Она отстраненно посмотрела на апельсиновый сок, потянувшись к нему рукой. Сделала пару глотков, скорее, для галочки.
—Ты — наша подруга, конечно же, нам важно, где ты живешь! — пробурчал Рон, нахмурившись. — Где, как и с кем.
На Гарри внезапно напал приступ кашля. Гермиона тяжело вздохнула и покачала головой, рассматривая, как оранжевая жидкость плавает в прозрачном стакане.
— Ладно, так уж и быть.
***
Спокойно, Гермиона, дыши.
Его там уже наверняка нет, к тому же, Малфой по-любому будет в своей комнате. И ты его не увидишь, просто будешь показывать Башню друзьям.
Грейнджер остановилась напротив портрета, который подозрительно посмотрел в сторону мальчиков. Она произнесла пароль голосом, который предательски дрогнул.
— Ну, — протянула гриффиндорка, когда проход был открыт, — что ж, вот мои…
Гарри сорвался с места, слегка оттолкнув Гермиону. Он побежал в правую комнату.
Черт возьми! Там же Малфой!
— Э… Гарри! Стой! Там не моя комната, — прокричала она, догоняя Поттера, но тот лишь отмахнулся, продолжая идти вперед.
Гермиона посмотрела на Рона, в надежде получить объяснения, но тот уже несся в том же направлении.
Да что происходит? С ума все посходили?
Странные подозрения закрылись у нее в голове, и Гермиона сиганула за другом.
— Что вы делаете?! — проорала девушка, вцепившись в рукав Уизли.
— Не лезь в это! — прошипел он, вырываясь. В его глазах появилось безумие, от которого у нее сжалось сердце.
Через секунду Поттер достиг комнаты. Нервно подергав за ручку, он чуть ли не выбил деревянную дверь.
— Мерлин! Прекратите!
Но Гермиону, по-видимому, никто не слышал.
Они узнали о том, что произошло? Нет, серьезно?
Малфой лежал на кровати, держа в руках книгу. Завидев Гарри и Рона, он округлил глаза, в недоумении смотря на гриффиндорцев.
— Поттер, ты что… — не успел Драко договорить, как его книга отлетела в сторону.
Смачный удар прямо по челюсти от Поттера. Изо рта блондина потекла алая струйка крови, выделяясь на бледной коже.
— Ты, сука!.. — Драко изумлено посмотрел на красную руку, которую прижал к подбородку.
— Ради бога, Гарри! Что ты творишь? Оставь его, прошу! — верещала девушка, как будто в пустоту.
Слезы во всю текли по щекам.
Драко попытался встать, но его тут же подхватили сильные руки Рона.
— Уизли! Не прикасайся ко… — попытался сказать слизеринец, но рыжий зарычал и прижал Драко к стене, да так сильно, что Гермионе послышалось, как задрожал пол.
Она оглушительно заорала, прижимая руки к ушам.
Пусть все это скорее закончится.
Пусть она проснется.
— Еще раз, ты, ублюдок, хоть пальцем тронешь ее, мы раздавим тебя, как букашку, — шипел Рон, хватая парня за шею.
Малфой попытался вырваться, но сломанная рука делала его слабым. К тому же, Уизли был раза в два крупнее.
— Тварь! — выплюнул гриффиндорец, яростно ударив Драко по лицу.
Девушка кричала, умоляла их прекратить, но все было без толку. Удары шли один за другим, с каждым разом становясь все сильнее.
Лицо Малфоя делалось багровым. Нос, судя по всему, был сломан. Парень еле стоял на ногах, все еще выставляя вперед здоровую руку. Он уже не сопротивлялся, чувствуя жгучую боль по всем теле.
У нее уже ехал рассудок. Забившись в угол, она орала, заливаясь слезами.
— ХВАТИТ! — истерически верещала староста. — По-жа-луй-ста!
Они же убьют его!
Страх накатил ее холодной волной. В висках пульсировало, а сердце было готово выскочить из груди в любую секунду. Дождь, который уже градом шел за окном, отдавался в голове Гермионы и Драко. У нее — от непрерывных рыданий, а у него — от невыносимой боли.
Их взгляды пересеклись. Казалось, что кровь текла уже из глаз Малфоя, пока он смотрел на грязнокровку. Пока не получил очередной удар, согнувшись пополам. Пока девушка не достала свою палочку.
Очнись, Грейнджер.
