Так, одну минутку... Ивану Алексеевичу показалось, что по комнате кто-то прошёл. Вроде как мелькнула какая-то тень, но это было нереально, так как дверь осталась закрытой, и в кабинет никто не входил. А запах дыма… Он явно чувствовал, что где-то что-то горит.
- Оля, вам горелым ниоткуда не пахнет? - сказал он принюхиваясь.
- Да, есть немного. Видать с улицы натянуло через открытое окно.
Может пожар где-то?
Девушка подошла к окну и стала присматриваться, намереваясь заметить дым или огонь. Ничего подобного не было, и она, пожав плечами, направилась снова к своему месту.
- Похоже где-то в другой стороне горит. Будем надеяться, что это не мы, - она села напротив шефа и посмотрела ему в глаза. Он уже отвернулся от окна и смотрел на свою сотрудницу, борясь с желанием выдать ей одно интересное задание. Неожиданно, до его слуха донеслась музыка, а перед глазами вспыхнули картинки, как фотографии в старом альбоме, который он пересматривал уже две недели каждый вечер. Их свадьба с Катей, поход в горы, поездки на море, ночёвка в лесу, авария, чуть не унёсшая его жизнь… Картинки сменялись, а музыка звучала. Он оглянулся назад, так как снова какая-то тень мелькнула у него сбоку и пропала за спиной. Но там не было никого, и только вальс звучал всё громче, возвращая его в прошлое…
- Я хотел вам дать похожее задание в самом начале, но побоялся, что вы не справитесь и провалите испытание. Сейчас же, учитывая ваш напор, я понимаю, что вы готовы. Григорьев… Что говорит вам эта фамилия?
Оля напряглась, так как ясно поняла, что ожидаемое ею уже началось. Шеф не стал медлить, а сразу решил брать быка за рога. То, за чем она пришла, её эксклюзив и первый огромный шаг, начинают вырисовываться на горизонте.
- Ничего не говорит. Я знаю одного Григорьева, но вряд ли вы имеете в виду именно его.
- Странно, жить в Харькове и не слышать об этом человеке… Вот она, современная молодёжь. Это писатель, своими книгами поставивший на уши всю планету. Его книги переведены на десятки языков и разлетаются миллионными тиражами повсеместно. И вы о нём не слышали?
- Я больше классику люблю. Ну, или заграничных современных авторов. А в чём эта его особенность? Почему все так с ума сходят от его книг? Иван Алексеевич вздохнул и положил руки на свой округлый живот. Ну что же, барышня, хотите знать? Сейчас я вам устрою!
Он поднялся со своего кресла и прошёл к книжному шкафу. Тот был аккуратно заставлен различными книгами в красивых обложках, пестрящих разными оттенками. Оля наблюдала за ним, не проронив ни слова. В это время пухлая рука поднялась к одной из полок и пробежалась по ней пальцами. Он водил рукой из стороны в сторону, как будто наигрывал какую-то мелодию. Оля мелодии не слышала, так что уже собиралась что-то сказать, даже рот открыла, но тут же услышала:
- Ни слова! - и рука, после короткой паузы, снова заскользила по книгам. Он даже не обернулся, чтобы увидеть её намерение, так что для девушки осталось загадкой, как он понял, что она хочет что-то сказать.
Редактор же опустил вниз голову и что-то мурлыкал себе под нос, напевая одному ему известную песню. Вдруг рука, как казалось, безвольно бродившая по корешкам книг, рывком выхватила одну из них и швырнула на стол. Та приземлилась прямо перед ошарашенной девушкой, заставив её немного вскрикнуть.
Иван Алексеевич шёл на своё место с широкой улыбкой на лице, явно довольный произведённым эффектом. Он уже успел сесть на своё кресло, когда Оля только встрепенулась и подняла со стола увесистый кирпич книги.
- «Кровавая месса» - прочитала она надпись на обложке. - Григорьев Вячеслав. Круто. Просто круто. Вы меня чуть не убили его книгой. Я уверена, что промахнись вы хоть чуть-чуть, эта книга стала бы ещё более популярной. Нельзя было просто принести её сюда и показать мне?
- Люблю делать некоторые вещи эффектно! - Иван Алексеевич даже не пытался скрыть своего удовольствия от полученного результата. Он наблюдал, как девушка переворачивает книгу и читает её аннотацию. Через полминуты её глаза округлились, и она подняла взгляд на своего работодателя.
