Не успел он это договорить, как отрок хлопнул в ладоши и растворился в воздухе, на его глазах.
– Дети, – с улыбкой проворчал старый волшебник, и продолжил свой путь по темному коридору.
О том, как он перешел под опеку к новому учителю.
Экзамен был сдан, и нужно заметить, что впечатления о нем еще долго не дадут покоя тем, кто на нем присутствовал.
Ученик показал наивысшее мастерство, не свойственное его возрасту, и был взят на самый верхний уровень, без каких либо размышлений. Когда он только начал творить волшбу, у многих замерло дыхание, а к моменту окончания экзамена, большинство опытных чародеев аплодировали стоя.
– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? – обратился архимаг к своим коллегам.
– Нет ваша, милость, – ответил один, с каким-то даже испугом на лице. – В столь раннем возрасте применять столь опасные и сложные заклинания…
– А посмотрите, как искусно он складывает пальцы в огненном знаке, – неожиданно заметил другой.
– Потрясающий ребенок! – не без восторга заметил архимаг. – Кто был его наставником?
– Вы удивитесь, но его обучал Талмар.
– Хм, и впрямь любопытно, – еще раз удивился главенствующий волшебник. – Ведь, насколько я помню, сам он не владеет подобными техниками?
– Не владеет, ваша милость.
– Так как же он смог научить его всему этому?
Между беседующими возникла пауза.
– Вот как мы поступим, – начал архимаг. – Позовите Талмара, и пусть он объяснит нам как он смог достичь подобного. Пускай придет ко мне в кабинет с подробным отчетом. – Старый маг поднялся со своего места. – Продолжайте принимать экзамены без меня.
– А как быть с мальчиком?
– Этого золотого ребенка необходимо направить на самый верх, минуя все предстоящие инстанции. Я лично займусь его воспитанием.
Через некоторое время, наставник Талмар вместе со своим выдающимся учеником двигались на верхний ярус Лазурного замка. Здесь жили самые влиятельные и выдающиеся чародеи этого края. Именно они осуществляли власть и контроль на этих землях. Среди населения острова была, как знать, так и простой люд, но все они одинаково кланялись в пояс при виде того, кто творит волшбу.
Они дошли до кабинета Талимира – того, кто являлся архимагом и верховным правителем.
– Подожди здесь, Лешарп, – сказал Талмар ученику, и вошел внутрь.
– Приветствую тебя Толмар, – сказал архимаг, не вставая со своего кресла. И не дав толком поприветствовать себя, сразу перешел к делу. – Сегодня я видел, как твой ученик сдавал экзамен, и не смог не удивиться его превосходным умениям. Скажи, как тебе удалось научить его тому, что тебе самому не под силу? – глаза архимага пристально смотрели на Талмара.
– Я не учил его, о, Мудрейший, – степенно кланяясь, ответил молодой наставник. – Когда Лешарп попал под мою опеку, то уже мог творить то, что было не под силу его ровесникам. Когда он освоил эти техники, я затрудняюсь вам сказать, потому, как для меня это была такая же неожиданность, как и для всех кто там присутствовал.
Талимир сдвинул брови и поднялся с места.
– Выходит, ты не знал о том, что он собирается показать на экзамене?
– Нет, ваша милость. Я ждал увидеть стандартную программу, которую показывают все в его возрасте.
– Почему ты раньше не показывал нам его? – немного подумав, спросил вновь архимаг.
– Лешарп очень талантлив, – начал Толмар. – Однако в нем есть нечто, что может помешать ему, достичь высшего просветления.
– Правда? И что же это за недуг? – Талимир как будто не верил.
– Я не знаю, ваша милость, – вновь кланяясь, ответил молодой наставник. – Я долго пытался понять что это, и как с этим бороться, но все безуспешно.
На лице архимага отразилось выражение скепсиса и скуки.
– Раз у тебя не получилось разгадать эту загадку, – рассудительно начал Талимир. – Значит, этим вопросом должен заняться некто более, опытный. Не так ли?
– Вы совершенно правы, – вновь поклонился Талмар.
