– Я ни с кем еще не целовалась, – тихо ответила она. – Я даже почти ни с кем не знакомлюсь. Мы всю жизнь одни против всего мира. Я не жалуюсь, я для семьи все сделаю, но у меня такое чувство, будто все шансы проходят мимо меня. Ты мой ровесник, и ты Сумеречный охотник, и ты меня не бесишь. Выбор у меня невелик.
– Могла бы поцеловать Центуриона, – предложил Кит.
Теперь Ливви совсем обернулась. Рука Кита все еще лежала у нее на плече, а на ее лице застыло возмущение.
– Ладно, это было слишком! – признал он. Желание поцеловать ее стало невыносимым, так что он оставил попытки запретить себе это, обнял ее за плечи и притянул ближе. Глаза Ливви распахнулись, она запрокинула голову, и их губы соприкоснулись с неожиданной нежностью.
И это было мягко, и сладко, и тепло, и она вплыла в его объятия, положив руки ему на плечи, сперва нерешительно, а затем увереннее. Ливви вцепилась в него, притягивая к себе, прикрыв глаза. Вдали океан блестел синевой, и земля ушла у Кита из-под ног, и весь мир исчез – всё, кроме утешительного знания, что его кто-то обнимает. Кто-то, кому он не безразличен.
– Ливви. Тай! Кит!
Это была Диана. Кит стряхнул оцепенение и выпустил Ливви. Она отшатнулась с изумленным видом, вскинув руку к губам.
– Вы все! – звала Диана. – Немедленно возвращайтесь! Мне нужна ваша помощь!
– Ну и как? – спросил Кит. – Сойдет для первого поцелуя?
– Неплохо. – Ливви опустила руку. – А ты и правда старался. Я такого не ожидала.
– Эрондейлы не опускаются до небрежных поцелуев, – заявил Кит. Вдали что-то мелькнуло: это Тай спустился с валуна и шагал к ним по заросшей кустарником пустыне.
Ливви мягко рассмеялась.
– Кажется, я впервые слышу, чтобы ты назвал себя Эрондейлом.
К ним подошел Тай, его бледное лицо было непроницаемо. Кит не мог понять, видел он, как они с Ливви целуются, или нет. Хотя, если и видел, какая ему разница?
– Кажется, сегодня ночью будет ясно, – сказал он. – Облаков пока что не видно.
Ливви, уже отходя, чтобы, как обычно, идти рядом с Таем, сказала что-то насчет погоды, подходящей для слежки за подозрительными Центурионами. Кит двинулся следом, сунув руки в карманы джинсов, но все равно чувствуя тяжесть перстня Эрондейлов на пальце, словно надел его впервые.
Страна Под Холмами. Равнина Наслаждений. Земля Под Волнами. Земли Вечной Юности.
Время шло, и Эмма уже вспомнила все названия страны фэйри, какие только слышала. Говорили они все тише и, наконец, утомившись, умолкли. Кристина молча шагала рядом с Эммой, ее медальон сверкал в лунном свете. Марк шел впереди, время от времени сверяясь по звездам, куда идти. Терновые горы стали ближе и четче; поразительные и незабываемые, они вздымались на фоне темно-сапфировых небес.
Впрочем, горы было видно не всегда. Тропка, по которой они шли, вилась между деревьями, под низко свисающими и переплетенными ветвями. То тут, то там Эмма замечала, как среди теней сверкают чьи-то блестящие глаза. Когда деревья шелестели, она поднимала взгляд и успевала увидеть, как над ними мелькают тени, и смех тянулся за ними, словно туман.
– Это места диких фей, – объяснил Марк, пока тропа огибала холм. – Знатные феи живут при Дворах или иногда в городах. Они предпочитают жить в комфорте, какое бы странное представление о нем они ни имели.
То тут, то там виднелись руины: рассыпающиеся, поросшие мхом каменные стены, деревянные заборы, построенные без единого гвоздя. В час перед рассветом они прошли мимо нескольких деревень; все были безлюдны и темны, пустые окна в домах выбиты. И чем дальше они углублялись в страну фэйри, тем чаще замечали кое-что еще. Когда они наткнулись на это впервые, Эмма замерла как вкопанная и вскрикнула – трава, по которой они ступали, вдруг растворилась у нее под ногами, фыркнув у лодыжек серо-белым порошком, точно пеплом.
Эмма в изумлении огляделась. Остальные тоже смотрели во все глаза. Они стояли на краю неровного круга мертвой земли. Это напомнило Эмме фотографии волшебных кругов на полях. Все внутри круга – трава, деревья, листья и растения – было тусклого, беловато-серого цвета. По серой траве были разбросаны косточки мелких животных.
– Что это? – возмутилась Эмма. – Какая-то темная магия?
Марк покачал головой.
– Никогда прежде не видел ничего подобного. Оно мне не нравится. Скорее идемте отсюда.