— Остолбеней! — крикнула она, наставив древко на Рона, переводя на Гарри. Парень не успел отреагировать, как Гермиона повторила:
— Остолбеней. Прости, Гарри.
Оба друга упали у ног Малфоя, который держался руками за тело, наклонившись. Его дыхание было сбитым. Он весь дрожал, прислоняясь к стене.
Глаза Драко остановились на девушке. Уже не спокойные или равнодушные, а презирающие и ненавидящие. Его губы скривились, когда слизеринец посмотрел на нее.
Казалось, что он уже ничего не соображал. Лишь чувствовал постоянную боль.
— Ты этого хотела? — еле выдавил парень.
Ему было так тяжело стоять, упираясь ногами в пол. Губа была разбита, нос сломан. С брови капала жидкость, попадая в правый глаз. Он был даже не в состоянии убрать соленую кровь.
— Хотела, чтобы все пришли и ударили меня? — повторил парень.
Девушка замотала головой в разные стороны, сжимая палочку. Она не боялась его, потому что знала, что в таком состоянии он точно ничего не сделает. Но Гермиона ощущала стыд за все происходящее. Будто она была девочкой, которая сама свои проблемы решить не может. Ей нужны друзья, которые придут и надают по морде.
— Нет, Драко, не хотела. И я им ничего не говорила, — холодно ответила она, поднимая голову.
Слезы продолжали бежать по ее щекам, попадая в рот.
Драко засмеялся бы, если бы не было так больно. Он смотрел на нее затуманенными глазами, но даже такой взгляд приковывал ее к месту. Оставлял в ступоре, без движений.
Почему он имел такую власть над Грейнджер? Неужели аристократ настолько сильнее грязнокровки?
— Да? А они всевидящие? Сами догадались? — из последних сил проговаривал Малфой.
Гриффиндорка видела, как ему тяжело. Дышать, смотреть, стоять. Он нуждался в помощи мадам Помфри. Белая рубашка была измазана кровью, а штаны испачканы.
Зачем же тогда нужны были сейчас эти разговоры, которые забирали еще больше его сил?
— Тебе нужно в больничное крыло. Пошли, я отведу, — сказала она, протянув дрожащую руку.
Она вытерла мокрые щеки пальцами, тяжело вздыхая.
Успокойся.
Драко ответил усталым взглядом, поморщившись. Волна ярости нахлынула на него, и парень не мог противостоять такому напору. Даже если ему плохо, он не допустит еще одной ошибки. Не примет очередную “помощь” от этой. Малфой не хотел, чтобы это вышло ему боком, как уже происходило.
—Нет. Ответь на вопрос.
Гермиона сглотнула, протирая воспаленные глаза.
К чему сейчас эта слизеринская гордость, самолюбие? Чувство того, что все должно быть разрешенным и перевернутым в лучшую для змеи сторону?
Но он хотел знать ответ. Такой простой и легкий. Ведь Грейнджер — сильная. Ей ничего не стоит сказать правду, да?
— Я не знаю, как это произошло, — устало пробормотала девушка, опуская руку помощи. — Но, знаешь, ты сам виноват. Твои действия открыли мне глаза на тебя настоящего.
На что? Ее глаза открылись на настоящего Малфоя?
Да что она такое говорит? Он выпил и приставал к ней, да. В этом была его вина, но при чем здесь “на настоящего тебя”? Будто Драко убил кого-то, притворяясь невинным. И тут внезапно все становится на свои места, а Гермиона обвиняет его во лжи.
Он сжал зубы от боли. Все мысли плыли, и он не мог зацепиться за одну.
Черт возьми, как ему было плохо.
— Грейнджер… ты, как самая настоящая девушка, еще обвиняешь меня в чем-то? Наверное, в том, что сначала тот псих избил меня, а теперь эти двое, — он с ненавистью кивнул на Поттера и Уизли, — решили добить. Так это ты открыла глаза на меня настоящего? Нет, грязнокровка, это я увидел тебя такой, какая ты есть. Мерзкой, трусливой и жалкой. Ты пошла и нажаловалась всей округе, что до тебя дотронулся мальчик. Теперь ты довольна? — Драко показал на себя рукой.
Кровь стекала на пол, перемешиваясь с пылью. Его рука находилась в районе верхних косточек. Было чувство, что там все сломано.
