Пальмы роняли привычные тени, раскидистые и высокие, но малопригодные, дабы спрятаться от жара Светила. Вспугнутые грохотом птицы, кружась и вереща, постепенно возвращалась к своим гнёздам. У Дома Мастеров Золота было не в пример спокойнее. Навстречу Тути-Анх вышел Старшина Дома — старый уроженец Яхмади, принявший в Та-Кем имя Амен-Сенеб, и учтиво приветил женщину. И, тут же, развернув длинный кожаный свёрток, воскликнул, не удержавшись:
— Какой меч! О, все Нетеру и мои старые боги, только вам по силам такое! Великий меч! Давно, ох, как давно не держала молота длань Амен-Сенеба, не дышал на меня раскалённый горн! — я всегда был хорошим ювелиром, но тот, кто держал молот кузнеца, никогда не забудет, как в руках его рождается меч! — Пи-Ре, принеси заготовки! — старый ювелир добавил подмастерью.
— Но почему ты не пошёл послушником в Ипет-Сут, ведь при Храме Амена много мастеров из Ре-Тенну и Яхмади?
— И бегать десять разливов в подмастерьях как Пи-Ре? — нет, мне нужно было золото и собственное дело. Правда, и мастерству златокузнецов Та-Кем я проучился целых два разлива, ведь наши украшения много грубее, а ювелиры берегов Хапи умеют оживлять золото, серебро и камни, — подмастерье прервал его речь, принеся чеканки синего золота, — смотри, достойнейшая, сюжеты и надписи для обеих сторон клинка?
— Без изъяна, ты, как всегда, великолепен, да вознаградят тебя Нетеру! — не дожидаясь награды Нетеру, Тути-Анх сунула пять золотых кайтов в ладонь ювелира.
— Смотри, рукоять из слоновой кости, в виде Анх — креста Вечности, — Амен-Сенеб прокашлялся — синее золото, в которое щедро добавляли стеклянную краску, давало о себе знать, — удовлетворена ли госпожа золочением на серпах отборной бронзы? Такой великий меч, побывав в руках искусного ювелира, способен не только рубить бронзу и колоть гранит, но сокрушить то, что намного твёрже — сердце возлюбленного, — Амен-Сенеб заметил смущение Посвящённой и прервался на полуслове.
— Конечно же, почтенный властелин священных металлов, — Тути-Анх улыбнулась, едва заметно, сделав вид, что не поняла намёка или не расслышала последних слов мастера.
— Левую чеканку уже можно крепить, равно, как и священный знак в самом конце лезвия, перед остриём, дабы острие легче перемахивало щиты и брони, а вот правую — придётся подогнать.
— И сколько у вас уйдёт на это? — Тути-Анх нервно вздохнула, женщина торопилась, Ипи Ра-Нефер должен появиться на Подворье Имхотепа очень скоро. Он не мог не заметить взрыва, услышанного по всему Уаситу, и не мог ограничиться даже докладами самых верных Хранителей Трона.
— Завтра утром, достойнейшая, в первых лучах Хепри, мой посыльный вручит тебе Меч, дабы Посвящённая Жрица воочию смогла убедиться, что священный меч отныне не только всесокрушающ, слава Тайному Знанию Нетеру, но и воистину прекрасен, и красота его способна сравниться с его мощью! — Амен-Сенеб своим, воистину восточным красноречием, заставил Тути-Анх тепло улыбнуться, — а теперь, — старый ювелир поник головой, — задаток в четыре дебена я уже получил, когда достойнейшая заплатит мне остальные десять?
— Когда священный меч будет в моих руках! Сразу же. Твой посланник, почтенный мастер Амен-Сенеб, найдёт меня в собственных покоях, небольшой, но богато украшенный проём в стене гостевого зала Дома Посвящённых Братства.
Тути-Анх вышла, не простившись, и окликнула колесничего, ожидавшего неподалёку. Уже вечерело. Правда ли, что Атум-Ра проливает кровь на закате. Или же, как пишут поэты, он превращает в золото Священные берега. Но сейчас и пальмы, и заросли тамариска, и редкие смоквы, даже крестьянские хижины казались жрице золотыми. Добрый знак для Трижды Мудрейшего и Имхотепа — сына его. Что принесёт ей завтрашний день? Принесёт ли долгожданное счастье, сокрушит ли твердыню сердца, о чём неучтиво обмолвился старый златокузнец?
