- Это был тифон, - прошептал Осирис, гладя ее волосы.
- Теперь их уже нет, - сказала Исида. – Ты был прав, - признала она, смаргивая слезы. – Он хочет меня. Сетх думает, что может вырвать мое сердце и сохранить себе, как он вырвал себе путь из материнской утробы.
Осирис обхватил ее лицо руками.
- Он не может забрать то, что ты ему не дашь.
- Его сила ужасна, - сказала Исида. – Ты не видел этого. И я боюсь, что он…
- Что? – спросил он, когда она отошла от него.
Желая успокоить ее, но не зная, как, он просто подошел ближе. Она убрала крылья за спину и обвила руками его пояс, уткнулась головой в его плечо.
- Я боюсь, что он попытается отменить тебя.
Застыв, Осирис спросил:
- Думаешь, он способен на такое? Стереть бога?
- Не знаю. Но шанс есть. И он захочет сделать меня своей. Если он угрожает навредить тем, кто мне дорог, мне придется принять его предложение.
- Нет! – резко заявил Осирис, Исида взглянула на него, и он попытался успокоиться. – Нет, - сказал он мягче. – Я не позволю ему заставлять тебя так поступать. Мы пойдем к Амун-Ра.
- Нет, - она покачала головой и покинула его объятия. – Ты знаешь Амун-Ра. Он будет выжидать. Или добавит больше правил в длинный список. И если Амун-Ра даже захочет что-то сделать с Сетхом, вряд ли он сможет. Пока мы тут отдыхаем, Сетх вредит живым существам – растениям, животным и даже смертным. Ты хочешь, чтобы он уничтожил твои леса? Твои поля и сады?
Осирис помрачнел.
- Вот, что случилось с ореховыми деревьями.
- Ты о месте, где мы были прошлой ночью? – холод проник в ее вены. Сетх следил за ними?
Осирис кивнул.
- Они вдруг пропали. Ничего теперь там не растет. Ни сорняки, ни орешник. Нет даже червей. И земля теперь не плодородна. Пустая. Там ничего больше не вырастет. Такая сила… невероятна. Нам нужно найти способ остановить его.
- Да, - согласилась Исида. – Я не дам ему стирать людей, которых люблю, - богиня прикусила губу, вдохнула и повернулась к Осирису. – Зачем ты позвал меня?
- Что?
- Зачем ты позвал меня сюда? Чтобы показать мне тифона?
- Да, - автоматически ответил он. Увидев, что она помрачнела, он хлопнул ладонью по шее и потер. – Нет.
Она посмотрела на него.
- Тогда зачем? Расскажи, Осирис.
- Я… хотел показать зверя, но это был предлог, чтобы ты поговорила со мной, - он посмотрел на нее, но не мог прочитать мысли в ее грозовых глазах.
- О чем поговорить? – спросила она.
- О нас, - он вздохнул.
- Нас?
Осирис положил ладони на ее плечи. Слеза блестела на ее черных ресницах. Он надеялся, что никогда не заставит ее плакать. Снова. Замерев, Осирис сказал:
- Ты открыла мне чувства, и я не был так открыт. Но теперь я вижу, что зря скрывал это от тебя.
Она вдохнула.
- Скажи, Осирис. Что ты чувствуешь?
Она заманчиво смотрела на него. Она была идеальной смесью силы и уязвимости. Он не мог сопротивляться желанию коснуться ее, он обхватил ее щеку и провел большим пальцем по сияющим дорожкам от слез.
- Я говорил, что мне нужно подумать, и я сделал это. Думал всю ночь. Когда ты рассказала мне о своих чувствах, я был потрясен. Я не думал о таком раньше. Но я попытался отогнать мысли о тебе, но я не смог. Я представлял твое лицо. И когда мы поцеловались…
Исида придвинулась, и Осирис взял ее за руки и поднес их к груди.
- Да? – спросила она.
- Прошлой ночью я понял, что, отрицая чувства к тебе, я лишаю себя счастья.
- Ты хочешь сказать…?
Он прижал ее ладони к своей груди.
- Я говорю, что люблю тебя, Исида. Мое сердце бьется ради тебя.
Исиде было сложно дышать. Осирис стоял перед ней, он признался, а она не могла подобрать слова, чтобы ответить.
Он сжал ее ладони.
- Исида? Ты меня слушала?
- Да, - прошептала она.
- И… что? Тебе нечего сказать? – нервно спросил Осирис.
