Шёлковые тени Паутины - Ульяна Громова 4 стр.


– Бакс, ко мне! Гулять!

Василина зовёт живое торнадо за дом в лес, пока он не смешал с грязью молодые саженцы. Хотя… Уже смешал… Куда уж больше… Алексей сильными руками подхватил меня, подняв на трясущиеся ноги и, крепко удерживая скрюченное от боли тело, повёл в баню. Мы всегда держим в ней тёплую воду, чтобы не перегружать септик. Варя, не выпуская мальчишек из дома в дождь, уже принесла туда домашний костюм и полотенце.

Спустя час вволю нагулявшийся мастифф мирно дрых у камина, обсыхая после купания. Я приходила в себя в кресле-качалке с полным бокалом терпкого бордо. Девчонки с зятем, вспоминая происшествие, иногда тихонько посмеивались, иногда срывались в весёлый хохот. Мне не было обидно. Я и сама уже смеялась над всем и не сердилась на пса. Теперь мне было понятно, что за веселье мешало мастиффу выполнять служебные обязанности. Я понимала великана, потому что тоже любила дождь. Но… отныне я буду слушать прогноз погоды. А пса научу ходить на унитаз… Или просто сделать выход из дома сразу в лес?

***

… и снова ничего не произошло. Что за напасть такая?! Неужели мне придётся поднимать сушу по клочкам? Да я всю жизнь на это угроблю! Эээ, нееет! Сейчас наберу воздуха побольше и кааак…

– Стой!

Что «стой»? Ну что «стой», Паша?! Паук взмыл ввысь от хлынувшей на пляж волны. Оказавшись среди звёзд, я увидела – терраформинг шёл полным ходом, грохоча разламывающимися материковыми плитами, складывающимися в горные массивы. Океан кипел, бурлил, пенился, захватывал низкие участки суши и с сердитым рокотом отступал от прибрежных скал и возвышенностей. Его воды синими животворящими жилками пропитали тело Сантерии, наполняя изнутри реки и озёра, разливаясь в поймах и обрушиваясь водопадами.

– Йёохууу! Получилось!

Конечно же, планета внесла свои весомые коррективы в нашу карту. Но от этого очертания материков и островов стали только интереснее и естественнее. Вулканы, выплёскивающие свои расплавленные внутренности, появились там, где им положено естественным балансом природы. Несколько мегасуперов поднялись из глубоководного океана, окружающего их раздражённым шипением вскипающей воды. Моя новорожденная планета пробовала силу своих мыщц, громко утробно ревела и скрежетала быстро растущими зубами горных пиков. Моя красавица соединила концы огромного материка, надев его как корону и разделив синий водный шар на два океана. Мы с пауком любовались, как Сантерия, перекроив наш замысел, показывала свой характер и формировала свои изящные заманчивые формы. Как девушка надевает украшения, так и моя Сантерия украшала себя брошкой острова, похожего на спиральную галактику, ожерельем второго материка и тонкими полумесяцами цепочек островов.

– Ух ты, красавица моя! Зубастенкая получилась, но улыбчивая! Смотри!

Я показала пауку рукой на полукруглую скалистую косу, с глубокой расщелиной между высоченными горными массивами. Улыбаясь влажными каменными губами, Сантерия будто дразнила белым язычком клубящегося в разломе тумана.

– Ах ты, моя хулиганка!

Невидимая нить, тонкая, как тень и крепкая, как паутина, соединила меня и Сантерию. Она предстала предо мной красивой стройной девушкой, обладающей небывалой жаждой жизни. Босая, в коротком платье из синего океана, красиво струящегося вокруг её сильного молодого тела, она протягивала мне руки. Корона материка окружала её головку с длинными, как у меня волосами. Наши зелёные глаза встретились. Я коснулась протянутых ладоней и почувствовала, как её жизненные соки смешиваются с моими, проникая в мой кровоток. И как мой кровоток вливается в её синие жилки. Отступив на шаг, Сантерия закружилась, разбрасывая океанские брызги. Она балансировала свой наряд, выбрасывая лишнее. Я ловила в ладошку не нашедшие себе место осколки и капли и лепила из них новый шар – маленький спутник – покрытый горами и синими водами океана. Я выпустила его из ладошек, а Сантерия, поймав, раскрутила на тонком пальчике, не прерывая своего ставшего размеренным вращения. Она постепенно растворялась, увеличиваясь в размерах, пока не растаяла во вздохе успокоившейся планеты.

Отныне мы связаны навсегда. Погибнет одна – погибнет другая.

Я стряхнула наваждение. Паук возвращался на планету. Его мыслеформа передавала радость свершившегося таинства. Хотелось плакать от распиравших меня прекрасных чувств. Паша нёсся над поверхностью Сантерии, а я, обследуя созданный мир, творила и вытворяла: засыпала молочно-белым песком пляжи, вскрывала лазоревые гейзеры в предгорьях вулканов, насыпала полосатые оранжево-розовые дюны и разглаживала острые края живописных каньонов. Оторвав глыбы от серых кряжей и сделав их диамагнитными, я подвешивала их в тумане над бездонными ущельями. Имея разные размеры и вес, они местами образовывали лестницы в небо, и это было необыкновенное зрелище. Я вытягивала верхушки хребтов, соединяя их огромными слоистыми арками, и роняла куски скал, делая мосты между серо-чёрными каменными столбами, рассыпала в реки золотоносный песок, а горные породы смешивала с драгоценными камнями.