– Теперь я и мои помощники будут заниматься его воспитанием, продолжал старый чародей. – Мы попробуем понять, что с ним не так, и устранить этот недостаток.
Наставнику Талмару ничего больше не оставалось, кроме как поклониться и уйти, не смотря на то, что в голосе мудрейшего, помимо рассудительности, легко угадывалась интонация насмешки, и даже какой то брезгливости.
Неуправляемый
Прошло несколько лет, с тех пор как юный Лешарп сдал свой первый экзамен. За это время он стал выше ростом, шире в плечах и на много мудрее чем был раньше. В группе, что он обучался, было много выдающихся учеников, и, несмотря на то, что все они были старше Лешарпа, никто из них не превосходил его в мастерстве, и более того, некоторых Лешарп уже переплюнул.
О его способностях начали распространяться слухи по всему замку, а младшие воспитанники стали ровняться на него.
Сам Лешарп никогда не стремился стать чьим-то идеалом, а потому спокойно относился к тому, как они перешептываются у него за спиной, всякий раз, как он проходит по их коридору. Лешарп усердно занимался, и при этом находил время погулять среди простого люда, как он это любил делать раньше. Не все учителя одобряли эти прогулки, но никто из них ничего не мог ему сказать, и причиной тому было несколько обстоятельств. Одни считали его любимчиком архимага и боялись навлечь на себя его гнев, а другие вовсе стремились оградить свое общение с ним, из зависти к его великому дару, и из собственной гордости.
Талимир же был не против таких прогулок, однако не очень хорошо относился к тому, что Лешарп предпочитает общаться по большей части с простыми людьми, нежели со знатью.
Однажды на собрании был поднят вопрос о том, что бы запретить Лешарпу осуществлять, подобные прогулки, потому как он показывает не самый лучший пример для подрастающего поколения.
– Мои воспитанники, в открытую, говорят, что собираются стать такими же способными как Лешарп, – заявил как-то один из наставников, которого звали Гурдиен.
– И что же в этом плохого? – спросил Талимир.
– Плохого в этом, столько же, ваша милость, сколько и хорошего, – не замедлил с ответом Гурдиен. – Ведь что бы стать таким как он, они изволят вести себя так же. А это подразумевает постоянные прогулки по лесу, и походы по деревням.
По залу заседания пробежала легкая волна смешков, Талимир так же улыбнулся.
– Я считаю – продолжал Гурдиен. – Что Лешарп показывает не лучший пример для детей, и его следует ограничить в перемещениях по острову.
– Интересно узнать, как вы собираетесь это сделать? – заметил ему другой, очень опытный и старый волшебник. – Его способности очень велики, и ограничиться простым запретом здесь не получится.
– Как это не получится? – возмутился Гурдиен. – Он что совсем не чтит порядок, что был установлен в этом замке много лет назад?
– Чтит, – ответил старый волшебник, – Но свои интересы ставит выше него.
– Мне кажется, что ваше убеждение, подкрепляется лишь неспособностью обуздать этого наглеца, – язвительно сказал Гурдиен.
– И вы не ошибаетесь, – ответил опытный маг. – И на то есть свои причины.
– Это интересно, – вмешался в их дискуссию сам Талимир. – Какие это причины не дают вам справиться с молодым воспитанником.
Старый маг тяжело вздохнул.
– Как вам известно, я не веду лекции ни у Лешарпа и в других группах, а занимаюсь здесь другими вопросами, – начал он, не вставая со своего места. – И в связи с этим, у многих может возникнуть впечатление, что я мало знаю об этом юноше. Однако я заметил этого юнца, еще до того, как он сдал свой первый экзамен. Я расскажу вам одну историю, в которой мне довелось встретиться с этим талантливым пареньком, когда он был еще ребенком. В ту ночь, мне как обычно не спалось, и я, начитавшись старых рукописей, и погруженный в размышления, бродил по коридорам этого этажа. В одном из них, мне повстречался воспитанник, который был слишком мал, для того, что бы находиться на столь высоком уровне. Однако когда я спросил у него, что он тут делает, парень начал нагло врать, будто он проходит обучение именно здесь. Я, конечно, ему не поверил, и в доказательство попросил его, продемонстрировать, то чему его тут научили. Не успел я договорить, как парень хлопнул в ладоши и попросту исчез с моих глаз.
