Благими намерениями вымощена дорога в ад
Самюэль Джонсон
Взору открывалась гирлянда, сотканная из сотен огней автомобилей. Беспорядочно мигающие искорки поднимали настроение и делали все вокруг каким–то волшебным и бесконечно добрым. Дорога, по которой пришлось ехать домой, была слегка покрыта наледью, но дорожные службы весьма неплохо отрабатывали средства, затраченные на их содержание, так что особых проблем при движении не было. Автомобильный поток двигался, словно тело невероятно огромной змеи на всегда застывшей под колёсами автомобилей. Каждый изгиб был мягким и плавным, но несмотря на это любая дорога содержит скрытую опасность.
Я никогда не считал себя первоклассным водителем, но долгие поездки так и манили своей особенной романтикой. В такие моменты я просто отключал автопилот и наслаждался управлением. Славно возвращаясь в старые добрые времена. Во времена, предшествующие стремительному буму высоких технологий. Тогда, когда ещё ты был волен не полагаться на электронный мозг сверхумных компьютеров.
– Сильно метёт, – меланхолично протянула Кристи, растянувшись в пассажирском кресле и уперевшись головой в боковое стекло. Фраза, не адресованная никому, просто витала в воздухе, заставляя каждого думать о своём, наблюдая, как снежные вихри кочуют через полотно дороги.
Мне всегда нравилось проводить выходные с семьёй. Это было намного интереснее, приятнее и полезнее, чем гонять с мужиками на рыбалку, охоту или попросту напиваться до беспамятства в баре. Хотя, если честно, не скажу, что этого никогда не делал.
Кристи. Милая. Когда я на неё смотрю, сердце начинает биться чаще, волнами разбивая все внутри. Влюблён. Как мальчишка, начинаю заискивать перед её красотой. Даже сейчас, отметив первый юбилей нашей семьи, этот огонёк во мне не угасал ни на долю секунды. Как же я счастлив, что она рядом. Такая сонная, из–под съехавшей на бок шапки густыми плотными локонами выбиваются светлые волосы, бесконечно голубые глаза и ангельски очерченное личико до сих пор заставляют сердце трепетать.
Малышка Джулия нежно посапывала в детском кресле на заднем сидении. Проведя целый день на горнолыжном курорте вместе с родителями, она очень вымоталась, вдобавок к активному отдыху доза чистейшего горного воздуха, ставшего настоящим шиком для жителей мегаполисов, сделала свое дело. Вообще, за последние несколько лет семейная поездка на самый красивый горнолыжный курорт страны стала нашей доброй традицией.
– Индексы биржевых фьючерсов корпорации «ArmStrong» на сегодня составляют 276 пунктов. На 115 пунктов поднялась стоимость акций горнорудной корпорации «Sastim», продолжают снижаться… – речь, отточенная сотнями скороговорок и десятками часов, просиженными в компании логопеда, неожиданно прервалась, передавая эстафету приятной музыке соседней радиоволны.
– Чёртовы компании! – вслух выругался я, – нанимают кучу людей ради своего топлива. – Блин, да они же ради этого на Луну летают, само собой, оно будет является самым ценным ресурсом.
Разумеется, я прекрасно знал, что благодаря именно этому веществу в начале ХХI века началось активное освоение спутника Земли, которое, как писали в прессе, сможет навсегда избавить мир от «наркотической зависимости» ископаемого топлива. Так сказать, слезть с «нефтяной иглы». Само собой, Луна стала первой ступенью для продвижения человека в космос. Да, люди бывали там и раньше, но истинную цену своих открытий узнали лишь спустя добрую сотню лет.
Сегодня этот светло–жёлтый шар, слегка скрываемый серым облаком и спокойно висящий на небосводе, является перевалочной базой для стартов к далёким звёздам. За прошедшие десятилетия там разрослось великое множество поселений колонистов, с огромным успехом осваивающих здешние места.
С Земли на Луну. Более противоречивого места обитания и придумать то сложно. Хм. Интересное решение для тех, кто хочет сменить вид из окна.
