Все обрадовались скорой посадке, как у этих бульбальганцев всё налажено - принимают без проволочек. Посмотреть на их город было любопытно. Говорят, у них чисто, потолки красят ляпис-лазурью в цвет земного неба и рисуют облака монтажной пеной, полы расписывают малахитом зелёным, косметика у бульбальганцев отменная, и девушки у них красивые, хоть уж в этом случае краски не при чём. Но я посоветовал своим не очень-то спешить. Я знаю бульбальганцев много лет, ребята они покладистые, но после сорока с ними происходит мутация, они начинают отращивать под носом усы, как у прародителя, и вместе с усами у них отрастает "правильность" - это когда всё делать надо исключительно по закону, а мимо закона - ни-ни.
Лех, пилот "Милашки Ко", тогда ещё желторотый стажёр, возразил:
- Что за ёксель, дед? Нам пожелали добра - в смысле, скоро откроют причал!
- Тебе сказали "дОбра", а не "добрА"! - поправил я. - Улавливаешь разницу? Хафф кроется в деталях, сынок. Бульбальганцу сказать "дОбра" так же естественно, как тебе выматериться в корму обгоняющего тартара-дальнобойщика, особенно, когда он прёт заказчику свежий дёготь и серу. Бульбальганец будет говорить по космофону, и ты услышишь от него только "дОбра" и "дОбренька" а, закругляя разговор, он затараторит своё "добра-добра" и "так-так-так" быстрее, чем кванты стучатся в ящик к коту Шредингера, напрашиваясь к несчастной скотинке на постой.
- Кванты? Каких земель ребята? - спросил этот недоучка, и перебрал по памяти все населённые углы Солнечной: от меркурианских эмиратов до жилых баз на орбите Титана. Я махнул рукой.
Всё случилось, как я предупреждал: моя бригада зря сидела на рюкзаках, поторопившись спрятать на самое дно карты для игры в "олигарха".
Потом нас впустили, но проверили, не везём ли мы:
а.) травки-неунывайки
б.) огненную воду в количестве больше трёх пузырьков
в.) волшебные палочки в подарок жёнам
в.в.) палки-стой в подарок тестям
в.в.в.) кукурузные палочки - детям.
Последние, хоть и являлись обыкновенными сластями, попадали в декларации в графу запрещённых к провозу палочек, и портили бульбальганцам вид отчётного документа. Потому что никто не станет вчитываться, какие именно палочки указаны в графе "палочки" просто лучше не лезть в эту графу. По крайней мере, так объяснили местные таможенники. Видимо, их народ чувствительный к красоте минимализма, отсюда нетерпимое отношение к бумагомаранию.
В общем, у нас изъяли на хранение всё, что положено было вписывать в лист прибытия - чтобы он остался чистым. Цель приезда попросили черкануть на одноразовом бумажном полотенце и объяснили, что потом опытный каллиграф правильно и без ошибок впишет цель приезда в документ, "штоб усё былО дОбра". Чистые бланки собрали из наших удивлённых рук, сравнили межглазное расстояние на фото в мультипаспе с имеющимся на фейсе, и... задержали на неопределённый срок. Потому что с нами на Марс летел бывший пилот крошечной "Гваделупы", Педро, он пережил взрыв канистры с купленным у ромалэ термоядом, и до сих пор его глаза светились, как два маленьких солнца, и немного блуждали, что не позволяло сравнить межглазное расстояние. На таможне "Тамбов-Сити" дело решилось бы в два счёта: скинулись бы с ребятами по бублю, попросили не мурыжить несчастного Педро, и готово. Но с бульбальганцами такой номер не пройдёт, у них у самих глаза начинают гореть праведным огнём, а усы - недобро шевелиться при виде взятки. Я уверен, они свято верят в то, что в эту секунду все Батьки, летающие между Марсом и Юпитером, поворачиваются лицом в их сторону и бдят: не появился ли в стройных рядах сознательных чиновников мздоимец?! Честное слово, если представишь картинку в лицах, да ещё в лицах с длинными носами, несущихся на космической скорости (а таких наберётся миллионов десять, не меньше), - то праведный гнев бульбальганских таможенников становится понятным, и не хочется их нервировать.
