Я даже не понял, что это было за движение. Хотя мой Глаз Предвидения и уловил его, я так и не понял, что увидел. Эта тварь слишком большая.
— Идиот!
— Ух!
Прежде чем я что–то заметил, Пол отбросил меня прочь. Я ощутил как что–то огромное пронеслось рядом.
Но у неё же не осталось других голов! Хотя нет, не совсем. Голов может и нет, но шеи остались.
И теперь Гидра яростно размахивала этими обрубками, словно кнутами. Целых восемь длинных шей. Все покрытые твёрдой чешуёй, острой и шершавой и словно тёрка, тут целая куча этих шей. Тело содрогается, разом размахивая ими всеми во все стороны.
— Рудиии! — Пол снова закричал и пнул меня в спину.
Тут же с громким ударом что–то обрушилось совсем рядом. Что–то. Я попытался встать с колен. Оно ударило точно в то место, где я только что стоял. Между мной и Полом.
— Уу…. Уооооо!
Прямо передо мной был громадный глаз. В этом глазу было такое отчаяние. Глаз загнанного зверя. Глаз существа, которое отчаянно пытается найти способ выжить до самой последней секунды. Глаз Гидры. Изо лба у неё начало появляться что–то вроде рога.
— ОООООООоооооо!
Рефлекторно я вонзил в этот глаз левую руку. Руку словно обожгло. Веко Гидры стремительно опустилось. Веко, всё тоже покрытое чешуёй, захлопнулось словно гильотина.
Но я успел сделать выстрел Каменой Пушки.
Стоило веку гидры опуститься как её голова буквально взорвалась изнутри. Только в самый последний момент она успела дёрнуться вверх. Вместе с этим я услышал, как что–то с треском сломалось.
— Р-роксиии! — стараясь стерпеть боль, я прокричал имя своего самого надёжного учителя.
— О, малое зарево благословенное величием, разгорись же блистательно, «Поток Пламени»!
Хотя её голос был тих, я всё равно смог его расслышать.
Рокси обожгла шею до черноты, и тварь начала падать.
Всё огромное тело гидры с грохотом рухнуло на землю, содрогаясь в агонии. Целая туча пыли поднялась на месте падения обезглавленного тела, оно задёргалось в судорогах. Я прямо чувствую как последние крохи жизни покидают тело Гидры. Она уже не сможет регенерировать. Последняя голова была уничтожена.
— Хаа… Хаа…
Повержена. Она была повержена.
— Мы сделали эт… ттто!
В этот миг я почувствовал ужасную боль в левой руке. Когда я посмотрел туда я пришёл в ужас.
— Уууу…
У меня нет левой руки.
Кожа и мышцы были разорваны чешуёй века, а кости были сломаны, когда веко опустилось. А тем рывком в последний момент, гидра буквально оторвала мою руку. С чавкающим звуком кровь буквально брызжет из повреждённой артерии.
— Рука, моя левая рука…
Глаз. Моя рука осталась в глазу Гидры. Стоило подумать об этом, и я посмотрел на главную голову. Рокси, при помощи огненной магии, вкладывая в это все оставшиеся силы, как раз сжигала всё, что от неё осталось.
Стоило увидеть это, и я осознал.
От моей руки уже ничего не осталось. Даже если я попытаюсь отыскать её, вряд ли найду. И даже если в результате поисков я найду что–то, что смогу снова присоединить к своему телу, за это время я успею истечь кровью.
Аах, мне надо срочно воспользоваться магией исцеления.
— Чудесный ангел, пожалуйста, одари меня дыханием небес, что является источником жизни. Посланец Бога, вдохновлённый солнцем и небесами, что ненавидит красный поток, расправь свои белоснежные крылья и снизойди сюда в море света. Не позволь красному извергаться и дальше. «Сияние Исцеления».
Я прочитал продвинутое заклинание магии исцеления. Я знаю, что даже продвинутая магия не способна отрастить потерянные конечности. И всё равно я использовал её. Розовая кожа затянула обрубок и поток крови остановился. Кстати, синяки на лице, заработанные в то время, когда Пол от души пнул меня, тоже кажется исцелились.
— Фуу… Хаа…
Моё дыхание рваное и тяжёлое. Успокойся… Успокойся. Я потерял левую руку. Однако гидра была ужасающим врагом. Возможно мы ещё легко отделались, что победа обошлась нам всего лишь ценой потери моей левой руки.
