— Выяснить, кто же первый! — не стерпел Чим.
— Точно. Эта отчаянно глупая идея, высказанная вслух, дала толчок сомнениям представителю каждого клана и дошла даже до глав отдельных стай. А чтобы зажечь пламя раздора, как известно, достаточно иногда подбросить в нужные щели угля, чем и была та уловка. Далеко не сразу, но между волками тоже разошлась идеология «первенства». Кто-то из тамошних научных умов гнул линию вполне мирно, кто-то начал враждовать в схватках. В общем, каждая лягушка хвалит своё болото, и в этих условиях внутренних распрей, люди стали вытеснять отвлеченных покровителей прочь из городов и поселений, устраивали восстания и призвали к помощи магов – единственному запрещенному и действенному орудию.
В какой-то из моментов шаткое перемирие треснуло, и началась война. Не многие в то время понимали, во имя чего размахивают мечами. Под гласы: «За людей!», собирались целые армии. Вероятно, у кого-то и были причины ненавидеть волков за их постоянное вмешательство, за то, что они подавляют страхом и авторитетом. Годами накапливаемый ужас стал катализатором, пробудившим фанатиков и безумцев, религиозных идеологов и агрессоров, управляющих толпами. Но эта война ни в коем случае не стоила стольких невинных жизней.
Намджун перевел дух и попросил Чимина подкинуть ему яблоко, которое по мановению магии развалилось ровно пополам.
— Таким образом, больше не осталось точек соприкосновения, — вторую половинку Намджун отдал Хосоку. — Люди повсеместно нарушали Соглашение, тем же отвечали и волки, а самые ожесточившиеся, в попытке защитить и накормить родных не брезговали и человеческим мясом. Оттуда отдельная сказка о волках-людоедах.
Колдуны же стали востребованными, как никогда, их чествовали и уважали до тех пор, пока они не прибегли к вражде и между собой, гоняясь за званиями лучших. Короче говоря, если был повод повоевать - использовался повсеместно, отношения рас использовались фоновым мотивом. Но да, люди загорелись целью изничтожить волчье племя, а те, в свою очередь, с особым рвением старались истребить людей. Конечно же, не все следовали общепринятому шаблону поведения, но стихийные явления тем и опасны – не видно им ни конца, ни края, ни правых, ни виноватых…
Устав разглядывать карты и плохо разбираемый почерк, Хосок уселся по-турецки на кровать и обнял подушку, а Чим взялся за недоеденный пирог. Чонгук же сидел неподвижно и напряженно.
— Наверное, вы уже догадались, что в те тяжелые годы и должны были явиться миру Альфа и Альта̀ра, подходил их час, зрела их кровь. И они были, молодые, страстные, встретившиеся случайно и не совсем. Они могли изменить ход войны, могли в союзе влиять на сознания, очищать мысли, только так и не поспели до затмения… Альфа происходил как раз из северных, а нареченный муж его проживал на юге и тут был проездом. Укрываясь от соплеменников, ненавидящих людских «выродков», Альфа отправился на юг, где его приютила одна стая, и укрывала так долго, как могла. Оттуда и та самая причина ненависти северных к южным. В то время, как другие волки пытались объединяться против людей, эти покрывали одну из самых важных людских фигур, ни во что не ставя прошлые заслуги клана. Конечно, их выследили спустя время. Скрыться было уже невозможно, над ними висел дамоклов меч, и Альфа после совместно проведенной ночи убил любимого, не пожелав ему участи быть выпотрошенным сородичами, а затем покончил с собой – перерезав глотку и улегшись в постель к уже мертвому мужу.
Непонятные звуки. Это Хосок захлюпал носом, и Чимину пришлось к нему подсесть, чтобы утешить и дать приложиться лбом к груди.
— Что ж так грустно-то?… — взвыл он.
— Таков был его выбор, Хосок. Ну чего ты, боже, такой чувствительный? — Чимин принялся гладить его по голове.
Чонгук почти никак не отреагировал, только прикусил щеку, и Намджун заговорил вновь.
— Дела таковы, что если когда-либо Альфа кончает самоубийством, род волчий становится обреченным на вымирание на многие десятилетия, потому как проклятие самоубийцы тянется сквозь поколения, не давая волчицам плодоносить вожаками. Волки не хотели этого допустить, но допустили, о чем позже сильно жалели и из-за чего вынужденно начали собираться в мелкие, но стаи, чтобы обеспечить выживаемость. Пусть и так, но обреченные возлюбленные, все же повлияли на ход войны.