Она улыбнулась. Ее немного порадовало, что она могла привести в смятение красивого бога. Исида скользнула руками к его шее и коснулась его губ в коротком поцелуе, радуясь тому, как он затрепетал.
- Я тоже тебя люблю, - прошептала она в его губы.
Исида ощутила его улыбку, но вскоре затерялась в его страстных объятиях. Каждое прикосновение было новым открытием, каждый поцелуй вырезался в памяти. Когда его руки погладили чувствительные перья внутри ее крыльев, ее тело задрожало от удовольствия. Она хотела быть в его объятиях. И теперь, когда она оказалась там, Исида поняла, как ограничено было ее воображение.
Она могла выразить любовь к Осирису и ощутить его любовь в ответ в прикосновениях его рук, поцелуях и нежном взгляде. Это было магией. Этого она всегда хотела – того, кто будет держать ее сердце, а она – его. Эта хрупкая и прекрасная связь между ними была так дорога ей, что испортить все это мог только Сетх.
Прижавшись к его груди, Исида прервала поцелуй.
- Ты клянешься любить меня и только меня? – спросила Исида.
Выражение ее лица было напряженным, в глазах бушевали цвета. Осирису было больно, что она еще сомневалась в нем.
- Да, - тихо ответил он. – Какими бы ни были последствия, пока космос позволит нашей любви существовать, я твой, Исида, а ты – моя.
Исида обхватила руками его лицо.
- Тогда, Осирис, произнесем нерушимый обет.
ГЛАВА 5:
БЕРЕЖЛИВОСТЬ
- Нерушимый обет? – повторил он.
- Да. Я долго думала об этом, - взяв его за руки, Исида завела Осириса глубже в конюшню и сплела чары, чтобы убедиться, что они тут одни. Она объяснила. – Ты знает, что Амун-Ра послал Шу разделить Геба и Нут?
Осирис кивнул.
- Он была его тайной женой, но звезды раскрыли их отношения, и Амун-Ра использовал бога ветра, чтобы разлучить их.
- Я не позволю этому случиться с нами.
- Как мы можем этому помешать? – спросил он. – Звезды всюду.
- Это не так. Есть просвет на небесах, где сталкиваются ночь и день. Если встать в правильном месте, то звезды будут слепы.
- Где? Почему я о таком не слышал?
- Вершина горы Бабель. Я слышала от своей сестры. Нефтида сказала, что только там она отдыхает от своих видений.
- Но Бабель – запретное место. Боги не должны там быть. Это место сильных смятений и противоречий. В том месте нарушена гармония космоса. Как она умудрилась остаться в себе?
Исида нахмурилась.
- Может, она и не в себе. Отчасти. Думаю, на Нефтиду все это влияет, но она страдает от видений сильнее, чем показывает, а я не могу забрать у нее то, что ее успокаивает. Я не выдам ее Амун-Ра. И я в состоянии исцелять ее разум, когда она возвращается. В большей степени, - Исида прогнала мысли о сестре и сосредоточилась на их проблеме. – Бабель не лишен опасностей, да, но потому гора нам и подходит.
Осирис коснулся ее лица.
- Я не потеряю тебя в безумии горы, - тихо сказал он.
- Не потеряешь. Но, даже если такое случится, мы найдем друг друга.
- Почему ты так уверена?
Исида взмахнула рукой, появились две маленькие вазы. Одна была из синего фаянса с серебряным кошкой вместо крышки, а вторая была вырезана из алебастра с золотой коброй на верхушке. Исида осторожно сняла крышки с сосудов и окружила их руками, шепча заклинание.
- Мы возьмем по кусочку сердца друг друга. Они будут вести нас во время поиска.
Она прижала ладонь к сердцу и закрыла глаза. Когда она отодвинула руку, на ладони лежал красивый аметистовый скарабей сердца, золотые крылья были такими тонкими, что были почти прозрачными. Она протянула его Осирису, тот взял скарабея. Он восхитился камнем и легонько провел по нему пальцами.
Он ощутил при этом биение ее сердца. Это успокаивало и пугало его. То, что он мог потерять ее – да еще и потерять себя – пугало его еще сильнее. Но он хотел показать себя достойным ее любви и доверия. Пока что он мог отвечать верой в нее.
