-Ты. Один из нарушивших закон. - констатировал факт старец глядя на Виктора пустыми глазами.
-Я тот кто просил у тебя ответов но получил лишь вопросы. Тот кто говорил да но знал что нет, тот кто познавал а не знал. Хотел найти но отрекся.
-Зачем ты пришел.
-Ты у меня в долгу проводник.
- Ты оставил того кого нужно было оставить.
-Да.
-Ты не нарушал закон.
-Я поступил по твоему. Он, кого я привел тот, кто пострадает за это.
-Ты поступил по закону.
-Но не по совести. Я отпустил того кто жнет не сея.
-Ты получишь ответы. - кивнул старец.
Виктор поклонился и отошел от реки шагов на двадцать. Я пошел за ним, лицо Виктора было мрачным, глаза были наполнены слезами.
-Я не понимаю... - сказал я дотронувшись до плеча учителя. - Мы в чистилище? Зачем?
-Мы в пустоши, Саша. Это место, где принимаются и опровергаются решения. Где нет времени, где жизнь и смерть лишь понятия. Это пустошь. Это еще один урок без которого не обойтись. Здесь ты поймешь что ничто не вечно. Есть только ты и то, что выше тебя. Есть только данный момент. И ничего больше. Это пустота. Она вечна.
-А он кто? - кивнул я на старца, за спиной которого уже стояло только пять человек.
- Он уже ответил тебе на этот вопрос.
-Но я ничего не понял. Он словно древний пророк непонятной религии.
-Он проводник, тот кого нет.
-Как это?
-Он может дать ответ на любой вопрос, а может дать вопрос на ответ. Он не жил и не умирал, его нет. Он часть мира, он воздух, он время, он мысль.
-Но ты же сказал, что тут нет времени?
-А его тут и нет. - усмехнулся Виктор.
-Но я же вижу его и слышу, значит он есть?
-Он есть, но только в данный момент, а в следующий его нет. Он не во времени. Он не рождался.
-Все равно не понимаю.
Виктор вздохнул.
- Он время не во времени. Он миг. Он не цепь событий, а разрозненность. Его ничего не связывает, ибо он не был рожден, отсчет его лет не ведется. Он может быть, или не быть. Он не связан с логикой мира. Он существует и не существует одновременно.
-А кто те люди, которые за его спиной?
-Он и на этот вопрос тебе ответил. Это знания и опыт.
-То есть это не люди?
- Уже нет. - ответил Виктор. - Нам пора.
Он пошел в сторону реки. Старец стоял там уже один и вряд ли его можно было назвать старцем. Он снова был молод, как тогда на тропе. Только руки не были сложены на груди и волосы были коротко острижены.
- Входи в реку. -кивнул мне Виктор оставаясь на берегу. -Теперь тебе ничего не грозит.
Я сделал три шага вперед. Вода была теплая и по ней уже не плыли лепестки ромашек. Можно было разглядеть золотой песок на дне и слегка синеватый оттенок иногда попадающихся камней.
-Подойди ближе. - сказал проводник.
Я подошел. Он протянул ко мне руки и закрыл ими мое лицо.
-Ты уверен? - впервые с интонацией спросил он, но явно не у меня.
-Уверен. - ответил Виктор.
-Смотри. - сказал проводник. Это предложение показалось мне глупым, так как за плотно прижатыми к моему лицу руками я не видел ничего, и когда я уже хотел это сказать, руки проводника вдруг стали светиться и исчезать, но за ними я увидел не реку и старца, а странную полуразрушенную комнату.
***
Эта комната наверное она занимала собой огромное пространство. Рядом с тем местом глее я оказался стоял невзрачного вида телескоп, словно собранный из мусора. Тусклые стекла были направлены в пролом в стене. На полу рядом с телескопом был обгорелый круг и полустертая надпись "? ?pur si mu?ov?..." Рядом на столике лежал странного вида термометр и стоял микроскоп, на полу лежал мушкет. Я поднял его и осмотрел. Оружие было тяжелым.
