Он подавил гнев. Предстояло повышение Гримальда, нужно сосредоточиться на нём.
«Это правильно, — убеждал он себя. — По-другому просто не может быть».
Он принял решение, несмотря на возражения и собственные мысли. Он всё придирчиво взвесил, прежде чем вынес суждение. В этом уравнении не хватало полной уверенности и это раздражало.
Гримальд и он были родственными душами. Но и Баярд прав — Гримальд слишком долго думал, прежде чем начать действовать. Даже после долгой подготовки Мордреда это повышение стало испытанием для него.
«Он выйдет закалённым с заточенным лезвием, — думал Хелбрехт. — Испытания выковывают лучшее оружие Империума, а не праздность».
Гримальд приближался, он был в доспехе и боевой мантии своего предшественника, но без крозиуса и шлема. Шлем Мордреда был в руках Хелбрехта. После посвящения он станет новым лицом Гримальда. Для братьев ордена всё будет выглядеть так, словно Мордред и не умирал.
Гримальд подошёл ближе и опустился на колени у ног верховного маршала в центре рыцарей Внутреннего круга.
— Гримальд, — произнёс Хелбрехт. Его голос звенел под сводами храма.
— Да, сеньор.
Магистр посмотрел сверху вниз на капеллана. Его почтение было безупречным в смирении. По поведению Гримальда нельзя было понять, что он думал о происходящем.
— Мы пришли сюда, чтобы почтить тебя, как ты почитал нас в течение многих лет, — сказал Хелбрехт. — Мы призвали тебя, чтобы судить.
Гримальд дал ритуальный ответ. — Я ответил на призыв. Я подчинюсь вашему суду, сеньор.
— Мордред мёртв — убит Вечным Врагом. Ты, Гримальд, потерял наставника. Мы потеряли брата.
Стоявшие в тенях рыцари подхватили слова своего повелителя, эхом повторив изречение Хелбрехта.
Тишина.
— Мы оплакиваем эту утрату, но мудрость Мордреда сохранится, благодаря его последнему приказу. Гримальд, воин-жрец Вечного крестового похода. Реклюзиарх Мордред был уверен, что после его смерти ты окажешься самым достойным из всех братьев-капелланов, чтобы занять его место. Его последней волей перед возвращением геносемени в орден было повысить именно тебя в ранг реклюзиарха.
Гримальд поднял голову и посмотрел в мёртвые злобные глаза военной маски Мордреда. На его лице не было ничего, кроме решимости.
— Гримальд, ты ветеран по праву, и когда-то ты стал самым молодым Братом меча за всю историю Чёрных Храмовников. Как капеллан ты не ведал, что такое трусость или позор, твоей свирепости и вере нет равных. Это моя личная убеждённость, а не только воля твоего павшего повелителя — ты должен принять честь, которую тебе предлагают.
Гримальд едва заметно кивнул.
— Встань, если отказываешься от этой чести. Встань и выйди из священного зала, если не желаешь состоять в иерархии нашего благороднейшего ордена.
Сердца Хелбрехта замерло, когда он представил, что Гримальд встаёт, отшатнувшись, отказываясь от чести. Он почти видел это.
«Чушь, — подумал верховный маршал. — Мордред верил, что он достоин. Он — достоин, я уверен в этом. Я не могу ошибаться. Я — избранный Императора».
Гримальд не двигался.
Довольный Хелбрехт обнажил меч Сигизмунда. — Ты еще пройдёшь ритуалы в Братстве капелланов, а сейчас я признаю тебя наследником мантии твоего господина, — произнёс он и приставил клинок к горлу Гримальда. Мечу было десять тысяч лет, и он был столь же острым, как в тот день, когда его выковали. Несмотря на огромный размер, баланс был такой, что магистр ордена едва чувствовал его в руке. — Ты воевал рядом со мной двести лет, Гримальд. Продолжишь ли ты сражаться рядом со мной в звании реклюзиарха Вечного крестового похода?
Гримальд ответил, не колеблясь, — да, сеньор.
Хелбрехт отвёл бионическую руку и ударил нового реклюзиарха в лицо.
— Я посвящаю тебя в реклюзиархи Вечного крестового похода. Теперь ты лидер нашего благословенного ордена. Как рыцарь Внутреннего круга, сделай так, чтобы это был последний удар, который ты оставил без ответа.
Верховный маршал внимательно следил за лицом Гримальда. «Он очень хочет ударить меня в ответ, — понял он. — Так и должно быть, это хорошо. Мордред сделал мудрый выбор. Я не ошибся, исполнив его желание».
