— Ну что, кто хочет попробовать забрать эту награду? — завопила я им, размахивая дробовиком над головой и дико смеясь.
Желающих не оказалось. Если честно, сейчас даже П-21 смог бы вырубить меня с тремя копытами, связанными за спиной. Источником радиации в пещере был, как ни странно, дракон. Так что ползание по его радиоактивному телу оказалось такой же хорошей идеей, как и купание в бочке с магическими отходами. Я была облучена, когда вылезла из этой дыры. Святая Селестия, теперь радиация сочилась и из моих дыр. Казалось, что сейчас я смогу помочиться огнем. Но в голове крутился другой вопрос: что лучше, умереть или стать гулем?
К счастью, на Скотном Дворе был свой медик. Ладно. Она оказалась ветеринаром, но сейчас я бы приняла помощь даже от Деуса. Её смесь из молока брамина, Антирадина и Рад-Икс с лечащим зельем сделала свое дело. О’кей. Она отвела от меня смерть и остановила контузящие побочные эффекты радиационного заражения, прежде чем я успела обделаться. Несомненный плюс. Серьёзно. И я была абсолютно уверена, что мне не придётся иметь дело с толпой нищих отчаянных пони, когда вести разойдутся по округе.
Мне очень не хотелось убивать этих несчастных пони. О, Селестия, сделай так, чтобы мне не пришлось этого делать!
Раундап, жеребец со штурмовыми винтовками, которого мы встретили раньше, был главой Скотного Двора. Он пробурчал нам что-то в благодарность и извинился перед Крестоносцами, но затем всё-таки попросил меня уйти. Учитывая, что он не стал стрелять мне в спину, это был справедливый обмен. Напоследок у меня была одна просьба. Я забрала его крутые солнцезащитные очки и спрятала за ними свои горящие глаза.
— Спасибо, Босс, — сказала я, перед тем как мы всемером продолжили свой путь.
— А она такая «Сдохни сдохни сдохни!», а дракон ка-а-ак заревёт во всю глотку, а она такая «Кто ещё хочет!», а они все такие «не я, не я», и это было потрясно! — восхищённо тараторила Соната, прыгая вокруг меня на кончиках копыт. Очевидно, для неё это было настоящим событием. Адажио тихо подпевал Сапфире Шорс, чья песня звучала из радиоприёмника.
— Мы в курсе, Соната. Мы были там, забыла?
Бледно-зелёная кобылка больше не заикалась о том, чтобы сдать меня и купаться после этого в заработанных крышечках. Теперь, когда моё тело было намного менее радиоактивным, я вынуждена была признать, что сражение с этими драконами прошло не так уж плохо. Может, я и была побита и покрыта синяками, но, по крайней мере, не сожжена или изжёвана.
— Знаете, я всё пытаюсь понять… как вы четверо могли узнать о награде за мою голову? Прошло ведь всего два дня.
Я не могла поверить, что эта новость распространилась так быстро.
— Ах, это. Рыжая Борода рассказывал об этом по Радио Парадиза. Здесь на юге ты можешь поймать его сигнал, — ответил Аллегро, указывая на мой ПипБак. — Должен предупредить тя, он редкостный подонок. Мы слушаем его тока потому, что иногда он рассказывает о больших наградах. Мы должны быть уверены, что эти награды не за наши головы.
Я нахмурилась и начала перебирать каналы, получив вздох разочарования от Адажио. На первых двух не было ничего, кроме сильных помех, а затем в эфир прорвался суровый и скрипучий голос какого-то жеребца:
«…хотите знать, что я думаю? Это всё обман, вот что я думаю. Здесь в Хуффе всё совсем неплохо. У нас лучшие технологии, лучшая еда, лучшая вода, да всё лучшее. В самые трудные времена мы находимся в авангарде. И что же делает Тенпони? Они откапывают какую-то пизду, наряжают её и засылают к нам, чтобы мутить воду. Мало нам того, что Анклав постоянно пытается наложить копыта на то, что им не принадлежит. Да ещё и Стальные Рейдеры… то есть Рейнджеры… угрожают взорвать полгорода. Теперь ещё один чужак заявляется сюда, чтобы портить нам жизнь.
