— Она дуется весь день, — сказал Скип.
— Почему она должна дуться?
— Я не знаю. Никогда не понимал женщин.
— Я тоже. — ответил Карпентер. — Похоже, вы порядком намучились со мной, ребята.
— Неправда, мистер Карпентер. Это вы намучились со мной и Дидри. Если бы не вы, нас бы уже не было в живых, а если бы мы и остались живы, то ненадолго.
— Я не могу вам сейчас толком помочь. И смогу еще меньше, если не начну двигаться. Для начала нужно хотя бы немного прогуляться вокруг. Принеси мне мою одежду, Скип.
— Конечно. Ваши ботинки рядом с лежанкой.
Когда Карпентер, полностью одевшись, встал на ноги, они показались ему сделанными из резины, а неф — мысленно он все еще называл эту часть подземной выработки нефом — съехал набекрень. Но он был полон решимости и, оперевшись на плечо Скипа, заставил свои ноги слушаться. Наконец неф выпрямился, и он увидел стены с обеих сторон, а также лестницу и галерею наверху, к которой эта лестница вела. Казалось, галерея была создана скульпторами, а не горнорабочими. Он почти увидел вдоль ее стен выставленные на обозрение произведения искусств.
Он не стал пытаться одолеть весь путь до лестницы, однако ушел довольно далеко, чтобы посмотреть на подземный ручей. Отраженного света не хватало, чтобы рассмотреть, была ли вода в ручье грязной или чистой. Карпентер подумал, что, возможно, она была прозрачной, как вода из горного потока. Он улыбнулся, увидев бельевую веревку, натянутую Скипом; это был отрезок веревки, извлеченный из багажного отсека Сэма и натянутый между двумя ветками, принесенными снаружи и закрепленными в трещинах в известковом полу. Вероятно, трещины появились под действием взрыва, который перекрыл вход в пещеру. Тот же взрыв покрыл пол пещеры тонким слоем белой пыли.
Карпентер прислушался к звуку подземного ручья; ему нравилось его тихое ласковое журчание. Затем Скип помог ему добраться обратно до его лежанки из хвороста. Дидри нигде не было видно. Возможно, она забралась внутрь Сэма. Плюхнувшись на лежанку, он удивился своей усталости. Должно быть, он потерял изрядно крови, пока молотил по челюсти Хью. Он сбросил с ног ботинки.
— Кажется, мне нужно немного поспать, Скип.
— Конечно, мистер Карпентер. Будьте спокойны — мы с Дидри здесь.
Проснувшись, он не знал, сколько проспал. Вероятно, не очень долго; он был уверен, что не целые сутки, так как за заросшим виноградом входом было темно. Дидри сидела рядом с его кроватью. Он заметил, что ее постель была аккуратно застелена. Лежанка Скипа была с другой стороны от его собственной, и Карпентер увидел, что мальчик крепко спал под верхним одеялом.
До рассвета было недалеко; большую пещеру наполнял предрассветный холод. У Дидри не было ни миски с супом, ни контейнера с молоком. Почему она сидела на таком холоде?
— Неужели ты не устала, крошка?
Она затрясла своей головой.
Изголовье его постели было опущено. Он обернулся и увидел, что свернутые одеяла, которые подпирали его, были убраны. Карпентер не чувствовал своей спины, лежа на постели горизонтально; он знал, что так будет некоторое время перед тем, как он уснет снова, и начал пытаться запихнуть одеяла обратно. Дидри оттолкнула его руки и сама засунула одеяла обратно. Затем она снова уселась на свое место.
В огромном нефе наступила тишина. Это тишина успокаивала. Детишки были с ним, и с ними было все хорошо. Ему придется каким-то образом вернуть их обратно на Марс, но сейчас беспокоиться об этом было не нужно. Так или иначе, если ему и не удастся вернуть их обратно, он в любом случае сможет взять их с собой в будущее Земли. Что было по-настоящему важно сейчас — это то, что все было в порядке.
— Мистер Карпентер?
Он взглянул на Дидри. Впервые она заговорила с ним напрямую. Он не мог видеть отчетливо ее лицо, потому что Скип убавил свет поискового прожектора Сэма, но он видел достаточно ясно, что она плакала.
Может быть, она плачет из-за Хью? — подумал он. Он нашел, что в это трудно поверить. Хью едва дотронулся до нее. И все-таки, почему она плачет? И почему почти каждый раз, когда он просыпался, он видел, как она плакала, сидя рядом с его постелью?
