должна пойти со мной.
- Не нужно, пожалуйста, они все будут без меня скучать, я нужна им! Прошу вас!
- Я не имею права, прости. Твои дни в этом мире окончились, мне очень жаль, но, поверь, там, куда я тебя отведу, ты не познаешь больше бед, это необычайное место, ты будешь там счастлива.
- Я хочу жить… - печально и жалобно прошептало дитя.
- Ты не умираешь, дорогая, - девушка подошла и материнским жестом погладила ребенка по голове, - ты будешь жить, только в другом месте. А твои родители и друзья останутся пока здесь, но там, где будешь ты, нет времени и, ты не успеешь и заскучать, как они присоединятся к тебе, если, конечно, не наделают глупостей.
Девочка печально вздохнула, кажется, она смирилась.
- А вы расскажете мне о мире, как он устроен, как все работает?
- Расскажу, но немного позже. А сейчас у меня есть одно дело.
Девушка протянула руку, и на ней появился прозрачный сияющий шарик. Он быстро изменялся и рос, пока не превратился в женскую фигуру с неясными пока очертаниями. Не дожидаясь завершения процесса, девушка толкнула фигуру в тело Гермионы.
- Что это? – удивленно спросила девочка.
- Это? – тяжело вздохнула она, - Это еще одна душа, почти такая же, как и ты. Только она прожила грустную и безрадостную жизнь, она запуталась и совершила множество ошибок, но попросила второго шанса и, так уж случилось, что ее мольба была услышана.
- Но почему вы поместили ее в меня?
- Видишь ли, та женщина, она умерла. Ее тело не выдержало некоторых трудностей, но у нее появился шанс. Шанс все изменить и теперь она будет жить в твоем теле. Не обижайся, и не плачь, дорогая. Это тело – больше не ты. Ты – здесь, со мной.
- Значит, я уйду, а она будет здесь, рядом с моими близкими, будет жить вместо меня… Это нечестно, - печально проговорила Гермиона и тихо заплакала.
- Возможно. Но посмотри на это иначе: ты должна уйти со мной, а она – останется здесь, она будет рядом с ними, и тогда они не узнают горечь потери. Им так будет легче.
- Хорошо, - согласилась девочка, интонационно выразив свое несогласие.
- Пойдем, я отведу тебя в дивное местечко, ты подождешь своих родных там, - грустно улыбнулась девушка и протянула руку к Гермионе.
В тот же миг очертания юной души стали менее четкими.
Девушка подхватила невесомый светящийся шарик души Гермионы Грейнджер, и поплыла к выходу.
- Ухожу, но не прощаюсь, - прошептала она в пустоту и испарилась.
Время вновь обрело себя.
Сердце маленькой девочки забилось, а чайник засвистел.
Медбрат расслабленно улыбнулся, медсестра облегченно выдохнула: спасать умирающих детей - жутко и страшно, как бы ты ни любил свою работу. В их практике бывали случаи, когда все оказывалось бессильно. Глаза убитых горем родителей, когда они говорили тем, что их ребенка спасти не удалось, снились в кошмарах, а призрачная вина за неспасенную жизнь нет-нет, а накатывала.
*
Азкабан является самой защищенной тюрьмой для волшебников, преступивших закон. Не было еще ни одного заключенного, который смог бы сбежать из нее.
Беллатриса Лестрейндж неведомым образом стала первопроходцем. Только об этом никто не узнает.
Или почти никто…
========== Глава 1. ==========
*
Спустя день Беллатриса Лестрейндж пришла в себя … в теле грязнокровки. Что может быть хуже?
Да много чего на самом деле…
Например, маггловская больница, какие-то жуткие провода, прикрепленные к ее телу, отвратительный писк странных и, если говорить честно, пугающих приборов, а потом … ступор от осознания того, что ты даже не знаешь вообще, что творится и как теперь быть.
Как только Белла поняла, где именно она находится, и сделала соответствующие выводы, то моментально отключилась обратно. Но ватка, услужливо смоченная магглом в странном костюме какой-то дурно пахнущей дрянью, быстро вернула в реальность. Это было ужасно.
Она была в тылу врага: маленькая, слабая, сломленная и совершенно дезориентированная.
