— А вот не знаю! — восклицательно ответил я. — С одной стороны, конечно, ну его нафиг, а с другой… Я же довольно-таки интересно жил последнее время.
— Ну, как знаешь, конечно. Только вот что. Уровень «интересности» будет быстро возрастать. Ты начнешь сталкиваться со все более и более сложными проблемами. Трудными для разрешения. А в какой-то момент уже не сможешь выкрутиться и погибнешь. На этом для тебя все и закончится. Как такая перспектива?
— Не радует. Наверно, отдам-ка я их автору, вернее, авторше. Пусть сама разбирается.
— Верное решение.
— А спросить можно?
— Это смотря что.
— Там в Музее Богов… Когда те двое выпустили тебя на свободу, их было обязательно убивать?
— Да. Такова оказалась плата за мое освобождение. Жертва. У этой парочки не было детишек, а где-то, в одной из этих глупых книжонок, они прочитали, что в ночь на лунное затмение надо обоим дотронуться до детородного органа африканского бога. Причем не я это сочинил, а та, кого ты сейчас называешь Лунджил. Одна из ее милых шуток. Кстати, придумал уже, что будешь ей говорить?
— Тут и думать нечего. Правду скажу. Обманывать Лунджил, по-моему, бессмысленно и опасно.
— Вот тут, знаешь ли, не все так однозначно.
— В смысле? Имеются варианты? — удивился я.
— Есть. С Лунджил надо вести себя аккуратно, как с электропроводом под высоким напряжением. Вариантов не так много, но можно выбрать. И врать не станешь, и лишнего не наговоришь. Как, готов информацию воспринимать? Очень хорошо. Тогда слушай…
* * *
Опять то же кафе на Невском. Только другой день, и погода совсем другая. Тепло и солнце. По моим личным наблюдениям в Питере летом гораздо комфортнее Москвы — теплее и приятнее. Ну и воздух несоизмеримо чище. Вообще, здешний ритм мне как-то больше подходит. Москва стала слишком суетна и по-азиатски бестолкова: много шика, блеска, совершенно бессмысленных движений и перманентного ремонта. Все спешат, куда-то бегут, в воздухе постоянное напряжение. Люди более агрессивны, а эмоции у них выражены ярче и резче. Причем эмоции чаще всего негативные. В Питере как-то логичнее и правильнее. Но у меня много знакомых, что не согласятся со мной. Они уже переезжали сюда, как им думалось, насовсем. Приезжали, оказывались в коммуналке с каким-нибудь безумным безработным алкоголиком или сумасшедшим стариком за стеной. Потом пили вдоволь, жрали «кислоту», работали в секс-шопе, а еще потом говорили: «хватит с меня», и возвращались обратно. В Москву.
— Получилось? — спросил я, когда Степан — хранитель Эрмитажа, он же доктор искусствоведения, наконец-то пришел и уселся напротив меня.
— Что именно? Привет.
— Привет, извини, забыл поздороваться. С артефактами как? Это я про Шар Скарабея и Око Гора.
— Да, там нормально все. Экспертиза подтвердила подлинность. Представляешь, кто-то запихнул их совсем в другое место, а записи перепутал. Следствие прекращено, дело в отношении меня закрыто за отсутствием события преступления. На работе выговор объявили… и теперь, наверно, премии лишат. А может, и не лишат, но все это такая ерунда, что смешно даже.
— Выговор-то тебе за что?
— Ну, как! Официальная формулировка такая: «за неаккуратность ведения документации и ненадлежащее исполнение служебных обязанностей». Надо же было начальству как-то отреагировать и кого-то наказать.
— Проще говоря, от тебя отстали?
— Да, я же ни при чем. Но это только по моему отделу все устаканилось. Другие отделы продолжают трясти… Тебе от сестрички привет, — вдруг сказал Степан, видимо, тем самым закрывая неприятную ему тему. — Спрашивает, почему не заходишь.
— Вот возьму и зайду в ближайшее время. Позвоню только, а то вечно она занята.
— А я тебе должен, — вдруг проникновенно сказал Степан.
— Да вроде рассчитались уже. Я тебе — артефакты, ты мне — посох святого Иакова…
— Тем не менее, сестра просила отблагодарить тебя. Что хочешь, проси. В рамках разумного и в пределах моих возможностей, естественно.