Осирис осторожно опустил ее скарабея сердца в алебастровую вазу и закрыл крышкой. Он прочитал заклинание, чтобы запечатать ее липкой смолой дерева, он не смог найти вещество, способное растворить эту смолу. После этого он вызвал своего скарабея сердца – сияющий золотой бриллиант был обрамлен колосками цвета солнца вместо крыльев.
- Красивый, - сказала она, когда он протянул скарабея ей.
Было странно ощущать свое сердце в руках другого. Его сердце было окутано Исидой. Она поймала его тело и душу. Он стоял в тени ее крыльев и понимал, что он был добровольным узником, он сам протянул запястья для оков, но знал, что ничто в мире не могло так его порадовать.
То, что они делали, было безумием. Но разве любовь не была формой безумия? На долю секунды он задумал, что, может, его любовь была ее чарами, заставившими его сделать то, что было ему не свойственно. Но он отогнал мысль. Он все еще управлял своими желаниями. К тому же, даже если Исида околдовала его, ему было все равно.
Он видел болезнь любви у других, но Осирис не понимал этого раньше. Теперь он узнал это состояние в себе. Исида была пьянящим цветком, и он не мог противостоять ей. Попробовав ее, он оказался в плену. Он был наполнен ее медовой пыльцой. Если это утянет его на дно, если он утонет в ее объятиях, то его жизнь была прожита не зря.
Исида была его целью.
Исида была всем для него.
Он всю жизнь искал ее, не понимая этого.
Осирис смотрел, как Исида опускает его скарабея сердца в свою синюю вазу и запечатывает. Она повернулась к нему.
- Нужно быть осторожными с Сетхом, - сказала она, отвлекая его от мыслей. Исида отошла на несколько шагов и вернулась. – Скоро разольется Нил, если я не ошибаюсь?
- Да. Я рассчитал, что он разольется, когда посевы подрастут. Рановато, но время еще есть.
- Тогда тебе нужно сделать вот что. Иди туда сегодня и подними уровень воды в Ниле, даже если еще рано. Вода нахлынет, и я смогу направить эту силу в свои чары. К тому же, это хороший знак.
Когда Осирис согласился, что такое можно сделать, она продолжила:
- Когда солнце скроется за горизонтом, отправляйся к горе Бабель. Держи мое сердце при себе. Я потрачу часы перед этим, чтобы пересечь небеса, скрыть наши дела и подготовить заклинание. Когда солнце сядет, я прибуду на гору Бабель и найду тебя. Когда мы встретимся на горе, спрячемся в темных тенях между ночью и рассветом, а после этого ничто не сможет нас разлучить.
Исида знала, что просит от него слишком много, но для них не было другого способа остаться вместе. Она не знала, сможет ли направить нужную силу для такого сильного заклинания. Если он дрогнет по пути, чары не сработают, и она потеряет его во многих смыслах.
- Уверен, что хочешь этого, Осирис? Как только мы будем связаны, никто не сможет встать между нами. Даже смерть. Это серьезное решение. Если ты сомневаешься…
Осирис провел рукой к ее шее и склонился, чтобы поцеловать ее губы, прервав ее слова, надеясь, что передаст глубину своих эмоций в этих объятиях. Он притянул ее к себе, и, когда она сдалась, а напряжение покинуло ее плечи, он прошептал:
- Мы разойдемся сейчас, как запланировали, а до нашей встречи этот поцелуй – моя тайная клятва. Пусть Сетх выступает против нас. Пусть звезды пытаются нас разлучить. Пусть запрещает Амун-Ра. Мы объединимся по своей воле, по своему желанию, свяжем наши души в свете любви.
- А если у меня не получится? – тихо спросила она.
- Не важно, - ответил Осирис, гладя ее по волосам. – Этой ночью мое сердце пронзит или ужасная радость, или ужасная печаль. Но оно все равно принадлежит тебе, - Осирис поцеловал ее, запечатывая свое пылкое обещание.
Исида подняла крылья, и они оказались в коконе из перьев. Они отчаянно прижимались друг к другу, понимая риск того, на что согласились. После этого поцелуя они неохотно отпрянули друг от друга. Осирис проводил Исиду взглядом, ее синяя ваза с его скарабеем сердца была под рукой.
- Береги себя, любимая, - прошептал он, следя за ней в небе. Она пропала, и он взял алебастровую вазу и опустил в сумку, с которой всегда путешествовал. Осирис поднял руки и погрузился под землю, миновал темную границу между царством богов и Землей.