Но всё же, самым важным открытием тысячелетия, был тот самый пресловутый «гелий–3» – космическое топливо будущего. Трудно поверить, что темно–серая пыль, которой выстлана вся поверхность Луны – это самое настоящее сокровище, таящее в себе уникальное вещество.
Пользуясь доверчивостью людей, корпорации отправляют сотни тысяч колонистов на добычу этого «пыльного золота», обещая при этом не менее золотые горы. Пособия, страховки и даже собственные лунные участки по понятным причинам они, конечно же, вряд ли когда–то увидят. Идиоты. Вот только остаётся вопрос – кто из них был большим идиотом… А сколько людей осталось там, в миллиардах километрах от Земли только потому, что не могли себе позволить оплатить обратный билет. А все потому, что компании, обещающие безоблачное будущее, через некоторое время лопаются, словно мыльный пузырь, радужная оболочка нарисованного и так тщательно придуманного будущего превращается в тыкву, не оставляя ничего, кроме пустоты, нищеты и осознания своей беспомощности.
До мировой глобализации все проблемы, возникающие на строительных площадках и предприятиях, привлекающих низкооплачиваемый наёмный труд, всегда можно было списать на национальный признак того или иного народа, что–то вроде: «Черт подери этих тупоголовых Туркменов». Сегодня уже трудно представить, что менее ста лет назад было такое агрессивное разделение между народами стран внутри континента.
Память вспышками вновь проигрывала историю семилетней давности, в которой я, купившись на все эти расчудесные лозунги о счастье за пределами орбиты Земли, принял участие в создании ряд объектов для дочерних предприятий той самой чёртовой корпорации «ArmStrong».
Как всегда, были обещаны «золотые горы», контракт должен был быть подписан не менее, чем на десяток лет, страховка и прочие прелести сотрудничества. После сдачи чертежей коммуникатор генерального директора «вдруг» стал недоступен, а предприятие и вовсе начало процедуру банкротства. В общем, до боли отработанная схема.
–И–ди–от… – я мысленно обругал сам себя, – ну как можно быть таким наивным?! Жаль – сделанного не вернёшь.
К счастью, после этого случая и до сегодняшнего дня мне не приходилось встречаться с такими подлыми людьми. Конечно нынешняя работа тоже требовала максимальной уверенности в партнёре, финансовый риск и дикое эмоциональное напряжение, но результат окупил все затраты, а овчинка стоила выделки.
«Заместитель директора департамента по общественной политике» – даже у себя в голове эта фраза произносилась как–то особенно важно и подчёркнуто статусно. К этой должности я шёл долго и упорно. Жизнь начла не просто налаживаться, а наконец–то она стала приносить радость.
Из океана мыслей, витавших в сознании, меня выдернул голосок Джулии: – Папа, папа, смотри! Какая большущая машинка!
Внушительных размеров грузовик лениво полз прямо перед нами. Его необычно огромные колеса поднимали снежную пыль, погружая пространство позади себя в искусственную метель. Наш джип хоть и имел полный привод, и я был полностью уверен в его надёжности, но пойти на обгон не решался, к тому же встречный поток был слишком плотный. Сквозь дорожную пургу был чётко виден знак радиации, его огромная неоновая вывеска вполне конкретно давала понять, что на борту находится опасный груз, а логотип компании «ArmStrong» только ещё раз подчёркивал это.
Эта компания много лет занимала лидирующие позиции в энергетической отрасли и уже подводила к концу строительство самой мощной термоплазменной станции на Луне. Не являлось большим секретом и то, что грузом автопоезда скорее всего является сырье для её новёхоньких реакторов.
– Ну и дела… – подумал я. – Разве транспорт, перевозящий такое, должен ездить по дорогам общественного пользования? Да у них же в сопровождении только одна машина, и то плетётся непонятно где.
– Как только выйду на службу, нужно будет не забыть подать на их грёбанную компанию очередную жалобу, – зло подумал я, включив дворники дабы хоть немного разгрести летящий из–под колёс грузовика снег.