Корону Сантерии – крупнейший материк – я назвала Арсориан. Два океана, омывающие его берега, тоже получили имена – южный Изоксиген и северный Грейзен. Несколько крупных островов будут отзываться на Арсоний, Синкарион и Соинари. Южный материк, намного меньше короны и похожий на ожерелье, стал Саторием и обзавелся песчаной пустыней и прериями, кое-где расцвеченными живописными каньонами.

Ещё долго, как модный стилист, я прихорашивала Сантерию. Наконец, паук вернул нас на пляж у знакомого леса, названного Изначальным. Прибрежная коса, засыпанная горячим песком, стала широкой, а лес, будто поднявшись на ступеньку, выглядел исполинской колоннадой на ровной поверхности мягкого чернозёма. Я лежала на животе, болтая ногами в воде. Паук, подогнув под себя лапы, отдыхал напротив. Мне было уютно и радостно. Я чувствовала, что ничего плохого не может со мной случиться в этом мире.

– Теперь травки, цветочки, кустики, деревья нужны… И мох, и водоросли, и грибы…

Паук одобрительно шевельнул головой. Я задумалась, а кто такой мой паук? И паук ли это? Похож, но… Откуда он взялся на Сантерии, откуда взялся Изначальный Лес? Где скрываются паучьи сородичи?

– Паша… А кто ты? И откуда? И где остальные?

Паук лежал неподвижно. Ни одной мыслеформы. Через несколько граней времени в моей голове прозвучал его голос. Приятный. Мужской.

– Нужно коснуться матрицы…

Паша опустил огромную голову и, не отрываясь, смотрел в мои глаза. Двадцать семь чёрных с синими звёздами глаз, никогда не отражающие то, на что смотрят, словно загипнотизировали меня… и тёмной дымкой растворились во мне, увлекая за собой паука. Существо осторожно коснулось моих мыслей, медленно погружаясь глубже, в самое подсознание. Я прислушивалась к странным намёкам на ощущения… на тени… Они наполняли меня чем-то неясным… Как будто по энергетическим каналам потекла невиданная мощь, пропитывала каждую клеточку моего тела и настраивала невидимые струны… нити… связи… Это было очень приятное чувство, лёгкое касание будоражило каждый атом изнутри, заставляло вздрагивать нервные окончания. Через несколько минут ощущения пропали… и вновь возникли в сознании… В следующую секунду мысли и воспоминания вспорхнули неисчислимыми образами… Я приготовилась к взрыву мозга.

***

Древнее существо, плетущее Паутину Мироздания, осторожно и заботливо соединяло тени Паутины с энергетическими каналами Хранителя, пустив по ним само реликтовое излучение. Излучение, из которого формируется все – от песчинки до Вселенной. Нечто, имеющее власть над Мирозданием…. само Мироздание… потекло и пропитало каждый кварк тела женщины, отныне повинуясь ее воле. Узел, некогда связавший души Самки и Земли, присоединил и нити душ Хранительницы и проекции Древнего Существа – паука, названного Пашей.

***

Весь день все дружно возились в библиотеке, собирая шкафы и расставляя книги. Я поделилась с Ингой удивительными снами.

– Я подумала, может тебе пригодится что-нибудь в твоих романах. Впечатления такие яркие, не забываются при пробуждении, как обычные сны. Мне кажется, я смогла бы записать каждое движение, каждое слово из них.

– Так заведи дневник. Ты же в соцсети Каменная Статуэтка? Вот и пусть это будет «Дневник Каменной Статуэтки».

– Не уверена, что смогу интересно описать.

– А интересно и не надо. Пиши, как рассказала. Это же дневник.

Оставшись одна, я достала толстую тетрадь и, послушав совета сестры, подписала – «Дневник Каменной Статуэтки». Прикусив язык, я пыталась нарисовать паука и Исполинский лес. Заставшая меня за этим занятием Варя, сказочно удивилась, увидев рисующую мать.

– Мамуль, что это ты рисуешь? Может, я помогу?

– Ой, доча! – Я от неожиданности подскочила в кресле. – Решила завести дневник. Вот, хочу его украсить.

– А что нарисовать хочешь?

Следующие два часа я коряво описывала дочке паука и деревья, а она, бесконечно поправляя нарисованное, старалась воспроизвести мои несвязные мысли простым карандашом. В итоге результат меня удовлетворил. Рисунок получился поразительно похожим на сон: на огромных корнях уходящих ввысь деревьев без крон стояли женщина, похожая на меня, и гигантский паук. Казалось, они безмолвно разговаривают, одни во всем мире, являясь частью друг друга и чего-то большего.

– У меня воображение разыгралось. Ещё надумаешь нарисовать что-нибудь – зови.