Колесницы неслись как ветер по улицам Уасита, почти за два итеру в час. Пусть и Священный час Та-Кем и в полтора раза короче, нежели у нечестивых Фенех, Бабили и Акайвашта. Ибо неведомо нечестивцам, что на тридцать шесть часов разделили Хепри-Ра, Амен-Ра и Атум-Ра Престол Нут, а двадцать четыре часа — есть влиянье Апопа. Но, всё равно, промчаться почти двадцать тысяч шагов за час Та-Кем, да в городе… Никакой лучник не попадёт, разве что, в коней. Ипи был доволен скоростью колесниц на опасных улицах.
Великолепные, украшенные полуизваяниями Нетеру-Хранителей Анпу и Херу, парадные врата Уасита, три десятка локтей в высоту, пропустили кортеж Величайшего. Самого Тути-Мосе, Ипи Ра-Нефера, а за ними — нескольких молодых Хранителей Трона, Носителей Щита и воинов из отрядов Храбрейших. Рядом с Тути-Мосе ехал опытный начальник Стражи Тути-Мосе и личный Носитель Щита — Ахти-Мут. Но Верховный Хранитель Ипи Ра-Нефер взял с собою лишь Усер-Мина: своего поверенного и Старшину Совета Хранителей Великого Дома Маат.
Прихватили на всякий случай — ведь поединок, даже тренировочный, очень опасная забава — шестерых лекарей Братства Анпу. Да двоих Посвящённых, что «умеют исцелять без ножа и мази, и убивать без дрота и лука». Чему Ипи Ра-Нефер однажды был свидетелям, да и сам немного освоил эту науку.
Едва десять колесниц покинули врата Столицы, как вслед за ними, по хорошо накатанной и присыпанной щебнем дороге, отправились ещё два десятка лёгких колесниц — из Воинств Амена и Тути.
Тенистые пальмы и виноградники крестьян раскинулись всего в половине итеру от пригородных кварталов Уасита, где селилась беднота. Мелкие торговцы и ремесленники, коим не хватало серебра купить дом или землю внутри несокрушимых стен великой столицы Священной Земли, жались к ним. Казалось, перемена наступила мгновенно, ветвистые мясляничные и финиковые пальмы прикрывали воинов от жара, пусть и утреннего. Со стороны Вечного Хапи доносился прохладный ветер, дышащий влагой и свежестью. Буйволы крестьян спешили к водопою, но шарахались от колесниц, видя в них несущихся с неимоверной быстротой огненно-чешуйчатых чудовищ, которыми правят сверкающие люди. То здесь, то там вспархивали немаленькие стайки упитанных уток и гусей, совсем ещё непуганых. Странно — даже крестьянских девочек учат охотиться с деревянным луком с шести лет, не говоря о мальчиках. Почему птица почти не боится людей, если крестьянские луки, сети и смоляные ловушки собирают столь богатую дань? А у каждого Хранителя, Стража и воина — за спиною ненатянутый, но мощный составной, из рога, бронзы и кости, лук. Птицы, похоже, видели оружие, но, всё равно пугались только гула колесничего отряда, продолжая кружить над кортежем. Твари мудры, ничего не скажешь. Торжественный выезд Тути-Мосе трудно было перепутать с охотой даже неграмотному кочевнику, а уж птицам, сама жизнь которых зависела от стрел сынов Хапи — подавно.
Тути-Мосе прикрикнул на своего флейтиста, и тот, немедля, пропел сигнал: остановить колесницы. Ипи Ра-Нефер и сам прекрасно осознавал, что вот-вот должна показаться дорога, ведущая к саваннам востока, да, к тому же, всем, проснувшимся слишком рано, и немедля поспешившим в путь, были необходимы еда, питьё и немного вина.
