— Мисс Грейнджер, можно с вами поговорить? — отчеканила она, изучая взглядом гриффиндорку. Та кивнула и подошла к профессору.
— Я слышала, у вас какие-то проблемы с мистером Малфоем? — обеспокоено спросила Минерва, внимательно осматривая Гермиону.
Что? У кого проблемы?
На секунду у девушки появилась мысль о том, что профессор поверила в историю Ленни. Если это было правдой, то всем им не жить больше спокойно.
Сглотнув, Гермиона перевела испуганный взгляд куда-то на стену.
— Эм, да не так, чтобы проблемы. Мы вроде как… сплотились, — пробормотала она, внимательно изучая картины.
Теперь была очередь МакГонагал удивляться.
— Мистер Уизли подошел ко мне вчера с просьбой поменять расписание дежурств. Объяснив это тем, что вы и мистер Малфой не в состоянии работать вместе! — возмущенно процедила женщина, опять поправив оправу очков.
Вот тебе и на!
Гермиона обомлела, понурившись.
Да что же с ними творится? Сначала Ленни, теперь Рон!
Почему все норовят влезть в ее личную жизнь? Неужели нельзя понять, что с Драко она разберется сама? Без их помощи.
— Надеюсь, вы понимаете, что я не буду менять ничего из-за того, что это захотел мистер Уизли, — Гермиона кивнула. — Тогда, мисс Грейнджер, будьте добры, не рассказывайте об этом мистеру Уизли. — Второй быстрый кивок.
В ее голове не было ничего, кроме злости.
***
— Ты опять на нее смотришь! — шикнула Паркинсон на ухо Драко.
Парень закатил глаза, разворачиваясь к девушке. Как же его раздражал ее длинный любопытный нос!
Мерлин, неужели нельзя посидеть молча? Каждый день одни и те же дурацкие вопросы!
— Пэнс, у тебя психоз, честное слово, — холодно отрезал Малфой, на что брюнетка прищурила глаза.
Он оторвал взгляд от каштановых волос, переводя его на тарелку с кашей. Никакого желания пробовать пищу он не испытывал, поэтому просто ковырял вилкой блюдце, думая о чем-то своем.
— Ну, да, конечно, — протянула она, обиженно надув губы.
— Она мне не интересна, ясно? Хватит меня допрашивать, как будто ты — глава Министерства! — процедил парень, вставая из-за стола.
Внезапная ярость, нахлынувшая на него, заставила всех слизеринцев удивленно повернуться в их сторону. Малфой стукнул кулаком по столу, вновь глянув на спину девушки.
Пэнси возмущенно ахнула, прожигая блондина взглядом. Она в открытую его ревновала, хотя официально они даже парой не были. Забини знал поболее Паркинсон, но почему-то не докучал другу. Хотя Драко часто замечал понимающий взгляд Блейза, адресованный ему. Парень будто хотел донести до него какую-то информацию мысленно, но у него это плохо выходило.
Неужели весь Слизерин заметил, что он неровно дышит к грязнокровке?
Ну, не то, чтобы неровно…
Просто это невообразимое желание трахнуть ее, оно съедало изнутри. Каждый ее взгляд, посланный ему, уже пробуждал у Драко непонятное чувство. Что там говорить о ненужных взмахах руки или то, как она смахивала волосы с шеи? Это быстрая, торопливая походка.
Мерлин, он болен.
Драко не мог отрывать взгляда от ее тонкой фигуры, от серьезного лица. А когда Гермиона была в душе, то и вовсе — сходил с ума, еле сдерживаясь от того, чтобы не выломать дверь ко всем чертям. Малфой думал о том, как она будет выдыхать его имя под ним в этой чертовой ванне.
Ради Салазара, как же он хотел избавиться от этого дерьма!
Но, помимо неистового желания поиметь Грейнджер, Драко испытывал что-то еще. Каждый раз, когда парня мучили кошмары, Гермиона прибегала к нему и ложилась рядом. На душе становилось так спокойно и тепло.
Она напоминала ему мать. Когда он был совсем ребенком, и кошмары приходили к нему, Нарцисса появлялась моментально, успокаивая своего сына каждую ночь. Она дарила свою любовь, даже такая уставшая и сонная. Любая.
Никто не мог вызвать такие чувства в нем, кроме чертовой гриффиндорки. За это Малфой ненавидел ее больше всех на свете. Она - единственный человек, который видел его настоящего, без маски.