— Крошка, тебе не из-за чего плакать.
— Да, не из-за чего, мистер Карпентер.
— Я присмотрю за тем, чтобы с вами было все хорошо, ребята.
— Я знаю, что вы присмотрите, мистер Карпентер. Поэтому я и плачу.
Он не нашел, что сказать.
— И еще, — продолжала она, — я плачу, потому что я была такой вредной и не разговаривала с вами. Вы самый замечательный человек, кого я когда-либо знала. Никто так хорошо не относился ко мне, как вы, и ни один не заботился обо мне по-настоящему до того, как все это со мной случилось, и я даже не разговаривала с вами, потому что я вредная, высокомерная принцесса, и мне так жаль, что я просто хочу умереть!
Карпентер протянул к ней руку и прикоснулся к ее волосам. Затем она, плача, очутилась в его объятиях.
— Тебе не надо ничего говорить мне, крошка. Я все понимаю. Это не заставит меня любить тебя меньше.
— Вы должны ненавидеть меня, мистер Карпентер.
— Как может кто-нибудь тебя ненавидеть?
— Потому что я вредная и высокомерная.
— Я не смог бы ненавидеть тебя, даже если бы я захотел. Даже если бы не из-за тебя самой, я бы все равно не смог, потому что если бы не ты, меня бы уже не было в живых. Мало того, но ты к тому же готовишь самый лучший куриный суп, который я когда-либо пробовал.
— Это консервы — вы знаете это, мистер Карпентер. Я даже не знала, что это куриный суп, да и не важно, что это было. Все, что я делала — это добавляла воду в банку и разогревала ее.
— Это шутка, — сказал Карпентер.
— Разогреть вам суп?
— Да. Его вкус зависит от способа приготовления.
Она подняла на него глаза.
— Мне кажется, вы шутите, мистер Карпентер.
— Ну, может, совсем немножко.
— А почему вы зовете меня крошкой, мистер Карпентер? У нас так называется сухой и жесткий маленький кусочек хлеба.
— На Земле это тоже называется крошкой, но ничего обидного тут нет. Дело не в этом. Крошками у нас называют еще девушек, которые нам нравятся.
На ее лице пробилась улыбка, и она была как ясное солнышко после апрельского ливня.
— Мне — мне нравится, когда вы меня так называете, мистер Карпентер.
— Сейчас мне известна некая "крошка", которая должна быть в постели.
— Моя лежанка справа от вашей.
— Я знаю.
— Если вам что-нибудь будет нужно, разбудите меня.
— Не волнуйся и спи, крошка. Я в порядке.
Утром Карпентер обнаружил, что у него появилось достаточно сил, чтобы ходить без посторонней помощи. За увитым виноградными лозами входом было пасмурно, и он мог слышать стук дождевых капель. Дети крепко спали. Он подошел к Сэму. Дверь с пассажирской стороны была открыта, и он глянул на панель управления внутри. Тревожных индикаторов красного цвета видно не было. Позже ему придется завести двигатель и дать ему поработать некоторое время, чтобы зарядить батареи. Возможно, Скип уже сделал это, но не мешало бы подзарядить их еще.
Он прислонился к гусенице Сэма. Камуфлирующее поле было выключено, и ящероход смахивал на большой негабаритный бульдозер. Он мог взять Эдит, большой тираннотанк, и, возможно, взял бы его, если бы Джордж Аллен, который должен был отправиться вместе с ним, не уволился. Сэм был ящероходом, больше подходящим для одного человека.
Ему хотелось приготовить детишкам завтрак, но он не чувствовал себя достаточно хорошо для этого. Хотя его правая рука чувствовала себя весьма неплохо. Скоро Дидри сможет снять повязку. Он все еще не мог поверить, что она смогла зашить артерию, хотя и знал, что это было правдой.
Если бы она не сделала этого, он бы, возможно, был мертв; и если бы Скип не оказался таким стойким и не гонял всю ночь Сэма по скалам, все трое могли бы снова попасть в руки террористов, и вполне возможно, что к этому времени все они были бы убиты.