Вокруг было суетливо и шумно: зашли какие-то люди, начали трогать ее, что-то говорить, сыпать непонятными словами, за ними – … еще какие-то люди, которые называли ее дочерью и рыдали. На мгновение Белле показалось, что она сошла с ума и все это – бред, порожденный поврежденным сознанием. А, быть может, ад все-таки существует и … вот он, во всей красе. Персональный ад пожирательницы – стать магглой. Она была магглой, не волшебницей!
Белле казалось, что свет меркнет в глазах, и она сейчас вот-вот вновь потеряет сознание, как в палату вошел грузный мужчина и попросил этих непонятных магглов-родителей на выход. Девочка с облегчением выдохнула.
Мужчина повернулся к ней, дал совет хорошенько поспать и прийти в себя, развернулся и вышел.
Белла зарылась лицом в подушку и зарыдала от отчаянья. Она – маггла, поганая маггла, в ней нет больше ни капли волшебства! Как, как такое вообще может быть?! Это был риторический вопрос: за всей этой суетой Белла прекрасно вспомнила всю свою не слишком долгую и совсем не яркую жизнь: детство, Хогвартс, замужество, Темного Лорда и его падение, Азкабан, предчувствие и осознание скорой гибели, свою отчаянную просьбу и данное обещание. Стоп! Обещание! Белла знала, о чем просила. Она хотела все исправить и, если ей дали шанс, значит, она может все исправить. А так как без магии в магическом мире ничего исправить у нее не выйдет, значит … значит, она – волшебница! А если она пришла в себя в маггловской больнице, то – магглорожденная волшебница, ну, конечно!
Бывшая пожирательница даже обрадовалась: нет, в самом деле, одно дело быть бесполезной магглой, и совсем другое – волшебницей, пусть даже магглорожденной (что тоже ужасно само по себе, но, хоть что-то), но волшебницей. В ней была магия, она могла ею пользоваться, а значит, все получится, нужно только понять, кто она теперь и научиться с этим жить. А уж там-то разберется, что и к чему.
Белла рассуждала вполне логично и даже слишком спокойно для такого нетипичного случая, в который сама умудрилась вляпаться. Но причина такого поведения была проста: на удачу, смерть (или новая жизнь) избавила женщину от ряда темных проклятий, затмевающих разум и разрушающих тело, от последствий многоразового круцио на справедливых допросах и даже от чисто блэковской безуминки, иначе уже сейчас она бежала бы авадить всех этих магглов не задумываясь, а после – обратно в Азкабан.
В общем и целом, Белла рассудила, что ей еще повезло; она решила «залечь на дно», все тщательно разузнать и лишь потом действовать – не спеша и продуманно, потому что этот шанс – точно последний, и уж теперь-то она сможет, она вернет Темного Лорда и разделит с ним его величие. У нее нет права на ошибку. А пока – нужно немного подождать. Она в теле хрупкой и слабой девчонки, что даже хорошо, значит, время у нее есть, она притворится, как бы противно ни было, но сыграет, сможет, и в самый неожиданный для врагов момент нанесет сокрушительный удар.
Строя в голове радужные наполеоновские планы Беллатриса, вернее, Гермиона Грейнджер, уснула.
*
Пробуждение было неприятным, голова - тяжелой, а мысли - невеселыми. Белла присела на кровати и цепко огляделась: в тылу врага нужно быть предельно внимательной и осторожной, мало ли, чего можно ожидать от этих магглов?! Не обнаружив ничего слишком подозрительного, она медленно встала с кровати и подошла к окну. Смеркалось. Белла зажмурила глаза, прогоняя собирающиеся слезы, и попыталась успокоиться.
Замерев около окна и глядя на столь забытую и желанную свободу, Белла прокручивала в голове всю свою жизнь, злилась, страдала, но неизменно приходила к тем же выводам, что и вчера.
Блэковский характер постоянно довлел над ее чисто слизеринской натурой, а вообще, поразмыслив хорошенько, Белла пришла к выводу, что, судя по тому, как сложилась жизнь, ее вообще можно записать в прожженные гриффиндорцы. Так смело и безрассудно кидаться в лицо опасности – это, определенно, черта краснознаменных. Действовать под наплывом сиюминутных чувств и желаний – тоже.