Комната напоминала политехнический музей, здесь плотными рядами стояли, лежали изобретенные человеком вещи которые изменяли мир. Я шел разглядывая эти экспонаты, и вдруг увидел на одной из стен календарь. Он привлек мое внимание, он явно был не частью выставки которая демонстрировала новшества новой эры с 16 века и далее. Календарь был создан раньше, гораздо раньше. Я подошел ближе и осмотрел находку. На листах скрепленных пружиной , желтых и пыльных были напечатаны только года. На верхнем листе был 1990 год. Тот который шел сейчас в реальном времени. Я удивленно смотрел на эту дату, что-то было в ней, в этих черных цифрах напечатанных на пропыленной бумаге. Я вспомнил новый год. Мать отца и брата. Этот праздник всегда считался у нас семейным. Где бы мы не были что бы не делали, но на новый год мы собирались вместе. Но в эту ночь с декабря 1989 на январь 1990 с нами не было брата моей мамы. Он умер за месяц до празднования Нового года. И в эту ночь особого веселия не чувствовалось.
Я вздохнул и отошел от календаря. Ударившись ногой о двигатель внутреннего сгорания лежавший на полу, остановился что бы осмотреть колено. Синяк расползался по коже с неимоверной скоростью, подпрыгивая на одной ноге я добрался до стоявшей не подалеку модели машины и сел на сидение.
Нога болела. В голове проскользнула странная мысль, найти холодильник и лед. Я поднял голову и огляделся. От неожиданности вздрогнув. Он стоял в метрах пяти от меня, рядом с тем самым двигателем и улыбался. Брат моей сестры, живой, в своем любимом костюме из джинсы.
-Кирилл? - удивленно спросил я. Не веря своим глазам.
-Привет Саш. - радостно ответил он. - вот уж не думал не гадал тебя тут встретить. Думал он пошутил.
-Кто?
-Старик. - Кирилл махнул рукой. - ай да ну его. -Он быстро преодалел разделявшее нас расстояние и обнял меня. -Как ты племянничек?
-Живой. - сказал я и осекся. - Прости.
-Ой да брось. - Кирилл сел рядом со мной и мечтательно посмотрел в потолок. - Знаешь Живой это еще не главное. Как там?
-Все нормально.
-Ну и хорошо. Как Катерина, как Никитка, как Антон?
-Антон работает, Никита в универ поступил. Ну ты это еще застал. А мама очень переживает... - я смотрел на него не отрывая глаз. Живого, веселого, такого каким он был всегда. Он вдруг повернул ко мне голову.
-Простите меня, Саш. Я был не виноват, но все равно простите. Я понимаю ей тяжело. Но это пройдет. - он похлопал меня по плечу. - улыбка вдруг стерлась с его лица.
-Что такое? - спросил я заглядывая ему в глаза.
-Все-таки это правда. - прошептал он. - правда.
-Кирилл, что правда? - я недоуменно смотрел на него. Он встал отвернувшись от меня, потом резко развернулся и заговорил, быстрым шепотом, словно боясь не успеть или то что его услышат.
-Пойми, жизнь это еще не все. Они все уйдут. Они отнимут. Потому что иначе ты не сможешь сделать того что они хотят. У тебя не должно никого остаться в том мире. Ты не должен боятся чего-то или когото потерять. Это важно, Саш. Очень важно. Они отнимут. Но ты не злись. Не поддавайся скорби. Ты все сможешь изменить. Ты сможешь. Я верю. Знай только одно здесь не хорошо и не плохо, здесь просто никак. Это не место, это лишь пространство, заполненное теми кто ушел. Им здесь не будет плохо.
-Стой! - я поднялся с сидения и тут же сел снова, боль была невыносимой. - О чем ты? Кого отнимут?
-Ты сам знаешь. - мрачно улыбнулся Кирилл. -Я позабочусь о них. А ты позаботься о себе. Не дай им играть тобой... -он снова отвернулся . Его фигура начала таять в воздухе.
-Нет! - крикнул я уже в пустоту. - Нет не нужно!
Уроки:
3 урок. Смерть.
4 урок. Выбери между тем, что легко и правильно.
5 урок. Самопожертвование.
6 урок. Судьба не изменится.
7 урок. Бездна.
----
Вечером мы обычно сидели в маленькой уютной кухоньке и пили чай из странных и всегда новых трав. Учитель по обыкновению сначала молча делал глотка четыре, потом доливал в чашку кипяток и грел о нее руки. Только после этого действия он начинал рассказывать свои странные истории, или задавать вопросы. Рассказы у него были длинные вводящие в состояние транса, или сна, речь при этом становилась тягучей словно мед, успокаивающей и убаюкивающей. Рассказывал он чаще про людей про давние события и почти никогда не говорил о себе. Когда же учитель задавал вопросы они были краткими и глубокими. Никогда до этого я не знал, что двумя словами можно спросить так о многом. Я думал над вопросом а он смотрел в чашку, словно хотел увидеть в ней мои мысли. Потом я начинал говорить, а Виктор просто слушал иногда кивая головой. И это было так просто и легко говорить с ним, слушать его...