- Это вы писали аннотацию?
- А кто же ещё. Думаете, мой полный тёзка? Нет, дорогая Олечка, аннотацию для этой книги писал именно я. Может это и выглядит странным, но меня попросил один друг, зная моё увлечение подобного рода литературой. Я же писал и рецензию на эту книгу. И я же представлял молодого, подающего надежды автора, на международной книжной ярмарке в Киеве, которая проходила в том же году. С того момента прошло уже десять лет, и автор заматерел, выпустил ещё девять романов. Да-да, он пишет одну книгу в год и презентует её всегда в одну и ту же дату. Двадцать первого декабря, как по мановению волшебной палочки, его книга должна быть на прилавках. Представляете?
- Да уж… Это он такие условия ставит издателям? И они соглашаются?
- А почему бы и нет? Это их заработок, причём немалый. Ты понимаешь, дело в том, что издателю не приходится бежать, чтобы успеть вовремя. Здесь, скорее, наоборот. Издателю приходится придерживать у себя книгу, которая попадает к нему ещё в начале сентября и теперь должна пролежать больше трёх месяцев не изданной. Откинем срок на редактирование и прочие издательские штучки, и всё равно получаем срок больше месяца. Вот такой вот шутник, этот Григорьев Славик. Но его терпит издатель, так как получает свои миллионы с продаж этих книг.
- Но, зачем? Чем он это объясняет? - Оля поедала взглядом редактора, стараясь не упустить ни слова этой интересной истории.
- Зачем? Понимаешь, он просто человек-загадка. Интригует? Думаю, что ещё нет. Ты что, по правде не читала ни одной его книги?
- Ни одной… Извините…
- Не извиняйся. В этом нет ничего зазорного. Современные девушки редко читают что-то, кроме любовных романов. А тут ещё такое… В общем, в чём заключается его феномен… Ты слышала про убийство на Пушкинской в прошлом году? Когда мужчина заскочил с ножом в студенческое общежитие и начал резать там всех подряд?
- Помню... Хотя, наверное, лучше бы не помнила. Там тогда погибла сестра моего знакомого. Этот псих потом кинулся на копов, за что и был застрелен. Сколько же он тогда убил...?
- Тридцать четыре человека. Плюс, было ранено ещё человек двадцать. Из умерших Богу душу отдали сразу двадцать девять человек. Один умер по дороге в скорой. Ещё четверо умерли в больнице, так и не придя в себя. Если бы полиция его не застрелила, его бы растерзали родственники погибших. По крайней мере, это было бы логично.
- Фу, зачем вы мне это напомнили? - Ольга скривилась и поступила взгляд. - Я теперь Машу вспомнила… Бедная девушка. Ей тогда только двадцать исполнилось.
Шеф наоборот, казалось, начал входить в азарт. Он откинулся на своём кресле, повернулся вместе с ним к окну и закинул ногу на ногу. Руки лежали под головой, и он прикрыл глаза, вспоминая то, что нужно было рассказать.
- Машу вспомнила… Да много кто вспоминает своих детей и братьев с сёстрами, погибших тогда от его ножа. Музычко Пётр Александрович… Никогда не был замечен в дурной компании, был прекрасным семьянином, имел двоих детей… Что ещё…? Собирался с семьёй на зиму поехать в польские Карпаты. Вот… Что могло сподвигнуть этого человека на убийство стольких ребят? Шеф-идиот с дурацкими заданиями? Семейная рутина? Конфликт с кем-то из родных? Люди с расстройствами психики очень часто по началу являются тихими и мирными ребятами. У них тоже есть
семьи, работа, дом…
- Как у Чикатило…
- Что-что? Чикатило? Ну, да, именно так. Так вот, никто этого не знает, и уже не узнает. Но! Есть одно очень веское и конкретное «но»! Если кто-то захочет узнать, как всё происходило в деталях, то он может прочитать книгу Григорьева. Повторюсь: в деталях! Славик описал, как действовал убийца, как ходил по этажам и выбирал жертв… Да, Оля, он не резал всех подряд. Это через время озвучило следствие, а у Григорьева, как оказалось, это было написано ещё раньше. Славик описал, как стекала кровь по руке Музычко, когда он вонзил нож в горло своей последней жертвы, и как на ноже появилась зазубрина, когда тот попал в батарею, вместо горла упавшей девушки. Про зазубрину не знал никто, и следствие это упустило. Уже после выхода книги следователи проверили эту историю. И знаешь, что? Так и оказалось! На батарее нашли след от ножа, который раньше никто не заметил. Да его никто и не искал в этом кровавом месиве…
- Совпадение...? - Оля в интересе придвинулась к столу.