Ипи направился к Тути-Мосе, по пути выхватив из позолоченных полуножен кедра и кожи, свой длинный обоюдоострый меч, с лезвием немного за два локтя. На острие раздался хлопок, и, сие мгновенье, молодая пальма из бесполезных, толщиною больше чем пол-ладони, рухнула, создавая воинам подобье скамьи. Молодые воины, Храбрейшие, Стражи и Хранители — вовсе были в изумлении. Конечно же, кроме Ахти-Мута и Усер-Мина, знавших о дорогом, щедро украшенном серебром и красным золотом, подарке Величайшего Тути-Мосе своему названному брату. Да, к тому же, все Посвящённые, даже не состоя в Братстве Имхотепа, прекрасно знали, что слабы лишь бронзовые мечи, с одной пятнадцатой олова: годятся они лишь на продажу сынам Фиолетовой и иных областей Ре-Тену, Джахи, Яхмади, Бабили и даже Хатти. Для лучших мечей, чешуйчатых доспехов Хранителей, Стражей и Храбрецов, а иногда, и четвёрок коней тяжёлых колесниц «хевити» в бронзу добавляют камень Слёз Ра. А для оковки щитов и боевых пекторалей с поясами для простых воинов Та-Кем, добавят в расплав синюю краску стеклодувов, убавив три части олова. Что делает бронзу немного гибче, на треть прочнее, а мечи, брони, щиты и наконечники — легче. Но только высокородные, военачальники и зажиточные, а иногда, отмеченные в бою воины могли позволить себе меч, подобный селкиту, увиденному у Верховного Хранителя. Длинный — в два локтя и полторы ладони — и тонкий, меньше пальца у основания, не ломкий и упругий клинок. Говорят, Посвещённые Братства Херу-Мосе Имхотпа добавляют в расплав вместо олова — или же и олова оставляют, но немного, Нетеру ведомо — Слёзы Ра или дорогой Зелёный кристалл. Лишь тогда клинок получается долгим и тонким, лёгким, в шестую хека, и хлопающим отточенным остриём. Только опытные воины знали, что если острие хлопнуло, как хлыст дикаря: не будет ему преград, способному разрубить как деревяшку даже брус отборной храмовой бронзы в пол-ладони, а, оцарапав врага, клинок мгновенно убьёт его. Впрочем, Посвящённые, коих здесь было семь, включая Величайшего и Верховного Хранителя, понимали, что хлопок мечей и хлыстов всего лишь следствие того, что острие обогнало собственный ветер. Именно от этого и гибли оцарапанные враги: в крови рождалась волна, сокрушая всё на своём пути: и мозг и трепещущее сердце. Но малая фехтовальная пика, пятилоктевая, дополнявшая длинные копья щитоносного строя, превосходила лучшие мечи высокородных. Конечно же, лишь за счёт мечевидного наконечника, и плеча замаха. Пусть длинной строевой пикой в восемь локтей, много превосходящей лёгкие, запросто можно перехватить и двух воинов в доспехах и со щитами: неспроста её отточенный наконечник длиною больше малого меча! Только, какую силу нужно иметь, дабы ударить ею? Да, пальма древка очень легка, волокниста и прочна, высверлена для большей лёгкости и, после того, снова продублена для прочности, но это не оружие для удара. Разве, как воины бьют «ножницами» в плотном строю, когда передние, припадая на колено, бьют в чрево, а следующий ряд обрушивает долгие и тяжёлые наконечники на головы и плечи. Дабы враг, закрыв щитом чрево, погиб с располовиненной головой, а укрыв щитом голову, получил бы пику в потроха. Но этим громоздким оружьем невозможно биться как мечом в одиночку. Оно создано для строя, потрясающе действенно в строю, но не более. Кстати же пришлось решенье Тути-Мосе оснастить воинства, в дополнение к длинным пикам и дротам, ещё и малой пикой, помимо меча хопеш, лёгкого лука и топора. Не многих, конечно, ибо не каждый вынесет такую тяжесть, вместе с бронёй, в походе, но четыре тысячи лучших из воинств, да всех Стражей, Хранителей и Храбрейших. А вот у высокородных, чаще сражающихся на колесницах, были тяжёлые хопеши, длиною свыше двух локтей, смертоносная прелесть которых в том, что мощный рубящий удар сверху, превращается в укол изогнутого, как жало скорпиона острия, пробивая щит, и лишая врага-щитоносца руки, отправляя к Апопу. А рубящий удар справа надрезает щит скольжением изогнутого лезвия, тогда как острие хопеша снова наносит укол, и, легко пробивая даже дощатый бронзовый доспех, поражает Сердце нечестивца. Либо высокородные сражались долгими мечами «Селкит» — скорпион, сокрушающие древки, бронзу и плоть хлопком, подобным хлысту, способными заклинить оружье врага серпами у основания…
Похоже, Величайший Мен-Хепер-Ра, — или юный Наследник, как предпочитают звать Тути-Мосе псы Самозванки Хат-Шебсут, — воспринял удар Верховного Хранителя как вызов своему мастерству. Фараон решил поразить своих воинов ещё больше, выхватив из полуножен прекрасное, отделанное синим, жёлтым, красным и белым золотом, камнями и слоновой костью лезвие. Чехол из кожи и проклеенного льна, укрывавший, во избежание случайной раны, золочёные серпы у основания, когда меч висел в поясной скобе, сморщился… Но, едва Мен-Хепер-Ра вскинул оружие, плотно ухватив рукоять, вывернулся наизнанку, покрыв руку Величайшего, едва не до локтевого сгиба, чешуйчатой бронёй.