Мы оставили беднягу Педро скучать в "Милашке Ко", и вышли из посадочной капсулы на станции "Национальная Библиотека" - астероиде, стёсанном под ромбо-кубо-октаэдр.
Где было разрешено, там и вышли.
- Ну, кто спросит, как пройти в библиотеку в два часа ночи по местному времени? - съехидничал я.
- Разберёмся! - отвечала моя команда. Они хотели показать, что повзрослели за время полёта и в моей опеке не нуждаются. Да и чего опасаться - бульбальганцы мирные люди, ничего такого неординарного в их краях не происходит. Ребята только поинтересовались, как по местному будет "ужин", "подайте кофе, чаю"?
- Говорите официанту: "вячэра", "данясiце кавы, гарбаты" - пробурчал я, заворачивая за угол.
- Что он сказал? - переспросил пилот.
- А, ругается, наверное, старик. Буркнул что-то насчёт вечера, мол, донесут горбатых, - ответил гидрогеолог Жека.
- Ну и пусть! Это он цену себе набивает! - хохотнул механик. - Бульбальганцы говорят почти по-нашенски, только с небольшой разницей, но всё понятно. О, ребята, гляньте: девушки!
- Хорошенькие!
- Истинно! - восхищённо прошептал Жека, но на абордаж первыми отправил молодых стажёров. Пилот Лех подрулил к двум юным продавщицам каких-то ночных билетиков, стоявшим в белоснежных блузках с красно-зелёными пуговками вдоль застёжки под самое горло и в легкомысленных шортиках. Одна из девушек трепетно прижимала к груди большую жестяную банку с прорезью. Лех уже видел себя на месте квадратной банки, он тряхнул головой и предложил красоткам развлечься с героями космоса. По крайней мере, мне так пересказали его слова, после чего поведали о событиях той ночи.
- Ён памылiуся?! - спросила девушка с билетиками свою подругу.
- Не! - ответила та и недовольно нахмурила черноатласные брови.
- Калi не памылiуся, то ён - нягоднiк?!
Девушка с банкой что-то шепнула подружке на ухо. Они рассмеялись, искоса поглядывая на моих ребят, и не догадываясь, какой пожар разожгли у них внутри. Потом девушка, та, которая построже, всучила Леху электронную карточку, сделала лёгкий жест кистью, мол, кыш-кыш отсюда и сказала:
- У вас ёсць час на тое, каб выправiць памылку!
Дослушав до этого места, я спрятал насмешку и поинтересовался у своих ребят:
- И что вы сделали?
Желторотые признались, что накупили бульбальганского мыла, лосьонов для душа и шампуней - мылиться так мылиться! Они рванули искать душевые и старательно вымылись, уверенные, что успевают, ведь девушки дали им целый час, значит, ждут, что дело будет сделано самым тщательным образом. Потом вернулись к портику с колоннами, а девушек и след простыл! С жестяной банкой и с билетами вместо девушек себя предлагали два парня. Ай да бульбальганцы! А как же облико морале, традиционная ориентация, и всё такое?
Лех пожаловался мне:
- На обратном пути я полчаса влазил в скафандр. Раньше было - скользнёшь в скафандр, как смазанный, и готово. А после их "помылиться за час" я всю смазку с себя смыл. Я в скафандр, - а кевлар аж скрипит, не пускает! О! - вздохнул чистый и душистый пилот, с затылка которого исчезло пятно, которое все принимали за витилиго.
Я ухмыльнулся:
- Какого звездеца вас понесло в душ, если вам всучили карточку "Буль-буль" и послали к автомату с газировкой?
- Как?! - удивилась моя команда. - А помылиться?
- "Памылiцца" - на бульбальганском значит "ошибиться". "Памылка" - "ошибка". "Час" - значит "время". Девушкам-волонёрам с избирательными бюллетенями не понравилось, что их приняли за... сами знаете, за кого вы их приняли. Но бульбальганки добрые нравом, решили не ссориться с космофлотскими придурками, лучше отправить их за лимонадом. А вы смылись. И девушек оставили без напитков.
