— Что ж, раз все подарки подарены, причем все они порадовали нашу именинницу, то я предлагаю тост!
Анна села на свое место, неотрывно, украдкой следя за странным нарушителем ее душевного равновесия, наблюдая, как он проходит по комнате, отодвигает стул рядом с Димкой и садится. Несмотря на то, что ему было восемнадцать, или около того, Александр выглядел старше, и вел себя как взрослый. Никаких подростковых замашек или напускной крутизны. Все было естеcтвенно, и как-то немного интригующе. «Ну что поделать – вампир», — подумала Аня, поглядывая на него. Лена, которая сидела рядом с ней, незаметно толкнула ее локтем под столом.
— Итак! Анечка, вот уже шестнадцать лет за твоими плечами осталось, и неизвестно, сколько ждет тебя впереди, но я от всего сердца желаю тебе, чтобы эти годы не прошли зря. Человек растет, учится на своих ошибках, учится жить. Так вот, я желаю тебе, чтобы ты училась не только на своих ошибках, но и на чужих, дабы меньше совершать своих проступков в жизни. Ну и, конечно же, желаю тебе исполнения тех твоих желаний, которые пошли бы тебе только на пользу, но никак не во вред. Ну, с днем рождения!
Все подняли бокалы, и осушили их в честь именинницы. Ну а после началось обычное застолье, которое является непременным атрибутом любого праздника.
Спустя полчаса, гости, наполнив свой желудок, стали развлекаться. Взрослые ушли в мамину комнату, рассматривать альбомы с фотографиями и болтать о жизни, а подростки остались в большой комнате. Аня, Алина, Димон, Лена и еще несколько Аниных одноклассников и одноклассниц стали думать, чем бы развлечься. Александр же участия в мозговом штурме не принимал. Вообще было такое чувство, что он существует отдельно от праздника, да что там от праздника – от всего мира. На это обратила внимание не одна Аня.
— Эй, Санек! Присоединяйся! – позвала его Алина, помахивая рукой.
Аню аж передернуло от этого обращения. «Какой Санек? Она в своем уме? Да от этой интерпретации своего имени он так же далек, как и Эйфелева башня от фонарного столба! » — возмущенно подумала она, поглядывая то на Алинку, то на Александра, и тут же спрашивая себя, почему ее возмущает подобная фамильярность.
Вампир поймал на себе ее взгляд, и улыбнулся краем рта. Анины глаза чуть расширились.
«Такое чувство, что он слышит все, о чем я думаю. Эта его хитрая улыбочка…а-а-а!…да что с ним такое? Или…со мной…» — лихорадочно соображала Лола. Алинка же, получив отказ в виде отрицательного качания головой, надула губки, и недовольно спросила:
— И не скучно тебе так стоять? Ты сюда развлекаться пришел, или по сторонам глазеть?
Аня напряглась. Сестра никогда не различала границы между наглым вопросом и бытовым хамством. В данном же случае, и то и другое в ее реплике присутствовало. Она думала, что Александр разозлится, начнет отвечать тем же, но он лишь слегка пожал плечами, и сказал:
— Я пришел сюда, чтобы посмотреть на именинницу, и поздравить ее, больше не за чем.
Алинка не нашлась, что ответить, только хмыкнула, и отвернулась. На его губах снова заиграла легкая улыбка.
«Да что он все время улыбается?! Ничего смешного не вижу», — озадачилась Аня уже в который раз, украдкой поглядывая на вампира, и удивляясь взрослости его поведения. «Он точно вампир. Ни один подросток семнадцати-восемнадцати лет не ведет себя подобным образом. Этот совершенно другой». Пока она размышляла совсем о другом, план развлечений был уже совсем готов, и Алинка, которая и была инициатором всех тех игр, которые были в списке, подергала сестру за рукав:
— Эй, Лола! Мы сейчас будем отрываться на полную. Взгляни-ка на это!
Она протянула Ане листок, в котором был указан весь перечень праздничных развлечений. Едва Аня взглянула на этот список, как ей тут же дурно стало.
— Что?! Да ни за что!
Чего там только не было: и традиционная «бутылочка», и «прищепочки», и игра в карты на желания, и так далее в духе все той же атмосферы.
Аня вернула листок сестре, и отрицательно покачала головой:
— Я пас.
