- Не думаю, что это будет нечто настолько масштабное, как астероид. Скорее что-то направленное на тебя или меня. Судя по моим ощущениям - что-то опасное для жизни, будь осторожнее! - маонец был очень серьезен и я тоже проникся его настроением.
Домой мы возвращались подавленные, предчувствие беды заставляло подниматься волосы на затылке, мы интуитивно искали поддержки друг в друге, потому заснули обнявшись, как маленькие испуганные дети.
Слова Праби оставили неприятный осадок в моей душе, обдумав все еще раз, я решил, что нельзя пренебрегать словами маонца. Следующий день я встретил настороженным и готовым решительно отстаивать свое право на существование. Я был уверен, что удар, если дар Праби его не подвел, придется по мне. Маонец большую часть дня проводил в безопасном куполе, нашпигованном разными системами, что ему там может угрожать? Разве что прокисший суп да ножка стула, о которую можно больно удариться.
Однако, время показало, что я был неправ. На третий день, когда я уже почти успокоился и практически убедил себя в том, что Праби напрасно нагнетал атмосферу, перелив молчащего все эти дни спикера заставил меня подпрыгнуть на месте.
- Ри, это будет огонь! Я сгорю! - голос Праби дрожал и срывался, я хотел возразить ему, что в куполе отличная система пожаротушения, но он не дал мне вставить и словечка, - приезжай немедленно. Сейчас здесь все закоротит и что-то случится со спикером — в моем видении я не мог никуда позвонить. Вызови Службу, кажется, я уже не успева…
На том конце что-то затрещало, мелодичный голос извинился и сообщил, что соединение прервано из-за технических неполадок… я почти не помню, как бежал на стоянку, где оставил свою машину. Реальность рассыпалась на кусочки. Плоские, глянцевые, неровные. Руки, еле попадающие в рукава сдернутой с вешалки куртки, мои ботинки — они двигаются очень быстро, я внимательно слежу за ними, чтобы не упасть. Дверь машины. Газ на полную. Здания, мимо которых я проезжаю, сливаются в сплошную серятину, я еду слишком быстро. Сердце частит, надрывается, больше всего я хочу одного — не опоздать.
Со Службой я связался по дороге, проверив мой купол, диспетчер подтвердил, что системы не активны, детекторы не работают.
- Кто-то выключил вашу систему. Вы никому свои коды не сообщали?
- Конечно, нет! Вы с ума сошли!
- Может, просили кого-то присмотреть за куполом?
- Нет. Я никуда не уезжал. Скажите, машина скоро подъедет? В куполе остался человек, сами понимаете — там сейчас все заблокировано. Так скоро?
- Уже выехали.
- Хорошо, спасибо.
Разговор с безукоризненно вежливым и отстраненно спокойным диспетчером выпил из меня все силы. До купола от офиса было около получаса. Я, дико матерясь, выжимая из машины по-полной и не соблюдая абсолютно никаких правил, доехал за пятнадцать. Пока тянулись эти самые долгие в моей жизни минуты, лихорадочно вспоминал — настоял ли я на том, чтобы при строительстве использовались негорючие, самозатухающие материалы? Помню, что мы спорили с прорабом. Он хотел поставить более дешевые, горючие, я настаивал на том, что экономить следует на отделке… не помню, чем закончился наш спор.
Купол дымился, открытого пламени не было видно, наверное, я тогда уперся и сделали по-моему. Автоматические двери не открывались, разбить их нечего было и думать — я старался обезопасить себя, и они были весьма прочны, в стены уходили штыри, дающие дополнительную надежность. Окон у меня не было, их заменяли экраны. Еще один вход в купол находился наверху строения, попасть туда можно было по внешней лестнице. Я взбежал по ней и уперся в еще одну запертую дверь, сердце сдавило отчаяньем — в своем стремлении сделать дом неприступным, я превратил купол в металлическую ловушку и теперь Праби умрет внутри, а я буду рядом, но не смогу до него добраться!
- Так, надо подумать… - пробормотал я вслух, чтобы, услышав свой голос, хоть как-то успокоиться, - я сам проектировал и строил купол. Он не цельнометаллический. Кажется… да ! Космос, хоть бы получилось!
Подбежав к машине, сел за руль, немного отъехал для разгона и направил машину прямо на стену купола. Я вспомнил, что изначально собирался делать вход сбоку, но потом передумал — мне не понравилось как асимметрично это смотрится. Стену заделали, прорезали новый проем. В том месте, где прежде была дверь, стена менее прочна — нет армирования и стальную пластину я решил не устанавливать — все равно об этом изменении нет отметок ни в одном документе, следовательно, вряд ли кто-то сможет воспользоваться «брешью».
