— Летала я, — просто сказала она. — Был у меня такой интерес. Но деда пожалела: день до полетов не спит, день после
— М-м… — промямлил Беско.
— Да я, собственно, из-за Учугуна попросилась. На прошлой декаде телепрограмма была. Эти места показывали. Будто заболела: и во сне и наяву их вижу. А тут — на бреющем. Так, вроде?
— Что?
— Низко пойдем?
— А, да… Конечно.
К моменту вхождения в зону поиска, Беско так и не нашел нужного тона в разговоре с Гейей. И дело было не в ней самой, а в том, что внучка вампира должна была бы быть ведьмой. Черты ощутимого уродства… Порок на лице и во взгляде… Кровожадность, развратность, испорченность… Ну, избалованность, в конце концов! Но перед Беско сидела нормальная девчонка. Гейя напрочь была лишена кокетства, или как это еще называется, когда девица хочет понравиться, а оттого делается вся не своя? Когда кого-то играют, говорят о чем-то не зная, хотят показаться и выше, и умнее, и черт знает еще что… Так вот, этого самого в Гейе не было. Деликатной — да… можно было назвать внучку Хранителя. Умницей — да… Это было совершенно очевидно. Жизнерадостной — вряд ли. Хотя шуткам Беско смеется.
«Не пускай слюни, — в конце концов был вынужден обратиться к самому себе Лен. — Перед тобой сидит родственница, прямой потомок, считай что дочь человека, на совести которого десятки, если не сотни миллионов погубленных жизней, искалеченных судеб, вся страшная история страны».
Из кабины пилотов появился руководитель поиска с планшетом. Расстелив на столике карту, он показал Беско предполагаемый район падения ракеты.
— Боеголовка! От удара развалилась! Должна, — он показал, как должна была развалиться от удара боеголовка. — А с этим, — он показал руками шар, — ничего не может сделаться. Ясно?
Беско кивнул головой. Ему было ясно.
— Ширину прохода сделаем под тебя. — Руководитель поиска показал пальцем на Лена, чтобы у того не осталось сомнений, о ком идет речь. — На втором и третьем проходе внесём коррекцию.
Коррекцию он изобразил движением рук по столу «шире-уже».
— Отмечать будем шашками.
Беско поймал себя на мысли, что ждет, когда руководитель станет изображать дымовые шашки. Но, очевидно, дымовые шашки были явление достаточно простым и пояснения не требовали.
Встретившись глазами с Гейей, он чуть не прыснул со смеху, увидев на ее лице сразу десяток вариантов «ясно»?
— Что и говорить, интересная внучка у Хана, — думал Лен, забираясь в узенькую штурманскую кабинку. Там, на люке, выходящем в пол, был брошен надувной матрац. Над головой у него был еще один люк, ведущий в кабину пилотов. Хрипела рация, слышались команды авиадиспетчера, переговаривались летчики.
Беско заставил себя отрешиться от всего, что составляло его окружение, даже от собственного тела, оставшегося лежать в штурманской кабине. Теперь он несся с захватывающей дух скоростью над лесными массивами, реками, озерами, разломами скал и водоразделами. Руки его — гигантские, простирающиеся до краев обозримого пространства, оставаясь неподвижными, пропускали через себя весь этот шквал. Он сосредоточился на ощущении, которое возникло, когда держал на ладонях шар из волокнистого углерода. Вот такое… такое… — он вызвал у себя устойчивое ощущение различия между тем, что искал и тем, что составляло материальную основу несущегося через его руки мира.
В этом случае поиск шара мог быть уподоблен поиску гайки в опилках. Важно лишь было отличать естественное от искусственного. Всего трижды находились предметы искусственного происхождения во всем этом огромном лесном массиве. Гейя, конечно, права, что попросилась летать. Не каждый день могла появиться возможность на бреющем полете пронестись над такой дикой и прекрасной природой.
Первый раз Беско зацепил рукой за алюминиевый люк явно авиационного происхождения. Люк пребывал в расщелине старого корун-древа. Второй находкой была куча ржавой не то дроби, не то картечи. Третьей находкой была авиабомба — фугаска. Он хотел было взорвать ее, но побоялся отстать от самолета.
За полчаса непрерывного напряжения он устал. Мелькнула мысль, что неплохо было бы сделать перерыв.