Если бы в последний момент Пол не помог, я бы точно погиб.
— …Ты спас мне жизнь, папа.
Я обернулся, желая отыскать его.
Никто не ответил. Все молчат.
Элинализ тихо замерла. Талханд хранит тишину. Рокси прикрыла рот. Гису бежит из дальней части зала, весь побледнев.
Пол не отвечает.
— …Папа?
Все смотрят вперёд. Туда, где лежит Пол.
Так он упал. Я повернулся к нему. Однако он не просто упал. Он без сознания. Его глаза пусты. И…
У него не хватает нижней половины тела.
— …А?
Я просто не могу осознать того, что вижу.
— Э?
Аа, проклятье! Как это случилось? Я знаю. Всё верно. Ясно.
Когда Пол пинком отбросил меня. Ведь в то место, где я стоял нанесла удар главная голова Гидры. Так что он пнул меня, отталкивая. Он отбросил меня прочь пинком, а сам остался один на один с Гидрой. Ему пришлось пинать изо всех сил, ведь я уже не ребёнок. Обычного человека, после такого, отбросило бы силой отдачи, но Пол фехтовальщик из этого мира. Умелый, способный активировать Боевой дух, обладающий отличной подготовкой. Другими словами, даже отбросив меня, сам он остался на месте.
Ну, или если сказать другими словами, он принял удар на себя. Я не хочу вдумываться в смысл этих слов. Принял удар на себя.
— Почему?
Когда я сказал это, глаза Пола ожили. Он встретился со мной взглядом.
— …
Пол так ничего и не сказал. Но на его лице появилось облегчение. Он облёгчённо выдохнул. На губах выступила рвота и кровь.
А потом свет ушёл из его глаз.
Пол умер.
Глава 9(126). Отец.
Часть 1
Стоило Гидре испустить последний предсмертный вздох, кристальная тюрьма распалась.
Зенит была Жива. Хотя она и была без сознания, она дышала.
Повсюду вокруг были разбросаны большие осколки магического кристалла и магические камни, бывшие ещё недавно защитной чешуёй Гидры. А в глубине зала лежала целая куча разнообразных магических предметов. Если продать всё это, можно заработать целое состояние. Но никто не кинулся с ликованием подбирать всё это.
Я сам был удивлён как равнодушно и механически я всё делаю. У меня было сюрреалистическое ощущение, будто я нахожусь во сне. Я отвечал, если меня о чём–то спрашивали, но в мыслях была абсолютная пустота. Казалось, это кто–то другой отвечает вместо меня.
Я кремировал тело Пола прямо на месте. Я бы хотел забрать тело с собой и доставить его домой. Но, похоже, существовали определённые правила, как поступать с телами погибших в подземелье, так что я просто сделал так, как мне сказали.
После него, как его наследие, осталось всего три вещи. Его металлический нагрудник. Его короткий меч, который становится тем острее, чем крепче противник. И наконец, любимый меч Пола, который он всегда носил с собой.
Под воздействием моей огненной магии Пол в мгновение ока превратился в кучку обугленных костей и пепла. Элинализ сказала, что если зарыть его даже в таком состоянии, есть шанс, что он превратится в нежить, в скелета, и я согласился. Так что я измельчил кости, которые собирался взять с собой. Затем я сотворил из земли небольшую урну и сложил туда эти измельчённые останки Пола.
— …
Я чувствую что–то странное. В моей груди всё сжалось, и я никак не могу понять, что же это за чувство.
— Возвращаемся.
По дороге назад, я был просто бесполезен. Мои, обычно уверенные шаги, были неустойчивы, меня шатало. Хотя, если появлялись враги, я и уничтожал их магией, не будь рядом Рокси, я наверняка наступил бы в ловушку–телепорт.
Но даже когда я совершал ошибки, никто не ругал меня. Ни Элинализ, ни Рокси, ни Талханд, ни Гису — никто ничего не сказал. Не было даже слов утешения. У них просто не было слов.
Мы выбрались из подземелья на третий день. Всё это время, все по очереди несли Зенит. Даже в моменты самых напряжённых боёв Зенит не просыпалась. Хотя это и беспокоит меня, раз уж она дышит, я по крайней мере уверен, что она жива.
