— О чем вы вообще говорите? — всплеснула руками баба Лида.
Я взял с блюда чебурек и откусил кусочек, выпуская на волю запах горячего фарша. Что-то запах этот мне живо напомнил, но я не сразу сообразил что. Лишь, когда Маринка с каким-то благоговейным ужасом, словно рассказывала страшную историю на ночь, произнесла: «А ведь глаз у него, ну, прямо как живой в руке был» меня осенило.
— Петька, ты уловил, чем в лесу запахло сразу после того, как дерево упало?
— Я уловила! Паленой травой, вот чем, — ответила Катя, — и еще чем-то. Вроде как мясо горелое или что-то еще в этом роде…
— Точно, мясо, — буркнул Петька, — так и что?
— Откуда в лесу мясо?
— Да животных-то полным полно! Попалось Лиху по дороге, вот и сгорело, — буркнул Петька. Он был погружен в свои собственные мысли, а задумчивый Петька (и это знали все) всегда только бурчал и чесал затылок. Что он не замедлил сделать.
— Что-то я ни разу не слышала, чтобы потоки ин-энергии могли сжигать животных, — сказала Маринка, — или на той паре я болела!
— в древности бывали случаи, кажется, — наморщила лоб Катя, — Змей Горыныч, вроде…
— Уж чего не знаем, того не знаем. Даже в учебниках говорится, что сказочные герои могут и не относится к ин-материи, — поправил я, жуя чебурек.
— Тогда я — пас, — Катя всплеснула рукой, в которой было зажато яблоко, — что ты предлагаешь?
— У нас есть кассета с разговором, — заметил я, — несколько человек предъявляли записи с разговаривающими формами ин-материи, но в диалог с ними пока не вступал никто. Или мне об этом просто не известно.
— Что ж, по крайней мере, начало положено, — сказала Маринка, — не наше дело лезть в дебри науки. Пусть этим ученые занимаются. Мы соберем сведения и уедем, верно, мальчики? Мы переглянулись. Баба Лида нетерпеливо что-то проворчала.
— А ведь там был кто-то еще, — сказал вдруг Петька, задумчиво вертя в руке граненый стакан с кефиром. С блинчиком он уже успел расправиться, — не даром пахло паленым. Или дед этот, который леший якобы, или Лихо могли быть обыкновенными людьми.
— А с глазом-то что? — удивились девушки.
— я склонен думать, что глаз мог быть обычной штучкой для эффекта. В деревеньке-то знают, что мы приехали, да и, наверное, подозревают, что не просто так. А тут в лес пошли сразу после обеда…
— Хорошие шуточки у местных старичков, — перебила Катя. Мне и самому стало понятно, что хотел сказать Петька. Суеверное население Калкино само могло выступить, как и в роли лешего, так и в роли Лиха одноглазого, чтобы посторонние не совались, куда не следует… А что, вполне здравая идея! Только вот, зачем деревья сжигать? Да и исчезнувший пенек не давал мне покоя. Нет, ин-энергия в этом случае немного, но замешана.
— Мне кажется, что дед-то как раз был живым, — сказал я, подумав, — а вот Лихо — ин-материя. Причем, довольно сложная ее форма. Этот псевдо леший просто прибабахнутый старик, который решил, что Лихо настоящее. Вот и сидел и ждал его на пеньке.
— Чтой-то не припомню я у нас в деревне стариков одноглазых, — сказала баба Лида, которая помаленьку вникла в суть разговора, а чокнутых так и вовсе нету. Один Ефимка был, так он уже с пол года как пешком в Москву ушел, босой.
— Зачем же босой, ба? — удивился Петька.
— У него и спроси, я ж почем знаю? — удивилась баба Лида.
— В целом, моя версия подходящая, — продолжил я, а про себя подумал — как же все мы любим обставлять ситуацию так, чтобы все выглядело вполне обыденно и логично. Никакого взгляда на реальность трезвыми глазами…
— А, кстати, где пиво?
— В машине. Ты лучше скажи, что будем делать завтра? — спросил Петька, как и обычно разбивающий светлые желания в стеклянную крошку.