Четыреста десятый лег в очередной разворот, и Лен уже поднялся со своего матраца, как вдруг самолет рвануло вправо. Было такое ощущение, что правое крыло зацепилось за что-то висящее в воздухе и теперь не может сбросить это что-то.
Из кабины летчиков послышалась ругань. На матрац из люка выпал термос, выливая остатки отвара.
Беско выбрался в салон, где руководитель поиска и Гейя приникли к иллюминатору. Из гондолы правого двигателя, лишившегося облицовки, поток воздуха рвал черный, как от горящей резины, дым.
Ни слова не говоря, руководитель поиска метнулся в кабину пилотов, откуда на миг стали слышны возбужденные голоса. Дверь отсекла их на полуслове.
Гейя не выглядела испуганной. Так… легкая растерянность от незапланированных событий. На самом деле положение было более чем серьезное. В любой миг этот уютный мирок мог…
По салону пробежал руководитель. Редкие волосы упали на лицо, и он фукал, отгоняя их в сторону. Руки были заняты парашютами. Он свалил брякающие пряжками и застежками туго набитые свертки под ноги и вновь исчез в кабине пилотов. Через мгновение его голос слышался уже в хвосте самолета.
— Надевай! — крикнул он, указав на парашюты.
Через распахнутую дверь хвостового отсека в салон ворвался надсадный рев единственной работающей турбины самолета.
Ничего кроме досады Беско, признаться, не испытывал в тот момент. «Опять аврал!» Почему-то сознание не воспринимало все происходящее иначе, как учение, каковых за тридцать периодов, с момента, как его вызволил из тюрьмы Денко Дан, Беско видел предостаточно.
Он махнул рукой, подзывая к себе Гейю. Девушка выбралась из кресла, и, цепляясь за спинки и стойки, приблизилась к Лену. В этот момент самолет начало трясти, словно он покатился по булыжной мостовой. В душе у Беско шевельнулся страх: сейчас еще что-нибудь из этого драндулета отлетит или взорвется… Почему-то стало страшно за руки Гейи — такие тоненькие…
— Чего телишься? — заорал, пробегая, руководитель. Беско отбросил всякие колебания. В несколько движений он сцепил пряжки в нагрудном замке, после чего принялся подгонять подвесную систему по размеру. Парашют был отчаянно велик. Исчерпав все запасы регулировки, Беско растерянно осматривал Гейю, крутя ее, словно куклу, где бы еще чего подтянуть?
Встретив ее спокойный и внимательный взгляд, Беско внезапно смутился: «Ну, девка…»
— Быстрее! — заорал над ухом руководитель поиска и потряс в бессилии сжатым кулаком. Не было сомнений, что он с удовольствием отвесил бы Лену пару оплеух за неповоротливость.
С парашютом Беско проблем не было совсем. «Застегнул — готов».
— Приготовьтесь прыгать!
Руководитель указал на раскрывшийся люк. В его зеве был виден несущийся зеленый ковер с белыми клыками скальных пород.
— Сам прыгай, дурак! — Беско притянул к себе руководителя. — Там сотня метров! — Он указал на открытый люк.
Руководитель удовлетворенно покивал головой, так, словно сказанное ему было приятно.
— Хребет! — проорал он в ответ и показал руками хребет, очевидно, сомневаясь в умственных способностях парня. — Сейчас перевалим!
Он распахнул сиденья, располагавшиеся вдоль борта и бывшие одновременно ящиками. Принялся выбрасывать оттуда какие-то свертки, выбросил еще пару парашютов, потом перебежал к следующему и вновь выбросил что-то в открытый люк, не боясь, что его самого может в любой момент выбросить туда же, стоит только самолету встряхнуться поэнергичнее.
Беско стоял в дверях салона, упершись рукой в косяк. Второй рукой он держал Гейю за поясную лямку. Руководитель поиска нашел наконец-то то, что искал. Помогая пинками, он подволок увесистый мешок и бросил на ребра фюзеляжа перед Беско. Указав на мешок, он махнул в сторону люка.
— Сначала ее! — Он указал на Гейю. — Потом — комплект! — Он пнул мешок и ткнул в него пальцем. — Потом — сам!