— Ну, если так... Есть одна вещь, которая вполне тебе по силам, — не задумываясь, ответил я.
— Да? Что? — насторожился Степан. Видимо, в моей интонации проскочило нечто такое, что встревожило искусствоведа.
— Тот шар, который перепутали с Шаром Скарабея, это же современное изделие, я правильно понял?
— Ну, да. Просто шар, вырезанный из карельского шунгита. Поверхность матовая. Такие в сувенирных лавках продаются, по цене тысяча рублей за штуку.
— Подари его мне, а? Такое можно устроить?
— Да не вопрос. Зачем тебе?
— На память об этой истории. С некоторых пор страдаю своего рода фетишизмом — собираю сувениры о своих прошлых делах. Успешных и не очень.
Тут Степан рассмеялся. За время нашего знакомства я впервые увидел его в таком веселом расположении духа.
— Ты не поверишь, но сестра предугадала именно такое развитие событий. Все-таки что-то умеет, оказывается.
«Умеет, умеет, и не такое, — мысленно проворчал я. — А ты до сих пор сомневался?»
Вслух же сказал:
— Так что? Подаришь?
— Вот он, забирай, — и Степан откуда-то достал круглый черный шар. Почти такой же, как и тот, что я некогда видел и трогал пальцем в лавке своего знакомого старьевщика.
Расстались мы довольно отчужденно. Я выполнил все условия, и нас ничего не связывало. Разве что Арина, но я просто боялся лишний раз обращаться к этой ведьме. Да и особого повода вроде как не было. Дела в Питере закончились, и я вернулся в Москву.
* * *
Прошла неделя.
За это время передал вырученные картины Маше, начал новое дело и встрял в очередную историю с воистину шекспировскими страстями. Возможно, когда-нибудь и расскажу об этом. Потом.
А пока ждала еще одна встреча. В московском кафе-ресторане «Тихий омут».
Чернокожая, невероятно красивая молодая женщина холодно смотрела прямо в глаза. Ее взгляд не выражал ничего, и понять, о чем она вообще может думать, казалось абсолютно невозможным. С тех пор, что мы виделись последний раз, внешность Лунджил не претерпела никаких трансформаций. Даже форма прически не изменилась. Мы снова сидели в том самом зале, снова была пятница, и опять ожидался вечер живой музыки.
— Что я могу для тебя сделать? — спросила экзотическая красавица. — Гонорар не считается, деньги уже переведены. Но поскольку ты примирил меня с Сетом, чего первоначально не планировалось, теперь появились новые возможности… вернее так: мы заключили временный союз и крепкое перемирие, а это самое большое, на что можно рассчитывать. Оказывается, он доверяет мне, что весьма странно. Настоящий мир между нами в принципе невозможен.
— Думал, ты меня просто испепелишь. Сразу на месте.
— Это еще почему? — холодно удивилась негритянка.
— Провалил дело. Да и скульптуру в Музее Богов не расколошматил, а это определялось контрактом.
— Фигуру Сета уничтожать уже не требуется, пусть живет. Вообще, я довольна, и мы закрываем договор. Так что говори свое желание.
— Может, покажешь мне свой истинный облик?
— Затасканно и неинтересно. Какой еще истинный облик… В каждом втором научно-фантастическом фильме или мистическом романе герой просит неведомую сущность показать свою внешность. Для чего тебе? Да и не смогу я.
— Почему?
— Да как бы тебе все это понятнее объяснить… Ты, как и все прочие представители рода человеческого, раб привычек и собственных стереотипов. Еще совсем недавно людям было трудно вообразить мир обыкновенных вещей. Мир интернета и гаджетов. Мир информации и электронных коммуникаций. Тем не менее, до сих пор большинству смертных все еще кажутся фантастикой: невидимость, силовые поля, телекинез, чтение мыслей, телепортация. Про межзвездные путешествия и внеземные цивилизации уж и не говорю… Для меня же это привычная реальность. Но кое-что просто не могу сделать. Уже не могу. Помнишь, сам когда-то писал, что маска, которую кто-нибудь носит очень долго, зачастую прирастает намертво и становится, практически, настоящим лицом? Снять можно только вместе с мясом. Ответила на твою просьбу? Ты лучше все-таки скажи, чем смогу отблагодарить тебя. Не люблю оставаться в долгу. Последний раз спрашиваю.