– Ты мне уже картину нарисовала. Теперь меня этот паук преследует во сне. Вон, уже и в реальную жизнь прорвался. – Я разглядывала рисунок. – Как живой.

– Спокойной ночи, мамуль. – Варя, довольная похвалой, улыбнулась и ушла.

Взяв лист бумаги и карандаш, я забралась в постель. Мне хотелось воспроизвести карту Сантерии, придумать названия горным массивам и рекам. Промучившись, я расстроено скомкала лист и выключила свет. Сон не шёл. Я вернулась за стол, достала дневник и старательно, не пропуская ни одной детали и эмоции, записала сны. Прочитав, расстроилась ещё больше. Я и художник бездарный и писатель никакой. Захлопнув тетрадь и швырнув её в ящик стола, я снова устроилась под одеялом. Успокаивая себя, что это всего лишь дневник, для одного читателя – меня, я засыпала.

***

Взрыва мозга не случилось. Бережно поднимая из пластов памяти кванты информации, паук фильтровал их, отсеивая нулевые и мусорные, не соответствующие действительности и искаженные. Мне казалось, что в мозгах пыль стоит столбом, так вихрились эти кванты.

Человеческое сознание ежемоментно пронизывают миллионы энергетических потоков и излучений от гравитации до сотен телефонных переговоров окружающих. Вся информация сохраняется в памяти, формируя кванты связанной между собой информации. Соединяясь в нейросети, они занимают львиную долю мозга и постоянно обновляются. Известные четыре процента мозга, задействованных человеком, являются всего лишь «файлами операционной системы». Способность «отфильтровать» нужную волну и есть телепатия. Умение изменить частоту вибрации атомов позволяет проходить сквозь что угодно. А если управлять их электрическим полем в магнитном, можно с легкостью левитировать. Понимание взаимодействия энергии и материи позволяет телепортироваться и перемещаться во времени. И всё это я теперь знала. Чисто теоретически.

Паук, вскрывая пласты подсознания, сразу структурировал всё, словно раскладывал по ящичкам с указателями. Я могла использовать полную информацию о чём угодно, просто подумав об этом. В мой мозг не обрушилось лавиной смесь чёрт знает чего с чёрт знает чем. Сумасшествие мне не грозило.

Наконец, паук оставил в покое мою голову. Я села на песке.

– Паша, я теперь знаю, как смешивать пространства со временем… Но я так и не знаю кто ты. И ответы на другие вопросы… Что их задавать… Ты их читаешь в моих мыслях.

– Ещё не время. Скоро тебе ничего не придётся объяснять.

– Ясно… что ничего не понятно… Значит… мы с тобой два эксклюзивных экземпляра. Ты такой весь из себя невероятный… и я… находка для шпиона…

Если бы я только знала, как была близка к истине в тот момент.

А пока, порывшись в памяти, вычищенной от мусора и хлама, я принялась за ландшафтный дизайн Сантерии. Моя память тут же предоставила информацию о флоре Земли всех археологических эпох. Выбирая понравившиеся растения, я комбинировала их ДНК, создавая новые виды. Разместив их на виртуальной карте материков и островов Сантерии, я полюбовалась ещё не существующими пейзажами мезозойско-сантерианского периода и взмыла, запрыгивая на спину паука.

– Паша, нас ждут великие дела! Я желаю посадить цветочки!

Оставив пауку заботиться о нашем передвижении, я дула на ладошки, рассыпая собранные из атомов вездесущей материи семена растений и споры грибниц. Передав энергию разбросанными семенам, я терпеливо ждала… Через несколько граней времени появились первые ростки, уверенно тянущиеся ввысь. Деревца огрубевали корой, раскидывали разлапистые кроны. Цветы обвивали гигантские узловатые стволы, уютно рассыпались между выступающими корнями и сочными травами. Огромные древовидные папоротники всевозможных видов раскинулись широкими зарослями между разросшимися исполинскими баньянами. Ползучие лианы, причудливо сплетенные, протянулись между лазорево-серебристыми резными кронами радужных эвкалиптов, спадали вьющимися узловатыми канатами, образовывали многочисленный качели и своеобразные мостики через извилистые речные протоки. Я переплетала бархатные гибкие стволы близко растущих шерстяных секвой в один, обвивала вокруг него причудливые гирлянды великолепных хлопковых орхидей. Я сотворила над узкими лентами рек бушующие всеми оттенками зелёного тоннели из мощных мховых бомбаксов, опустивших воздушные корни с каждой толстой ветви. Гигантские колючие гиперионы присоседились к оливковым пальмам, а изящные баобоксы с ажурными полыми стволами и кружевными кронами хорошо перемешались со стелющимися яблочными дубами. Молочное дерево-лес с сотнями стволов под одной кроной нежно-салатового оттенка зацвело ярко-синими и нежно розовыми крупными ропинами. Дикие розовые кусты и магнолии яркими ароматными пятнами расцвечивали зелень. Поляны и опушки лесов покрывали коврами купальницы и сквалены. Ландаки и анеланы, мелкие и остролистые, заполонили болото, раскрашивая его мутно-зеленую поверхность голубыми и белыми вспышками.

Конец ознакомительного фрагмента.

Назад