— Почему это?— возмутилась сестра. — Ты уже взрослая девушка, надо привыкать.
— К чему?
— Ко взрослой жизни.
На что Аня расхохоталась:
— Если это взрослая жизнь, то я, пожалуй, лучше еще побуду маленькой.
Ребята зашумели, возмущаясь, но именинница была непреклонна.
— Нет ребята, я не хочу. Играйте сами, к тому же у меня голова разболелась, и я бы сейчас посидела в тишине. Вы играйте, я не обижусь. Просто головная боль пройдет, и я к вам снова приду.
С этими словами она вышла из зала. Сестра посмотрела ей вслед, а после, пожав плечами, вплотную занялась игрой:
— Та-ак! Кто первый?..
Аня тихо вошла в свою спальню, закрыв дверь на замок. Прислонившись спиной к косяку, она молча смотрела перед собой, но ничего не видела. В комнате было темно, за окном, сквозь узорчатую тюль просвечивало темно-синее небо, на котором неспешно загоралась бескровная Луна. Она была почти круглой, одного дня ей не хватало, чтобы войти в полную силу. Заметив это, семнадцатилетняя лолита подошла к окну, и отдернув тюль, посмотрела на вечернее небо.
— Ну вот, завтра снова буду всю ночь куролесить. Я конечно люблю Луну, но терпеть не могу, когда она меня мучить начинает, — проворчала она себе под нос, отворачиваясь от окна.
Дело в том, что на Аню очень странно влияла Луна. Именно в полнолуние сон как рукой снимало, но это было еще не самое худшее. Порой полнолуния проходили просто без сна, а порой и в странной агонии, которая охватывала все тело. Каждый нерв, каждое чувство было словно натянутая тетива. В такие ночи Ане просто хотелось выть от бессильной беспричинной тоски, которая вдруг на нее наваливалась могильной плитой, истязая душу. Чтобы хоть как-то заглушить сосущую пустоту внутри, она начинала рисовать, но чаще просто писала стихи, потому что бабушка или мама завидев ночью свет в ее комнате, приходили, и начинали читать девушке нотации по поводу режима, чего она терпеть не могла. Поэтому на взгляд Ани проще было сидеть на подоконнике, и писать стихи под лунным светом, пусть не ярким, но различить, что пишешь, вполне можно было.
Задумчиво скользящий взгляд Ани остановился на белом громоздком предмете, стоящим у стены. Ее мольберт с неоконченным изображением.
Ане очень нравился характер нарисованного ею персонажа, его улыбка и голос. Посмотрев впервые фильм, Аня поклялась себе, что непременно нарисует этого героя, «заберет его душу себе» — как говорила одна ее знакомая. И вот картина почти окончена, но все равно на четвертой части рисунка, Аня, сколько ни билась, пока не смогла нарисовать узор так, чтобы рисунок казался объемным. Что ее весьма огорчало и бесило.
Аня зажгла свои любимые длинные свечи. Электричества не хотелось. Она подошла к картине, и сдернула простыню.
Человек смотрел на нее, загадочно улыбаясь, и поглаживая гепарда. Лишь недоработанный участок в правом верхнем углу картины напоминал, что это рисунок, а не живой человек. Это недоработанное пятно смотрелось чужеродно среди великолепия всей остальной площади изображения, и назойливо мозолило глаза.
— Эта картина великолепна. У вас определенно талант, — вдруг раздался голос у нее за спиной. Сердце Ани от испуга пропустило ритм, но тут же восстановило его. Обернувшись, Ровенская увидела Александра, который стоял, прислонившись к дверному косяку, где совсем недавно, точно так же стояла сама Анна.
— Я…как вы вошли? Дверь была заперта, — спросила она, подбирая с пола упавшую простыню. На что тот лишь усмехнулся.
— Такая дверь для меня не преграда, – сказал он.
— Вот как? – Аня подняла брови. — А какая дверь преграда?
— Осиновая, — ответил Александр. Тут Анна вспомнила, кто он такой.
— Так вы все-таки вампир? – с торжеством спросила она. На что Александр развел руками, мол, да, я такой, какой есть. На что сердце юной лолитки чуть ли не защебетало от радости. Аня всегда мечтала увидеть настоящего вампира, познакомиться с ним. Это воистину был лучший подарок. Ровенская не знала, отразилось ли что-то на ее лице, но выражение лица вампира изменилось. На удивленное.
