Александр Никатор
Избрание
Глава первая: «Смерть Старого»
Старик умирал медленно. Он постоянно метался по своей огромной кровати с дорогими покрывалами из шёлка и бархата, кричал в забытьи. Потом, раз в полчаса — внезапно поднимался на своём ложе на локтях и протягивал куда в пустоту костлявую руку.
Когда главный министр империи бросался к нему, своему господину и правителю, что бы узнать кого именно старец на одре назначает своим наследником — Император вновь медленно закрывал глаза и уже в десятый раз за этот вечер, в бессилии валился на мятые подушки.
Эта ситуация нагнетала всё новые волны страха, среди присутствующих в огромной зале людей, где возле ложа умирающего правителя огромнейшей империи, с вычурно вышитым золотом балдахином, сейчас вовсю суетились команды имперских дворцовых лекарей: «стандарты» — преподаватели различных медицинских дисциплин, из врачевательского университета в столице. Духовники инквизиции — предпочитающие все проблемы излечивать хоровыми песнопениями с восхвалениями Солнечному Светилу и кострами для еретиков. Наконец друиды — официально запрещённая в государстве каста лекарей, как и сама их вера «Древ и камней», однако сохранившиеся небольшими группами при главе державы и в некоторых своих тайных убежищах или замках особенно болезненных из провинциальных престолодержцев, коим собственное здоровье было превыше предписаний трибунала имперской инквизиции.
Врачи «стандарты» предлагали которое уже по счёту кровопускание и клистиры, инквизиторы громко заунывно читали молитвы и с ненавистью таращились на еретиков друидов, а последние — лишь всё скорее натирали в каменных ступках новые удушливые запахом мази и смешивали бальзамы для питья, в хрустальной посуде, отчего в зале распространялся терпкий запах редких трав.
Помещение, где заканчивал свои дни могущественный император, было гигантским и очень светлым: окна, в три человеческих роста и почти во всю стену, огромные гобелены до самого потолка — с изображениями Солнца или людей в кирасах и с самострелами в руках, ростовые чеканные металлические вазы отражающие свет, что словно исходил от них самих, а также множество дорогой вычурной мебели, что сейчас постоянно лишь мешалась под ногами у людей осторожно приближающихся к ложу располагавшегося там правителя или быстро отходящих от него.
Престарелый Император, который за полвека своего царствования сделал из среднего по размерам и силе королевства мощную империю гегемона — сейчас часто хрипло дышал и хватался пятернёй за худую старческую грудь.
Он сокрушил, за пятьдесят с лишним лет правления — семь королевств и вдвое больше независимых великих княжеств и герцогств.
Смог заставить богатейшие союзы торговых независимых городов-республик влиться в его державу и не позволил собственным аристократам помешать ему интегрировать, в созданное его усилиями и изобретательностью, новое государственное образование — дворян из завоёванных недавно земель.
Установил единую имперскую религию — культ Солнца, что должно было ещё сильнее связать воедино недавно присоединённые части новой громадной державы и приказал своей инквизиции жестоко преследовать всех сторонников друидов или лунопоклонников, почитателей огненных и золотых быков или водных драконов.
Пол столетия, империя, под его руководством — лишь росла и набухала землями и богатством, и всё это время вопрос о наследовании был чуть ли не самым главным, но решался отчего то крайне медленно и, мягко говоря, без особого желания его разрешить…
Главный имперский министр Дезидерий: пухлый, моложавый, даже немного женственный мужчина, тридцати восьми лет от роду — осторожно подошёл к ложу своего патрона, когда тот, от очередных метод друидов внове открыл глаза и вежливо, но твёрдо, повторил единственный постоянный за сегодня вопрос, который мучал почти всех собравшихся вокруг: «Кто? Кто Ваш наследник на престоле?»
— Достойнейший… — просипел старик и вновь смежил свои веки.
Дезидерий поднял глаза к потолку, на котором сияло позолотой намалёванное там святое Светило и чуть было при всех не послал проклятие в небеса, однако сдержался.