Что касается Охранницы. Она либо Мэйнхеттенский головорез со страстью к кровопролитию, либо одна из этих двинутых пони из Стойла, которая выбралась в большой мир и не может не вмешиваться в наши дела. Но это наш дом! Наша жизнь! Она вырезала команду Розы, вырвала ей рог, а затем дала пятисекундную фору, прежде чем натравить на неё её же товар. О, да, Охранница всегда готова с оружием в копытах противостоять всему плохому, что случается с пони, если только вы не пони, который ей не нравится. В этом случае она просто забъёт на вас! Вот почему я рад, что Ростовщица не просто выплачивает награду, назначенную Дэусом, но и увеличивает её вдвое. Чем скорее эта лицемерка оставит нас в покое, тем лучше. Итак, тот, кто покончит с Охранницей, заработает сто тысяч крышечек. А если, что ещё лучше, доставит её уродливую задницу Дэусу, то удвоит награду! Ну, что вы на это скажете? Что вы, мать вашу, на это скажете?»
Ему ответили восторженными криками и топотом копыт. Я выключила радио, чувствуя себя препаршиво. Ладно, это было неожиданностью. Мне казалось, что бредней Диджея Pon3 было достаточно.
— Двести тысяч крышечек…
— Ага. Вообще, это удивительно, — лениво произнёс Адажио. — Я думал, что десять тысяч за Билла-Потрошителя — это много, но теперь это просто мелочь.
Честно говоря, я понятия не имела, сколько монстров мне нужно убить, чтобы это стало средством устрашения для пони, охотящихся за моей головой. Пони, ждущих момента для удачного выстрела. Пони, готовых убить меня во сне. Хуже того… я вынуждена была согласиться с Рыжей Бородой: если вы были красной меткой на моём ПипБаке, вы не могли рассчитывать на мою жалость или, хотя бы, уважение. Я угрожала смертью каждому работорговцу, но как сказала Роза: у неё был ребёнок.
П-21 огрел меня по загривку. Больно. Гладя свою пульсирующую черепушку, я прошипела:
— За что?
Он оглянулся и посмотрел мне прямо в глаза.
— Я знаю этот взгляд. Я не хочу, чтобы ты опять грохнулась в обморок, — его голубые глаза сузились. — Чем мисс Роз занималась, пока ты не «вырезала» её группу?
— Работорговлей…
— Насколько я помню, она пыталась убить тебя, Блекджек. Помнишь, тот пулемёт? Но да, она была также работорговкой, — тяжело дыша сказал он, сидя на моём пути. — Таким образом, подытожим, она пыталась убить тебя, будучи работорговцем. Неужели ты считаешь, что, когда она выбирала карьеру, она осознавала, что кто-то, возможно, убьёт её за это. Или какой-то пони выдал ей работорговую лицензию, которая предоставляет иммунитет?
— Вообще-то, Парадайз этим промышляет. Работорговцам запрещено стрелять в работорговцев с лицензией Парадайза, — добавила Пурри с улыбкой. Её одарили множеством косых взглядов, и юная единорожка обиженно воскликнула: — Что? Это на самом деле так!
П-21 глубоко вздохнул.
— Хорошо. Следовательно, пока ты не начала работать с работорговцами Парадайза, у тебя нет причины винить себя за что-либо подобное. Ты не ответственна за то море крови и горя, что другие навлекут на себя из-за собственной жадности, жестокости или глупости.
— Я не хочу убивать пони, которые просто хотят лучшей жизни.
— А я убиваю! Особенно, если они хотят достичь лучшей жизни, убивая моих друзей! — крикнул он мне в лицо. — Любой, кто выстрелит в нас, утрачивает какое-либо право на жизнь, Блекджек. Ты должна запомнить это!
— Нет! — выпалила я в ответ. — Я не могу просто убить пони, только потому, что он красная метка на моём ПипБаке.
Я немного отступила, пытаясь взять под контроль дыхание и сердцебиение.
— Если кто-то идёт по мою душу… я убью его, если придётся. Если я могу отступить… запугать их… или хоть что-то… «Красного убей» не должно быть единственным решением, П-21!
Он прикрыл своё лицо копытом, качая головой. Когда он опустил его, лицо П-21 озаряла улыбка.
— Ты абсолютно удивительная пони, ты знаешь об этом?
— И говорит это тот, кто согласился обрушить потолок, — возразила я, а потом запинаясь и перебирая копытом потрескавшийся асфальт, спросила. — Ну… ммм… теперь мы друзья?