Долгие часы дня шли для Осириса медленно, его мысли уплывали к Исиде и заклинанию, что она сплетет. Они рисковали многим. Может, Амун-Ра лишит их сил, узнав о том, что они сделали. Может, он изгонит их на Землю, заставит жить как смертные. Но это не беспокоило его так сильно, как должно было.
С его знанием сельского хозяйства и ее познаниями в исцелении они смогут прожить хорошую жизнь вместе, даже если будут смертными. Он потер челюсть и поправил сумку, пока шел по городу к фермам и зеленым посевам у берегов Нила.
Исида может пожалеть о потере крыльев, если она станет смертной. Да и он будет жалеть о потере ее крыльев. Они были прекрасными, их прикосновения он даже не мог описать. Но крылья были частью нее, а не всей Исидой.
У него останется она, даже если Исида не будет богиней. А такой женщине был бы рад любой мужчина. Даже как смертные они будут счастливы. Осирис замер и вдруг понял, что смертность давала шанс на кое-что большее.
Осирис никогда не думал о детях. Но теперь мысль укоренилась в его разуме. Сын? Дочь? Полный дом детей? Он подумал о том, что узнал как бог. Всем этим он мог поделиться с детьми. Его сердце колотилось, он понял, как сильно хотел семью.
Как он не признавал свои чувства к Исиде, пока она не заговорила об отношениях, так он не давал себе думать об отцовстве. Исида была права. Уязвимость при становлении смертным могла освободить.
Каждый инстинкт говорил ему, что может быть больше. Что он способен на большее, быть не только тем, кем является. Разве плохо стремиться к этому? Возможно. Но он стремился. Он не переживал о последствиях. Если худшее, что случится, - это жизнь с Исидой как смертной, Осирис принял бы это.
Добравшись до Нила, Осирис поднял руки и прочитал заклинание, что заставит реку разлиться на берега. Он не сдержал улыбку, глядя на солнце. Когда грязная вода коснулась его ног, он рассмеялся и радостно подумал о своей хитрости. Не имело значения, ждет его путь с Исидой среди небесных царств или смертных, пока они были вместе.
Воды Нила ласкали сухую землю. Когда они высохнут, земля сможет напитать посевы на берегах реки. Тысячи людей будут накормлены. Половодье Нила не было пустяком. Гнилые останки в воде несли новую жизнь. Это был естественный процесс. Может, ему придется отдать часть себя, чтобы быть с Исидой, но так между ними появится что-то новое.
Амун-Ра всегда говорил им о жертве. Об этом думал Осирис, пока шел среди воды к полям. Он учил их, что порой нужно что-то потерять, чтобы получить другое. Может, если он объяснит свои мысли Амун-Ра, великий бог поймет. А, может, и нет.
Стряхнув грязь с ног в сандалиях, он пошел по полям в темпе смертного. Зерно было золотым, в воздухе тепло пахло сеном, согретым утренним солнцем. День был прекрасным, и он часами думал о любви и грядущих испытаниях, что им придется преодолеть, чтобы стать едиными.
* * *
Для Исиды часы шли быстро. Она писала заклинание снова и снова, повторяла, бормоча под нос, проверяла силу каждого слова. Когда Исида оказалась удовлетворена результатом, она хорошенько поела, зная, что для заклинания ей потребуется вся ее энергия. А потом она полетела к садящемуся солнцу, свет озарял ее тело. Она собирала его крыльями, солнце светило на каждое перо, и она ощущала исцеляющее тепло в своих венах.
Даже боги не знали, что сила исцеления была в ее перьях. Если перо терялось, а такое очень редко бывало во время сна, она искала в спальне, пока не находила его. Даже отделенное от ее тела, перо обладало большой силой, порой она дарила перья смертным, отчаянно нуждающимся в них.
Банити не знала, что, когда Исида нашла ее ребенком, она умирала. Исида дала ей перо, что слилось со спиной смертной. Но даже так Исида смогла лишь отгонять болезнь на протяжении ее смертной жизни. Она пыталась использовать силу каждого пера, когда пробовала исцелить ее, но магия оставалась в ней, и она не могла изгнать болезнь из хрупкого стареющего тела Банити.
Теперь она парила в небе, поглощала каждую каплю солнечного света, чтобы исполнить самое сложное заклинание. Исида хотела бы поделиться с сестрой, но то, что знала Нефтида, знали и звезды. Она не могла так рисковать, пока они не сделали это.