А иногда, ему так хотелось треснуть ее чем-то тяжелым. Например, в те моменты, когда Грейнджер открывала рот, потому что хотела узнать много лишнего. Или когда надевала эти до ужаса короткие шорты, которые Малфой терпеть не мог. Ведь они так подчеркивали ее бедра и ноги.
Дежурства проходили весьма скучно. Драко шел впереди, закутавшись в свой плащ, будто охраняя дорогу, а Грейнджер плелась следом. Они просто ходили по этажам молча. Никто не хотел заводить разговор, потому что прежние искры летали между ними. И Малфою нравилось думать, что грязнокровка чувствует себя ниже, чем стоит он. Аристократ видел это в ее спокойных глазах, в ее скованных движениях. Каждый шаг будто кричал о том, что Грейнджер — намного хуже его самого.
Хотя странные эмоции в последнее время появлялись в его голове. Например, то, что Гермиона была привлекательной. Что ее лицо больше не было уродским, а фигура страшной. Что девушка была вполне ничего, если убрать самый большой минус - она была грязной.
— Эльфы, которых мы любим, — прошептал Драко.
Мужчина с картины многозначительно на него посмотрел, но все же отворил дверь.
Зайдя в комнату, Драко обнаружил, что на столике в гостиной сидит серый филин. А в его клюве письмо.
Сердце забилось чаще, а руки вспотели. На ватных ногах он подошел к столу, протягивая руку к листику.
Что, если с мамой что-нибудь произошло? Что, если она мертва?
Дрожащими руками парень развернул бумагу:
“Дорогой Драко, мама пока еще без сознания, но мы это скоро исправим. Один маг с востока дал мне сыворотку. Летального исхода не избежать, но это зелье способно продлить твоей матери жизнь.
Мы справимся.
Отец”
Парень заулыбался, перечитывая письмо снова и снова.
Мать жива. И это было главным. Как бы там ни было, они найдут лекарство, потому что отец — влиятельный человек. И пусть Нарцисса не проживет свои положенные сорок или пятьдесят лет, но пара дней — это уже что-то…
***
Что-то с грохотом падает. Слышится шипение, затем что-то снова разбивается. Недовольное урчание.
Гермиона тяжело просыпается. Потягивается, протирая пальцами глаза. Она тяжело вздыхает, глядя на вещи, разбросанные на полу, и Живоглотика, что мирно затаился в углу.
— Я знаю, что это ты. Не прячься, Живоглот, — сонным голосом пробурчала девушка, зарываясь носом в подушку.
Грейнджер хотела поспать как можно дольше, не думая об уроках, недоделанном платье и празднике. Гриффиндорка очень устала за эти два месяца и просто хотела полежать в постели со своим котом, читая какую-нибудь легкую книжку.
Но сон, как назло, уже выветрился, и Гермионе за полчаса лежания так и не удалось вернуться в мир Морфея. Однако, даже не смотря на эту неприятность, ей определенно нравилось сегодняшнее утро: тучи затянули небо, создавая этим почему-то уютную атмосферу; в комнате было темно, хоть шторы и были раздвинуты, пропуская тусклый свет. Девушка любила пасмурные дни, когда можно было пить чай с шоколадом и говорить с друзьями о чем-то или делать уроки. Или просто сидеть одной в комнате, обнимая рыжего-бесстыжего.
Но сегодня был особенный день — день празднования Хэллоуина. Говоря по правде, Гермиона очень переживала по этому поводу, ведь платье ей пришлось делать самой. И пусть девушка очень хорошо владела магией, пошить костюм — вещь не самая простая. Нужно подобрать правильный размер, форму, цвет. Чтобы все подходило, нигде не торчало лишней ниточки или ленточки. К тому же, за проделанную работу выставлялся балл, а это было так важно для гриффиндорки.
Она нехотя поднимается с теплого места, подходя к зеркалу. Волосы комьями висят на плечах, глаза красные, а щеки впалые. Очень хорошее начало дня.
Но Гермиона, пообещавшая покорить сегодня всех, берет волю в кулак и начинает приводить себя в порядок. У нее было пять часов до начала праздника - успеет.
Девушка быстрыми шагами идет в душ, не задерживаясь там надолго. Возвращается в комнату, услышав, как открывается дверь из спальни Драко. Ей, конечно, хотелось увидеть его, но не в таком состоянии, в каком она пребывала. Эта ночь была бессонной и теперь отыгрывалась на внешнем виде Гермионы. Гриффиндорка, тяжело вздохнув, принялась за работу.