Ипи Ра-Нефер не был удивлён, не разглядев оружие в слепящих лучах. Почти такой же меч, как его собственные селкиты, подаренные Тути-Мосе и царственной сестрою Мерит-Ра, был немного, едва на две ладони, длиннее меча Ипи. Но иных собравшихся, стоявших по светилу, лезвие в два с половиной локтя без рукояти, поразило отнюдь не длиной или драгоценной отделкой. Пока Ипи Ра-Нефер, щурил глаза, оценивая меч в твёрдой руке Тути-Мосе. Осматривая, как опытный, хотя и ожидающий через два локона Хонсу только семнадцатую звезду, воин, раздались шепотки простых воинов отряда, Храбрейших, и даже Носителей Щита и Хранителей Трона:
— Небут-Нетеру, металл Извечных!
— Смотрите, Братья, если у достойнейшего Верховного Хранителя такой же, чуть короче, меч толщиной около полупальца на две трети от острия, то меч Величайшего Мен-Хепер-Ра даже чуть тоньше! Лишь у самого основания доходит он до двух третей! — совсем юный Хранитель Си-Птах не мог не выразить своего восхищения священным металлом клинка. Который был много дороже, нежели золото десятка цветов и оттенков, камни и иная инкрустация лезвия и рукояти. «А ведь из Си-Птаха получится один из лучших Хранителей!» — про себя подумал Ипи Ра-Нефер, в какие-то мгновенья, когда Тути-Мосе уже сделал замах неуловимым движением…
— Слава Хатор, Хранительнице возлюбленных, Держащей Ключи и Свитки! — Верховный Хранитель, вновь, сказал едва не про себя, но тут же пришлось сожалеть о славословии Золотой.
Уши резанул хлопок, и прочная молодая корабельная пальма, в ладонь толщиною, упала, срезанная как тростинка. Воины только восторженно охнули. Но Ра-Нефер уже усомнился, что Золотая Хатор милостива к Тути-Мосе, Мерит-Ра, Нефру-Маат, да и к нему самому. Тути-Мосе запретил рубить корабельные пальмы, ибо создаёт Великий флот, странно… А уж после того, как молодой Фараон, отошёл пару шагов и, с ненавистью в глазах, мастерски метнул меч, подобно дроту, вонзив остриё почти на локоть в тот самый пенёк, Ипи тихо выдохнул вслух:
— Рано же я собрался поднести две сотни кайтов золота Десир-Десиру, в Золотой предел Хатор-Хранительницы и сотню древнему Дому Тан-Ти-Ра… — священный меч Тути-Мосе трепетал, вонзённый в пень, показывая, насколько он упруг. Почти столь же, сколь бронзовый меч Ипи, гибкий, как рессоры тяжёлых колесниц, которые не сделаешь из дерева. И, при этом, много прочнее и легче, более чем на треть. Ибо Ипи уже держал этот священный меч в руках. Его меч…
— В чем дело, достойнейший? В чём, мой названный Брат! В чём, брат моей Соправительницы Мерит-Ра? — Тути-Мосе встряхнул Верховного Хранителя за плечи, уже догадываясь, но, внезапно, Величайший резко выдохнул, ошеломлённый новой догадкой: Значит! Значит этот меч был даром не мне, и я…
— Остановись, Величайший, — ты владыка Священной Та-Кем или мальчишка? — Ипи, пусть и был моложе Тути-Мосе на целый разлив, бывал очень жёстким с Мен-Хепер-Ра. Но, воистину — единственным, на кого Фараон мог опереться в царствие Самозванки, — когда завершим отдых и отправимся к месту поединка, то взойдём с тобою на одну лёгкую колесницу и тогда переговорим, без посторонних ушей.
— Ужели ты не веришь даже своим Хранителям, достойнейший? Переговорим… — Тути-Мосе задумался, — значит, и о…
— И о Тути-Анх, Величайший, в том числе, хотя… — Ипи не завершил мысли, — только если ты пообещаешь мне после схватки хорошую стрельбу из луков! — Ипи Ра-Нефер улыбнулся, сгладив неловкость.
— Ты любишь всегда быть победителем, Ипи! — улыбнулся Тути-Мосе.
Похоже, все уже отдохнули и насытились. Вскоре, отряд в тридцать пять колесниц, слаженно, подобно змее, свернул на дорогу, ведущую в саванну за полями крестьян. Становилось всё жарче.
Мен-Хепер-Ра, услышав, что гул колесниц почти заглушает их слова, обратился к Ипи исподволь, хотя Фараон и Верховный Хранитель полностью доверяли друг другу, но не в таких вопросах.