За пятнадцать лет, что он занимал важнейшие посты в государстве: семь последних лет он был главным министром империи, вместо казнённого старика Алруда, ровесника императора и одного из тех кто мог с властителем спорить. За что Алруд в конце концов и поплатился головой… Ещё ранее Дезидерий восемь лет возглавлял канцелярию императора и всегда готов был исполнить самое идиотское или невозможное поручение, но сейчас…Сейчас всё было действительно странно, глупо, плохо.
Никто не ожидал что «Старый», так за глаза называли императора во дворце приближённые к нему сановники — так быстро и внезапно «сгорит» от пустяшной хвори, которые ранее десятками переносил на ногах, в походах или на охотах, что нередко длились нескончаемыми весёлыми месяцами.
Старик был фантастически крепок телом и провёл не один десяток походов, за свою долгую человеческую и государеву, жизни. Выдержал несколько ранений, из которых минимум три считались тяжёлыми.
Очередная его простуда никого сперва особо не пугала, пока неделю назад он внезапно не перестал ходить и сразу вслед тому, за оставшиеся недолгие дни, не превратился в совершеннейшую развалину, чего прежде с ним не случалось даже после очень сильных заболеваний или ранений…
Империя была любимым детищем, умирающего сейчас на огромном ложе, старика и никто толком не мог объяснить, что же случится после того как он, основатель и до сего момента бессменный правитель державы — покинет этот мир и вознесётся к Солнцу, сияющему и всё видящему: все людские пороки и недостатки, поступки людей в течении всей их жизни проходят под лучами внимательного и беспристрастного Светила.
Сына своего от наследования и вообще, от любой власти в империи, отстранил сам Император, ещё много лет назад — считая того позором семьи и совершенно неспособным к управлению государством или армией.
Была ещё Дочь…Однако Дочь правителя сошла с ума сразу после громкого скандала на её свадьбе, когда иноземного принца-жениха, сильно её оскорбившего — привязали к лошадям и их со всех сил стеганули что бы они скакали в противоположные стороны, что явно не прибавило душевного спокойствия впечатлительной девушке, наблюдавшей за данной сценой вблизи.
Оставалась ещё четвёрка внуков, которыми сын императора обзавёлся при трёх своих женитьбах: каждого из внуков, до двенадцати лет, держали при Деде и воспитывали в общеимперской традиции, что бы дети привыкали к новому своему положению, а после того как двенадцать лет им исполнялось — их отправляли вместе со свитой из охраны, книгочеев писарей, советников, учёных, присмотрщиков — в некогда завоёванное крупное королевство, где они становились представителями императора и местными провинциальными вице-королями, тем самым показывая уважение главы всей Империи к даному королевству, когда он отправлял своего внука, местным правителем, к этому народу империи.
Внуки прибывали в «свои» земли в нарядах тех народов, к которым были посланны и на месте учились верно править страной, вначале собственным вице-королевством: вершить суд, устанавливать отношения со знатью, назначать налоги и проводить массовые церковные обряды, что бы прослыть благонравными для своих подданных из простецов.
Это позволяло, по мнению самого Императора, чуть лучше «сшить» столь быстро им созданную огромную державу и укрепить общеимперские связи над бывшими провинциальными, что были ещё крепки, в ранее завоёванных державах.
Но вот сейчас…Сейчас становилась всё явнее опасность гражданской войны в огромной, наскоро созданной империи, в виду непонятной ситуации с наследованием: кто же именно из четырёх внуков — основной наследник?
— Подойди… — старик на огромном ложе поманил главного имперского министра Дезидерия к себе пальцем и сановник опрометью кинулся к нему, к великой зависти остальных придворных, также бывших в зале. — Ты помнишь мои эдикты, когда последний, из четвёрки моих сорванцов, переступил порог мужания и отпраздновал своё шестнадцатилетие?