В этот вечер все было по другому.
Я вошел на кухню с предвкушением... я хотел рассказать учителю что почувствовал когда шел по огню, хотел оправдаться в неправильном своем выборе. Но как я только переступил порог кухни я понял сегодня мне говорить не придется. На столе на месте чайника лежала стопка книг, старых, потрепанных, с оторванными наполовину корешками и заботливо заклеенных прозрачным скотчем. Рядом с книгами лежал тонкий кинжал.. Я оглянулся на учителя. Виталий стоял у плиты и помешивал варево в алюминиевой кастрюле, от которой с неизвестной для меня целью были откручены пластмассовые ручки. От варева по кухне разлетался сладковатый запах, который я раньше принял за запах чая. Не реагируя на меня Виктор взял с полки странного вида деревянную миску и высыпал ее содержимое в кастрюлю, после чего проговорил на своем непонятном языке длинную певучую фразу и стал опять мешать варево. Я повернулся к кинжалу и взял его в руку. Оглядел странный предмет. Видимо очень давно им часто пользовались, лезвие было в зазубринах в которые забилась темная грязь, может это даже была кровь. Массивная рукоять в виде морды какого-то животного оказалась теплой и удобно легла в руку.
--Этот кинжал принадлежал Градимиру, старейшему из рода великих.-- сказал учитель, от неожиданности я вздрогнул чуть было не выронив кинжал и чисто рефлекторным движением сомкнул пальцы на зазубренном лезвии. Кровь тут же полилась из неглубокой раны и словно метал ждал этого долгие годы... кинжал едва заметно завибрировал в моих пальцах. Я ощущал эту вибрацию кожей, а потом и слухом, кинжал стал петь, нет это было нечто другое, не пение. Это был голос. Сотни голосов. Как молитву шепотом они читали непонятные, но явно важные слова. Их нужно было уловить, понял я. Ведь иначе...
Учитель стоял вплотную ко мне сжимая в руках рукоять кинжала по которому струилась кровь, моя и чья-то чужая. Наверное это была кровь Виктора, может он порезался когда вынимал кинжал из моей руки. Но почему у учителя такие глаза, почему он так испуган, именно испуган, не зол, не рассержен, нет. Напуган.
Некоторое время я приходил в себя. От неожиданно наплывшего ведения. От этих странных голосов. От испуга. От боли в руке. Виктор снял с огня варево и вытащив из ящика лист бумаги размазал по нему серую кашицу. Все это время он молчал. Искоса поглядывая на кинжал лежащий теперь на табуретке и обернутый в полотенце, словно боялся что я его снова возьму.
После того как лист бумаги с кашей на нем был аккуратно положен в холодильник Виктор сел напротив меня, положил руки на стол и медленно, словно сомневаясь в правильности своего вопроса спросил.
--Что ты видел? Скажи все, что ты видел, Саша. Это очень важно.
--Я ничего не видел кроме странного рисунка на ручке кинжала. Я слышал... я только слышал чьи-то голоса, которые говорили на том же языке что и вы иногда. Но я его не понимаю.-- я чувствовал себя маленьким мальчиком без спроса взявшим какую-то нужную и дорогую папину вещь.
--Что они говорили?-- голос Виктора стал еще более озабоченным, он смотрел мне прямо в глаза, от этого взгляда мне становилось еще более не по себе.
--Учитель, я не могу пересказать то чего не понимаю.
--Пятнадцать минут...--проговорил учитель,-- ты слушал их пятнадцать минут. Что они могли успеть за это время. Глупцы. Да и я тоже не лучше.-- он вскочил, взмахнул руками, но тут же сел
--Какие пятнадцать минут?--с недоумением спросил я.
--Ты слышал их пятнадцать минут.--ответил он с некоторым раздражением--Старый я кретин. Из-за этого промаха все может пойти к чертям собачьим...
Я впервые видел Виктора в таком жутком состоянии, впервые он ругался при мне, впервые вдруг стал человеком, а не великим все понимающим старцем. Я зажмурился и тряхнул головой. Может это очередное такое испытание ...
--Ты не должен был брать этот кинжал. Он не для тебя. Он ... Он опасен.-- Виктор был в панике теперь он держал меня за плечи и словно умолял сказать ему что ничего не было что я не брал в руки эту игрушку, что ничего не слышал и ничего не помню...