Он потрогал свое лицо. Оно оказалось заросшим по меньшей мере трехдневной щетиной. Он взобрался внутрь Сэма, пробрался в каюту, извлек из шкафчика крем для бритья, бритву и побрился над маленькой раковиной. Хотя в каюте имелся душ с водостоком и шторками, которые, будучи сдвинутыми, защищали от брызг остальную часть жилого отсека, а датчик воды демонстрировал, что бак для воды у Сэма был заполнен более чем наполовину, Карпентер решил, что тратить воду из бака было бы неразумно. В любом случае, в этом не было необходимости, так как он мог выкупаться в ручье.
Карпентер достал из шкафчика кусок мыла, большое полотенце, выбрался из ящерохода и направился к подземному ручью. Вода выглядела холодной. И она была холодной — потрясающе холодной. Он не хотел намочить сережки-говорешки и повязку на своей руке, и ему удалось сохранить их сухими, правда, с большим трудом. Потом он стал растирать себя полотенцем до тех пор, пока не согрелся, а затем натянул одежду. Он почувствовал себя на миллион долларов.
К этому времени Скип уже встал. Дидри еще крепко спала.
— О Боже! — воскликнул мальчик, увидев Карпентера. — Вы разгуливаете по пещере! И вы побрились!
— Сколько мы здесь уже обитаем, Скип?
— Сегодня четвертый день.
— Я думаю, пора бы мне уже подняться с кровати и начать ходить.
— Я разбужу Дидри, чтобы она смогла приготовить завтрак.
— Не надо, пусть она поспит.
— Тогда я приготовлю завтрак, хотя из меня повар не очень. Я хотел бы готовить, как Хаксли.
— Хаксли?
Скип показал на галерею.
— Он старик, который давным-давно живет в пещерах.
— Там кто-то живет, и ты ничего не сказал мне?
— У меня… у меня просто не было времени сказать вам, правда, мистер Карпентер.
— Ребята, вы не должны шляться где попало и связываться с незнакомыми людьми!
— Да он совсем безобидный, мистер Карпентер. Он один из колонистов. Когда все улетели обратно, он остался. Он говорит, что сыт по горло Большим Марсом, да и всей планетой, если на то пошло, и никогда туда не вернется. Он хочет встретиться с вами.
— Почему он тогда не показывается?
— Он очень осторожный. Я думаю, он боится людей, потому что много лет жил в одиночестве.
Дидри проснулась и сидела в своей кровати. Затем она откинула накрывавшее ее одеяло и просунула ноги в ботинки.
— Засоня! — сказал Скип.
Она встала и посмотрела своими похожими на осенние астры глазами Карпентеру в лицо.
— Доброе утро, мистер Карпентер.
— Доброе утро, крошка.
Скип вытаращил глаза на свою сестру.
— Ага, в конце концов ты все-таки решила слезть со своего трона!
— Умолкни! — отозвалась Дидри.
— А я уж собрался готовить завтрак.
— Я сама приготовлю завтрак. — Она посмотрела на Карпентера. — Я полагаю, вы не хотите куриного супа, не так ли, мистер Карпентер?
— Мне кажется, с куриным супом можно пока повременить. Я бы хотел кофе. И яиц.
— Ой. Я… я не знаю, как готовить кофе. Или яйца.
— Мне пойдет и какао, — сказал Карпентер. — Я покажу тебе, как его готовить, а заодно и как поджаривать яичницу.
Скип по-прежнему таращился на свою сестру.
— Да-да, как раз самое время!
— А что ты хочешь на завтрак? — спросила его Дидри.
— То же самое, что и мистер Карпентер, — Скип глянул на Карпентера. — Совершенно не понимаю мою сестру.
— Женщины так загадочны, — ответил Карпентер.
Дидри направилась к дальней стене собора.
— Куда она пошла, Скип?
— Она собиралась умыться. Я думаю, мне тоже не помешало бы.
— Я думаю, неплохо было бы после завтрака навестить Хаксли.
— Вы считаете, у вас хватит сил, мистер Карпентер? Дорога довольно длинная. Он приходит к ручью за водой каждый день. Может, нам лучше дождаться его здесь?
— Полагаю, я смогу туда добраться, — ответил Карпентер. — По меньшей мере, попытаюсь.
Может быть, Хаксли и был безобидным, а может быть, и нет. Безобидный или нет, он был потенциальным кандидатом в окаменелые останки.
Глава 8
Дидри не понравилась идея Карпентера отправиться в столь дальнее путешествие так быстро, и она сказала ему, что он должен подождать по крайней мере до следующего дня, прежде чем нанести визит Хаксли. Он рассмеялся и рассказал ей о том, как он выкупался в ручье и что он отлично теперь себя чувствует. Дидри пришла в ужас от этого известия.