— Но я же вроде истратил свое желание. Нет?
— Нет. Попросил глупость. Пользоваться непрактичностью смертного — не моя позиция. Только не проси у меня ни постоянного богатства, ни вечной жизни, ни счастья для всего человечества. Даже продления хорошего самочувствия для тебя лично обещать не могу. Это вне моих возможностей.
Тут вдруг осенило, и я сказал:
— Подари свое колечко, — попросил я. — Да, вот это. Просто на память о нашей встрече.
— Колечко на память? — нехорошо усмехнулась Лунджил. — У тебя, как говорится, губа не дура. Но раз уж я сама тебе обещала… На, владей. Отныне она твоя.
— Почему она? — удивился я, когда Лунджил сняла золотое кольцо, будто собранное из множества миниатюрных отрубленных рук, и положила передо мной.
— Она, потому что женского рода. У нее есть собственное имя. Это Зарлион, талисман силы. Как ею управлять, не скажу, это уже будет другой вопрос и другая просьба. Сам разбирайся. Носить можешь спокойно, никакого вреда тебе, своему новому хозяину, она не принесет. Твоим близким — тоже. Надевай, не бойся. Зарлион легко принимает форму пальца владельца, так что оденется без труда и не соскочит, если сам того не захочешь. Ну, и последнее. Если когда-нибудь будет страшно одиноко или просто захочешь поговорить, ты знаешь, как меня позвать.
Я взял кольцо и легко надел. Возможно, что мысль попросить кольцо сознательно наведена моей непостижимой собеседницей, впрочем, зачем бы ей? Руки, из которых состояло кольцо, сдвинулись как-то так, что артефакт действительно свободно сел на палец. Кольцо на мужской руке выглядело достаточно вульгарно, но меня данное обстоятельство вообще не беспокоило. Я не жаловался. Не жалею и до сих пор.
Глава XXX,
которая здесь вместо эпилога
На пятидесятом этаже небоскреба в обширном угловом кабинете за сильно вытянутым столом совещались девять мужчин и две женщины. Совещание только началось. Открывала его со вкусом одетая пожилая дама с абсолютно седой прической, в которой ощущалась работа высококлассного мастера. Все молча поднялись со своих мест, приветствуя начальницу.
— Здравствуйте, дорогие коллеги, благодарю вас, — сказала дама, располагаясь во главе длинного овального стола. — Должна начать сегодняшнее совещание с траурного сообщения. Как некоторые из вас, наверное, уже знают, от нас ушел всеобщий друг, наш коллега, член совета директоров, Серж Гошин. Прошу присутствующих почтить его память.
Госпожа директор поднялась со своего кресла, и все присутствующие снова встали. В тот же момент раздались тревожные удары метронома, отмечавшего секунды. После двадцатого удара седая женщина села, и удары прекратились. Примеру последовали «дорогие коллеги».
— Теперь к делу, — продолжила госпожа директор. — Как вы, конечно же, знаете, полевые испытания нового продукта прошли вполне успешно. Несмотря на некоторые незначительные шероховатости, работа по проекту на данном этапе закончена. Результаты нас устраивают, и в ближайшее время, после оформления соответствующих разрешительных документов, Игра будет выпущена на рынок. Продукт высоко оценен экспертами, и серьезных проблем, как мы надеемся, не возникнет. Поправки будут внесены с выходом первого пакета обновлений. Сервис-пак появится примерно через месяц после начала продаж. Вопросы? У тебя вопрос, Хорст?
— Если позволите, госпожа директор, — со своего места поднялся лысый крепыш, похожий на облаченного в офисный костюм боксерского тренера. — Есть сведения, что тестеры, на которых вслепую испытывался продукт, практически утрачивали ощущение реальности. Погружение оказалось чрезвычайно сильным.
— Что и требовалось, — слегка удивилась госпожа директор. — Синтез объективной реальности и игровой виртуальности должен создать чувство новой действительности с полным погружением. Это удалось осуществить. Не понимаю, почему данное обстоятельство тебя беспокоит.