— Так… и будет, сеньор.
— Поскольку так и должно быть. Встань, Гримальд, реклюзиарх Вечного крестового похода.
ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА
АРМАГЕДДОН
«Вечный Крестоносец» стремительно ворвался в смертное царство и обнаружил систему, которая готовилась к войне. Поток свистящих из-за звёздных помех вокс-сообщений эхом разнёсся по частотам связи, принеся слухи о недавних сражениях на границе системы, давно исполненные приказы и крики погибающих людей, чьи тела уже окоченели. Среди имперских сигналов можно было услышать и передачи захватчиков — низкий жестокий гортанный язык орков.
Оставалось две недели, если не меньше, прежде чем зелёнокожие окажутся у Армагеддона. Флот Чёрных Храмовников был быстрее и добрался из точки Мандевиля до центра системы за несколько дней. Почти всё это время Хелбрехт оставался на мостике флагмана, покидая его только для молитвы и редкого отдыха. Он часто совещался с капитаном «Вечного Крестоносца» Балостером, но не вмешивался в работу сервов. Его взгляд был всегда устремлён на окулус. А когда он не смотрел в разреженную пустоту космоса, его можно было найти за гололитическими столами, где он рассчитывал планетарные орбиты на месяцы вперёд и снова и снова планировал всевозможные стратегические ситуации. Писцы из Зала Отчётов шли к нему нескончаемым потоком, принося каждую крупицу найденной ими информации о Второй войне и вожаке орков, который уже один раз поставил Армагеддон на колени.
Они облетели гравитационный колодец Пелюсидара и воспользовались гравитационным притяжением планеты, чтобы придать себе ускорение, уничтожив рассеянные обломки пустотными щитами «Вечного Крестоносца» и его братьев. Новые изотопы недавно уничтоженных кораблей и израсходованных боеприпасов щекотали ауспики флагмана. Сражение закончилось недавно. Они не увидели никаких других признаков зелёнокожих. Несмотря на густонаселённость системы Армагеддона, космос был достаточно велик, чтобы поглотить их всех.
И наконец, пред ними предстал сам Армагеддон: блестящий бледно-жёлтый шар превратился в серую планету с отравленными небесами и морями, чью больную поверхность покрывала металлическая поросль человеческих ульев. Нельзя было утверждать, что в смертельном характере планеты повинны только люди; её собственная вулканическая активность перекрывала тысячелетия промышленных загрязнений, но и человечество оставило свой след на Армагеддоне.
«И вот за это, — думал Хелбрехт, рассматривая грязную планету, — мы должны сражаться. Такова воля Императора».
Вокруг Армагеддона кипела лихорадочная деятельность, тысячи кораблей спускались с орбиты на поверхность, а затем снова поднимались в небеса, не оставляя времени корпусам остыть. Когда ночной терминатор надвинулся на всё планету, тьму осветили следы космических кораблей, которые прилетали и улетали с орбиты, выстроившись в тысячекилометровые очереди. Миллионы людей и миллиарды тонн военных грузов беспрерывно спускались с небес. Неуклюжие корабли Адептус Механикус, посадочные модули Астра Милитарум, транспорты с танками, грузовые суда, флотские лихтеры, эскадрильи истребителей двойного назначения «космос-атмосфера», барки, тяжёлые лифтеры, галеасы-заправщики, буксиры — все мыслимые типы судов, которые своей постоянной активностью взболтали небеса Армагеддона и вызвали несезонный шторм.
Всю орбиту заполонили боевые корабли, в вакууме между ними почти не осталось места от сновавших во все стороны судёнышек, перевозивших курьеров и личный состав. Диспетчеры работали сверхурочно, орбитальные станции мира-улья, укомплектованные адептами с сухими глазами, разводили корабли друг от друга. Сон стал товаром более редким и ценным, чем адамантий.
Флот крестового похода Чёрных Храмовников был всего лишь одним из десятков. С каждым днём пребывало всё больше кораблей, призванных со всех уголков галактики в эту жизненно важную часть сегментума Соляр. На борту кораблей, контрольных станций, в наземных бункерах управления и командных судах писцы непрерывно трудились за когитаторами и автоматическими записывающими устройствами, логические блоки с данными перегревались, обрабатывая имена, количество и местоположение растущих имперских сил. Сервиторы отключались. Их мозги закипали от перегрузки. Планетарная ноосфера была переполнена не меньше, чем небо, информация поступала медленно. Самые мудрые из представителей различных адепта, ответственных за всё происходящее, вглядывались в экраны ауспиков, пикты дальнего космоса и дальновидные окули, зная, что всего этого окажется недостаточно. Приближалось слишком много неповоротливых скитальцев с зелёнокожими. Сначала появилось три скрап-корабля, затем девять, затем пятнадцать. Их сопровождали примерно две тысячи орочьих крейсеров — армада во много раз превосходящая объединённые силы Линейного флота Армагеддона и эскадр космических десантников.