Удар получился просто ужасным, вылетевшая подушка безопасности с силой хлопнула по моему лицу, из носа потекла кровь, в голове загудело, что-то захрустело, скрючило от боли, и я испугался, что переломался и не смогу выйти из покореженной машины. При ближайшем рассмотрении все оказалось не так уж плохо. Ноги слушались, и, хотя меня немного качало, я выбрался из металлического комка, в который превратилась моя машинка. Блестящую, яркую машину было жаль, она была новенькой, последняя модель. Шустрая. Прочная. С хорошей системой безопасности. Не думаю, что выжил бы, вздумайся мне провернуть этот трюк с выламыванием на какой-нибудь другой колымаге.
Вылезти оказалось непросто — мешали обломки, машину зажало и дверцы не открывались. Истерически подергав ручки я, подстегиваемый страхом за Праби, полез через проем, зияющий на месте лобового стекла. В помещении было темно, дымно, в горло моментально забилась пыль, поднявшаяся от разрушенной стены, я закашлялся, меня даже согнуло до того приступ кашля вышел сильным, когда я смог более-менее распрямиться, то чуть не закричал, наткнувшись взглядом на фосфоресцирующие глаза.
- Гррр-Ри! - облегченно выдохнул Праби, повиснув на моем плече.
***
Расследование выяснило, что пожар случился не случайно — поджог. Систему безопасности взломали, заблокировали выходы, отключили все сирены и оповещения, кроме того - чтоб уж наверняка, небольшая глушилка, прилепленная к стене — маленькая и незаметная - не давала пробиться звонкам со спикера.
Кто-то хладнокровный и технически подкованный хотел умертвить самое дорогое мне существо — Праби.
Конечно, первым делом заподозрили меня. Но у меня не оказалось ни малейшего мотива. Праби, мило улыбаясь, сообщил обалдевшим от его красоты следователям, что у него нет никакой собственности.
- Грр-Ри приютил меня, заботится обо мне. Нет, я совершенно точно не буду подавать никакого заявления. Что вы такое говорите? Грр-Ри меня спас!
Следователи помялись и осторожно намекнули на возможную ревность с моей стороны.
- Хахаха!
Праби откинул голову, залившись звонким смехом. Никогда не слышал, чтобы он так громко смеялся, обычно маонец выражал свое веселье едва слышным хихиканьем, но гораздо чаще и вовсе обходился без звуков — молча улыбался. Наверное, это из-за того, что он перенервничал.
- Помилуйте, ну кому я нужен? - искренне вопросил маонец, на что оба следователя, зардевшись, деликатно намекнули на то, что, вполне вероятно, многим.
- Но в каком качестве? Грр-Ри всем меня обеспечивает, пылинки сдувает, то что вы предполагаете — нелогично! Это же я должен за него держаться, а не он за меня! Люди очень странные! - Праби всплеснул руками и снова весело хихикнул.
Так как завести дело без заявления потерпевшего следователи не могли, то, неодобрительно косясь на маонца и хмурясь, служители закона завели дело о поджоге и злоумышлении.
Ночь мы провели в номере, я заснул только приняв лошадиную дозу успокоительного — меня начинало трясти, когда я вспоминал как въехал в купол. А если бы я промахнулся и вмазался на полной скорости в прочнейшую преграду? Да меня бы по ней размазало! Запоздалый ужас от собственного безоглядного безрассудства леденил кишки. Хорошо, что хоть ничего не болело. Это потому, что меня накачали обезболивающим.
В медицинском центре, который я был вынужден посетить, сообщили, что нос я сломал. Впрочем, это было самым значительным повреждением. Кроме него — ушиб колена да синяки, оставшиеся от ремней безопасности.
Праби и вовсе отделался испугом.
- Ну, теперь все? - утомленно спросил я у маонца вечером, устраиваясь на постели безликого номера. - Больше ничего не случится?
- Я надеюсь, - Праби глядел серьезно и немного тревожно. - Точнее скажу через несколько дней.
Утро принесло боль — лекарство действовало на излете, просыпающиеся нервные рецепторы радостно брались за передачу сигналов, вытряхнув из тубы зеленую таблеточку, разжевал отдающую мятой оболочку — теперь неуместные со своим энтузиазмом трудяги заткнутся еще ненадолго.
На работе сослуживцы, конечно, уже знали новость. Все почли своим долгом выразить вежливое сожаление. Это было вполне ожидаемо, и я, тихонько закипая от всего этого ненатурального, формального сочувствия, станцевал ответное положенное этикетом па.
Приглашение на верхний этаж, к нашим небожителям, вызвало некоторую настороженность. Нечасто я бываю наверху. Нечасто. Что же заставило начальство обратить на меня свой взор? Неужели тоже хотят поинтересоваться, как я себя чувствую?
Моя должность руководящая, но есть шишки и поважнее. К одной из них я и направился.