Громкий хлопок неожиданно разрезал воздух. Одна из трёх десятков покрышек невероятно огромного прицепа с грохотом лопнула. Повинуясь беспощадным инстинктам, я дёрнул руль резко влево, именно это и помогло увернуться от ошмётков резины и металла, несущихся прямиком в лобовое стекло. Машину занесло и начало раскручивать в диком танце, смертельно опасном для жизни людей, ставших заложниками груды металла.
Кружась безумным вихрем, на долю секунды удалось остановить мгновение, дабы оценить весь ужас происходящего. Огромная махина злосчастного грузовика, пересекая дорожное полотно, сметала своим телом всё находящееся на смертоносной траектории. Голова разрывалась, сознание затмевал оглушительный визг колёс и звуки скрежета сминаемых автомобилей, кажущихся крошками по сравнению с радиоактивным монстром.
Стараясь избежать той же участи, я окончательно потерял контроль над управлением, джип вновь занесло, раскрутив на скользкой поверхности заледенелого асфальта. Время остановилось. Казалось, это происходит не сейчас и не с нами. Не было слышно ни пронзительного крика Кристи, ни хруста сминаемого, словно фольга, металла автомобиля. Последнее, что я увидел, оглянувшись назад – огромные глаза дочки, распахнутые в удивлении и страхе, будто бескрайними водами океана они были полны слез. Она безмолвно плакала.
Мир перестал существовать.
Глава 1
– Максим… Максим! – тонкий женский голос как–бы издалека, из–за грани подсознания пробивался в мозг, то и дело пытаясь помешать серому сну, не имеющему абсолютно никаких красок. Помутневшее сознание начало с огромной неохотой развеивать дымку, поглотившую всё моё существо.
Ослепительно яркий свет тут же заставил зажмурить и без того не широко открытые глаза. Я пытался закрыть лицо рукой, но сделать этого не получилось.
– Что происходит? – выговаривать слова мне удавалось с большим трудом, словно язык был налит свинцом.
Повернув голову, я увидел, что обе мои руки забинтованы и прижаты к телу.
– Тихо, парень, не дёргайся, – услышал я ещё чей–то голос, – Анастасия Павловна, Вы уверены, что сейчас стоит с ним разговаривать? Тем более если оценивать дозу облучения, удивительно как он вообще остался жив.
– Алексей Николаевич, я сама решаю, когда мне стоит или не стоит что–то делать, – резко оборвала его какая–то женщина.
– Хоть подействовало? – сменив тон уточнил мужчина.
В этот момент я не громко простонал. Корчась от боли, еле переворачиваясь, я поинтересовался, сможет ли кто–то из этих людей объяснить мне, где я нахожусь и что вообще происходит?
– Подействовало, – с облегчением в голосе констатировала женщина.
– Максим Анатольевич, – громко произнесла она, – Вы находитесь в реанимационной палате, для людей, страдающих острой лучевой болезнью.
Посмотрев на табло электронных часов, висевших точно в центре пустой стены, она добавила: – Сейчас 12:47 по межконтинентальному времени. 14 марта 2089 года.
Дата раскалённым ножом врезалась в моё сознание.
– Три месяца, черт подери!
– Неужели прошло уже столько времени? Как же так?
Неожиданно, яркой вспышкой молнии, в голове вспыхнул страшный вопрос, на который я и сам боялся получить ответ.
Набравшись мужества я задал вопрос, одновременно желая и боясь получить ответ:
– Где Кристи и Джулия? Где моя семья?
Женщина, потупив взгляд, тихо ответила: – соболезную, Максим, их больше нет.
– Что значит «их нет»?! Какие к черту, соболезнования?!
Эти слова вихрем кружились в голове, не желая оседать данностью в израненном сознании. Я провалился в бездонную яму, к горлу тут же подкатился огромный ком, и меня вырвало прямо на больничное покрывало. Приборы тут же забили звуками тревожной сигнализации. Сознание вновь окунулось в чёрную пелену забвения, где нет ни боли ни тоски, туда где правит мрак и темнота.