«Вечный Крестоносец» бросил якорь на переполненной орбите. В скорее поступило приглашение. В сопровождении нового реклюзиарха и чемпиона Императора Хелбрехт высадился на планете недалеко от улья Гадес, где собрался военный совет.
Первый акт войны разыгрался в театральном зале жёлто-серого города. Более ста командующих Империума — люди, сверхлюди и кибернетически улучшенные люди — стояли плечом к плечу среди буйства геральдики и униформ. По разбившимся группам можно было увидеть клики, сформированные в результате общих взглядов или многовековых долгов чести.
Некоторые фракции находились в прямом антагонизме. Не было недостатка в тяжёлых взглядах и резких словах. Но у всех присутствующих здесь мужчин и женщин на плече, поясе или броне виднелся недавно отчеканенный знак Армагеддонской кампании. Единство стало руководящим принципом работы, единство перед лицом беды.
Хелбрехту это понравилось. Нечасто подданные Императора действовали в согласии.
Впереди и справа от него стоял Гримальд, сзади Баярд. С момента вступления в сан реклюзиарха они перебросились всего парой фраз. «Будет интересно взглянуть, что они оба извлекут из этой встречи. Первое испытание Гримальда, вот как видит это Баярд, но это станет проверкой и для него», — размышлял верховный маршал.
Здесь присутствовал один человек, который находился в центре всеобщего внимания. Ему было столько лет, что по стандартам неастартес его можно счесть стариком. Тонкая плоть, тонкие кости и опустошённое войной тело. Один глаз заменяла громоздкая аугметика, вместо правой руки обрубок с аккуратно закреплённым рукавом комиссарской униформы. Он должен был уйти на покой, этот верный слуга Императора; он не должен был воевать. Омолаживающие процедуры и хирургия едва поддерживали телесную оболочку, внутри которой всё пылало такой ревностной преданностью Императору, какую Хелбрехт встречал очень редко. Столь сильная вера в столь хрупком человеке посрамила верховного маршала, и он не мог отвести от него взгляда.
Это был комиссар Себастьян Яррик, герой Второй войны за Армагеддон. Он осматривал зал органическим глазом, который не потускнел от прожитых лет.
— Улей Гадес не продержится и недели, — произнёс он. Его голос был сухим, но властным. Серво-черепа транслировали его слова до всех собравшихся.
Повсюду раздался шёпот.
Яррик склонился над столом с картами и ввёл координаты на цифровой клавиатуре. Изображение улья Гадес изменилось и сжалось, стало видно оба населённые субконтинента. Улей превратился в мигающий символ. Красная иголка закрывала небольшую часть улья на пикт-карте. «Металлическая болезнь с гноящейся раной в сердце, — подумал Хелбрехт. — Верный признак господства человечества, раз мы переделываем миры столь легко».
— Шестьдесят лет назад Великий Враг был повержен в Гадесе. Обороняясь здесь, мы выиграли войну, — продолжил Яррик.
Верховный маршал читал об этом. И его мнение было иным. Вторую войну выиграл Яррик и без него Гадес бы пал.
— Почему? — перебил сверхчеловеческий голос.
Здесь присутствовало много космических десантников. Больше двух десятков капитанов и несколько магистров орденов. Собрание подобное легендам о Великом крестовом походе. Хелбрехт узнал в говорившем офицера Ангелов Огня, незначительного ордена. У них была репутация импульсивных и высокомерных, он подозревал, что из-за лоскутного происхождения. Им было всего лишь тридцать веков, и они не знали, кто их примарх. Основанные декретом из геносемени отчисляемого в виде десятины на Терру они были полукровками. Нельзя стать благородным из ничего.
— Слово предоставляется брату-капитану Амарасу. — Герольд трижды ударил посохом об пол, а дроны-черепа повторили его слова. — Командующему Ангелами Огня.
— Зачем вожаку зелёнокожих просто стирать с лица земли место величайшей битвы прошлой войны? — Спросил Амарас. — Наши войска должны как можно быстрее собраться в Гадесе и приготовиться защитить улей от массированного удара.