Дыхание сбивалось. Малфой еще никогда не испытывал таких боли и страха. Он действительно боялся, что сейчас упадет на месте и не встанет, или легкие не смогут больше работать и ему не хватит воздуха.
И не понятно, как он мог говорить. Будто это было из последних сил, и он был в состоянии шока.
— Я никому не жаловалась. Приставания ко мне, когда ты лапал меня — это дотронулся, да? Я тебя умоляла отпустить меня, а ты все шастал своими пальцами по телу, — она брезгливо поморщилась, открывая ладони. — Да, это алкоголь в твоей голове говорил, но, если были такие помыслы, значит, и в обычном состоянии ты задумываешься об этом? Ты даже не извинился после.
— Я собирался, Грейнджер. Собирался! Но после всего, что ты устроила, после этой показухи, я не хочу и намека делать на это, поганая грязнокровка, — выплевывал он эти слова. Даже в такой момент ему хватало сил показать, насколько сильна ярость Малфоя.
Каждый вздох давался с неимоверным трудом, как будто легкие сжались до размеров теннисного мячика. Болела абсолютно каждая клеточка тела. Ноги, руки, живот, шея.
Малфой знал, что ему необходима помощь мадам Помфри, но к грязнокровке он больше не притронется. Пусть идет со своей помощью куда подальше! Сам справится…
— Ты можешь быть свободной, — вздохнул он, начиная идти.
Его рука держалась на бедрах, а вторая болталась в воздухе. Девушка с беспокойством посмотрела на то, как Драко выходит за дверь, но промолчала, закусив губу. Если ему не нужна ее забота — пусть идет. Раз такой сильный и гордый.
Шаг, еще один. Вздох. Шаг. Выдох.
Продолжай идти!
Кости ломало, а все внутренности выворачивало наизнанку.
Не останавливайся.
Он держался за стену, оставляя кровавый след. Эта боль напоминала ему об отце и о заклятиях, который тот применял на других людях, что подвергались пыткам в их доме. Тогда Драко не понимал, какие страхи и мучения их настигали. Просто считал, что они заслуживают этого, раз их наказывают. Но сейчас…
Боль была настолько сильной, что все мысли отходили на задний план. Теперь он испытывал похожее чувство.
Хоть на секунду, но он забыл о матери. Удары, крики. Он не думал ни о чем, он ощущал. Его перестали лупить, но даже сейчас казалось, что они не остановились. Что движутся за ним, ударяя в спину, толкая в колени. И Драко боялся, что упадет на какой-то ступеньке и покатиться вниз, расшибаясь в лепешку. Он был слишком слаб.
Так неужели боль — это единственное, что заставит его хоть на минуту забыть о проблемах, оставшихся Меноре?
Наверное, так оно и есть.
Все начало плыть, и он с невероятным усилием рассмотрел крутую лестницу, которая будто расстилалась по всему Хогвартсу. Силы постепенно вытекали из тела, дышать становилось все труднее.
Красная жидкость бежала по подбородку, наполняя рот железным привкусом. Драко судорожно закашлял, борясь с рвотными позывами.
Черт бы побрал эту Грейнджер и ее ебанутых друзей!
Мерлин! Как тяжело!
Кровь заливалась в горло, и Малфой ей давился, изо всех сил стараясь вдохнуть кислород. Но свежий воздух будто пропал из здания, улетев куда-то далеко отсюда.
Он уже ничего не понимал.
Кто он? Где находятся? Что с ним происходит?
Оставалось только желание жить и чувство, что твое тело режут на кусочки, а кости раздирают кожу.
Его глаза уловили смутные очертания. Голова закружилась, а ноги подкосились. Драко упал на колени, и крик, донесшийся до его слуха, казался Малфою слишком громким.
Все погасло.
Комментарий к
Принимается критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарию, автору это важно.
Дорогие читатели! Спасибо всем огромное! Фанфик оказался в популярном на 18 месте по жанру “ужасы” и на 43 по жанру “фантастика”. Это все благодаря вам, спасибо!
========== Часть 7 ==========
С тяжелым стоном он открыл веки. Сознание затуманено, голова ватная. Перед глазами все плывет. Резкая боль отдается в висках. Создается впечатление, что любое шевеление будет таким же болезненным.
Парень моргает, привыкая к яркому свету. Различает двух людей, склонившихся над ним. Парень и девушка.
— Драко… Слава Салазару! Я думала, ты не очнешься, — пропищала брюнетка, придвигаясь поближе к кровати. Ее голос молотком ударил в голову.