— Ну и как тебе мой новый меч, достойнейший Ипи Ра-Нефер? — Ипи вёл колесничью пару, стоя к Тути-Мосе спиной, но почувствовал, что Фараон ухмыльнулся, — кстати! Малые, в две трети локтя, хопеши у рукояти, не говоря о чеканках Синего золота и ином мастерстве ювелиров, украшавших Священный Металл, делают наши с тобою мечи почти одинаковыми!
— Ты, верно, хотел сказать, боевые серпы, что подобны мечу хопеш, только втрое короче, — Тути-Мосе засмеялся, что и было нужно Верховному Хранителю, — из той же священной бронзы, они назначены бить в противоход и захватывать меч врага — тогда все дорогие мечи похожи. А у высокородных, серпы так же позолочены в виде Пера Маат. Да и на пластинах синего или белого золота один сюжет: Херу, Ра-Мефтет или Сети сражают Апопа. Но твой меч не так лёгок и тонок, как кажется, Величайший, пусть он и из Небут-Нетеру! Под чеканками синего золота упругие, как пружины, тонкие пластины бронзы. И если мой меч отборной бронзы, всего на две ладони короче твоего, то… Ведь мой весит почти в восьмую хека, а твой меч, да живёшь ты вечно, Величайший Тути-Мосе Мен-Хепер-Ра, едва не в десятую. Хотя, кажется, должен быть легче на треть. Не более, чем в десятую, ибо Небут Нетеру, пусть оно несокрушимо и всесокрушающе, но почти вдвое легче бронзы. Значит, вес сих пластин отнюдь не мал, дабы меч был стоек к излому…
— Я так и думал, что Тути-Анх создала сей меч для тебя! — Тути-Мосе, оборвав Ра-Нефера на полуслове, резко выдохнул и сжал бортик колесницы до боли в пальцах, — иначе, откуда тебе знать о нём то, что неизвестно его обладателю? — Величайший едва держал себя в руках.
— Тути-Мосе, да будет жизнь твоя вечной во здравии и силе! — теперь не выдержал уже Верховный Хранитель и металл зазвенел в его голосе, — ты — Величайший! Так заставь Тути-Анх оставить нас и замолчать, перестать порочить меня, царственную Мерит-Ра и Наречённую мою Нефру-Маат! — Ипи продышался, оглянувшись, — когда Посвящённая Имхотпа вручила мне меч, я чуть не располовинил её голову собственным же подарком! Маат Нефер-Неферу свидетельница, не я, так моя царственная сестра не выдержит… А слава наших ядов тебе известна… Я прошу тебя, названный Брат! Не дай потомкам Древней Крови очернить себя неправедным убийством!
— Быть может, Ипи тебя утешит то, — вновь Мен-Хепер-Ра не смог совладать с собою, — что далеко вам с сестрою до яда создательницы сего меча, способной без стрелы и чаши впрыснуть его в самое сердце!
— Но, да простит меня Величайший, что Верховный Хранитель считает недозволительным для тебя увиваться за не высокородной, — Ипи вздохнул, растягивая паузу, и обдумывая странные слова Фараона, — но, мне кажется, Тути-Анх явила благосклонность к твоей любви сим даром.
— Змея! Ты желал одарить Хатор, но Золотая Владычица может быть злей Исефет и опасней Апопа! — Тути-Мосе сжал рукоять меча, — куда твоим ядам, куда ядам царственной Мерит-Ра? Пусть они страшат владык от Элама до Шарден! Но куда им до того яда, что течёт в крови Тути-Анх!
— Погоди, Величайший Мен-Хепер-Ра, да будет жизнь твоя вечной! — Ипи был всё ещё растерян, но о многом успел догадаться, — ты ведь давно возлюбил её, и Жрица Братства Имхотпа творила любовь с Величайшим… Хотя, я, как Верховный Хранитель, и не одобряю сего, не ровня она тебе, ждущему Двойную Корону! — Ипи Ра-Нефер снова решил принять удар на себя.
— Конечно же, — замысел Ипи удался, и Тути-Мосе вскипел, — лишь Избранники, дети Древней Крови, единые пред Маат и сочетавшиеся Именем Девяти-в-Ладье воистину равны! Даже приняв Трон, у своих покоев, я буду слышать слова Усер-Мина: «Достойнейший Ипи Ра-Нефер и твоя Соправительница Мерит-Ра готовят приказы Совету Хранителей Трона!» Почему не сказать: «Избранники Нетеру, единые пред Извечными, творят любовь?» Я ведь был против решения Хат-Шебсут, ты знаешь это!