Он закашлялся, взгляд его засиял, и теребя себя копытом по затылку он произнёс:
— Я не могу подобрать слов о пони, которая выводит меня из себя своим упрямством и отказывается следовать элементарному здравому смыслу. Если это называется дружбой, то почему бы и нет?
Я услышала хруст и посмотрела на выстроившихся в ряд Крестоносцев и Глори. Аллегро вытащил коробку двухсотлетнего, черствого попкорна и уплетал его за обе щеки. Пегаска была красной до корней волос, а Пурри, уставившись на нас, крикнула:
— Да целуй ты её уже!
Мы переглянулись, я расхохоталась во всё горло, а П-21, запинаясь, рявкнул:
— Молчи там!
Это сделало сцену ещё уморительнее. Таким образом, я, наконец, обрела друга. Интересно, будет ли у меня возможность рассказать об этом Наблюдателю.
Попурри пронзительно кричала, когда здоровенный жеребец входил в неё снова и снова. Соната лишь тихонько хныкала, дёргаясь при каждом толчке, как тряпичная кукла. Адажио лежал, сжавшись в комок, а его зверски топтали, пока не переломали ему все кости и не выдавили кишки наружу. Аллегро пытался сопротивляться. Вытащив ножи, они начали кромсать его на куски. Глори закричала, когда ей оторвали крылья, и окровавленным кулём повалилась на землю, после чего они принялись насиловать и её. Отрезанная голова П-21 лежала рядом со мной и бормотала:
— Нужно было сражаться с ними, Блекджек. Или они, или мы.
Я вскрикнула, когда почувствовала, как Деус навалился на меня сверху, пригвоздив к земле, и одним резким движением разорвал меня пополам.
Я открыла глаза, лёжа в темноте дренажной системы и слушая журчание воды под платформой, смонтированной посередине бетонной трубы. На платформе лежали в ряд четыре матраса; хоть они и отдавали немного плесенью, на них всё же было удобнее, чем на голом полу. Мне пришлось потратить несколько минут на то, чтобы успокоить своё дыхание, прежде чем осмотреть спящие силуэты Крестоносцев и П-21. Мои копыта слегка дрожали, когда я раскрыла свой вещевой мешок и достала один из прощальных подарков Кистоун — бутылку виски.
Осторожно открутив колпачок, я отхлебнула. Не так много, чтобы опьянеть, но достаточно, чтобы почувствовать, как тепло разливается внутри, и унять дрожь в ногах. Сделав ещё один глоток на удачу, я убрала бутылку обратно в мешок. Мне не хотелось разбудить кого-нибудь, пока я буду напяливать на себя броню, поэтому я ограничилась дубинкой. После чего осторожно направилась к краю дренажной трубы, чтобы вскарабкаться наверх, где несла вахту Глори.
— Я не понимаю её. Я не понимаю её поведения вообще, — услышала я голос Глори. Взглянув наверх, я даже сквозь тёмные очки смогла разглядеть её своим янтарным взглядом, лежащую на самом краю моста. — Сейчас она может быть тупой, вульгарной и непотребной, а буквально через мгновение превратиться в самую добрую и благородную пони, каких я только встречала. Сегодня она убивает детей, а назавтра спасает их. Это своего рода шизофрения? Сможет ли выжить пони, постоянно кидающаяся из крайности в крайность? Её спутник не менее загадочен. Пожалуй, в большей степени реалист; очевидно, он долгое время находился под воздействием некой психологической травмы. Похоже, именно это помогло ему лучше адаптироваться к реалиям Пустоши, нежели ей или мне. Его настойчивость в сохранении самоконтроля похвальна, но меня беспокоят причины, побуждающие к этому. В отличие от Охранницы, он, видимо, не зациклен на достижении некоего собственного идеала, а просто стремиться удержать в себе подавленную ярость. Думаю, он прав, отказываясь от оружия.
Я осторожно поднялась по склону и увидела, что Глори говорит в небольшое устройство между её передними ногами.
— А я… смогла ли я приспособиться? Я, по-прежнему, нахожусь в окружении ужасов Пустоши. И у меня такое чувство, что, если я лишусь её общества, то снова окажусь в ловушке под полом. Я в постоянном состоянии тревоги. Она раз за разом бросается в самоубийственные авантюры с почти маниакальным устремлением; я бы уже погибла много раз, если бы не она. Когда я направлялась сюда, я ожидала столкнуться с дикостью, но никак не с покровительством. Я должна что-то сделать.