В зале повисла тишина.
– Вы предполагаете, он переместился? – хмуря брови, спросил Талимир.
– Именно, ваша милость, – подтвердил старик.
– Но как это возможно? – не поверил наставник Гурдиен. – В столь раннем возрасте…
– Уже тогда я задумался над тем, каких высот достигнет этот мальчишка, когда ему исполнится, скажем, восемнадцать, – продолжал старый волшебник, не замечая возмущения своего коллеги.
– Почему вы не доложили мне об этом? – вновь нахмурился архимаг. – Молчите? А я вам отвечу. Ваша бескрайняя чувствительность к детям, не знает границ на столько, что вы сами готовы потакать им в нарушении дисциплины.
Старый маг лишь улыбнулся и развел руками.
– Все-таки, правильно я сделал, что не допустил вас к обучению детей, – продолжал отчитывать его архимаг. – Могу себе вообразить, на сколь неуправляемыми были бы ваши подопечные.
– Как бы там ни было, – выдержав паузу после взыскания, продолжал старый чародей. – Я хотел бы услышать рассказ о том, как вы собираетесь ограничить его передвижение по острову, если будучи самым младшим в своей группе, он уже могущественнее половины, сидящих в этом зале?
Запрет на Любовь
Кто запретил чародеям любить?
На этот вопрос трудно ответить точно, по ряду причин, главной из которых является то, что никто не помнит, когда и почему возникли такие ограничения. Однако на этот счет существует несколько версий, создателями которых являются современные чародеи. Эти версии даже не стоит озвучивать, потому как все они однотипны, и основаны на рассуждениях и фантазиях их создателей. Но, если кратко ознакомиться с их содержанием, то речь пойдет о безответной любви, которую пережил тот или иной рассказчик. Если ученик спрашивал, почему чародеям нельзя любить, то в качестве ответа слышал душераздирающую историю о том, как некто могущественный встретил прекрасную деву, и в результате долгих душевных переживаний, растратил на нее весь свой потенциал. Когда же ученик спрашивал что такое любовь, то ему рассказывали о злом энергетическом выплеске, который преобразуется, под воздействием неуправляемых чувств чародея и разрушает его колдовские способности. Чародей, который заболел таким людским недугом, никогда не достигнет больших успехов.
И так повелось издавна, – колдунам нельзя испытывать или пытаться испытывать подобные чувства, потому как они мешают духовному развитию и ведут к магическому регрессу.
Что касается чувств, то контроль над ними, ученики приобретали еще в начальных, подготовительных группах, и некоторые учителя считали, что это самое главное для будущего волшебника. Если же ученик, все-таки, начинал испытывать подобные ощущения, то таких облагали различными обязанностями, в результате исполнения которых, он забывал про свою страсть. Если и это не помогало, то подобных воспитанников называли неуправляемыми, потом изгоняли, и придавали смерти.
На столь серьезен был этот запрет, что никто не решался его приступить, а рассказы про то, что любовь это страшное заболевание, и вовсе вызывали в молодых волшебниках стремление пресечь подобное помешательство.
Не раз у дверей Талимира, собирались молодые воспитанники, что бы поделиться своими ощущениями, и убедиться, что это не любовь оказывает на них столь странное воздействие.
О том, что простые люди любят и стремятся полюбить, чародеи знали, и именно этим объясняли своим ученикам, неспособность населения творить волшбу. Они любят, а потому не колдуют.
Запрет на любовь, по словам самих чародеев, являлся чем-то вроде способа уберечь более достойных в этом мире, от напастей извне, которые одолевают сознание всего человечества. Что касается других отношений с женщинами, тех за которыми приходят завсегдатае в дома удовольствий, то здесь дело обстояло иначе. Эту потребность чародеи разрешили, построив свой дом удовольствий, и посещали его, когда возникала необходимость.