Хелбрехт наблюдал за молодым выскочкой. Их броня была столь же оскорбительной, как и его поведение — ярко-алая с языками оранжевого пламени. Амарас не заметил пристальный взгляд верховного маршала, но одобренный поддержкой других командующих, обратился к Яррику со снисходительной улыбкой. — Смертный, мы — Избранные Императора. Мы — Его Ангелы Смерти. Мы обладаем столетиями боевого опыта, который и не снился твоим сторонникам.
Раздался новый резкий рык, смягчённый вокс-решёткой шлема. — Нет.
Это был Гримальд.
«Хорошо, — подумал Хелбрехт, — теперь мы выслушаем твою мудрость». Он продолжил сверлить голову Амараса пристальным взглядом, но внимательно слушал своего реклюзиарха.
— Слово предоставляется брату-капеллану Гримальду, реклюзиарху Чёрных Храмовников, — объявил герольд.
По позе Гримальда верховный маршал понял, что тот не собирался произносить свои мысли вслух, но не собирался и отказываться от своих слов. Он пошевелился в доспехе. «Продолжай, брат, — подумал Хелбрехт, — поставь этого неверующего наглеца на место».
— Ксеносы мыслят не как мы, — начал реклюзиарх. — Зелёнокожие пришли на Армагеддон не ради мести, не ради того, чтобы заставить нас истечь кровью за свои былые поражения. Они пришли, чтобы устроить бойню.
Яррик проницательно посмотрел на Гримальда, его лицо в тусклом освещении почти не отличалось от посмертной маски капеллана.
Амарас ударил кулаком по столу и показал на Храмовника. Гримальд напрягся. Хелбрехт заметил, как его рука дёрнулась к пистолету, но реклюзиарх сдержался.
— Это только подтверждает мою правоту, — заявил Ангел Огня.
«Глупец, — подумал Хелбрехт, — он не поддерживает тебя».
— Отнюдь, — не согласился Гримальд. — Ты осматривал то, что осталось от улья Гадес? Развалины. Здесь не за что сражаться, нечего защищать. И Великий Враг это знает. Он поймёт, что имперские войска окажут здесь лишь минимальное сопротивление и отступят, чтобы защитить более важные города. Скорее всего, вожак просто испепелит Гадес с орбиты, а не пойдёт на приступ.
— Мы не можем позволить улью пасть! Это символ решимости человечества! — возразил Амарас. — При всём уважении, капеллан.
— Хватит, — вмешался Яррик. — Успокойтесь, брат-капитан Амарас, — Гримальд говорит разумно.
Реклюзиарх склонил голову в знак благодарности старому герою.
— Мне ещё смертные будут рот затыкать, — проворчал Ангел Огня.
«Как и все щенки, — подумал Хелбрехт, — он не способен на настоящий бой».
Комиссар пристально посмотрел на Амараса, задержав на нём снисходительный взгляд, прежде чем вернулся к остальным в зале. Его аугметический глаз затрещал, фокусируясь.
— Гадес не продержится и недели. — Покачал головой Яррик, поставив окончательную и непререкаемую точку в обсуждении. — Мы должны покинуть улей и рассредоточить войска по другим укреплениям. Это не Вторая война. То, что приближается к системе, намного превосходит числом орду, которая опустошила планету в прошлом. Другие ульи должны быть укреплены тысячекратно. — Он зашёлся хриплым сухим кашлем — последствия последних лет, проведённых в сухих пустошах. — Гадес сгорит. Мы дадим бой в другом месте.
Генерал Куров, номинальный командующий всех имперских сил Армагеддона выступил вперёд, держа в руках информационный планшет. — Перейдём к распределению полномочий, — решился он. — Флот, который осадит Армагеддон, слишком велик, чтобы ему противостоять.
Послышались насмешки. Хелбрехт и его братья молчали.
— Слушайте меня, друзья и братья, — вздохнул генерал. — Слушайте и внимайте. Те, кто настаивают, что эта война не станет жестокой борьбой на истощение, обманывают себя. По текущим оценкам в субсекторе Армагеддон находится более пятидесяти тысяч космических десантников и в тридцать раз больше имперских гвардейцев. И этого всё равно недостаточно для полной победы. В лучшем случае Линейный флот Армагеддона, орбитальные защитные системы и оставшиеся в космосе флоты Адептус Астартес смогут задержать вражескую высадку на девять дней. В лучшем случае.