- И себя оставили без девушек! - вздохнул Лех. - Мне надо вернуться в Бульбальганию, великий космос, я должен отдать карточку! - сокрушался он, глядя в иллюминатор на удаляющихся Батек, пасущих стада астероидов посреди тучной звёздной равнины.
Гидрогеолог Жека очнулся от тихих дум:
- Бригадир, что ты сказал про избирательные бюллетени у девчонок?
- А что, по-твоему, они держали в руках?
- Ну, мало ли что, пригласительные в игорный дом, например. Или визитки на улицу Прекрасных фонарей...
- Не угадал ты, Жека. В ночь, когда мы прибыли, у бульбальганцев начался всенародный праздник, самый любимый праздник в году: выборы.
- Кого выбирают?
- Кого - неважно. Главное - традиция. Раз в году каждый должен опустить в избирательную урну свой бюллетень, на счастье.
- Избирательная урна это такая квадратная банка с прорезью? - спросил пилот Лех, сладко позёвывая.
- Она самая, - ответил я.
- Старик, а ведь мы могли к хаффу сорвать их выборы, если бы на всю ночь закадрили девчонок-активисток?! - всполошился Лех, приподняв с лежака голову с шелковистым, до блеска вымытым чубом.
- Ещё как могли бы! - польстил я ему и по-отечески взъерошил вихрастую голову.
- Теперь понимаю, что значит "делать политику с чистыми руками"... - пробормотал пилот, засыпая.
А я подумал, что неплохо бы её именно так и делать - хорошенько помывшись перед...
ТРУФФАЛЬДИНО ИЗ БЕРГАМО
- Меркурианские шейхи всего-то зажиревшие перекупщики солнечного света, - говорил я за обедом своим ребятам. - С ними поладить можно, если повезёт, конечно. Признаться, самое тяжёлое испытание я прошёл на стажировке, и после этого уже ничего не боюсь. Годков мне было не больше, чем нашему Леху.
Жека закашлялся - а нечего увлекаться едой из тюбиков "Мигомсьешь", эти тюбики так и норовят опорожниться прямо в глотку.
Хмыкнул:
- Бригадир, признайся, в его возрасте ты был таким же звезданутым?
- У меня не было его золотых вихров, но дурь порол я так же мастерски. Только-только закончив университет, я согласился поработать переводчиком на венерианский клан Бергамо.
- На Венере говорят чуднО, - хохотнул наш пилот и процитировал, вихляя позвоночником, как венерианский метеоролог: "В ночь космопорт накроет ураганом, штормить и штырить будет до утра!"
- На Венере говорят стихами, парень. Если ты чувствуешь ритм строк, значит, в твои уши льются стихи. Особый респект у венерианцев - подражать великому Гольдони.
Я вспомнил бесшабашную юность и ударился в воспоминания.
- Сицилийский главарь (вы знаете тамошнюю венерианскую Сицилию - занюханное местечко) забросил меня под именем Труффальдино из Бергамо в бергамский же космопорт. Он хотел отмазать одну сеньору от нехороших подозрений её мужа. Это после я понял, что местные кланы не балуются пустяками, и замутили там по-крупному, но сначала решил, что ревность причина скандала в семействе. Ну и досталось мне! Крутился я, друзья, протуберанцем и до сих пор не верю, что живой.
Все открыли рты, забыв прожевать и проглотить. А Лех робко спросил:
- Чё, это уже стихи?
- Бригадир, - попросил Жека, - не тяни робокота за причиндалы! Как ты умудрился поладить с мафией, кровавой и беспощадной?
Ребята мигом сложили обеденный стол, развалились на лежаках, намереваясь всласть поковырять в зубах после лунных хрящиков, и я принялся рассказывать:
- В начале дня, там длится он полгода,
я прилетел на челноке пиратском,
меня везли в зловеще-красном лифте,
поставили пред очи главаря.
Главарь был хром...
- Из хрома?!