— Но последствия, госпожа директор! Под воздействием Игры люди иногда совершали отдельные противоправные действия, попадали в странные для них ситуации, кое-кто даже получил легкое психическое расстройство. Грубо говоря, временно сходил с ума.
— Я поняла тебя, Хорст. Сам же говоришь, «отдельные противоправные действия» «легкое психическое расстройство». Такие эпизоды неизбежны. Мы надеемся, первый и последующие пакеты обновлений снимут неприятные моменты. Еще вопросы? Да, Ник?
Со своего места поднялся безукоризненно одетый невысокий худощавый седовласый господин с эффектной шевелюрой и в очках массивной оправы. Он был бы немного похож на постаревшего Алена Делона, если б не ярко-красный галстук, который портил все впечатление.
— Госпожа директор, как стало известно, охваченные Игрой тестеры составили неоправданно обширную выборку. Сильно превышавшую первоначально запланированное количество, и это был лишь предпродажный прогон.
— Так в чем вопрос? Уточните, Ник.
— Вопрос, — уточнил Ник, поправляя очки, — как планируется отслеживать нелегальных пользователей, которые обязательно появятся после выхода на рынок?
— Не появятся. В Игру встроены наши фирменные защитные механизмы, что практически исключают пиратство. Наши ноу-хау не допускают нелегальных потребителей. Вы же боитесь именно пиратства и хакерства, так Ник? Еще вопросы? Нет? А, Марго. У вас вопрос?
— Да, госпожа директор. Если позволите, я не буду ходить кругами, начну с сути. Согласно некоторым данным, пробный запуск Игры в реальный мир пробудил некие силы, что пока неподвластны человеческому разуму.
— Что вы имеете в виду Марго? Не поняла вас.
— В нашем мире активизировались разумные сущности, которые сильнее людей. Их цели непонятны, мотивация не ясна и вполне вероятно, что опасна.
Среди сидящих в кабинете послышался ропот, из которого вычленялись только отдельные слова: «сдурела», «наширялась уже», «ненормальная».
— Так, Марго, — резко сказала госпожа директор, мгновенно прекратив шум в Совете директоров. — Это слишком серьезно, чтобы обсуждать вот так, без надлежащей подготовки. Сделайте, пожалуйста, мне подробную информационную записку, и мы тщательно проработаем данную тему. Еще вопросы? Нет? Тогда вашему вниманию будет предоставлена небольшая презентация, что иллюстрирует результаты проведенных испытаний и прояснит некоторые сопутствующие обстоятельства.
Свет в кабинете притух, и на демонстрационном экране пошли анимированные слайды и небольшие видеоклипы. Госпожа директор комментировала происходящее и временами давала свои оценки.
Через некоторое время после окончания совещания двое мужчин, входящих в Совет директоров, но не принимавших деятельного участия в обсуждении, отдалились от остальных. Собеседники казались ровесниками, но выглядели абсолютно по-разному. Они подошли к окну во всю стену и молча дождались, пока все участники совещания не разошлись по своим делам.
— А Гошина как они аккуратно… — сказал массивный мужчина африканского экваториального типа с коротко подстриженными курчавыми волосами.
— Да, — кивнул его собеседник, хрупкий бледноватый блондин, — интеллигентно сработали… очень опрятно. Ему под мышку сделали инъекцию, вызывающую постепенный паралич дыхания. Причем связь у него оказалась на тот момент в нерабочем состоянии. Ну, «так совпало». Случайность, вроде бы, бывает. Умирал долго и мучительно. Этот препарат быстро распался на банальные компоненты, так что экспертам ничего не досталось. Серж был кротом. Активно сливал инфу нашим конкурентам. Предпочитал скандальные сплетни и малозначительные производственные сведения, иногда — личные данные сотрудников воровал. А знаешь, что стало самой последней каплей? Он повадился в конце недели, вечером в пятницу, приводить в офис каких-то шлюх с улицы. Иногда двух, иногда даже трех. Охраннику у входа они заявляли: «Мы на тренировку». Интересно узнать, что у них с ним там за «тренировка» такая была? Старухе обо всем доложили, естественно, вот его и это.