После вердикта Бекки позвонила Кэролайн из застекленной телефонной будки в здании суда, пытаясь не плакать. Позже, после вынесения приговора, она снова позвонила матери, встала спиной к стеклянной двери, которая смотрела в коридор прихожей, избегая глаз ее соседей, когда они выходили из зала, глядя на нее с праведными или с неловкими взглядами , Она хотела только уйти от них, чтобы уберечься от нескольких неудобных попыток сочувствия. Она ненавидела своих соседей, она ненавидела присяжные, которые состояли из ее соседей, она ненавидела суды, ненавидела судью, полицию, ненавидела проклятого адвоката, который потерял их.
Сидя на краю стула, она подумала о том, чтобы приготовить себе чашку чая. Она не ела с прошлой ночи, но ей было все равно, чтобы встать, поставить чайник или рыться в холодильнике за то, что она думала, что она может удержаться. Ей нужно было собраться вместе, чтобы продолжить ее мать и рассказать Сэмми. Она не знала, как встретиться с Сэмми, не знала, как представить ей правду. Даже если бы она говорила об апелляции, попыталась сказать, что он может вернуться домой, это было бы несложно, надежда была слишком тонкой. Если один адвокат не смог бы победить для них, как мог другой? Она и Морган всегда были честны с Сэмми. С проницательными мечтами Сэмми, не может быть иначе, не мог обойти истинные факты, хотя они были болезненными.
Самми знал так же хорошо, как и она, что Брэд Фалон поставил Моргана, что ребенок боялся и ненавидел Фалона и с добрым делом. Пока Морган был за границей, Фалон ворвался в их дом, испугал их обоих и убил кошку Сэмми: Сэмми слишком хорошо знал, кто он. Тот факт, что этот человек уничтожил своего папу, сделал удар еще более страшным. В ту ночь, когда он ворвался, желтый котик Сэмми прыгнул на Фалона и нанес значительный урон, прежде чем Фалон убил его осколком разбитого стекла. Сэмми никогда не умирал от смерти Мисто, она все еще мечтала о нем. Иногда она представляла, что он был там, в постели, прижатой к ней, она воображала, что призрак Мисто вернулся к ней. Но у многих детей были воображаемые спутники. Мечты успокаивали Сэмми, и они никого не причиняли.
Это были мечты Сэмми о будущих событиях, которые были расстроены. Мощные прогнозы о том, что через несколько дней или недель исполнится: пожар в здании суда, о котором Сэмми мечтал в удивительной детализации, точно так же, как это было позже, его падающие кирпичные стены, каждая деталь происходила так же, как она видела.
Были и счастливые сны, рождение соседних котят, каждый с одинаковой точной окраской, которую Сэмми видел во сне. Но затем настал ужасный кошмар, который заставил Сэмми кричать, что ее папу арестовали и сунули за решеткой, что он был заперт в камере теми офицерами, которые были друзьями Моргана. Это было началом. Все произошло, ограбление, арест Моргана, Морган заперт в тюрьме, как она мечтала.
На свидетельском стенде Фалон рассказал присяжным, что изначально Морган подошел к застопоренному купе Форда, который был припаркован перед жилым домом Натали. Он сказал, что Морган заметил детали, которые он должен заказать, а затем ушел, сказав, что он возвращается в магазин. Механик Моргана показал, что Морган никогда туда не возвращался, что во время закрытия он запер магазин и ушел домой.
Фалон сказал, что, когда Морган пришел посмотреть на свою машину, он действовал нервно и, похоже, хотел уйти. Он сказал, что вернулся к старшей Натали, когда Морган ушел. Сказал, что он спустился еще раз до трех, прошел через улицу в угловой магазин и купил конфеты и резину. Лавочник подтвердил это, он сказал, что видел, как Фалон возвращается в жилое здание и в парадную дверь. Фалон свидетельствовал, что он был с Натали всю оставшуюся часть дня и всю ночь. Когда Натали взяла стенд, чтобы подтвердить свои показания, она покраснела и попыталась стесняться в том, что они провели ночь вместе. Справедливо, Бекки сердито подумала, и сколько дюжины других мужчин на протяжении многих лет.