Лешарп не ходил по публичным домам. Если он жаждал женского внимания, то ему было достаточно зайти в любую деревню и аккуратно заявить об этом. Он был красив лицом, и сложен как участник физических состязаний. У него был утонченный продолговатый нос, большие карие глаза и открытая добрая улыбка. Что касается доброты, то ей Лешарп был наделен до такой степени, что некоторые считали, что ее было слишком много. Другие, правда говорили, что доброта к простому люду, это вообще лишнее качество для того кто творит волшбу.
Он был слишком не похож на остальных воспитанников, что бы слушать, и верить всему, что ему говорят. Он был слишком любопытен для слепой доверчивости, а потому ему обязательно нужно было самому во всем убедиться, и сделать собственные выводы. По этим же причинам ему был не ведом страх перед любовью, и рассказами, о ее воздействии.
Однажды, он как обычно, прогуливался по деревенским окрестностям, и собирался искупаться в реке. Там, возле берега, он услышал, как кто-то поет, и пошел в ту сторону, откуда раздавался голос. Обладателем этого голоса была определенно девушка, так как тембр его был высок, и нежен. Подойдя к тростнику, он затаился и стал слушать. Сидя на зеленой траве, он наслаждался чудесным пением, какое-то время, как вдруг девушка перестала петь.
Лешарп поднялся на ноги.
– Спой еще, – сказал он просто.
Девушка резко обернулась, и тоже поднялась.
Она была примерно одного с ним возраста, и чуть ниже его ростом. У нее были необычного цвета глаза, которые в данный момент оценивающе смотрели на него, а ее губы растянулись в непринужденной улыбке.
– Спой еще, пожалуйста, – попросил вновь Лешарп, аккуратно делая один шаг в ее сторону.
Девушка отпрянула назад, задев деревянное ведро с бельем, что она принесла с собой.
– Не бойся меня, – добродушно сказал Лешарп. – Я не причиню тебе вреда.
– Ты чародей? – с опаской в голосе спросила она.
– Ну и что из этого? – Пожал плечами Лешарп.
Девушка ничего не ответила, только собрала свои вещи и поспешила покинуть его общество.
– Прости, если я напугал тебя, – виновато сказал Лешарп. – Просто мне очень понравилось, как ты поешь.
Девушка стала поправлять свои белые локоны, которые не очень опрятно были собраны у нее на голове, потом едва заметно улыбнулась и побежала по тропинке в сторону поселения.
На следующий день Лешарп вновь пришел на тот берег, и снова встретил эту девушку. В этот раз она не стала убегать, и через некоторое время у них завязался разговор.
– Ты и в правду чародей? – спросила она тогда.
– Правда, – улыбаясь, ответил он.
– Ты не похож на остальных, – сказала она.
– Почему?
– Все остальные чародеи, злые и надменные, а ты не такой.
Лешарп только улыбнулся, ей в ответ.
– Это потому что ты не такой сильный, как они? – продолжала интересоваться девушка.
– А много ли ты видела чародеев? – ответил он.
– Трех или чуть больше, – ответила она. – Все они были злыми и жестокими, а ты не такой, – она провела своей рукой по его лицу.
С тех пор они виделись каждый день. Они встречались всегда на одном и том же месте, и шли гулять по окрестностям. От нее Лешарп узнал, как по настоящему люди относятся к таким как он, и то, что он услышал, ему не очень понравилось. Магов знали как жестоких тиранов, которые брали все, что им захочется и когда захочется. Люди говорили, что чародеи наделены божественным даром, который используют не во благо, а в своих целях, коими является власть, и тирания по отношению к тем, кто таким даром не обладает.
– Мне кажется, что вы не справедливы к нам, – улыбаясь, не верил ей Лешарп.
– Зря ты не веришь, – упрекнула она его. – Вот послушай, что мне рассказывал мой отец. Когда я еще не родилась как-то раз, в нашу деревню приехал чародей. Он прибыл, что бы забрать какого-то ребенка в Лазурный замок, потому как тот ребенок, обладал божественным даром. Родители не захотели расстаться со своим чадом, и колдун приказал запереть их в собственном доме и поджечь. Говорят, будто он лично зажег огонь, и смеялся над их предсмертными криками.