Прошла неделя, хотя возможно уже миновал целый месяц, я безнадёжно потерял счёт времени, и вообще, окружающий мир стал для меня настолько чуждым и пустым, что возвращаться в него не возникало никакого желания. Практически всё время я лежал в палате, но иногда приходилось вставать и ходить из угла в угол, чтобы хоть как–то размять затёкшие мышцы ног, однако мир вокруг меня был словно занавешен серой пеленой и лишён всяческих красок. Мысли поглотились самой страшной утратой, которую только может пережить человек.
Палата, которая уже практически стала моим домом, была идеалом для минималиста и представляла собой большую пустую комнату, не имеющую окон. Не смотря на это, помещение было очень ярким за счёт множества светильных ламп, установленных на потолке и стенах. О наступлении условной ночи я узнавал по отключению основного освещения и включению ламп дежурного. Входом и выходом служила стальная дверь, неизменно закрытая на замок. В самом центре палаты стояла больничная кровать, возле изголовья которой расположились различного вида и назначения странные медицинские приборы.
Каждый день, хотя нет, правильнее сказать, с интервалами примерно в 6 часов, так как я не мог знать, какое в данный момент время суток, робот медицинской службы привозил мне поднос с кашами, какой–то дрянью, похожей на объедки собаки, и целую горсть таблеток.
В один из таких приёмов пищи я не выдержал и обратился к вошедшему в палату роботу: – извините, я хочу видеть своего лечащего врача, пригласите его ко мне пожалуйста!
– Ваша заявка будет обработана в порядке очереди, – холодным металлическим голосом отчеканил робот, не внося в ответ ни малейших эмоций.
Спустя несколько часов ко мне всё же вошёл молодой человек, облачённый в серо–жёлтый комбинезон имеющий яркие этикетки радиационной опасности на груди и рукавах.
– Максим Анатольевич, здравствуйте, меня зовут Алексей, я хотел бы поговорить о Вашем…– замялся он, – состоянии.
– Как Вы себя чувствуете? – поинтересовался он.
– Как мешок говна на свиноферме, – съязвил я и попытался изобразить нечто похожее на улыбку. – Что происходит, я здесь уже кучу времени, почему меня не отпускают из этой палаты? Что чёрт подери со мной?
Доктор молчал переминаясь с ноги на ногу. По нему было отчётливо видно, что он старается подобрать какие–то нужные и скорее всего утешительные слова, но получается это крайне плохо.
– Может, Вы уже наконец–то объясните, что со мной происходит? – сходя с ума от неизвестности, я жаждал ответа.
– Вы облучены, Максим, – грустно произнёс Алексей, в его взгляде, замутнённым защитным стеклом комбинезона, чувствовалось некое сочувствие. – Тот грузовик был под завязку набит радионуклидами и ещё бог знает чем. Вам вообще повезло, что сейчас можете разговаривать и даже дышать, не используя кислородной маски, – он жестом указал на прибор с маской, к счастью, бесполезно стоящий в углу комнаты, перевязанный целой кучей проводов и шлангов.
– Водитель того тяжеловеса умер месяц назад, так и не придя в сознание. До сих пор полиция занимается расследованием дела о провозе запрещённого груза по федеральной трассе, но там что–то не клеится, – покачав головой, продолжил Алексей, – как мне стало известно, они, вроде, вообще собираются закрывать дело в связи с недостатком улик, списывая всё на несчастный случай.
– Как погибла моя семья? – наигранно твёрдо, но при этом еле сдерживая слёзы, спросил я.
Алексей тут же отвёл взгляд, но все же ответил:
– Они погибли мгновенно, несколько автомобилей упали в кювет, спасти вашу семью у врачей не было никаких шансов, простите!
– Сколько мне осталось, доктор?
К такому вопросу врач, конечно был готов, но всё же с сочувствием окинув меня взглядом, промолвил: – Около пары месяцев, но это очень приблизительный срок.
В этот момент, вероятно, я должен был забиться в истерике, начать плакать, звать Бога и так далее, но вместо этого я лишь усмехнулся: – Что–то долго, наверняка Джулия успеет соскучиться по папке.