— Избрание императора?! — вскричал со слезами на глазах Дезидерий, стоя на коленях перед умирающим стариком. Тот, в ответ на данный крик, лишь закрыл и тут же открыл свои глаза.
Рядом, у изголовья императорского ложа поёживались лекари друиды, которых, стоящие тут же инквизиторы, громко все вместе сговаривались немедля отправить в «каменные подвальные мешки», а потом, как можно скорее и на костры — как только «благоверный славный правитель» смежит свои веки.
Придворные и часть охраны, подходили, вроде бы случайно, всё ближе и ближе к говорившим первым лицам империи, надеясь подслушать первыми кто станет императором и как можно ранее поздравить его, скорым гонцом или каким подарком — лишь бы видел новый господин кто сразу, первейшим, признал его за правителя державы и потом не забыл, при обычных в таких случаях раздачах земель, замков, денег…
— Избиратели… — прошептал откровенно шокированный услышанным от господина, Дезидерий. — Проклятая «восьмёрка» что будет определять главу Вашей величайшей державы…Но зачем это?!
Император, сквозь судорогу на лице всё же улыбнулся и пояснил видение ситуации своему министру: «Империю одной силой не удержать, главе державы нужно быть и львом и лисой — иначе никак! Пускай станет тот, кто сможет убедить Восьмерых, совершенно разных, чванливых и хитрых, бессовестных и странных высших из грандов империи — в своих способностях к управлению. Кто из моих внуков справится с этим — тот сможет далее править уверенной твёрдой рукой и…светлой головой!»
Дезидерий поднялся с колен и неспеша отряхивая свои одежды от пыли подошёл к огромному, на всю стену, окну.
Сейчас ему ледовало придумать что далее предпринять и в какой последовательности: кого первым вызывать в столицу — Избирателей или наследников из их вице-королевств? Кто будет править державой в короткое междувременье, пока происходит Избрание, как условный арбитр «престолодержатель»? — хотя что он сам и будет им, главный имперский министр не сомневался. Дезидерий не готов был упустить власть из своих рук, пускай возможно и последние её дни, без боя.
Нетитульный дворянин, который лишь своим недюжинным умом смог стать помощником крупного провинциального жреца, важнейшего общеимперского храма — потом советником министра, советником императора, министром, главой императорской канцелярии и наконец, в возрасте тридцати лет — самим «Главным министром империи».
Дезидерий готов был к борьбе, как к яростной и короткой кинжальной схватке в кабинете, так и многоходовкам, с улыбками и лестью перед арестом и убийством удушения шарфом.
«Престолодержатель» конечно не Избиратель и его голос ничего не значит при Избрании нового императора, но он ведь может чем помочь, будущему властителю: как советами, так и передачей компрометирующих сведений о высокой знати или опасных полководцах имперских вооружённых сил, скрытых фондах империи…Да наконец просто защитить императорской гвардейской стражей — в случае «внезапной» попытки убийства кандидата на престол!
Стоило поторговаться и получить, по возможности, максимальное из того что ему предложат, прежде чем уйти в почётную отставку и уступить своё место фавориту победившего, при будущем Избрании, провинциального внука наследника великого правителя.
К Дезидерию стала подходить высокая знать и тихо спрашивать что ему сообщил император, но он лишь отмахивался от всех этих людей и продолжал раздумывать над тем, что ему самому сейчас стоило предпринять.
Наконец министр попросил уединиться вместе с нынешним главой императорской канцелярии, что готовил визиты правителя и следил за его документооборотом, и командиром личной охраны Старого. В углу залы он коротко бросил им: «Вызываем Избирателей в столицу. Срочно. Сейчас же!»
— Не может быть! — ахнули оба. — Мы думали что Император напрямую назна…
— Нет! Империя должна получить правителя на основании компромисса! — важно заявил Дезидерий, словно бы и сам всегда поддерживал эту идею. — Его должны поддержать высшие аристократы державы, что бы остальным было проще смириться с выбором людей, их представляющих, на Избрании. Огромная страна должна получить достойнейшего правителя.