Отказывая другим в сообразительности, руководитель поиска, следовало отдать ему должное, соображал в общем-то неплохо. Будто в каждом вылете он регулярно выкидывал два-три подобных десанта.
Наклонившись над мешком, сорвал пломбу, бывшую одновременно и компасом, и поисковым приемником, после чего собственноручно засунул ее в карман куртки Беско. Не доверять, так не доверять! Он сорвал и пусковые чеки с парашютов Гейи и Беско. Теперь их открытие должно было произойти автоматически.
Беско посмотрел на Гейю. «Ну, первая ученица и только…» Гейя улыбнулась в ответ. Скалы в люке пронеслись, едва не задев самолет. В уши, и без того измученные шумом, ударил близкий грохот.
Земля канула в пропасть, и тут же из распахнувшейся кабины в три глотки заорали: «Пошел!»
Фамильярно шлепнув Гейю — непременно так следовало поступать с робеющим новичком, — Беско подтолкнул ее к люку. Наклонился за мешком.
Прошедшая несколько шагов Гейя обернулась. Беско энергично и утвердительно закивал. Швырнув мешок, он прыгнул следом.
Безумный, потрясающий контраст между ревущим чревом смертельно раненного самолета и распахнувшейся без конца и края тишиной, на миг вышиб всякое желание соображать.
Придя в себя, он повис на стропах, чтобы сократить расстояние до Гейи.
«А те-то как?» — с удивлением подумал он об экипаже.
Самолет, оставляя дымный след, подходил уже к краю котловины. Беско казалось, что столкновение с гребнем неизбежно. Но самолет беззвучно перевалил — почти чиркнул — через синие верхушки деревьев и исчез.
— Интересно! — сказал он сам себе, и слова его увязли, будто в вате.
В следующее мгновение его осенила еще одна мысль, на этот раз о том, что у них же нет никакой связи! И персональный фон, и правительственная «пикулька» остались на его робе в шкафу.
«У Гейи должно что-то быть», — успокоил он себя, продолжая налегать на стропы.
Разница в их весе, помноженная на усилия приблизиться, привела к тому, что вскоре он оказался почти под Гейей. Все, что оставалось сделать — дать последние инструкции.
— Глаза береги-и! — прокричал он и рухнул на пушистую верхушку сатан-древа. Крутнувшись ужом, избавился от сомнительной услуги и, описав широкую дугу, с треском врезался в чахлую поросль.
Упал на колени, вскочил, торопливо избавился от подвесной системы, время от времени замирая и прислушиваясь. Выбрался на открытое место. Ни звука, ни шороха! Теплый осенний день. Усталость подкралась, ухватила за руки, потянула к земле. Захотелось упасть и уснуть тут же… немедленно…
Тряхнув головой, Беско сбросил оцепенение и закричал, сложив ладони рупором: «Гей-я-я! Гей-я!» Прислушался. Тишина. Только верхушки деревьев шумят.
Тонкий мальчишеский свист донесся сзади и справа. Парашют Гейи зацепился за высохшее звень-древо и под качелями, в которых вынужденно оказалась девушка, была каменистая осыпь. Так что он подошел вовремя. Освободившись от лямок, Гейя готовилась прыгнуть. Беско смерил взглядом расстояние: метров пять однако…
Подхватив Гейю, он пронес ее над осыпью и осторожно поставил рядом с собой.
— Ну вот… — серьезно проговорила Гейя, перетягивая волосы лентой. — Обещана была скука, а тут тебе и приключения, и природа. Даже на руках носят.
Они засмеялись. Нет, чего там говорить, нормальная внучка была у правителя.
— И что теперь в программе нашего пикника, равный Лен?
Во сне Гейя разметалась. Щеки, обычно бледные, порозовели. Прядь волос закрыла губы, но, видно, сон ей снится хороший. Улыбается. Беско отмечает, что уже совсем рассвело, и дождь прекратился. Похоже, день будет неплохой. «Огарок лета» — короткая изумительная пора осени. Когда воздух недвижим и все, что не успело доцвести, дотянуться, дорасти, бросается наверстывать упущенное. Когда в ожидании грядущих холодов теплеет душа, отдаваясь последнему цветению.