Её губы почти касались устройства, когда она тихо шептала в него.
Улыбнувшись, я попятилась вниз по склону обратно к зеву дренажной трубы, там громко откашлялась и полезла наверх снова, производя при этом как можно больше шума. Когда я снова оказалась на дороге, устройства при ней уже не было.
— Привет, Блекджек. Что ты здесь делаешь? Твоя смена только через час.
Я постояла какое-то время, вглядываясь во всё ещё непроглядную темноту ночи, прежде чем ответить.
— Встала по нужде. Не думаю, что смогу снова заснуть, — ответила я с улыбкой, поворачиваясь к ней. — Почему бы тебе не отправиться под одеяло пораньше? Ты выглядишь немного усталой.
Тень тревоги мелькнула не её лице, но затем она кивнула.
— Хорошо. Спокойной ночи.
Она поскакала к краю моста.
— Глори? — окликнула я; она застыла. — Мне нужно знать… мы — друзья?
Обернувшись, пегаска открыла было рот, чтобы ответить, но потом закрыла его, так и не издав ни звука и лишь насупив брови. Наконец, на её лице появилась робкая улыбка.
— Мне бы хотелось так думать.
Затем она грациозно спорхнула с края моста и исчезла в чреве цементной трубы под дорогой.
— Да, мне тоже, — еле слышно произнесла я, глядя вдоль дороги в направлении откуда мы пришли.
Ко мне медленно приближались пять красных меток. Я видела, как они крались вдоль дороги к нашему лагерю. Закрутив дубинку в своём магическом захвате, я направилась им навстречу, двигаясь, совсем не таясь, по самой середине дороги. Два единорога. Три земных пони. Дробовик, винтовка, обрезок трубы, лопата и вилы. Как раз те пони, с которыми я не хотела бы воевать. Я постучала дубинкой по разбитому асфальту.
— Я не хочу драться с вами.
— Тогда не усложняй дело. Просто тихо и мирно отправляйся с нами. Награда за твою голову очень важна для Скотного Двора, — сказала единорожка с дробовиком.
— Вы теряли когда-нибудь близких по вине работорговцев? — с любопытством спросила я.
— Мы все кого-то потеряли, Охранница. Кроме тебя, пожалуй.
Я тихо вздохнула, закрывая глаза.
— Да, думаю, ты права.
Кого я потеряла? Было слышно, как они подбираются всё ближе.
Когда я открыла глаза, активировалось З.П.С., и дубинка взмыла в воздух. В замедленном движении я сделала выпад вперёд и вниз. Единорожка попыталась прикрыться своим дробовиком как щитом, но моей целью была не она. Дубинка врезалась в поднятое оружие раз… два… и дробовик отлетел в сторону развалившись на две половинки. Третьим выпадом я закрутила дубинку над собой, ударяя винтовку единорога, задрав её в небо. Выходя из режима З.П.С., я ещё два раза атаковала винтовку противника, к собственной радости выбив из неё магазин. Единорог бешено нажал на курок, но винтовка выдавила из себя лишь щелчок.
Трое оставшихся навались на меня всей толпой. Я нырнула вперёд и отметила одного нападавшего двойным копытным апперкотом в голову, пока моя дубинка делала низкий замах вперёд. Суставы сдались под напором моего удара, и ноги врага подкосились. Я продолжила движение, гарцующей шагом, замахиваясь дубинкой для нового удара. Когда З.П.С. приготовилась, я разрядилась по одному удару в каждого нападающего, вместо того, чтобы просто бить в одну единственную черепушку удар за ударом. Я вскинула обе передние ноги и отбила удар лопатой ПипБаком, благо ударопрочный корпус это позволил, в ответ я перенаправила вектор движения дубинки вверх и аккуратно засадила её между ног нападавшему. Он выронил оружие, но тут моя задница словила удар вилами.
Телекинетическим захватом я вытащила зубцы и со всей силы крутанула вилы. Челюсть обладателя треснула как спелый орех. Поняв, что с двумя половинками дробовика ничего не добиться, кобыла схватила своей магией лопату и попыталась убить меня заточенным наконечником. С помощью своей магии я парировала дубинкой неуклюжий удар и, поднырнув под единорога, повалила её на землю.