Никто не стал спорить, но, проходя через города-призраки и минуя холмы, они увидели еще несколько уродливых мертвых участков. С приближением рассвета небо начало светлеть. Когда они наконец сошли с дороги и очутились среди деревьев и покатых холмов, все четверо уже почти валились с ног от усталости.
– Можем передохнуть здесь, – сказал Марк, указывая на холм, вершина которого была скрыта каменными каирнами[33]. – Хоть какое-то укрытие.
Эмма нахмурилась.
– Слышу воду, – заметила она. – Там что, ручей?
– Ты же знаешь, нам нельзя пить здешнюю воду, – сказал Джулиан, но Эмма уже спускалась по склону холма на звук ручья, бурлившего между камней и корней деревьев.
– Да знаю, но можно в ней хотя бы вымы… – она осеклась. Там и правда оказался ручей. Он бежал между двух невысоких холмов, но текла в нем не вода. Поток был густым и алым. Он лениво, медленно и тягуче, катил красные волны меж черных древесных стволов.
– В ручьях этой страны течет вся кровь, пролитая на земле, – сказал Марк где-то у нее за спиной. – Ты сама мне это цитировала.
Джулиан вышел на берег кровавого потока и опустился на колени. Обмакнул в ручей пальцы, и, когда вынул их, они стали алыми.
– Сворачивается, – заметил он с гримасой, выражавшей отвращение и восхищение, и вытер руку о траву. – Это что, правда человеческая кровь?
– Так говорят, – ответил Марк. – Не все реки в стране фэйри похожи на эту, но они утверждают, что здесь в лесу в родниках, ключах и ручьях течет кровь тех, кого убили в мире людей.
– Кто это – они? – поднимаясь с колен, спросил Джулиан. – Кто так говорит?
– Кьеран, – просто ответил Марк.
– Я тоже слышала, – сказала Кристина. – У этой легенды есть разные версии, но я их слышала много, и большая часть утверждает, что это человеческая кровь.
Она попятилась, разбежалась и перемахнула на другую сторону кровавого ручья. Остальные последовали ее примеру и поднялись по склону холма на плоскую, поросшую травой вершину, откуда было видно далеко вокруг. Осыпавшиеся каменные каирны, догадалась Эмма, были когда-то чем-то вроде сторожевых башен.
Они расстелили на траве одеяла и накрылись куртками. Марк свернулся клубком и тут же заснул. Кристина улеглась, закутавшись в темно-синюю куртку; ее длинные волосы падали на руку, которую она подложила под голову.
Эмма нашла местечко в траве и свернула куртку, превратив ее в некое подобие подушки. Завернуться ей было не во что, и она вздрогнула, коснувшись холодной земли, пока аккуратно пристраивала Кортану рядом на камне.
– Эмма, – сказал Джулиан, перекатившись к ней поближе. Он лежал так тихо, что Эмма решила сначала, что он уснул. Она даже не поняла, как вышло, что они лежат так близко. В лучах рассвета его глаза сияли, как морское стекло. – У меня есть запасное одеяло. Возьми.
Одеяло было серым и мягким – тонкое покрывало, которое обычно лежало в изножье его кровати. Эмма усилием воли отогнала воспоминания о том, как проснулась, запутавшись в нем ногами, зевая и потягиваясь в залитой солнцем комнате Джулиана.
– Спасибо, – шепнула она, скользнув под одеяло. Трава становилась влажной от росы. Джулиан, положив голову на согнутую руку, по-прежнему не отрывал от Эммы взгляда.
– Джулс, – прошептала Эмма, – тут не работают ни колдовские огни, ни клинки серафимов, ни руны. Что это значит?
– Когда я заглянул в окно постоялого двора, – устало ответил он, – в одном из городков, которые мы проходили, я видел ангельскую руну. Кто-то нарисовал ее на стене. Она была вся в крови, исцарапана и осквернена. Понятия не имею, что тут творилось после Холодного мира, но знаю точно – они нас ненавидят.
– Думаешь, медальон Кристины все равно сработает? – спросила Эмма.
– Я думаю, тут заблокирована только магия Сумеречных охотников, – сказал Джулиан. – Медальон Кристины – подарок фэйри. С ним все должно быть нормально.
Эмма кивнула.
– Спокойной ночи, Джулс, – прошептала она.
Он слабо улыбнулся.
– Эмма, сейчас утро.
Она промолчала. Просто закрыла глаза; но не полностью, и все еще смотрела на Джулиана. Они не спали рядом с того страшного дня, когда Джем рассказал ей о парабатаях и проклятии, и она даже не представляла себе, как ей этого не хватало. Она была вымотана до предела; по мере того, как расслаблялось ноющее тело, усталость как будто начала сочиться из самых костей и впитывалась в землю, на которой Эмма лежала. Эмма совсем забыла, каково это – позволить сознанию медленно ускользать, когда человек, которому она доверяет больше всего на свете, лежит с ней рядом. Даже здесь, в стране фэйри, где Сумеречных охотников ненавидели, она чувствовала себя в большей безопасности, чем в одиночестве в собственной спальне – потому что Джулиан был здесь, так близко, что, если бы Эмма протянула руку, она могла бы его коснуться.