— Что делать? — тупо переспросил я, думая, правда, в данный момент о пиве, — наверное, толпой больше ходить не надо. Если деревенские действительно не хотят показывать нам свои достопримечательности, то лучше и внимания не привлекать. Предлагаю немного отдохнуть, а завтра с утра побродить по окрестностям с фотоаппаратом и камерами. Глядишь, чего-нибудь еще найдем.
— Истину глаголешь, — похоже, к Петьке возвращалось его обычное настроение. Он поднялся из-за стола, залпом осушил стакан с кефиром и поинтересовался, — «Жигулевское», «Толстяк», «Балтика», «Три медведя»? Для водителей транспортных средств марки «Запорожец» — минводы с Кавказа. Вкуса никакого, но зато столько газов!!
— Мне, пожалуйста, водки, — я скромно потупил взор, — граммов, эдак, пятьсот!
Баба Лида укоризненно покачала головой. Ну да, с ее-то стороны все мы еще совсем дети… Петр Бодяжный со свистом испарился из беседки…
Соломенные шляпки в такую жару пригодились как нельзя кстати. Но не нам с Петькой. Катя с Маринкой одели их и с самого утра, позавтракав, ушли на какую-то речку. Всяких водоемов в Калкино и вокруг нее было видимо-невидимо, а, по словам бабы Лиды, во многих из них видели русалок, водяных и даже, однажды, какое-то чудовище с перепончатыми лапами, длинным хвостом и плоской мордой. Чудовище вышло один раз из озера с экстравагантным названием «Вонючка», объело всю зеленую алычу с ближайших деревьев и вновь удалилось под воду. С тех пор (а минуло уже месяца три) ни разу не показывалось. Наверняка, как и обычная ин-материя, растворилось в потоке более мелких форм.
Однако рассказ бабы Лиды меня заинтересовал, и, взяв удочку, банку с червями и немного «макухи», я пошел к озеру, ловить чудовище, или, на худой конец, то, что от него там осталось. Петька идти отказался, туманно объяснив, что у него еще дела в деревеньке. Что же он задумал, я допытываться не стал. Петька был генератором идей, которые, стоит отдать ему должное, обычно воплощались в жизнь без опасных последствий. Да и не в моих принципах кого-либо уговаривать. Пошел сам, прихватив магнитобуль и диктофон с новой кассетой. На этот раз — сорокаминутной. Кассета с записью разговора с лешим была нами прослушана еще вчера вечером. Голос деда больше всего походил на невнятное бульканье с хрипотцой, но в целом понять, о чем шла речь, было можно.
Кстати, девушки наши взяли с собой на речку магнитофон со встроенным микрофоном и фотоаппарат, так что от них можно было ожидать к вечеру много интересного.
Озерцо было довольно широким и своего не слишком удобоваримого названия не оправдывало. Вдоль берегов росли памятные деревья алычи, правда, без плодов. В нескольких местах были песчаные спуски к самой воде, но в основном берег был крут.
Заметив между кустиками деревянный помост, я неторопливо направился к нему. Меня нельзя назвать опытным рыболовом, но зафиксировать удочку, насадить извивающее тельце на крючок и подогнать поплавок, чтобы крючок висел не слишком низко я смог. Потом раздобыл себе сухую корягу в овражке через тропинку, и уселся в трепетном ожидании.
Ветра не было. Поплавок не шевелился. Лягушки, видимо решившие, что никакой опасности от меня не исходит, громко начали урчать и квакать. Спину и затылок ощутимо припекло. Тогда я стянул футболку — загорать, так загорать!!
Поблизости никого не наблюдалось. Только я и тихое озеро, молчаливые деревья, лягушки да… прямо напротив меня из-под воды совершенно бесшумно показалась человеческая голова.
Длинные белые волосы спускались до самых загорелых плеч, чуть прикрывая широкие глаза с ярко-голубыми зрачками, миниатюрный носик и тонкие бледно-розовые губы.
— Привет, — сказала девушка и непонятным образом показалась над водой до самого пояса, словно присела на невидимый подводный камень. У меня резко перехватило дух от открывшейся в одно мгновение красоты.
— Я привет, сказала, — напомнила девушка, резким движением головы откидывая мокрые волосы назад. Она была совершенно обнаженной!!
Не красивее Кати, конечно, — лихорадочно стал оправдываться я сам себе, — но что-то в ней есть необычного…
— Ты глухой, — вздохнула девушка.
— Нет, — ответил я быстро, насколько мог, — я не глухой.