- Не из хрома.
Он был хромой и с челюстью вставной.
И что он говорил - не знала дворня.
"Фефекты" речи, слов не разобрать.
Его не понимали, он их резал.
Вот, чувствую, я влип. Живым не выйду.
А босс вещал утробно и невнятно.
И было б легче мне перевести
ворчанье в животе. Не так приятно
в испуге по извилинам скрести
совком и щёткой, мысли собирая.
Я мысленно стучался в двери рая:
не выкручусь - убьют и распылят.
В конвекторе. На горстку скорбной пыли...
Я был в беде, и волос на затылке,
в паху, под мышками -
на каждом бледном дюйме
несчастной кожи
взмок и шевелился.
И тут, друзья мои, я вдруг припомнил
студенческую пьесу. С третьим курсом
мы ставили её на малой сцене.
Недаром мне кликуху Труффальдино
состряпали. Должно быть, в ней - намёк?
Сказал себе: "Вперёд, смелее, парень!" -
ведь двух смертей, ты знаешь, не бывает
и, я не вру, словами древней пьесы
решил с женою босса говорить.
(Меня позвали, чтоб при ихней ссоре был толмачом, а после - хоть в расход).
Я перевёл, услышав скрип из пасти
главы семейства:
"Не хочу вас видеть!
Вот ваш билет в Тартар, - куда подальше.
Вы растоптали плазменное сердце,
мой дом пропах изменою и фальшью,
как каравелла флорентийцев перцем!"
"Слепец! - так отвечала эта дама,
скосив на чуб мой дивные глаза.
- Да если б вас я не любила,
то не спешила бы сюда на помощь!
И не везла бы сорок докторов!"
"На что мне жизнь, когда ей вам обязан?"
"Поверьте, дорогой, я вас люблю!"
"А я вас всей душою презираю!"
"Прошу вас перестать, не то умру я!"
"Уж лучше мёртвою мне видеть вас, сеньора,
чем день и ночь к Педрильо ревновать!
Да что к Педрильо: к Сильвио, Посконе,
Филиппо, Марио, и Бруту, и Фальконе...
"Хотите, значит, смерти вы моей?"
"Да, только смерть награда за измену!"
"Так радуйтесь!"
(Здесь вставлю я ремарку:
на этом месте сделалось мне жарко.
На пару с крутобровою сеньорой
мы диалог вели легко и споро,
но босс едва за нами поспевал -
искусственной системой он дышал,
и надо было сделать передышку...)
Роняет дама платье. "Это слишком, -
подумал я, - не много ль драматизма?
У госпожи и так сильна харизма,
но всё затмит её точёный стан..."
Из декольте не дамский плазмалган
вдруг достаёт...(Он нежился привычно
средь дивных форм,
и очень огорчился, когда его призвали послужить).
Суровый плазмалган вдруг направляет
хозяйка в грудь себе: в постельку, то есть,
ведь он привык всегда быть там внутри.
Щелчок...Её ружьишко не стреляет.
А как стрелять? Как жечь альков любви?
Мой босс бледнеет, челюсть с тихим звоном
валится вниз - пусть челядь подберёт.
Служанка госпожи с утробным стоном
стремглав к хозяйке, и ему орёт: "А вы, сеньор, стоите равнодушно
когда пред вами льются реки крови?
Вы тигр, вы лев, вы крокодил бездушный!
Вы режиссёр трагических лав-стори!
Взгляните-ка на этого красавца,
из-за него несчастная супруга
себя насквозь готова распороть!
Нет, госпожа, я так вас не оставлю,
и заберу, пожалуй, плазмалган,
он у меня храниться может тоже...
(мы видим, как ловчила-плазмалган
кочует в грудь побольше и пышнее...
что говорить, ловчиле повезло).
Мой босс страдает, аж мороз по коже
и, к челюсти приставив полкило
в мешочке льда, сеньоры видит слёзы,
он слышит гнев и горе, он смущён.
Скрипит, хрипит, - не понимаю тоже,
но с переводом лезу на рожон,
поскольку помню пьесу я дословно,