— Вы рады? – спросил он.
— Э…ну…я не знаю…— замялась Аня. Этот вопрос привел ее в ступор. Вампир вопросительно поднял бровь.
— Не знаете?
Аня рассеянно кивнула.
— Нет, я конечно же рада. Я всегда мечтала увидеть настоящего вампира…но ведь их же вроде не существует. Все это сказки и так далее. Я боюсь поверить.
— Так вот в чем дело? – улыбнулся он. — Можете поверить, мои зубы настоящие. И он снова улыбнулся, показав клыки.
Внезапно Ане в голову пришла идея, совершенно безумная мысль. «Если я этого не сделаю, то буду вечно мучаться от любопытства», — подумала она, и глубоко вздохнув, начала:
— Знаете, могу я вас о чем-то попросить? – спросила она.
«Мда, довольно неуклюже начала, но что поделать?» — мелькнула мысль.
Вампир, скользнув по ней взглядом, кивнул. Аня, набираясь уверенности, продолжила:
— Возможно, это слишком дерзко с моей стороны, но могу я…
— Потрогать клыки? – каким-то образом угадывая ее мысли, закончил Анину просьбу вампир.
«Откуда он знает?!» — мелькнула паническая мысль в голове.
— Да, — ответила она. Вампир качнул головой в знак согласия. Лола, не веря своему счастью, практически подлетела к нему, но в метре остановилась, и подошла уже медленно, стараясь подавить страх и робость, которые вдруг овладели ею. Подойдя совсем близко, она вновь почувствовала , как воздух становится прохладнее, и тяжелеет, соприкасаясь с Александром. Она медленно протянула руку, но тут, взяв за запястье, вампир ее остановил. Аня тут же напряглась.
— Что-то не так? – спросила она, почувствовав, как нарастает страх.
— Да нет, все в порядке, – ответил Александр. – Просто я хочу вас предупредить кое-о-чем.
— О чем? – спросила Аня.
— Мои клыки острее бритвы. Так что будьте осторожны. Не порежьтесь, – улыбнувшись, сказал он.
Аня тут же расслабилась. Напряжение отпустило.
— Хорошо, я постараюсь, — улыбнувшись, пообещала она, и протянув руку, осторожно коснулась клыков. Они действительно были настоящими. Аня коснулась пальцем острия зуба, и проведя по нему, вдруг судорожно вздохнула. Порезалась.
Отдернув руку, она посмотрела на свой палец. Ничего страшного, пустяковая царапинка.
— Ну вот. Я же предупреждал, — сказал Александр, наблюдая за тем, как Аня, смачивая ватный тампон спиртом, протирает ранку.
— Да нет, ничего страшного, – засмеялась она. – Зато я теперь знаю, что это не розыгрыш, подстроенный моей сестрой.
Александр смотрел на юную лолиту и удивлялся. Какой детский восторг отразился на ее лице, когда она, порезав палец, убедилась, что его клыки не подделка. Какой испуг был на ее лице, когда она впервые увидела его. Она каким-то образом разглядела в нем вампира. Но ведь он сделал так, что его клыки не видны, если он сам того не пожелает. Эта девушка их увидела независимо от его воли. Это его сильно беспокоило. Еще никогда жертвы не догадывались о том, кто он такой, пока его зубы не вонзались в их плоть. Это был первый случай. И тогда, решив проверить, свою догадку, он и отдал одну из резервных шкатулок. Да, видно не зря он сделал лолите этот подарок. Ничего, скоро он узнает.
Тут Александр почувствовал во рту сладковатый привкус. Ах, ну да. Она же палец порезала о его клык. Кровь. Просто прелесть.
— Вторая группа, резус отрицательный? – спросил он.
Аня помедлив, кивнула.
— А вы неплохо разбираетесь, — усмехнулась она. На что вампир, пожав плечами ответил:
— Да нет. Это все равно что попробовав сок, определить, томатный или апельсиновый. Тоже самое и здесь. Только разделение не по фруктам.
— По чему разделение?
Вампир удивленно посмотрел на нее.
— Вам это действительно интересно?— спросил он.
— Еще бы! – отозвалась Аня, уперевшись в него взглядом, в котором горела жажда узнать больше.