Именно поэтому, Чонгук, ты настолько важен, ты знаменуешь конец распрям, новый расцвет, эру. И по той же причине, по какой тебя ждут волки, тебя уж точно не ждут люди, заплесневевшие в налаженном и гниющем мирке, где без волчьего чуткого контроля разлагается всякая мораль. Почему я и склоняюсь к мысли, что моему давнему товарищу из Квин кто-то влиятельный нашептывает действовать супротив тебя и друзей.
— Кстати, а что насчет вашей пятерки? — поинтересовался Чим. — Как вы появились-то вообще?
— Пять больших стран нынешнего Альянса… Мы - посланные ко двору пятеро магов. Учились мы, скажем так, подпольно, в народе считались обычными советниками, но свое дело знали и старались подучиваться знаниям и у волков. В отличие от наших правителей, мы не чурались возможности проводить недели в стаях, пить дождевую воду и есть мясо, которое для нас, как для почетных гостей, даже вкусно готовили. Мы наладили тесный контакт с их жрецами, и именно им обязаны посвящением в волчьи секреты. Вы спросите, кем мы были посланы? Пока я отвечу лишь – Ведающими. Такие есть всегда, во все времена, в любом из миров.
— Что ж, такой ответ меня устроит, — улыбнулся Чимин.
— Говоришь, что волки меня ожидают? — недовольно фыркнул Чонгук. — Что-то я не особенно заметил, пока отбиваюсь от них с малых лет.
— Помни, что везде могут быть свои предатели, Чонгук. И что смерть твоих родителей не обязательно была только от волчьих рук. То могли быть и засланные перебежчики.
В повисшей паузе со смаком затрещал печной огонек.
— Ты не можешь этого знать! — огрызнулся Чон, вскакивая и глядя исподлобья. — Тебя там не было!
— Как скажешь, я просто рассуждаю… А за вожака тебя еще принимать рано, друг мой. Ты не прошел обряд инициации, ты только пока еще пахнешь, как Альфа, но им не являешься.
Чимин засвистел на фоне, и Гук догадался – этот малый знал, но не знал лишь, как преподнести, чтобы остаться целым и невредимым. Против Намджуна Чонгук выступать не решается.
— Плевать мне пока на эти твои россказни, потому что я должен найти Тэхёна.
— Мы должны, — мягко поправил Хосок.
— И найдем, непременно, — успокоил Намджун. — Ты же чуешь, что он жив. Неподготовленным тебе в мир идти нельзя, иначе наломаешь дров больше, чем нарубил их мне сегодня. Между прочим, спасибо.
Насупившись, Чонгук буркнул: «Пожалуйста» и сложил руки на груди.
— Каковы планы тех, кто не хочет моего явления в свет?
— Здесь варианта два. Либо, чтобы ничего не менялось, либо – чтобы изменилось всё. И если у них в руках будут такие удобные инструменты, как вы с Тэхёном, они смогут многое.
— Кто же эти люди…? — вытянул шею Чимин.
— Судя по масштабам разворачивающегося действа, боюсь бросить догадку, что это и есть Ведающие. Узнаю их почерк.
— Чёрт подери! — выдавил Хосок, не то испуганно, не то с энтузиазмом. — Чёрт подери…
Он мог читать о таком только в глубинах взломанных библиотек, в старых книгах, пропахших формалином.
Намджун посмотрел на Чонгука с родительским радушием. Он всё еще горячий, импульсивный, дерзкий… Иными словами, неготовый для больших игрищ волчонок, и дуется на то, что для его великой персоны так мало «можно» и так много «нельзя». И Намджун постарается успеть его подготовить. Он обязан. Это его судьба.
***
Всё тело застилала жгучая боль. Всплеск огня внутри живота, блеснувшие любимые глаза впереди… А сил дотянуться уже нет, как и вздохнуть.
Чья-то могучая челюсть клацнула позади, ухватив Тэхёна за шиворот в самый последний момент, и дальше – дальше настала погрязшая в тишине пропасть.
========== 10. ==========
Сожаления, переживания… Отчаяние. Снились целые эпопеи, смешавшиеся в тяжеловесную для разума кашу. Оборвались и они.