Суд разрешил Бекки сидеть за столом с Морганом и Седом Уильямсом, их адвокатом. Ей было трудно избежать взглядов упакованной галереи. Она слушала, как банковские счетчики идентифицировали голос Моргана, идентифицировали его руки тонкими линиями смазки, которые цеплялись в глубокие складки и вокруг ногтей, от его работы в автомагазине, когда он забыл носить перчатки. Пустая бутылка для виски в бутылочке, найденная полицией в машине Моргана, имела отпечатки пальцев Моргана. Все в городе знали, что Морган и она не пьют. Лавочник через улицу от банка услышал выстрелы, увидел, как машина Моргана отстранилась и записала номер лицензии.
Почему жюри не видит, что Фалон все это насадил? Почему они этого не видят? Ее беспомощность в зале суда, ее неспособность высказаться и исправить это зло, сделали ее физически больной.
Теперь, когда она поднялась с плетеного кресла, чтобы пойти на кухню, чтобы выпить чашку чая, ее живот скривился так сильно, что она побежала в ванную. Она бросилась в раковину, сердито очистила раковину и вычистила ее с помощью моющего средства, затем начала шагать по дому, гостиной к двум маленьким спальне на кухню, а затем снова назад, бесцельной и потерянной, отчаянной от ярости.
Апелляция была единственным шансом, который у них был, это все, что им нужно было цепляться. Она должна была подумать об этом. Как получить деньги вместе? Лучший способ найти более компетентного адвоката. Она не должна была нанимать Уильямса; он был слишком тихим, слишком сдержанным. Ей казалось, что он был другом семьи, что он действительно заботился о Моргане и много работал на него. Она думала, что его спокойная, профессиональная манера в зале суда поможет им понять правду. Но когда у него был свидетель на стенде, она видела, насколько он слаб, не имея возможности защищать своего клиента.
Она не знала, как начать апелляцию. Она не знала, был ли период ожидания, не знал, как работают призывы. Она была так уверена, что Морган будет оправдан, что она не удосужилась узнать. Ей нужно было найти нового адвоката и выяснить, как заплатить ему. Они купили дом после того, как Морган отправился на флот с минимальными платежами, которые они могли получить. Может быть, она может получить второй ипотечный кредит или занять деньги в магазине. Ей нужен был адвокат, который будет рыть сильнее, человек, достаточно сильный, чтобы новое жюри увидело правду. Она попыталась подбодрить себя, что призыв закончит кошмар, что Морган скоро выйдет, что он не будет долго, и он снова будет дома. Тем временем она могла нормально управлять магазином. Альберт, новый механик, был квалифицированным рабочим, даже если он был скучным во всем остальном. Она знала, что может взять на себя больше бухгалтерских работ, у нее всегда был список ожидания. Самми была бы в школе, и у нее было бы достаточно времени для работы. Длинные пустые ночи, в которых нужно работать. Длинные, пустые выходные.
Она предположила, что если бы они получили новое испытание, должны были появиться новые доказательства. Где и как она, или даже новый адвокат, найдет доказательства после того, как полиция закончит все, собрала и представила в суд все доказательства, которые будут найдены? Она стояла посреди гостиной, безумная от страха, ее разум крутился, как животное в клетке, ища способ убежать.
Наконец она подняла свой кошелек и направилась к маме, чтобы рассказать Сэмми, что нужно сказать. Попытайтесь объяснить своему девятилетнему ребенку, что закон, который должен был защитить их, повернулся против них. Что взрослые на присяжных, которых Сэмми знал и доверял, не верили ее папе, что весь город предал его.
5
В комнате для посещения римской тюрьмы Морган застыл, когда двое заместителей маршалов США вытащили его от Бекки и Сэмми. Потребовалось все решимость, чтобы он не сражался с ними, когда они дергали его за плечи, щелкнули на наручниках и вынудили его к двери. Время было восемь пятнадцать, утро после того, как он был приговорен в здании суда в Риме от одного федерального судьи города. Ему и Бекки и Сэмми было разрешено всего несколько минут прощаться, трое из них цеплялись. Как будто они могли бы создать неразрывную цепь, которую нельзя было бы развернуть. Самми, когда она посмотрела на него, была настолько уязвима и озадачена. Он знал, что Бекки долго обсуждала, принести ли ей это утро. Но боль, которую испытывал Самми, теперь была предпочтительнее того, что его увезли, не увидев ее,
Из зала он оглянулся, пока видел их, Сэмми кусает губу, слезы текли вниз. Бекки с каменным лицом, держа ребенка рядом, стараясь не плакать. Затем он больше не мог их видеть, он был вынужден спуститься по коридору через заднюю дверь тюрьмы и на заднее сиденье машины американского маршала. Сетка с тяжелыми металлами отделила его от переднего сиденья, словно, несмотря на наручники и цепочку живота, они подумали, что он атакует водителя сзади.