— Тогда, какой же?
— Не глухой, — повторил я, не зная, что еще добавить, потом слова пришли вдруг сами собой, — вы с Калкино, наверное, или как? Я тут недавно, еще совсем никого не знаю… Девушка громко фыркнула, прерывая мою речь:
— С Калкино, скажешь тоже. С какого Калкина? Вот с этим?!
О, боже!! Я шумно выдохнул, да так, что в легких совсем не осталось воздуха — из-под воды показалась нижняя часть девушки!
Зеленая. Не разделенная. Покрытая малюсенькими такими блестящими чешуйками. Хвост, в общем. Обычный русалочий хвост. Я такие по телевизору видел, в фантастических фильмах.
Русалка звонко захохотала, глядя на меня, а спустя секунду смех ее разделился — уже два тонких голоска — и из воды показалась еще русалка.
— Глупый мужик спросил у меня с Калкино я, или нет! — обратилась первая к той, что была с черными волосами и короткой стрижкой.
— Деревенский, — махнула рукой вторая, от чего мой поплавок судорожно закачался на волнах.
— Позвольте, — робко вставил я. Включенный большим пальцем левой руки диктофон, лежащий под футболкой, тихо щелкнул. Метров с трех, думаю, ему удастся записать голоса, — я не из деревни. Я…гхм…городской, отдыхать сюда приехал.
— Городской, говоришь? — светловолосая русалка заинтересованно потеребила острый подбородок и вдруг обратилась ко второй, — скажи, дорогая, у какого вида людей гемоглобин выше, у городских или у деревенских?
— Это не вид людей, это место их жительства, — ответила вторая, наморщив лобик, — кажется…
— Так оно и есть, — подтвердил я весомо.
Русалки уставились на меня. Светловолосая, более юная, заинтересованно, а та, что постарше, с некоторым презрением и скрытой в уголках губ улыбкой. Интересно, что такого во мне смешного?
— И гемоглобин в крови у нас не от этого зависит. Городские отличаются только тем, что в городе воздух грязнее и от этого они больше болеют, — господи, что за глупости лезут в голову? Что я такое вообще говорю?!
— Мутации больше, — заметила старшая русалка, — у тебя, случаем, никаких мутационных отклонений нет? Жабер под мышками, например?
— Нет.
— и крылья из лопаток не растут?
— Хочу вас огорчить, конечно…
— Но кровь мы из тебя все равно…это…высосем, — закончила та, что с черными волосами, — плыви сюда.
— Чего? — откровенно говоря, с первого раза до меня не дошло.
— Полезай, говорю, в воду, чего ж тут непонятного, — сказала русалка.
— Что-то на счет крови… — напомнил я.
— Не боись, человек, это не больно, — ответила черноволосая.
— Но, знаете, как-то не очень хочется.
— А кому вообще хочется в наше-то время? Думаешь, нам приятно вот так по пояс голышом в этой мутной жиже бултыхаться? Да здесь дна даже нормального нет, одни водоросли! Все норовят за хвост уцепиться, спутать, отдирай их потом, не отдирай — запах одно остается! Думаешь, приятно вот так с запахом от хвоста плавать?
Черноволосая русалка успокаивающе ухватила свою подругу за плечи. Я ошарашено молчал — страдающие нервными расстройствами русалки, что ни говори, были для меня в новинку. Да и обычные русалки — это уже что-то необыкновенное.
— Она долго не отдыхала и плохо спала последние ночи, — пояснила черноволосая, глядя на меня, — а еще ты тут…ну, что тебе мешает нырнуть и подплыть?
— Как что?! — изумился я, — вы думаете, кровь сдавать, да еще и на питание неизвестно кому так приятно?! — да и прыгать за фантомом в воду мне не хотелось.
— Вечно вы, городские, все преувеличиваете, — вздохнула черноволосая, кончиком хвоста чертя на воде круги, — иной деревенский уже бы давно нырнул, выплыл бы, да и стал бы себе дальше рыбу ловить.
— Да что ты с ним церемонишься, Гардель? В воду его и безо всяких разговоров! — вновь вспыхнула беловолосая русалка.
— Но… — кажется, моего мнения тут никто спрашивать не стал.