По векам поползли яркие всполохи, сменились тенью, будто кто-то зацепил источник света, а тот качнулся, подвешенный к потолку, пустил искорку. Искорка пробежалась где-то под затылком, опоясала грудь и подтолкнула первый осознанный вздох по обнаженному телу.
Разливался тминный чай, журчал ручейками по чашкам. Зазвучали мужские голоса: хрипловатый и мягкий, выдержанные одной приглушенной частотой, чтобы не разбудить спящего, который проснулся и решил не подавать виду.
— Лично я не поддерживаю идею заклания целой стаи, — манерно излагает один из присутствующих. — Это несколько бессовестно, пусть и оправдано. Убийства – вообще вне моей компетенции.
— Сказал тот, кто этим всю жизнь занимается… Всех не перебьем, как бы ни старались, — сурово отозвался второй. Тэхён не смог понять, отчего у него начинает колотиться сердце. — Ты, кстати, проверил капище, нашлось что-нибудь интересное?
— После того-то, как мы вероломно и намеренно взломали печать? — собеседник возмутился и, наверное, отпил чай, сочно причмокнув. — Нет, конечно. Куда важнее, что мы добились цели. Как место инициации Храм уже точно бесполезен. Да ты и сам говорил: приказ – есть приказ, бла-бла-бла.
— Если бы я действовал только по своей воле, Сокджин, я бы прямо сейчас перегрыз тебе глотку, — злобное рычание.
— Мне тоже удивительно приятно с тобой поработать.
Тэхёна пронзило взглядами, от которых стало неуютно жечь нутро. Он весь сжался и чудом не выдал себя дрожащими веками.
— Пойду поохочусь. Как только Тэхён сможет самостоятельно передвигаться – дай знать, Джин. Нам уже давно пора отправляться.
Первый из мужчин вышел.
— Итак, можешь уже открывать глаза, ведьма.
Тот, кого звали Джином – оказался высоким и миловидным мужчиной, запахнутым в роскошную бархатную мантию в оттенках иссиня-черного, он присел на табурет и закинул ногу на ногу. Тэхён лениво заморгал, вперившись в низкий темный купол яранги под оленьей шкурой. За пределами жилища воет ветер: снова разгулялся норд-ост. В золотой лампадке покачивается из стороны в сторону мерцающий голубой кристалл.
Он не знает, о чем говорить и спрашивать, потому что с трудом шевелит языком. Ему не важно, кто перед ним и что ему нужно, зачем его притащили сюда, являются ли спасителями эти люди или очередными заговорщиками. Тэхёну невероятно сильно хочется обратно, втиснуться в горячие объятия Чонгука, задохнуться им и долго целовать в шею и губы, убеждаясь в том, что происшедшее – очередной кошмар.
Его вялые мысли прервали довольно грубо, плюнув в самую душу с неприкрытым презрением.
— Эй, я здесь, — Сокджин поднялся и навис над Тэхёном. — Я, знаешь ли, не питаю уважения к волкам, но еще более омерзительным считаю этот ваш легендарный брачный союз, раскрученный историей с таким пафосом, что аж тошно, — он провел по нежной скуле и ниже, зацепился пальцем за ключицу. — Не жди от меня благосклонности, волчья шлюха. Я помогаю тебе только потому, что так велено. И пока тут нет твоего покровителя, я вправе выражаться открыто. Ты мне отвратителен, но готов признать, что красотой не обделен. Завидовать не склонен, поскольку жизнь твоя обречена на рабство и преклонение.
Вздрогнув, Тэхён скривил рот и промолчал, сдержав наготовленную язву и сжав кулаки. Не стоит идти на поводу, Джин его очевидно провоцирует да и только.
— Не собираешься отвечать? — Сокджин похлопал, но явно разочаровался. — Хо, молодец. Одевайся и поешь, — он кивнул в сторону вещей и накрытого подноса, — помогать не стану, еще услуги свои предложишь, фу.
Стоически стерпев и это, Тэхён подождал, пока Сокджин оставит его одного. К своему ужасу, он не смог воспользоваться магией и заметил, что на запястьях проступают темные пятна. В кадке с водой взглянул на отражение. Выглядит лучше, чем хорошо, будто раньше и не стоял на пороге смерти. Разве что в глазах усталость и тоска. Сухой паёк застревает в глотке и не прогоняется даже вином, на душе паршиво. Остальные должны быть целы и невредимы: Тэ практически уверен в том, что их телепортация удалась, и что они уже ищут его, ведь Чонгук ни за что не ошибется в ощущениях.