На заднем сиденье официального транспортного средства, прикованного наручниками к второму заместителю, он наблюдал, как водитель уселся, прислушался к тому, что двигатель тяжелого Packard стал гладким и мощным. Когда черный автомобиль направился через Рим в направлении Атланты, он представил, как Бекки и Сэмми садятся в свою машину, держа друг друга, утешая друг друга. Представляли, что они ведут несколько кварталов к Кэролайн, и он был очень рад сильной и заботливой матери Бекки.
Бекки была так еще во время судебного разбирательства, сидела рядом с ним за столом адвоката, никогда не двигалась и была очень бледной. После вердикта, когда он вернулся в свою камеру, он продолжал переживать этот момент: «Жизнь и двадцать пять лет, жизнь и двадцать пять лет». Он продолжал видеть ее лицо, закрытое и неподвижное, пытаясь скрыть боль. Увидя лица своих соседей, членов его церкви, его автомобильных клиентов - жесткие лица незнакомцев. Менее чем через четыре недели с того дня, как Фалон вошел в магазин, попросив Моргана взглянуть на его машину, почти весь город повернулся против них. Их жизнь была взорвана так же тщательно, как десантный корабль, затонувший разрушителем.
Во время двухчасовой поездки в Атланту, прикованной к нарушителю маршала, он испытал все горькие эмоции, запустение, беспомощность, яростную ярость, от которой он не мог действовать. Он всегда рассматривал правовую систему США как тщательно разработанную для защиты честных людей, чтобы ограничить тех, кто угрожал упорядоченному обществу. Как это было глупо?
Если бы федеральное жюри могло сделать это невинному человеку, какое еще разрушение могло бы иметь суды?
Он и Бекки сделали свои брачные обеты на всю жизнь; Они присоединились к команде, чтобы не расставаться. Теперь сам Морган, в один момент плохого суждения, раздробил свою семью. Пойдя с Фалоном, чтобы посмотреть на его машину, он сломал все свои обещания Бекки и разрушил жизнь своей маленькой девочки. Теперь, если бы он не был прикован цепью, он попытался бы схватить оружие депутата, сделал бы все возможное, чтобы оторваться и убраться отсюда. Наблюдая за худым, хмурым депутатом, он становился все более и более беспокойным. Только когда рука заместителя приблизилась к его руке, Морган попытался облегчить задачу. Эти люди не знали его, они не знали, что он может попробовать. Теперь он имел дело с другим миром. У него больше не было прав. Вскоре он будет окружен охранниками, такими как те, кто жил силой, и заключенными, как голодающая власть,
После судебного разбирательства он предложил Бекки, чтобы она подала на развод, что она пытается создать новую жизнь для себя и Сэмми. Ее лицо покраснело от гнева, ее глаза сверкнули, затем она прижалась к нему, плача. С тех пор, как ракета минометов разорвала корпус своего корабля в Тихом океане, вода, пробивающаяся сквозь расколотый металл, поняла, насколько хрупкой и драгоценной была жизнь. Умышленное уничтожение их фанов было столь же жестоким, как и любое нападение противника.
Они вошли на окраину Атланты, прошли Театр Фокс, а затем отель, где он и Бекки пообедали, прежде чем он ушел с флотом. Она закончила тем, что плакала на полпути через еду. Будущее тогда, когда он ушел на войну, казался безвозвратно черным и пустым.
Он вернулся из этого дома, но, возможно, у него были лучшие шансы, даже на войне, чем сейчас.
К югу от Атланты скромные домики уступали место пестрым полям, а затем федеральная ручка вырисовывалась, высокая, серая и холодная, ее крепостное лицо и сторожевые башни бросали вызов всем желающим. Припарковав свой черный лимузин перед входной дверью, депутаты вытащили его, заставили его подняться по ступенькам и внутри.