— М… — попытался хоть что-то выдавить “больной”, но не смог. Горло слишком пересохло.
— Слава Салазару, — она приблизилась к Малфою, целуя в лоб. Долго и мокро. — Как ты? Сильно плохо?
— Ничего, — прохрипел в ответ Драко, мечтая, чтобы Пэнси отлипла от него. — Уже лучше.
Паркинсон еще сильнее сжала его пальцы, и слизеринец поморщился. Даже такое прикосновение отдалось болью во всем теле.
Было чувство, что все кости в организме разрушаются и отламываются. Строение тела меняется, приобретая новую форму. Это была невыносимая боль, темными точками всплывавшая перед глазами.
Драко стало страшно. А что, если он навсегда останется калекой, к которому нельзя прикоснуться? Человеком, у которого шевеление пальцами вызовет радость, потому что это будет единственным из того, что у него будет получаться. Ходить, бегать — об этом можно будет забыть на всю оставшуюся жизнь. Малфой хотел жить и просто радоваться жизни, не думая о том, как плохо — всю свою жизни лежать в больнице.
— Привет. Я рад, что все закончилось нормально, — сказал Забини, скрывающийся за девушкой.
Парень будто специально отсел подальше, держа в руках книгу. Его глаза то останавливались на лице Драко, то снова возвращались к тексту, застывая там.
Хоть Малфою и было ужасно плохо, у него оставались силы, чтобы злиться на друга. Мало того, что Блейз посмел обвинять слизеринца в неудаче их команды, когда сам являлся защитником, не уберегшим своего игрока, так еще и заговорил о семье, зная, сколько боли ему это причинит.
— Что? — сжав глаза от боли, спросил он. — Пришел, чтобы снова оскорбить меня или моих родителей?
Блейз на секунду посмотрел прямо в глаза к другу, но потом снова опустил взор в раскрытую книгу. Он прикусил губы, постучав костяшками по переплету. Драко выжидающе ждал, взглядом пронизывая слизеринца.
— Он все понял, не обижайся, — пролепетала Пэнси, сидящая рядом. Она поправила свое платье, мило улыбнувшись.
Малфой фыркнул, переведя на нее глаза. Будто кто-то сейчас спрашивал тебя, Паркинсон. Твое мнение его интересовало в последнюю очередь.
Девушка всегда лезла не в свои дела. Когда друзья разговаривали между собой, делились секретами или шутили над сокурсниками, Паркинсон всегда оказывалась рядом, встревала в их дела. Особенно она любила мирить их, думая, что так правильно и хорошо для них. Но это давало обратный эффект и только злило Малфоя, выводило его из себя.
— Да, я был не прав, — наконец буркнул Забини, отложив учебник на другую койку. — Просто я завелся из-за того, что ты не умеешь принять свои ошибки и ана…
— Ой, Блейз, — Драко закатил глаза. — Закройся уже.
Парень слегка улыбнулся, переглянувшись с Пэнси. Малфой хмыкнул, осматривая свои новые “хоромы”. В ряд стояло несколько кроватей с тумбочками. Белые стены будто делали больничное крыло еще меньше, чем оно было. Тусклый свет освещал палату, делая ее мрачной.
Будем считать, что извинение засчитано. В принципе, так всегда и происходило после их небольших ссор. Блейз, сцепив зубы, извинялся, а Драко, коротко кивая, прощал. Бывали, конечно, ситуации, когда и он первым бурчал: “Прости ”.
— Ты проспал целые сутки, — оповестил Драко парень, придвигая стул к кровати. — Ты заставил нас переживать, — усмехнулся он, приподняв брови. — Может, скажешь, что все-таки произошло?
Драко облизал лопнувшие губы, нахмурившись. Ему не хотелось говорить на эту тему. Особенно, когда рядом сидела Пэнси. Начались бы крики, истерики и тому подобная ерунда. Девушка перекрутила бы все и непременно бы обиделась, играя в “молчанку” с Малфоем пару дней. Ведь сам факт, что Малфой пострадал из-за грязнокровки, с которой у него был контакт, ужаснул бы ее. И, конечно же, Паркинсон растрепала бы это какой-то новой подруге, жалуясь на то, какими нынче парни стали. Но что бы сказал на это Забини — оставалось загадкой. Наверное, он многое бы понял и просто пожал плечами, проговаривая, что нужно надавать этому Поттеру.