Чьи-то сильные руки неожиданно цепко ухватили меня за плечи и рывком приподняли. Ничего себе!! Если русалки в озере были лишь галлюцинацией, то стоящий сзади претендовал не только на звание вполне реального, но и весьма сильного… Как нас там на физкультуре учили?
Мой резкий рывок и попытка развернуться на носках привели лишь к тому, что у меня звонко хрустнуло плечо, а в глазах помутнело. Держащий меня, кто бы он ни был, знал азы рукопашного боя раз в десять лучше. Я же не знал их вообще.
Перед взором мелькнуло что-то неопределенно расплывчатое, я сообразил вдруг, что вишу в воздухе вверх ногами, а затем отнюдь не красиво плюхнулся в воду.
Зеленая жижа поглотила меня с головой, проникая в штаны, стягивая кроссовки и окутывая еще не успевшее остыть от палящего солнца голое тело. По-моему, я закричал уже под водой, хотя, быть может, и раньше. В любом случае, мне не понравилось такое обращение! Судя по всему, местные жители слишком уж рьяно верят в то, что услужливо преподносит им ин-материя. Русалки ведь не настоящие!!! Или нет?
Я вынырнул. Ноги окунулись в жидкое глиняное дно. Всего в полуметре от меня мило улыбалась черноволосая русалка:
— Холодная вода, правда?
Беловолосой русалки видно не было. На мостике, с которого меня бесцеремонно скинули, одиноко валялась опрокинутая банка с червями. Бревно, удочка за тридцать шесть рублей (вместе с леской и крючками) исчезли. Вот, гады!!
А в следующее мгновение кто-то под водой неожиданно потянул меня вниз. Словно две легкие руки обхватили ноги и плавно их дернули так, что я потерял равновесие и вновь окунулся в воду с головой.
Дальше…дальше и не помню уже. Были зеленые пузырьки перед глазами, чьи-то мутные силуэты (с хвостами или без?), нежные прикосновения к голому торсу, к шее, губам, векам… Воздуха мне не хватало, и я пытался всплыть, мало понимая, почему это вдруг в таком маленьком озере так глубоко. А чьи-то губы прижимались к моим губам, и я дышал сквозь них жадно, втягивая воздух в себя, как нектар, как лекарство от страшной болезни! И меня вдруг подхватило течение. Подводное течение. Я помню лишь широкий зев какой-то трубы или просто туннеля, в котором исчезли мутные силуэты. Я поплыл следом (или, подумал, что поплыл, а на самом деле меня несло и кувыркало течение), а решетка над головой, покрытая водорослями, грязью, ракушками и улитками стала вдруг бесшумно опускаться.
Не помню, как я успел проскочить в туннель, прежде чем решетка опустилась, отделяя меня от озера, но потом вода исчезла вокруг как-то быстро и незаметно, лишь шипя где-то в уголках стен.
Я лежал на илистом, холодном дне, скрючившись, как младенец, жадно глотал режущий легкие воздух и вяло думал о том, что магнитобуль остался-то на мостике на озере. А стоит он ой как много…
Туннель был широким. Настолько, что в нем можно было выпрямиться в полный рост и вытянуть руки в разные стороны. Кончики пальцев, при этом, не доставали до стенок несколько миллиметров. На дне весело тек прохладный ручеек, и тут только я заметил, что у меня исчезли кроссовки и стоя я в одних насквозь промокших носках. Приятного мало, но сейчас это обстоятельство занимало меня меньше всего. Нужно было выяснить, что это вообще за туннель, куда он ведет…и почему, интересно, стенки его светятся бледным голубоватым светом, так, что видно каждый кирпичик, каждую паутинку? Впереди, правда, метров через пятнадцать туннель исчезал из поля моего зрения.
Я задумчиво почесал шею и обнаружил еще одну не слишком приятную вещь — две крохотные царапины под подбородком, чуть левее кадыка. Смутно припомнил, что в этом месте меня касалась чья-то ладонь. Неужто одной из русалок?! Чушь, какие русалки? Еще один чокнутый житель Калкино в ластах!! Ин-материя такая же живая, как и воздух!
Я расчесал царапины до крови, только потом опомнился и широким шагом направился вглубь туннеля. Занесло в деревенскую канализацию!! Магнитобуль потерял! Засмеют ведь, как нечего делать — засмеют! А опускающаяся решетка здесь при чем?