Он был забронирован и попросил раздеться. Его одежда была отнята, и охранник обыскал полости его тела, возбуждая его ярость. Он осыпил, как ему сказали. Он одет в тюремный блюз, который был выпущен, затем перешел в блокнот, а затем охранник. Клетки поднялись на пять ярусов. Он поднялся по узкой металлической лестнице на третий уровень, прошел впереди охранника вдоль стального подиума. Он был заперт в одной камере и был благодарен за это. Он надеялся, что он не будет перенесен позже в одну из больших ячеек с несколькими кроватями и с безудержными соседями по комнате. Сидя на своей узкой койке, он не смотрел на мужчин в камерах через дорогу, не делал зрительного контакта. Некоторые из них наблюдали за ним без дела; Другие смотрели прямо на него, в клетках хищников, оценивающих новую добычу.
6
НОЧЬ ДО СЕММИ попрощалась с папой, ей приснилось, что она там, в полицейском участке. Спящая рядом с мамой, Мисто на руках, она увидела их прощание там, в тюрьме, и она крепко обняла Мисто, стараясь не плакать и разбудить маму.
«Все будет хорошо», - пробормотал Мисто, его усы щекочут ей ухо. «Это еще не конец, Сэмми. У твоего папы все будет в порядке. - Ковбой придет? - прошептал Сэмми. «Он поможет папе?» «Вы мечтали, что он это сделает», сказал Мисто. Она не ответила, она крепко обняла большую кошку, и он прижался холодным носом к ее щеке. «Ты мой Сэмми, ты претерпишь». Он так сильно излечился от нее, что думал, что его гул разбудил маму, но это не так, она слишком устала от судебного процесса.
«Должно быть, это было уродливо и скупо, - прошептала она, - если мама не возьмет меня».
«Это было уродливо. Но твой папа восторжествует, и ты тоже. И Мисто вскочил с ее рук, мчался в ночной комнате, помчался за занавески, никогда не двигал их и не издавал ни звука, только восхищал Сэмми. Он отплыл из карниза в комод без взбалтывания воздуха, затем к верхней части открытой двери шкафа и обратно к кровати, а затем поднялся к потолку. Его радость и дикость, его безумие кота заставляли ее хотеть гоняться и летать вместе с ним, и, возможно, это заставит боль уйти. Он дважды поплыл по комнате, затем снова опустился и прижался к нему, все еще и согреваясь, мурлыкал и мурлыкал. Мисто был с ней всю оставшуюся ночь, прижавшись к ее объятиям. Утром, когда она и Мама поехали в тюрьму, она знала, что он рядом; Иногда она могла чувствовать свои бакенбарды на щеке или чувствовать себя кистью меха,
В тюрьме, когда они попрощались, она прильнула к папе, и мама тоже, но тот полицейский оттолкнул его и выгнал из комнаты. Она могла видеть гнев Папы, она знала, что хочет сражаться с ними, но какая польза от этого? У них едва было время обнять друг друга, а потом он ушел, прошел по коридору. Он оглянулся назад, затем она и мама остались одни. Все было пусто, весь мир пуст. Она чувствовала теплоту Мисто против щеки, но теперь даже ее любящая кошка не могла помочь.
«Вы знаете, мы посетим его в тюрьме, - сказала мама. «У них есть часы посещения, мы будем с ним тогда».
«В клетке», сказал Сэмми. «Мы не с ним будем дома. Мы должны видеть Папу, как незнакомого человека.
Другой полицейский вывел их к входной двери. Они пересекли автостоянку, сели в свою машину и сидели, держась друг за друга. Мама попыталась перестать плакать, но не могла. Сэмми прижался так близко, что, когда Мама запустила машину, она едва могла ехать; Она поехала одной рукой, ее рука сжалась вокруг Сэмми. Сэмми было девять, но она чувствовала себя крошечным ребенком, прижимая лицо к маме. Теперь, без папы, они не были семьей, им нужно было быть вместе, чтобы быть настоящей семьей. Когда папа приехал за границу, когда она была маленькой, он сказал ей, что собирается бороться за свободу. Он сказал, что свобода для их мира. Свобода для своей страны и для каждого человека в ней. Но вместо свободы для всех, как и в книгах по истории, эти люди в федеральном суде и даже их соседи украли у него свободу папы, а папа ничего не сделал неправильно.