— Мистер Карпентер, вам нельзя так рисковать собой, потеряв столько крови! Это чудо, что вы не замерзли до смерти!
— Я… я, пожалуй, не подумал как следует, крошка.
Но Карпентер по прежнему был полон решимости посетить Хаксли, и Дидри в конце концов уступила. Перед тем как отправиться в путь, он извлек пистолет из кобуры на двери Сэма и засунул его за ремень. Это всего лишь тот самый случай, подумал он, когда двое детишек подружились с кем-то, о ком они совсем ничего не знали. Правда, он подозревал, что виноват в этом знакомстве был только Скип, поскольку Дидри вряд ли имела что-то общего с совершенно незнакомым человеком.
Она и Скип показывали дорогу. Карпентер, начав свой подъем по известковой лестнице, был не совсем уверен в себе. Хватит ли у него сил одолеть весь подъем? Дети поднимались медленно, и Дидри замедлила шаг настолько, что вскоре оказалась рядом с ним. Карпентер улыбнулся ей.
— Я в порядке, крошка.
Тем не менее он обрадовался, когда они достигли галереи.
Она была вырублена столь тщательно, что напомнила ему галерею в оперном театре. Карпентеру никогда не доводилось бывать в оперном театре, но он был уверен, что галерея в нем должна выглядеть один в один как эта. Коридор, открывающийся у задней стены, был подобен входу, через который представители фешенебельного общества шествовали к своим роскошным местам.
Перед тем как они отправились в путь, он направил луч поискового прожектора Сэма вверх, но его свет едва достигал дальней задней части собора. Возможно, если бы он видел получше, он смог бы заметить трещины на стенах галереи, правда, тогда она потеряла бы свой изысканный вид.
Скип свернул в один из коридоров. Он прихватил с собой один из карманных фонариков, которые лежали в выдвижном ящике под панелью управления Сэма, и теперь включил его. Коридор был достаточно широким. Дидри продолжала держаться сбоку от Карпентера.
— Пусть Скип ведет нас, — сказала она.
— Неужели ты не знаешь дорогу?
— Нет. Я никогда не ходила со Скипом к Хаксли. Но я видела его один раз, когда он приходил за водой.
Пол в коридоре с наклоном поднимался наверх. Наконец Скип дошел до Y-образного перекрестка и свернул в левый проход. Дидри и Карпентер последовали за ним. Этот коридор также слегка поднимался наверх. Затем Скип свернул налево в другой коридор, потом свернул еще раз — в правый. Пол продолжал подниматься наверх, и Карпентер был уверен, что они находятся рядом с вершиной скалы — и далеко от ее отвесного склона.
Еще один поворот налево, еще один — направо; Карпентер старался запомнить маршрут. Он не хотел быть слишком беспомощным в этом месте. Некоторое время спустя он заметил впереди свет — крохотную точку. По мере того, как точка увеличилась, она приобрела форму маленького квадрата. В конце концов выяснилось, чем она была — открытым смотровым окном в двери.
— Хаксли, — крикнул Скип, — я здесь! Я привел мистера Карпентера и мою сестру.
Он остановился прямо перед дверью. Это была стальная дверь, подумал Карпентер, такая же, как двери в городе. За смотровым окном появилось лицо: морщины, пара голубых глаз и всклокоченные седые волосы. Скип приподнялся на цыпочках, чтобы его лицо было видно через смотровое окно. Дверь медленно распахнулась вовнутрь; на нее упал свет из комнаты, и оказалось, что дверь, как и предполагал Карпентер, была стальной.
Однако гораздо интереснее Карпентеру была не дверь, а пожилой человек, открывший ее. Прежде всего, Хаксли был маленького роста, а годы сделали его еще меньше. Его волосы были расчесаны так же, как у Эйнштейна, либо не расчесаны вовсе. Впалые щеки свидетельствовали об отсутствии зубов, а кожа была серого цвета. Только тусклые голубые глаза оживляли лицо Хаксли, правда, их пустота портила общее впечатление. Карпентеру вспомнились мрачные глаза террористов. Быть может, годами ранее глаза Хаксли были такими же мрачными. Он был одет в оборванную тунику длиной до колен, которая была похожа на шкуру гадрозавра и, возможно, раньше ей и была, и в комичную обувь, вырезанную из дерева.