Беско знает название тому чувству, которое возникло у него к этому ребенку-женщине. Невозможность происходящего и желание кружат голову, вытягивая мысли в серебристые нити, подобные тем, что летят в воздухе и остаются висеть навсегда в хвойных лапах…
В снах Гейи появляется страдание. Губы стиснуты, и брови сведены. Застонав, она резко отшатывается от кого-то во сне, сбрасывает волны парашюта. Беско отводит глаза. Но Гейя уже проснулась. Проследив его взгляд, она медленно уползает в шелк.
— Во сне я некрасивая.
Ей кажется, что она может быть некрасивой. Беско молчит, глядя на нее. Это ее беспокоит, как беспокоит все, что она не может объяснить.
— Что на улице?
Она знает, как рассеивают внимание.
— На улице хороший день. Звери — мелкие.
— Отвернись.
Оставшись один, Беско медленно одевается, выходит из палатки. Гейя далеко за спиной, но он видит ее. После случая с топтуном он не выпускает ее из вида.
— Давай никуда не пойдем сегодня…
Она говорит в спину Беско.
— Давай. — Воля покинула Лена. Он живет между небом и землей.
— Сколько можно идти? Мы устроим сегодня стирку.
Конечно, они устроят стирку.
— А другого растения мыльного нет? У меня все белье зеленое.
Мыла незеленого в лесу нет. Только струг-трава.
— Нарви, пожалуйста.
Хоть весь лес. А топтун и впрямь напугал основательно. Раньше с удовольствием рвала и струг-траву, и сбор для Васты. А он тоже хорош — оставил одну. Все не давала покоя мысль о спрятанном передатчике — ощупывал один за другим швы ее костюма.
Визг Гейи чуть не убил его. Как оказался рядом, не помнил. Когда понял в чем дело, вроде легче стало.
Герой детских сказок топтун. Мохнатые лапы и рост около двух с половиной метров.
Беско, чувствуя, как от испуга за Гейю проваливается, останавливается сердце, стоит перед топтуном, приходя в себя.
— Топа… — наконец говорит он. — Иди, Топа… Топа, Топа, уходи! — Не сходя с места, он хлопает гиганта по носу.
Стучит кулаком по широкому лбу.
Постанывание Гейи за спиной. Испугалась.
Немудрено. Когти черные — в три пальца шириной. И есть не будет. Просто потрогает: «Что за девочка в лесу?»
— Сказочный классический сюжет.
— Бежим, Лен… Бежим!
Вот тебе отношение женщин к вековому опыту. «От топтуна не убежишь».
Однако любопытный топтун попался. Непуганный. Тут зверье ни иглы, ни лучемета не знает. Хозяин, чтоб тебя разорвало.
— А ну, пошел! — кричит фельдфебельским голосом Беско.
Топтун делает шаг навстречу. Отчаянный визг Гейи сверлит уши. Топтун испуганно вскидывает лапами.
«Вот же упрямый, не своротишь, как танк…»
Руки Беско скользят по горлу зверя. Сухожилия, вены, кости, пульсирующее, огромное — в человеческую голову сердце… Выше — аорта.
Кулак Лена стискивает выскальзывающую, пульсирующую трубку. Эффект превосходит ожидание. Топтун рухнул, словно подкошенный. Передние лапы — в метре от людей.
Все! Любопытство исчерпано полностью. Ничего хорошего в двуногих нет! Вскидывая толстые круглые лапы, улепетывает, круша кустарник на пути.
Гейя на все вопросы получила однозначный ответ. Это она — ее ультразвуковой визг произвел такое действие. На мгновение она поддается внушению. Пытается проверить логикой: «Но он ведь не сразу упал? Ответ: Ему нужно было время, чтобы осознать».
Однако с той поры далеко не отходит.
Беско выбрал ей место для купания. Теперь он должен сторожить. Главное — занять руки. С помощью грубого ножа, найденного в аварийном комплекте самолета, Лен режет вилку из трезубца одолень-древа. Это стыдно, но у него трясутся руки. Он уже знает, что — главное дать им занятие. Интересно, сколько он продержится? Это не может кончиться, как с остальными. Это будет во всех отношениях бесчестный поступок. И бросить нельзя, и остаться нельзя. Зять вурдалака должен быть упырем! Тихий плеск и смех.
— Я тоже буду скоро зеленая, как лягушка.
Беско молчит, зная, что нужно молчать.
— Лен…