Я даже не помню, что мы рассказали тем троим, что ждали нас в городе. Конечно Элинализ и Гису подробно всё объяснили. Я же ничего не смог сказать. Что я вообще мог сказать? Ничего.
Шера разрыдалась, а Вера в шоке упала на колени. Даже видя подобное, я ничего не сказал.
Реакция Лилии была другой. У неё всегда такое невозмутимое лицо. Но даже скрывая свои собственные чувства за этой маской, он посмотрела на меня, подошла и крепко обняла.
Эти объятия сказали мне куда больше чем любые слова: «Тебе пришлось тяжело» «Спасибо тебе, за все твои усилия» «Можешь оставить остальное мне» «Пожалуйста, отдохни немного». Мне, ощущавшему сейчас лишь пустоту, стоило немалых усилий, чтобы просто кивнуть.
Вернувшись в гостиницу, я содрал с себя мантию. В районе плеча она была сильно разорвана. Надо бы зашить. С этими мыслями я отбросил мантию в угол комнаты. Аква Хертию, сумку со снаряжением, я кинул туда же, на мантию. И мешком рухнул на кровать.
Часть 2
Той ночью мне приснился сон. В том сне я выглядел так же как раньше. Неопрятным, безвольным и толстым.
Однако Хитогами тут не было. Как и вообще той белой комнаты.
Это было просто воспоминание из моей прошлой жизни. Всё верно, просто сон о прошлой жизни.
Я не помню точно, когда именно это было. Ноя вспомнил сцену из того времени. Это была моя прошлая жизнь, мой дом, комната в которой я жил. А затем сон перешёл к разговору моих родителей в гостиной. Поскольку это был просто сон, я не слышал их голосов. Однако как ни странно я прекрасно понимал, что они говорят обо мне.
Думаю, родители в то время действительно волновались обо мне.
А я даже не знаю, из–за чего они умерли. Они оба умерли одновременно, так что не похоже, что речь о болезни. Авария? Или может самоубийство?
Прямо перед смертью, интересно, что же они думали обо мне? Как я сам могу думать о себе иначе как о наглом безработном, сидящем на шее у родителей? Наверняка они чувствовали раздражение. А может думали о том, каким же жалким я стал.
Но, честно говоря, я не знаю. Я только изредка общался с матерью. Отец же вовсе перестал со мной разговаривать, устав возиться со мной. Думали ли они вообще обо мне перед смертью? Хотя бы немного?
А я? Я даже не пришёл на их похороны. О чём я вообще думал? Почему? Почему я даже на похороны не пошёл?
Мне было страшно. Даже если это были похороны родителей, я просто не мог стоять под всеми этими взглядами и горевать о них. Остальные бы смотрели с презрением, осуждением и враждебностью на такого паршивого сына. Конечно это не всё. Я вовсе не такой уж хороший человек. На самом деле, в тот момент я вообще не думал, что смерть родителей это какое–то печальное событие. Я не считал это горем, потому что не думал, что родители вообще любили меня. Чувство «Это плохо, как я теперь буду жить?» было куда сильнее, чем горечь от смерти родителей.
Я не могу отрицать этого.
Я не собираюсь оправдываться, просто так оно и было. Оказавшись между молотом и наковальней, я потерял последнее своё пристанище, и был без всякой подготовки брошен в океан жестокой реальности. Каждый хотел хотя бы раз или два сбежать от этого мира. Хотя я и сожалею об этом, меня сложно винить.
Но по крайней мере, я должен был пойти на похороны.
Я просто не могу понять, о чём же я думал в то время. Я должен был хотя бы в последний раз увидеть лица своих родителей. Я должен был коснуться их останков.
Что было написано на лице Пола в его последние мгновения? Он не улыбался. Он не выглядел удовлетворённым. Однако на его лице читалось явное облегчение. О чём он хотел сказать перед смертью? Какие лица были у моих прошлых родителей, когда они умерли? Почему? Почему я не пошёл увидеть их?
О, как же сильно мне хочется вернуться и увидеться с ними в последний раз.
Часть 3
На следующий день.
Пробуждение было ужасным. Пустота внутри и нежелание ничего делать охватили меня целиком. И всё же кое–как мне удалось справиться с этим и встать.