Протянуть руку она, само собой, не могла. И коснуться его – тоже. Но они дышали рядом, делили на двоих одно дыхание. Сознание Эммы постепенно туманилось. Она разрешила себе не бодрствовать и погрузилась в сон; и образ Джулиана в лучах рассвета последовал за ней в грезы.
9
В эти земли
Вскоре у Кита появился новый пункт в списке того, что ему не нравилось в Сумеречных охотниках. Они будят меня посреди ночи.
А точнее, разбудила его Ливви, буквально вытряхнув из кошмара, полного демонов-богомолов. Кит уселся, судорожно хватая ртом воздух, с ножом в руке – это был один из кинжалов, который он взял в оружейной. Кинжал лежал на тумбочке возле кровати – и Кит не помнил, чтобы тянулся к нему.
– Неплохо, – сказала Ливви. Она возвышалась над его постелью – волосы убраны назад, доспехи едва различимы в темноте. – Быстрые рефлексы.
Нож был всего в сантиметре от ее груди, но она даже не пошевелилась. Кит со звоном уронил его обратно на тумбочку.
– Да ты издеваешься.
– Подъем, – объявила она. – Тай только что засек, как Зара тайком вышла через парадную дверь. Мы ее отслеживаем.
– Вы ее что? – Кит, зевая, выбрался из постели. Ливви сунула ему стопку темной одежды. Увидев его трусы-боксеры, она подняла брови, но от комментариев воздержалась.
– Надевай доспехи, – велела она. – Объясним по дороге.
Она вышла из комнаты, оставив Кита переодеваться. Тому всегда было интересно, каково это – носить доспехи Сумеречного охотника. Ботинки, штаны, футболка и куртка из прочного темного материала и тяжелый оружейный ремень выглядели не слишком удобными, но внешность, как оказалось, была обманчива. Доспехи оказались легкими и гибкими, несмотря на такую прочность, что, когда Кит взял с тумбочки кинжал и постарался прорезать рукав куртки, клинок даже не проткнул ткань. Ботинки, казалось, тут же приняли размер его ноги, как кольцо Эрондейлов, а оружейный ремень легко и плотно обхватил бедра.
– Я нормально выгляжу? – спросил он, выходя в коридор. Тай задумчиво смотрел на свой правый кулак, на тыльной стороне которого мерцала руна.
Ливви показала Киту два больших пальца.
– Но тебя бы точно не взяли в ежегодный Календарь Горячих Сумеречных охотников.
– Не взяли? – возмутился Кит по пути вниз по лестнице.
Глаза Ливви лукаво плясали.
– Из-за возраста, конечно же.
– Никакого Календаря Горячих Сумеречных охотников не существует, – заявил Тай. – А теперь заткнитесь оба. Нужно выйти из дома так, чтобы нас не заметили.
Они выбрались из Института через черный ход и двинулись вниз, по дороге к пляжу, стараясь не нарваться на ночной патруль. Ливви шепнула Киту, что у Тая в руке заколка, которую Зара оставила на столе: заколка работала маячком, притягивая его в ту сторону, где находилась Зара. Судя по всему, она спустилась на пляж и затем пошла по песку: Ливви указала на ее следы, которые смывал прилив.
– Это мог быть и простец, – заметил Кит, просто чтобы поспорить.
– Который шел точно по нужному маршруту? – уточнила Ливви. – Слушай, мы ведь даже сбиваемся с пути там же, где она.
Киту нечего было возразить, и он сосредоточился на том, чтобы не отставать от Тая. Тот почти летел по песчаным дюнам, валунам и неровным камням, которые тем плотнее устилали берег, чем дальше на север они продвигались. Он залез на высокую каменную стену и спрыгнул по ту сторону; Кит последовал за ним, но едва не споткнулся и не упал лицом в песок.
Он сумел устоять на ногах и с облегчением выдохнул. Кит и сам не знал, перед кем ему больше всего не хотелось опозориться: перед Таем или Ливви. Может быть, перед обоими?
– Вон там, – прошептал Тай, указывая на темный провал в отвесном утесе, отделявшем пляж от дороги. Дальше в океан уходили неровные груды камней, о которые, взметывая вверх серебристо-белые брызги, бились волны.
Песок сменился каменистым рифом. Они пробирались по нему с осторожностью – даже Тай, который наклонился рассмотреть что-то в лужице прибоя. Он выпрямился с улыбкой – и с морской звездой в руке.
– Тай, – сказала Ливви, – положи на место, если только не собираешься кинуть ею в Зару.
Конец ознакомительного фрагмента.