Грюнт не подвел мои неясные, но мрачные предчувствия. Мне намекнули, что человек моего уровня не должен проживать с неизвестно каким боком относящимися к нему лицами. Я, конечно, столь же тонко намекнул, что никому до этого не должно быть никакого дела — личная жизнь, на то она и личная. Некоторое время мы вели вполне благовоспитанную беседу, а потом я, не выдержав этого абсурда — да кому какая разница, с кем я и что — прямо послал Грюнта нахер. Мне сообщили, что это я зря, так и уволить могут…
Ну, и к концу дня я стал безработным. Честно говоря, произошедшее меня ошеломило — как-то раньше я не замечал в согражданах оголтелого пуританизма. Или это у Грюнта личный задвиг? Но факты — такая штука. Странно, непонятно, нелогично и просто абсурдно — но существует! Вот таким образом существовало и мое увольнение. Хорошо, что у меня имелись некоторые сбережения. Как-нибудь протянем, пока я не найду замену конторе.
***
Новая работа находиться отказывалась. Возможно это подсуетился уязвленный Грюнт или просто момент такой — неудачный… я лихорадочно высчитывал, сколько мы продержимся, если будем жить в отеле, а работа так и не появится.
- Грр-Ри, - передо мной стоял маонец, а мне казалось, что я один.
Наверное, задумался и не заметил, как он зашел. После пожара Праби не очень хорошо спал, потому часто прикладывался днем — подремать.
- Чего ты вскочил? Поспал бы еще. Совсем бледный стал, - вздохнул я несколько виновато — мне думалось, что в свалившихся на нас испытаниях виновен именно я, ведь Праби ни с кем, кроме меня, не общался, следовательно, вряд ли кто-то затаил зло на него, вероятнее — на меня.
Хотя я и предположить не мог, кто же воспылал ко мне столь искренней ненавистью, что спалил купол, чуть не убив маонца.
Праби в ответ на мои слова бледно улыбнулся, скосил свои жутковатые зрачки в сторону и тихо произнес:
- Грр-Ри нам необходимо уехать.
- В смысле? Из города? Ты… снова что-то чувствуешь?
- Чувствую, - маонец кивнул, - на этот раз еще сильнее. Я уверен, если просто сбежать из города, это не поможет. Надо покинуть планету. Это возможно?
- Э… погоди. Надо прикинуть… то есть корабли-то ходят. На билет хватит. Но потом?
В этот раз я уже не сомневался в верности предчувствий Праби, спину облило холодным потом, осунувшееся, тревожное лицо маонца моментально заставило поверить в серьезность нависшей над нами неизвестной угрозы.
Слова заставили всколыхнуться, заметаться лихорадочно. Погруженный в некое отупение неудачами с поиском работы я скуксился и замедлился, Праби со своими предчувствиями встряхнул, прошил зарядом энергии. Уже к концу дня я заказал билеты на середину ночи, перевел средства, сложил нехитрый скарб: пара особо любимых картин, несколько древних, бумажных, книг — тоже своего рода средства — вот и все. Мы отправлялись в путешествие налегке. Ведь в сущности все, что нужно, можно купить в пути или по прибытии.
Беспокойство гнало вперед. Когда я стоял у своего практически непрошибаемого купола, то понял одну вещь — Праби очень, очень важная часть моей жизни. Страх за него крутит живот, обращает мышцы в желе, перекрывает кислород. Я настолько — до спазмов, до тошноты — боюсь его потерять, что не раздумывая бросаю свой вполне подлежащий реставрации купол и прокладываю курс в невозможную глушь, туда, откуда когда-то выковырнулась наша семья и где до сих пор есть небольшой участок земли, принадлежащий мне лично.
Вот же — пригодилось! Я-то, когда умер какой-то дальний-предальний родственник и оставил нам собственность, был уверен, что никто никогда не полетит туда. На край Вселенной. Далеко. Планета бедная. Страна не самая благополучная.
Доли родственников выкупил. Просто так: у меня бы деньги не взяли, а тут я придумал, как всучить этим гордякам пару монет на жизнь. И все довольны. А теперь эта недорогая, по меркам недвижимости, покупка, может статься, спасет мне жизнь.
Когда-то, много лет назад, я выплачивал все частями: пусть и далеко от основных маршрутов, пусть планета неизвестна и непопулярна, собственность все равно стоит немало. Не копейки, отнюдь. Сейчас у меня не хватило бы средств на подобную покупку, тем более с учетом стоимости билетов.
***
По приезде оказалось, что на том месте, где располагается мой участок умудрились построить жилое здание. Небольшой такой пятиэтажный домик. Ну, понятно, как все это делается: кто-то проплатил, кому следует, и про собственника «забыли».
Мы оказались на далекой-далекой планете, почти без средств к существованию, растерянные и бездомные. Законодательство разных планет, и даже стран, существенно различаются, но какие-то основные моменты, как правило схожи. Присваивать чужое нельзя. Но могут быть нюансы. Пришлось потратить несколько десятидневок, бегая по инстанциям и доказывая права. В конце концов, объявился фрукт, покусившийся на лакомый земельный надел. По моему поведению делец уже понял, что я не отступлюсь и явился лично посмотреть на столь невовремя объявившегося владельца.
- И чего Вы хотите? Что же теперь — сносить? - грузный пожилой мужчина глядел на меня внимательно и зло.
Я оскалился, как голодная, загнанная в угол собака: