Детина действительно бросился пред ней на колени и завопил:
- Господинка велла! У меня нет даров, но я готов отслужить вам жизнью, только...
- Я же сказала: никто не узнает, - прервала его Селенка. - А чудес творить не умею, ибо я хоть и велла, но воспитана людьми.
Ну разве могла она представить, что когда-нибудь сказанёт такое?!
А работник понёс какую-то чушь. Должно быть, с перепугу. По его словам выходило, что горожане совсем заели селян поборами, платят мало, гнобят до голодной смерти. И нет на них управы. Так не могла бы светлая велла замолвить словечко перед могучими волшебницами, хранительницами солнечного дня?..
Селенка утвердилась во мнении, что работник вовсе не ворюга. И вообще очень даже не плох: добрый, справедливый... и красивый.
В этот миг зоркий взгляд Селенки различил далеко впереди конную группу. К ней примкнули двое в чёрных плащах и масках, с громоздкой поклажей на плечах.
Да что же это такое? Прямо ночь мешков...
Незнакомцы привязали их к сёдлам, и всадники помчались по дороге.
Селенка без слов схватила работника за рукав и увлекла за высокие кусты. Вот отчего-то почудилось ей, что встреча с этими всадниками может оказаться небезопасной.
Конные стрелой пронеслись мимо. Ветер вслед за ними утащил чей-то слабенький крик.
- Торанд... - прошептал работник.
- Что? - спосила Селенка.
Как-то так получилось, что её макушка оказалась под мышкой у верзилы, а стан - в кольце его лапищ.
- Меня зовут Торанд, - так же тихо сказал работник.
- Вот что, Торанд, - заявила Селенка. - Я пойду домой городской дорогой, а ты ступай, как шёл, полями.
- Хорошо... господинка... светлая велла... - забормотал вконец сконфуженный Торанд. - Прошу извинить... простить...
- Помиловать, - ехидно подсказала Селенка.
- Помиловать... - послушно отозвался Торанд и почему-то совершенно разонравился Селенке.
Она пошла вперёд, но остановилась. Подумала, сняла шаль и протянула её Торанду, который стоял недвижно и печально смотрел вслед Селенке.
- Это для твоей матушки, - сказала она.
3
Конечно, Селенка проспала всё утро. Сквозь сон слышала звуки, похожие то на крик, то на плач. А очнулась под пение рожка стражников и конский топот. Дом был пуст, только заплаканная кухарка притулилась возле холодной печи.
Она-то и поведала страшную весть: сестрицы Витольда и Мелинда исчезли прямо из кроватей, матушка Аглая свалилась без чувств и до сих пор пребывает в этом состоянии в своей спальне. Схвачен работник, который обычно помогал конюху. У него нашли шаль из пуха, принадлежавшую Мелинде.
Селенка похолодела: так вот кого несли в мешках чёрные всадники, вот чей крик слышала она...
Но при чём здесь Торанд?.. Селенка ринулась в матушкину спальню. Аглая лежала, покрыв лицо мокрой салфеткой и так жалобно вздыхала, что у Селенки чуть не разорвалось сердце.
Она подняла крик, вывалив всё разом: про ночную прогулку к мызе, встречу с Торандом, отданную для старушки шаль, которую в свою очередь накануне получила в подарок от Мелинды. И ещё про то, что нужно седлать коней, мчаться вслед за похитителями. Да она сама поскачет во главе отряда! А когда настигнет чёрных всадников, то им не поздоровится. Самое главное -- были бы живы-здоровы сестрицы.
Селенка остановилась только тогда, когда заметила, что багровая, как переспевший помидор, Аглая уселась в постели и широко открыла рот, но не может сказать ни слова.
И уж лучше бы Селенке никогда не слышать того, что изверглось из Аглаиного рта, когда матушка обрела способность говорить.
А потом Селенка очутилась запертой в гладильне, потому что в ней не было окон и пособница похитителей, зловредный подкидыш, бессердечная и неблагодарная мерзавка не смогла бы сбежать.
Видеть почти готовые наряды сестричек было тяжелее, чем вспоминать слова Аглаи. Через три дня зашумит, забурлит весь город: бал господинок! Только не мелькнут в танцах ни розовое, ни золотистое платье из грандопольских тканей... Где-то сейчас добродушные, смешливые сестрицы?.. Поди, не обсыхают их глаза, если они, конечно, ещё живы...
Прошло много времени, прежде чем кухарка, прятавшая глаза, внесла кувшин и краюшку ржаного хлеба. А потом пришёл Геройт и... не стал обвинять Селенку, только попросил: "Верни дочек". Удалился, пряча слёзы в красных опухших веках.
Селенка так и закипела от негодования, но потом поостыла. Наверное, и она бы на месте Аглаи и Геройта сочла, что у разбойников были пособники -- Торанд и Селенка. Кто, как не распутная сообщница, будет гулять по ночам? Такая запросто сможет выдать сестёр похитителям.
Толстушки всегда были добры к ней...
Однако хватит страдать, сидя на заднице! В конце концов, велла Селенка или нет?!
Но замок с той стороны двери не отвалился; не вернулся несправедливо арестованный Торанд; во дворе не появились стражники с отбитыми у преступников Витольдой и Мелиндой. Ровно ничего не произошло, как Селенка ни пыжилась и ни изощрялась, изображая волшебство.
Тогда она заплакала, призывая всех велл разом и в особенности ту, которая когда-то бросила её на дороге.
Конечно же, никто не откликнулся.
И что? Сидеть здесь и ждать страшных известий? Ничего подобного. Давно нужно было броситься на того, кто войдёт, вырваться из дома и отправиться искать сестёр и справедливость для Торанда.
Селенка затихла в углу гладильни, соображая, как половчее убежать.
За стенами дома послышались крики. Агая пыталась выставить кого-то вон.
- Теперь дочь веллы -- единственная ваша наследница! - каркал хриплый женский голос.
- Не бывать тому! - вопила Аглая. - Мои дочки вернутся!
- Ещё как бывать! - злорадствовала хриплоголосая. - И дочек вам не видать, как своих ушей! Пропали! Исчезли! А может, сами сбежали? Сговорились с разбойниками? А?
- Неправда! - неистовствовала Аглая. - Селенка видела, как их увозили! И наш работник Торанд видел!
- И где этот Торанд? Где его голова? Нету! А Селенку выпусти немедленно из заточения. К вечеру к вам приедет волшебник из Грандополя. Будет говорить с вашей единственной дочерью и наследницей.
- Иди отсюда, проклятая! По твоему наущению и на свою беду взяли мы это отродье. Столько лет промучились с ней, и вот награда -- лишились своих дочек, кровиночек...
Аглая ударилась в плач, а Селенка похолодела и потеряла интерес к тому, что там будет дальше на улице.
Торанд? Голова?.. Не может быть, чтобы казнь свершилась так быстро. В сонном и медлительном Велиполе правосудие длилось долго -- неделю-другую.
И Селенка приготовилась с боем вырваться из гладильни. И пусть даже грандопольский волшебник войдёт первым. У него, поди, есть пузо, в которое можно пнуть башмаком. Так и повалится. Пока соберётся со своей волшбой, Селенка уже будет далеко.
Но никто не явился. Не принёс пищи или горшка. Селенка даже подивилась: почему надобности, естественные для человека, её совершенно не волнуют? И тут же переключилась на тяжкие раздумья. А что она сможет сделать для Торанда и сестёр? На самом деле, а не в глупых мыслях, которые скачут галопом?
И вдруг...
Ощущение полной свободы нахлынуло внезапно, как проливной дождь из заблудившейся тучки. "Наверное, уже наступили сумерки", - решила Селенка. Она подошла к двери, приложила ладони к тёмным от времени дубовым доскам. И не поверила ни глазам, ни ушам. Щёлкнул замок, звякнул запор, и створка тихо распахнулась.
Селенка прошла пустым коридором к чёрному выходу возле кухни.
Скорбная тишина дышала ей в спину запахом каких-то капель или трав. Горе пыталось застить Селенке глаза. Безысходность цеплялась за плечи, норовила остановить.
Селенка выскользнула из дома.
Город спал, будто ничего и не случилось. От этой мирной тишины почему-то было особенно тошно.
Ноги сами понесли тем путём, которым скрылись похитители. За городскими воротами, которые только так назывались, а на самом деле были двумя столбами без створок, луна досиня целовала утоптанную дорогу и высокие кусты. Каждый блик, казалось, издавал звучание -- тихое, мелодичное, будто где-то далеко-далеко играла музыкальная шкатулка. И такой печальной была эта ночная музыка, что сердце Селенки сжалось. "Ох, Торанд..." - прошептала она.
Вскоре впереди показался высокий силуэт. Человек шёл ей навстречу. Селенка не испугалась: во-первых, он один. Во-вторых, пеший. В третьих, не зря упали запоры её узилища -- что-то поменялось и в мире, и в ней самой.
А через миг бросилась к прохожему с воплем: "Торанд!"
Да, это был их бывший работник.
Но очень странный: глаза неподвижно глядели поверх Селенкиных взлохмаченных кудряшек, осунувшиеся щёки напоминали цветом придонный лёд, а губы были темны. Торанд прижимал к шее оторванный рукав рубахи.
Селенка затормошила работника, засыпала вопросами, и он медленно, с большим трудом перевёл на неё взгляд.
- Ну что же ты молчишь? - рассердилась Селенка. - Я так за тебя переживала! Вот, сбежала из дому... Пойду искать сестричек. Ты со мной?
Торанд открыл чёрный рот и попытался что-то сказать.
Селенка замерла: её ладонь, прижатая к груди Торнада, не ощутила биения его сердца.
- Что с тобой сделали? - прошептала Селенка.
Из уголка рта работника потекла струйка крови.
Селенка дёрнула тряпку у шеи Торанда и увидела край чудовищной раны.
Торанд покачнулся и всё же вымолвил:
- Ты... думала обо мне... я пришёл...
Селенка уселась прямо в холодную и влажную дорожную пыль.
Вот как... Стало быть, Торанда действительно поспешно казнили. А её суть веллы, отчего-то пробудившаяся именно этой ночью, вызвала его к жизни.
К Селенкиным ногам с рубашки работника упало несколько тёмных капель.
Ну и куда она двинется с мертвецом? Нет, за Торанда все получат по заслугам. Ещё как получат... Но что с ним делать, к примеру, днём? И не свалится ли он на виду у всех бездыханным?
Ой, какая же она дрянь -- Торанд единственный, кто увидел в ней настоящую веллу. И она ею стала! А теперь сидит здесь и размышляет, на что годен человек, поверивший в неё!
Когда Селенка подняла глаза, перед ней никого не было. Только путаные следы и капли крови на дороге...
Селенка подскочила. Нет ничего гаже на свете, чем быть веллой, если твоя доброта оборачивается злом для других. Бедолага погиб только из-за того, что она пожалела нищую старушку, подарила шаль. И после смерти не оставила в покое, умудрилась уничтожить во второй раз.
Селенка в лютой злобе на саму себя зашагала по дороге. О сёстрах она тоже думала, так где они? Может, ещё живы?.. И вообще, кто она такая -- открывающая по ночам запоры, вызывающая к жизни мёртвых?
Стоп!.. Селенка -- врейза?! Поздновато это до неё дошло, могла бы и раньше догадаться.
Силы разом оставили её. Теперь ясно, почему всем от Селенки плохо...
Башмаки вяло мерили дорогу. Уныние заставляло думать о непроходимых топях недалеко от Велиполя, где так легко сгинуть.
Ну уж нет! Кем бы ни была, а сестёр найдёт. А там видно будет...
Послышался стук копыт. Селенка встрепенулась: всадники? А вот сейчас их встретит разгневанная, отравленная горем и обидой врейза! Топот налетел штормовым ветром, вокруг Селенки завихрилось движение.
Однако никого не было видно. Да что это такое: бьются кони, сотрясается глинистый панцирь дороги, а перед глазами -- пустота? А ну как затопчут незримые всадники? И кто тогда сестриц разыщет? Кто за Торанда отомстит?
Пока Селенка вертелась, уворачиваясь от топота и порывов воздуха, разгорячённого скачками незримых коней, изменилась и сама дорога. Исчезли поля, город вдалеке, мызы по обеим сторонам шляха. Вокруг оказался мёртвый лес. И в то же время не лес. Вот как если бы кораллы из шкатулки Аглаи почернели, точно сажа, и стали величиной с дубы. И у подножия одного "дерева" Селенка увидела знакомые ночные рубашки!
Не чуя под собой ног, кинулась посмотреть, живы ли, обнять, расцеловать... собой заслонить, если понадобится.
Всегда бело-розовые сёстры-пампушки сейчас напомнили восковые статуи. Селенка взвыла и бросилась на колени, залилась слезами.
И вдруг услышала... хихиканье! Глянула: сестрицы уселись на пышные задницы и потешались над Селенкой, как и в прежние времена.