Александр смотрел на нее и думал, что эта девушка даже с точки зрения вампира на редкость странная особа, каких он еще не встречал. Странно, но именно до того,что касалось вампиров, Аня была ужасно жадной. Она с детства читала книги о них, смотрела фильмы, даже стихи про них писала. И мечтала. Всегда мечтала встретить одного из них.
— Что вы на меня так смотрите? – спросила она, выдергивая Александра из размышлений.
— Да ничего, – ответил он, успокаивающе улыбаясь.— Просто я удивлен, что вы, узнав, кто я такой, меня совсем не боитесь.
И сам себе удивился еще больше. С каких это пор, он такие мысли высказывает, да еще и своей жертве, пусть даже она и поколебала слегка его спокойствие.
Аня посмотрела на него, и улыбнулась:
— А мне стоит вас бояться?
Этот вопрос привел его в ступор.
— Нет. Конечно же нет. Просто непривычно, — ответил он, и чуть не чертыхнулся от досады. И как только этой девчонке удается заставить его проговориться?
— И много людей знает о том, кто вы такой? – спросила она, доставая кисти и краски.
— Не очень много. Большей части из них эти сведения уже не нужны, – отозвался Александр, садясь в кресло позади нее.
— Не нужны…— повторила Аня, смешивая краски в палитре. Кисть коснулась холста. – Вы их убили?
Раздался оглушающий звон. В комнате треснуло оконное стекло. Аня вскрикнула от неожиданности, и посмотрела на Александра. Он внешне казался расслабленным, но, внутри, девушка была в этом уверена, натянут как тетива, и едва сдерживается. Лола поняла, что сама того не замечая, завела разговор совсем не туда, куда нужно.
— Простите. Я не хотела этого спрашивать. Само вырвалось, – извинилась она. Глаза вампира едва заметно расширились.
«Не ожидал, что я его так быстро раскушу», — поняла Анна.— «Но я отчего-то все знаю еще до того, как он что-то скажет. Ход его мыслей кажется мне отчасти очевидным и предсказуемым. Видимо он тоже это заметил и беспокоится». И тут же чуть не поперхнулась. «Откуда эти мысли? Эта догадливость? Да что со мной? Откуда я все это знаю?» — думала она, машинально водя кистью по картине. Тут, словно очнувшись, она посмотрела на свою руку с зажатой в ней кистью. В свою очередь, ее рука была зажата в руке Александра.
— У вас не получается этот узор, потому что вы проводите так, — он сделал вертикальное движение.— Для объемности мазок должен быть шире, и линия отклонена больше на двенадцать градусов, чем ваша в данный момент.
Он провел линию, и недоработанный участок на картине визуально стал объемным. Аня застыла, глядя на картину с широко открытыми глазами. То, над чем она мучилась три дня, решилось одним движением этого вампира! Уму непостижимо!
— Как вы это сделали? – почти прошептала она, медленно поворачиваясь к нему. Он пожал плечами.
— Все очень просто. Вы бы тоже смогли так сделать. Просто у вас на данном рисунке не было «прозрения», вот и все.
— Прозрения?— переспросила Анна.
— Да. Просто бывает, что тебе нужно совершить самую простую вещь, скажем решить легкую задачку, но почему-то именно на ней мозг отказывается работать, хотя ты перед этим решил дюжину задач в десять раз сложнее. Просто сознание заходит в тупик, и много времени бьется там, в эту стену, хотя совсем рядом его поджидает широко распахнутая арка, ведущая в большой город, – объяснил он. Девушка удрученно кивнула:
— У меня такое случается раз десять на дню. Может это уже не отсутствие прозрения, а банальная тупость? – сказала она, докрашивая последний кусочек фона на картине.
— Все возможно. Вам лучше знать, — бархатом прошел голос у нее по спине. – Но в любом случае, это к лучшему.
Аня удивилась.
— Почему же? – спросила она, не отрываясь от картины, делая последний мазок.
— Потому что после интеллектуального отката наступает прозрение, – последовал нехитрый ответ. Лола обернулась, чтобы что-то сказать, но…комната была пуста. Спустя минуту она поняла, что ей холодно. Через треснувшее стекло проник ноябрьский мороз, и сквозняки разгуливали по всему помещению. Лола кинулась к двери, но дернув ее, поняла, что та все также заперта. Щелкнул замок.