- Нет. Оля, это одна из главных загадок Славика Григорьева. Начиная с «Кровавой мессы», его первой книги, он в деталях описывал массовые убийства, совершённые людьми, которых никто не назвал бы раньше психами. Нет ничего странного в этих убийствах. Наше общество давно вывело подобные вещи из-за пределов непонимания. Сейчас, мы можем просто удивиться произошедшему, подумать пару минут о бедных жертвах и… И больше ничего. Террорист взорвал самолёт? Ах, он, негодяй! Ну ничего, мы погрустим минуту и пойдём дальше смотреть свой сериальчик. При строительстве дома были нарушены все нормы и теперь десятки
людей засыпаны его обломками? Жуть! Но ничего, переживём. Сейчас, вот, нальём вина в бокал, и потрындим на кухне о планах на лето. Чувак с ножом порезал толпу? Ужас, но терпимо. Сейчас посидим с друзьями в баре и обо всём забудем на следующее утро. Главное, чтобы наши родственники не пострадали. Мы привыкли к этому и уже не обращаем на это должного внимания. Знаешь сколько подобных убийств происходит в год?
- Не знаю…
- Не смущайтесь, Оля. Мало кто знает. А я вам скажу. Около десяти. В разных странах, конечно же, но десяток в год набирается.
Ольга что-то обдумывала в своей голове, не произнося ни слова. Иван Алексеевич наслаждался произведённым эффектом и что-то тоже обдумывал. Небольшую паузу оборвала девушка.
- То есть, вы хотите сказать, что на планете происходит более десяти массовых убийств в год? И все они происходят по вине людей, которых не смог бы никто заранее назвать психами?
Иван Алексеевич снова улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд стал острым и проницательным, а глаза сузились до размера щёлок.
- А кто вам сказал, что все эти люди психи? Если бы вы прочитали хоть одну книгу Григорьева, то узнали бы, что они одержимые. «Чем» - спросите вы меня? А я вам отвечу словами Григорьева: демоном, поглощающим человеческую ненависть. Вы понимаете, что многих таких людей воспринимают психически неуравновешенными? А что, если они просто не контролируют себя? Что если ими кто-то управляет? Григорьев утверждает, что однажды ему пришлось бороться с таким демоном внутри себя, и его даже водили в церковь на сеанс экзорцизма. Правда, ни один из биографов не смог найти этому подтверждение, так как сам Славик не указывает церковь, в которой этот обряд производился. Вот он и говорит, что он не понаслышке знаком с этим чувством убийства и глобального уничтожения большого количества людей. А значит, он может очень чётко описать все происходившие события на месте «кровавой мессы». Как вам это его определение и название его первой книги? Как говорится, не в бровь, а в глаз… Но вот нож, затуплённый об батарею никто не отменял, и старым опытом одержимости, его вряд ли объяснишь.
Ольга сидела задумчивая, рассматривая книгу, расположившуюся на столе редактора. Человек и нож… Вот и всё, что было на ней изображено. Да и человек, какой-то странный, просто силуэт. А вот нож… Нож навевает на некоторые нехорошие мысли.
- Как я понимаю, вы ему не верите? - Ольга смотрела на шефа и увидела его ехидную улыбку.
- Да, Олечка, я не верю. И не только я. Многое из того, что он говорит о себе, является просто саморекламой и привлечением внимания к своей особе. Вы помните Витаса с его жабрами? На мой взгляд, это один из самых ярких образцов подобного рода рекламы. Вот и Славик распиарил себя подобными фишками, не вдаваясь в подробности, что именно он говорит. Его несколько раз подлавливали на полнейшем несовпадении в рассказах о своей жизни, но он только смеялся и говорил, что каждый сам решает во что верить. А хотите услышать самую загадочную историю о Славике, которая является чистой правдой?
Оля огляделась по сторонам и проговорила полушёпотом, как заправский заговорщик:
- Конечно, хочу!
Шеф поднялся со своего места и снова подошёл к шкафу. В одном из углов шкафа лежала стопка обычных бумажных папок. Он поковыряться в ней и извлёк одну, самую тонкую. Оля смотрела за его каждым действием, заворожённая его увлечённостью, ожидая полёта его находки на стол. Иван Алексеевич вернулся на своё место и положил перед ней папку.