- Витольда... Мелинда... - только и смогла проговорить Селенка.
Сёстры не откликнулись, наоборот, пуще загримасничали и закривлялись. И очень уж напомнили бесноватого, которого в прошлом году показывали пришлые цирковые люди.
- Они станут прежними, как только окажутся дома, - раздался голос рядом с Селенкой.
Властный, гулкий, прокатившийся эхом по лесу голос. Наверное, он принадлежал тому, кто наделён могуществом в этом странном месте. И не только...
Уж так захотелось увидеть человека, который произнёс эти слова! Но Селенка пересилила любопытство. Вот показалось ей, что нельзя, ни в коем случае нельзя смотреть в лицо тому, кто может перекроить мир, изменить течение жизни, для кого люди -- всего лишь фанты в неведомой игре...
Она опустила голову, но чётко и твёрдо спросила:
- Что мне сделать для возвращения сестёр?
- Хороший вопрос, - усмехнулся говоривший. - И правильно задан -- без страха и слёз. А сделать нужно сущий пустяк -- всего лишь принести книгу покойного приволшебня, которая сейчас хранится у его дочери Солутары.
Селенка согласно кивнула. Но она не была бы самой собой, если б не спросила:
- А почему вы её не заберёте сами?
- И вправду: отчего бы врейзам самим не сотворить снедь и кошель с деньгами, коли они волшебницы? Или не забрать книгу безумного старика? - усмехнулся незнакомец. - Только беда в том, что люди вполне смогут обойтись без волшебных миров. Потому что... ну, это тебе ещё рано знать. Нам же, тем, кого вы делите на велл и врейз, добрых и злых, хотя это неверно, просто необходимо время от времени получать что-то от людей. Принеси книгу...
Селенка снова кивнула своим коленям, обтянутым запылившейся юбкой. И всё же не смолчала:
- Так это всё затевалось, чтобы получить книгу?
- Не совсем... Должна же ты узнать свою суть и сделать выбор. А это просто так не даётся, всё нужно выстрадать.
- А при чём здесь Торанд? - Селенка хотела не выдать своих чувств, но получилось плохо, потому что говоривший с ней усмехнулся:
- Видишь ли, ничего нельзя делать по прихоти. Твоё мимолётное добросердие оказалось для работника мягкой зелёной травкой, под которым -- беспощадная трясина.
- Принесу я эту книгу, - буркнула Селенка, поднимаясь с земли.
И увидела перед собой только пустой ночной шлях.
4
Под окнами кривого домишки Солутары она задумалась: а вдруг дочь приволшебня не отдаст книгу? Вдруг не захочет, чтобы вернулись Витольда и Мелинда? Тогда придётся отобрать силой... По-разбойничьи... Вот как перевернулся мир: хочешь добра -- сделай зло. Ну и ладно! Главное -- вернуть сестёр.
Селенка постучала в дверь, зная, что сможет войти в любом случае.
Однако полураздетая Солутара открыла ей и даже обрадовалась:
- Заходите, господинка Селенка, не ждала я вас.
Селенка поняла по каркавшему, с хрипотцой, голосу, кто приходил к Аглае и требовал выпустить её из гладильни. А также сообщил о казни несчастного Торанда.
Она вошла в захламлённый и бедный дом, осмотрелась.
Солутара суетилась, сновала туда-сюда с посудой, охапками вещей; было видно, что она просто не знает, как быть, когда принимаешь в гостях веллу. Не веллу, а врейзу, но какая разница для растерянной старухи?
- Мне нужна книга твоего отца, - мягко начала Селенка. - Очень нужна. Сейчас нечем заплатить, но поверь, в накладе не останешься.
- Книга? - удивилась Солутара.
По её выцветшим глазам было заметно, что она ещё и разочарована -- наверное, ожидала чего-то другого, а не разговора о книге.
- Да, - стала настаивать Селенка. - Я не прошу открыть её и прочесть предсказание. Просто дай... на время. Заплачу по-княжески.
- Я не возьму с тебя денег, - сказала Солутара. - Зачем мне их брать у собственной дочери? Ведь она не оставит меня, когда вступит в наследство?
Селенка опешила. Вот это сюрприз! Мелькнула мысль: согласиться во всём с полоумной старухой, взять книгу и отнести её тому... страшному, ужасному незнакомцу, а разборки оставить на потом. Но Селенка уже завелась: о чём мелет эта старушенция?