Кто-то залатал помятое тело, а может быть, оно восстановилось само. Тэхёна передернуло, когда он представил, как его лечит этот неприятный высокомерный тип. Наверняка его вытащили из той передряги неспроста. И вроде бы Тэхён только стал привыкать к прописанному предназначению, нашел ответы на некоторые вопросы, как тут же его окатывает волной новых. Единственное, что остается – сохранять спокойствие и твердость рассудка. Раз они все еще на севере, есть надежда.
Сокджин почтил своим присутствием лишь по делу: проверил состояние Тэхёна и, натянув перчатку, потрогал лоб, состроив брезгливую гримасу.
— Ты уже в полном порядке.
— Я и без тебя понял, — огрызнулся Тэ. — Не хочешь рассказать мне что-нибудь о себе? Мне кажется, ты это любишь.
— Ха-ха-ха, — показушно рассмеялся Джин и махнул рукой, приземляясь на тот же кособокий табурет. — Ценю твое остроумие. Без твоего позволения – я начну.
Тэхёну предстояло долго выслушивать о немыслимых заслугах и грандиозных приключениях одного из Квин. Сокджина ничуть не утомили рассказы о своих достоинствах, которые он подчеркивал ежеминутно и самыми изощренными словами, зато Тэхён зазевался до слез и пропускал мимо ушей, не в силах избавиться от чувства, что после того взрыва в нем что-то переменилось, осело изнеможенной ланью.
— Знай, что я особенный. И твоя магия вот здесь, — Джин приставил ладонь к животу, — а моя вот здесь, — вторую задрал вышел головы. — Мы существа бессмертные, и не вам, смердам, с нами тягаться.
Когда в шатре показалась серая шевелюра, Тэхён возблагодарил ее появление, потому как Сокджин заткнулся, выпрямился и натянул заискивающую улыбку.
— Как охота?
— Все лучше, чем на твою рожу смотреть, — холодно ответили ему.
Тэхён усмехнулся и, наконец, смог рассмотреть второго бледнокожего спутника в облегающих черных одеждах и меховой накидке через плечо. Коренастый, крепко сложенный и не лишенный элегантности в движениях, с прожигающим властным взглядом черных очей, он имеет весьма приятный голос и определенно располагает к себе, на Тэхёна смотрит с томной обволакивающей теплотой.
— Ну здравствуй, Тэхён, — он протягивает ему руку и пытливо разглядывает, словно приглаживает все неровности, просматривает целостность каждой косточки. — Меня зовут Юнги.
Ведьмина тонкая ладошка лишь спустя напряженное мгновение с изяществом отвечает на нежное рукопожатие. И Тэхён вспоминает, что именно Юнги был тем, кто ворвался в его голову и подсказал использовать кровь. Он выпустил руку и отшатнулся, нервно сглотнув.
— Догадываюсь, о чем ты подумал. Будто бы всё это из-за меня. Не совсем, — Юнги вернул его ладонь и сжал меж своих. — На подробности сейчас нет времени. Расскажу как-нибудь после.
Знакомая притягательная аура, знакомое умение доминировать и убеждать, ювелирно прикасаться, угрожая расправой нервным окончаниям. Нечитаемый глубокий взгляд, рассчитанная тяга.
Волк.
И оттого торжествующе заплясала кровь.
— С чего я должен вам доверять? — спросил Тэ, чувствуя, как подгибаются колени.
— Потому что другого выбора у тебя нет, — повел плечом Юнги.
— Да что ты с ним сюсюкаешься? — возмутился Сокджин, возводя руки. — Мне шепнуть только – спать будет всю дорогу безо всяких пререканий!
— Ты все еще здесь? — рассердился Юнги, обернувшись и оскалившись.
Тет-а-тет стало еще хуже. Тэхёна затошнило, он закачался на месте, и Юнги попробовал было подхватить его, но наткнулся на сопротивление и вспыхнувший испуг.
— Не надо. Стой, где стоишь…
Тэ бросило в жар, заныло в животе, посыпалась искорками предательская дрожь. Юнги хладнокровно пересек дистанцию и вопреки всему бережно обхватил его за плечи, прижал к себе. Тэхён поверить не может, ему хочется скулить и вырываться, а в висках бьются всполохи. Совершенно точно: эти же проникновенные глаза смотрели на него отовсюду, следили за ним неустанно.