Я отправился в соседнюю комнату, к Лилии и Зенит. Увидев меня, Лилия посмотрела на меня с удивлением.
— Рудэус–сама, вы хорошо себя чувствуете?
— Более–менее. Разве не будет проблемой, если я продолжу отдыхать?
— Всё хорошо, даже если вам, Рудэус–сама, понадобится отдохнуть подольше, никто не станет возражать.
Возможно стоило последовать совету Лилии, вернулся в спальню и попробовать ещё отдохнуть. Однако меня охватило беспокойное чувство, что если я срочно чем–то не займусь, то просто сойду с ума, мне необходимо двигаться.
— Прошу, позвольте мне остаться здесь.
— …Ну хорошо. Пожалуйста, садись.
В конце концов я решил проверить состояние Зенит вместе с Лилией.
Какой день Зенит уже спит вот так? Три дня в лабиринте, один день в Лапане, так что уже четвёртый день, и она ещё не проснулась?
Неважно как долго я смотрю на неё, кажется, что она просто спит. Хотя она и проспала уже много дней, я не чувствую, что она истощена. Скорее у неё очень даже здоровый вид. Именно так и выглядела Зенит в моих воспоминаниях. Ну может лишь стала чуть–чуть старше… Её щёки и руки тёплые на ощупь, а когда я приблизил ухо к губам я почувствовал и услышал дыхание.
Просто она ещё не проснулась.
Может быть, на это понадобится ещё некоторое время. Но если она так и останется в этом состоянии, разве она не ослабнет и не умрёт? Я сразу подумал о чём–то подобном. Однако не стал говорить этого вслух. Есть вещи, которые говорить можно, а есть те, которые явно не стоит.
Лилия и я вместе тихо наблюдали за Зенит. Иногда приходили поговорить Вера или Шера. Но о чём именно они говорили, я не запомнил.
Я поел вместе с Лилией. Я не испытывал особого голода и еда просто встала мне поперёк горла. Когда я попробовал запить её водой, меня чуть было не вырвало.
До самого полудня в состоянии Зенит не было никаких изменений. А потом мы с Лилией увидели как Зенит медленно приподняла веки и негромко простонала.
— Ммм…
В тот момент в комнате были Лилия, Вера и я. Вера тут же бросилась звать остальных. Я же внимательно наблюдал как моя мать пытается подняться.
Обычно, когда кто–то проспит несколько дней, потом тяжело даже сесть. Однако Зенит села самостоятельно, лишь с небольшой помощью Лилии.
— С пробуждением, госпожа, — с улыбкой заговорила с Зенит Лилия.
Зенит, поднявшись, посмотрела на Лилию странно замутнённым взглядом.
— Мм? — раздался голос Зенит.
Такой знакомый мне голос. Если подумать, этот голос был первым, что я услышал, родившись в этом мире. Голос, слушая который, чувствуешь настоящее душевное спокойствие.
Я почувствовал облегчение.
Пол погиб. Но человек, которого он так отчаянно пытался спасти, жив. Она жива и в безопасности. Мы выполнили последнюю волю Пола.
Когда она узнает, что Пол умер, Зенит будет горевать. Скорее всего, она будет плакать. Но, по крайней мере, Зенит сможет разделить это горе на троих, со мной и Лилией.
— Мама…
Нет, сейчас не лучшее время рассказывать об этом. Когда она немного придёт в себя, она сможет успокоиться и лучше понять случившееся. Так будет лучше всего. Лучше всего рассказать обо всём не спеша и по порядку. Не думаю, что будет разумно внезапно сталкивать её с суровой реальностью. Разве первая встреча с зенит за столь долгое время не должна стать приятным событием?
— …?
Взгляд Зенит был полон недоумения. Она оттолкнула меня. Она забыла меня.
Ничего не поделаешь. Это то же самое, что и с Рокси. Поскольку прошло много времени, я сильно изменился. Может это и потрясло меня, но впоследствии это станет просто забавной семейной историей.
— Госпожа, это Рудэус. Прошло уже почти десять лет с тех пор, как вы виделись с ним в последний раз.
— …
Зенит рассеянно посмотрела на меня. Потом перевела взгляд на Лилию. В глазах моей матери отразилось её лицо.
— …?
Взгляд Зенит снова стал растерянным. Глаза Лилии широко распахнулись.