Пока его собеседники кивали головами так, что было непонятно: одобряют или осуждают они умирающего императора, главному министру Дезидерию внезапно пришла в голову мысль, что если Избиратели немного подольше проспорят о своём решении, он сможет больше времени оставаться «престолодержателем» и тогда, как следует напустив тумана интриг и страхов перед внуками императора, вытребовать что важное и ценное у избранного скоро императором внука, лично себе: «Как содействовавшему именно Его избранию главой державы».
Оставалось при личной встрече убедить всех Избирателей сильно не торопиться со своим выбором и найти оптимальную фигуру для трона, из четырёх возможных кандидатов.
Была правда и ещё одна «тонкость», о которой и умирающий Император, и его главный министр, прекрасно знали: часть этих самых Избирателей были потомками, пускай и не прямыми, но всё же — династов недавно подчинённых, захваченных королевств. Их специально оставили править частями бывших наследственных земель, что бы показать не только военное превосходство империи, но и мягкость во внутренней политике новой державы.
Старик император считал что «семижды седьмая» очерёдность на провинциальные престолы нынешних Избирателей, на право владения условно «своими» землями — не позволит им активно противиться империи в дальнейшем, а возможность принимать прямое участие в Избрании нового правителя всей державы — крепче свяжет такие разные королевства и княжеста, особо не имеющие пока ни общей идеологии, кроме недавно навязанной им «имперской», ни прямой заинтересованности друг в друге: как военной, так и торговой.
Идея с Избранием нового императора имела под собой почву, но и оказывалась с безусловным риском — причём немалым!
Император всем показывал что готов частично делегировать свою власть на нижние ступени управленческой иерархии, нового государственного образования, однако с условием обязательного добровольного подчинения ему и им изданным законам и эдиктам, и принятие безусловным условием того — что Империя уже состоялась и высшая провинциальная знать, всех бывших суверенных королевств, это принимает как должное.
Это были потуги сохранить в целости всё то, что умирающий сейчас на своём ложе старик, строил почти пол века своей жизни, и что мечтал оставить потомкам, и для истории.
— Хм… — пробормотал себе под нос министр Дезидерий. Потом посмотрел на лежащего Императора, возле которого особенно споро суетились друиды и присматривающие за ними инквизиторы, после чего быстро отвернулся. Развернувшись министр подошёл к командиру императрской личной стражи, главе столицы, начальнику канцелярии умирающего правителя — что втроём стояли у окна невдалеке и о чём то между собой быстро шептались, и предложил им: «Следует провести «малый имперский совет». Не думаю что надо собирать остальных министров, разве что… Хотя нет — хватит и нас!»
Раздался внезапный резкий крик и вся четвёрка у окна обернулась к ложу: отшатнувшиеся, белые как полотно друиды и размахивающие руками, как оглашенные, инквизиторы-смотрители, в своих привычных чёрных одеяниях, сказали им всё.
Основатель империи, первый её глава и бессменный правитель последние пятьдесят четыре года, как занял место своего дядьки на королевском троне небольшого государства — скончался.
Эта блестящая страница истории державы теперь была перевёрнута и на её место следовало начать готовить новую, причём именно четверым высшим сановникам, замершим у окна, как самым приближённым к общеимперской власти, из всех слуг покойного.
Все четверо поочерёдно подошли к ложу с балдахином что бы попрощаться с Императором. Поклонились ему до земли, скорее для осведомителей инквизиции, что бы те могли засвидетельствовать их почтение к уже мёртвому Императору для его наследника, кем бы он ни был и дружно выскочили прочь из залы, где уже вовсю готовили стол для обмывания и переодевания тела усопшего, а инквизиторы, громкими, немного визгливыми голосами — требовали что бы дворцовая стража «арестовала всю эту друидическую шваль, что будет гореть на кострах вместе с ими любимыми брёвнами, что они так почитают и на которые молятся!!!»