Да в конце то концов что с ним произошло. Зачем он вообще притащил этот кинжал на кухню. Ведь знал, что я приду сюда, знал мою привязанность к такому виду холодного оружия. Не мог не предвидеть... Он ведь все видит наперед..
--Чего вы так боитесь, учитель? Что такого в том что я услышал странную и непонятную мне речь?-- спросил я. Он отошел от меня, лицо его осунулось.
--Это кинжал Градимира, Саша. Градимир был великим человеком. --сказал учитель и я вдруг почувствовал что мир вокруг изменяется под его словами, теряет краски. Облетает цвет с картинки словно позолота с куполов. И мир стал как выцветшая гравюра, как старая плохо сохранившаяся кинопленка. Я стоял посреди незнакомой мне комнаты. Почти всю эту комнату занимал огромный стол, на котором стоял подсвечник с наполовину прогоревшей свечой, крынка с молоком и деревянная кружка. Я почувствовал, как повеело холодом. За окнами без штор и тюли, с мутными стеклами шел снег... На единственном стуле в комнате сидит человек. Он стар, очень стар. Лет сто не меньше. На нем кожаные штаны, сапоги с мехом наружу, темно вишневая рубаха. Он не замечает меня и мягкого голоса Виктора льющегося плавно из всех углов комнаты, заполняющего собой весь этот маленький кусочек мира. Этот человек углублен в свою работу. Он что-то пишет гусиным пером в широкую и толстую книжку. Мучительно выписывая закорючки букв. Я подхожу к нему что бы посмотреть что именно в этой книге. Но хозяин комнаты вдруг откидывается на спинку кресла, легким движением закрывая книгу. Взгляд его становиться радостным, губы растягиваются в странной неживой улыбке. Он снова наклоняется к книге, смачивает перо в чернильнице вделанной в подлокотник кресла и рисует на обложке странный символ два меча а между ними два пересеченных под прямым углом глаза. На секунду знак становится более четким, а потом исчезает.
--Теперь все. --говорит человек. У него приятный совсем молодой голос, почти такой же, как и у Виктора.
Я чувствую, что в комнате еще кто-то есть. Совсем недавно появился и теперь смотрит на хозяина с сожалением и тоской в глазах. Он принес плохие вести и теперь не знает как сказать их дорогому для него человеку.
--Ты здесь Воротислав?--окликает его хозяин комнаты.
--Да Градимир.
--Что опять?--Градимир подходит к Воротиславу и долго всматривается в бледное молодое лицо.
--Будимир говорит что ты должен сжечь книгу, --мальчик не осмеливается смотреть в глаза, своему хозяину, он чуть ли не плачет,--Братья считают, что она принесет только зло, что законы мира если ты их открыл должны остаться только твоими...
--Я открывал их не для себя. Я открывал их для Света во имя служения ему. И никто не помешает мне передать эти знания тем, кому они адресованы.
--Но господин, скоро сюда прибудут Собиратели и тогда ваше знание окажется в опасности. Бумага не то хранилище где можно прятать великое знание.
--Когда они прибывают?-- с омерзением в голосе спрашивает Градимир.
--Через сутки так говорит Воислава.
Градимир поморщился ему явно не были по душе эти собиратели и сама мысль о том что они прибудут в его деревню в его дом. Глубоко в своей душе он давно уже смирился с мыслью, что зря пишет книгу, что ее все равно придется сжечь, развеять по ветру. Но жизнь так переменчива и он надеялся на то, что его верные товарищи передумают с этой жуткой затеей. Градимир вздохнул подошел к книге. Открыл посередине, прочитал первые попавшиеся строчки, ухмыльнулся.
--Они могут взять книгу, ты прав, но они не смогут взять меня. Подойди сюда Воротислав.
Мальчик безропотно подошел к Градимиру, тот повернул его лицом к себе проговорил непонятную фразу. Мальчик кивнул, достал из кармана нож и быстрым движение полоснул лезвием по внутренней стороне ладони, я вздрогнул, но мальчик даже не поморщился, а совершенно спокойно поднес руку к книге. Кровь закапала прямо на белые страницы скатываясь в сгиб, всасываясь в корешок. Градимир кивнул, выдернул из маленьких ножен на голенище кинжал и провел по тыльной стороне своей ладони поднес ее под руку мальчика. Градимир стал читать заклинание, а голос Виктора переводил...