- Вы знаете, - проговорил он, - я бы мог обойтись и без распечатанных документов, но я их прорабатывал дома, а там люблю спокойно посидеть в кресле с бумагами в руках. Эти же документы есть у меня и в электронном виде. И, естественно, это общедоступная информация.
Ольга открыла папку и начала листать копии различных документов, являющимися очень важными, по словам шефа. Здесь было десять разделённых закладками стопочек с бумагами. Каждая из них представляла собой обложку книги Григорьева, билеты на поезд или самолёт, а также выписку из каких-то газет.
- Иван Алексеевич, как я понимаю, это вырезки из газет, с описанием массовых убийств?
- Да, Олечка. Именно так. А также билеты на имя Вячеслава Григорьева и обложки книг, как вы и сами можете это понять. Славик был во всех этих городах. Его, как магнитом тянет туда, где через небольшое время должно произойти описанное, в последствии, в газетах убийство. Правда, он присутствует только в одном городе, так что к остальным убийствам, произошедшим за год, он точно не причастен. Я уже даже придумал такую шутку, если такое определение уместно: «Григорьев едет к вам в город? Ждите море крови и трупов!». А вот это и есть его самая большая загадка, ответа на которую он не дал ни разу. Десятки журналистов пытались подловить его на общении с жертвами или убийцами, отслеживая его перемещения. Безрезультатно. Сотни вопросов на презентациях и встречах. Ответов ноль. Некоторые состоятельные читатели даже обещают кругленькую сумму за вытянутую с него информацию, но деньги так никто и не получил. Признаюсь, даже я хотел разгадать эту загадку, но не смог… Я тоже спрашивал его об этом, но он просто улыбался в ответ и говорил, что всё написано в книгах, нужно просто уметь читать. Пару раз родственники погибших пытались обвинить его в сотрудничестве с убийцами, но все их попытки были тщетны:
полиция ничего не нашла, а он продолжил писать дальше свои кровавые романы. Вы хотели сложное задание? Сложнее я вам, точно, не дам. Рискнёте?
Оля встала со своего места и подошла к шкафу с книгами. Она достала одну из них, обрамлённую в жёлтую обложку. Надпись на книге гласила: «Вячеслав Григорьев. Парижская резня». Она положила книгу на стол и прочитала аннотацию. Всё это время шеф молчал, наблюдая за её действиями.
- Двадцать три человека… Это всё о том же? Да?
- Да, - кивнул шеф, принимая серьёзный вид. - Десять книг о десяти
массовых убийствах. Все совершены ножом и простым человеком, не похожим на психа. Как после этого не поверить в идею Славика про одержимость?
Оля отошла к окну и посмотрела куда-то вдаль. По крайней мере, именно такой вывод сделал редактор, понимая, что особо далеко с его окна не посмотришь. Оля улыбалась, предчувствую победу. Вот оно, дело её жизни! Скоро всё решится и определиться её цена.
- Я согласна! - проговорила девушка и повернулась к шефу. Тот снова принюхивался, оглядываясь по сторонам.
- Определённо, что-то горит. Олечка, закройте окно.
Выполнив его просьбу, Оля снова заняла своё место и взяла в руки «Кровавую мессу».
- Я вижу, что вы довольны, девушка, но смею вас заверить, что всё не так просто.
- Ну, я уже поняла, что он не рассказывает об этом своём секрете. Я так понимаю, что мои шансы стремятся к нулю… Но, знаете, что? Меня это ещё ни разу не останавливало. У вас есть данные Вячеслава? Где он бывает и как его найти? Хотя, я и сама разберусь с этим. Так будет даже интереснее.
Шеф заулыбался, и положил руки на стол. Пальцы сомкнулись в замок. Он смотрел на девушку с очень серьёзным видом, побуждая её также принять подобный.
- Олечка, вот тут-то и есть одна из самых главных загвоздок. Славик и раньше был нелюдим, а вот в последнее время, так и вовсе заперся в своём доме, изредка отвечая на звонки. Он помешан на компьютерных играх, так что скупил в своё время все известные консоли и всё свободное время проводит за игрой. Я так думаю, что он скоро полностью уйдёт в виртуальный мир. С ним сейчас фактически нереально пообщаться. Мне известны три случая, когда в этом году он отказывал журналистам, тогда, как до этого постоянно встречался с ними и с радостью давал интервью.