Первое, с чего она начала — кудри. Девушка решила выпрямить их с помощью заклинания, чтобы придать им эффект красивых ровных локонов. Гермиона помнила, сколько усилий ей пришлось потратить на это для Святочного бала, но предпочитала не вспоминать те мучения. Сегодня Грейнджер была настроена решительно и ничто не смогло бы помешать ее планам. На это она потратила добрых два часа, зачесывая волосы назад, делая красивую прическу. Именно сейчас Гермионе нравилось то, как лежат волосы.
Вторым было платье. Девушка сделала его точь-в-точь таким, как оно было задумано, но некоторые пункты все же хотелось подправить. Например, этот огромный вырез на груди. Уж слишком большим он казался Гермионе. Пусть она и была на 5 курсе, ей не стоило “раздеваться” при профессорах. Да девушка и при друзьях не появилась в таком открытом одеянии. Поэтому следующие полчаса она подправляла вырез, заделывая его красными кружевами. Так же Грейнджер сделала воротник, который закрывал ее шею сзади, оставляя спину открытой.
Когда со всеми делами было покончено, девушка поняла, как была голодна. Она собрала волосы в хвостик, наверное, первый раз за несколько месяцев. Такая прическа была непривычной и, на удивление, удобной. Гермиона решила оставшееся время походить так, чтобы волосы не теряли форму. Надела на себя школьную одежду. Своим нарядом она шла удивлять всех на самом празднике. А пока можно и в обычной форме походить.
Гриффиндорка торопливо спустилась в Большой зал, где завтрак плавно перетекал в обед. За столами сидело всего несколько учеников, которые что-то строчили на своих пергаментах, смешивали зелья или просто читали книги. Некоторые дети — в основном со старших курсов — уже ходили в ужасных костюмах, пугая малышей, что мирно проводили день в Хогвартсе. Первокурсники, второкурсники и третьекурсники должны были купить наряды к Хэллоуину, так как их еще не выручали заклятья, с помощью которых можно бы было сделать себе костюм. Для них все было гораздо проще.
Вся школа была украшена чучелами, стоящими в коридорах. Они пугали пострашнее, чем наряженный шестой и седьмой курсы. У макетов были метлы, ступы, палочки. На их головах виднелись торчащие в разные стороны волосы. Гермионе стало интересно, солома это или нет, поэтому она неспешно подошла к одному из чучел, протягивая руку. Оно подскочило на месте, издав рев на всю школу. Девушка отскочила назад и решила, что не стоит больше связываться с “украшениями”. На стенах висели тыквенные головы, которые, едва чья-либо нога наступала на один квадратный метр с ними, “улыбались”. Некоторые даже издавали странные звуки, но более тихие, чем чучела. По всему Хогвартсу летали приведения, завывая над головами учеников. Пару раз один из них вылил девушке на голову какую-то жидкость, и она не могла шевелиться, слушая, как кричит голова. Вся школа была погружена во тьму, от которой мурашки разносились по коже, заставляя навострить свой слух и зрение.
Грейнджер села за один из столов около Невилла. Парень усердно вычитывал что-то из книги по зельеварению, переписывая самое важное в тетрадь. Гермиона заглянула на записи, слегка улыбнувшись.
— Привет, — сказала она. — Ты делаешь неправильно.
— Привет. Я уже больше не могу. Ничего не понимаю, честно, — прохныкал парень, бросив перо в сторону. Оно откатилось по дереву, останавливаясь около руки девушки.
— Хочешь, я сделаю за тебя? Это домашнее задание напишу тебе за десять минут, — Гермиона взяла перышко в тонкие пальцы, перетягивая лист на свою сторону. — Только перепиши своей рукой потом.
— Конечно! Огромное спасибо, Гермиона, — заулыбался гриффиндорец, с облегчением выдыхая.
Вдруг холодные руки обхватили девушку, произнося “У-у-у”. Грейнджер подскочила на месте, оставляя закорючку на пергаменте. Сердце забилось сильнее за эти пару секунд.
— Страшно? — захихикала Джинни, садясь рядом с ней.
На девушке было короткое черное платье. Оно оголяло ее стройные ноги, подчеркивая талию и худые бедра. Лицо рыжеволосой закрывала вуаль, за которой красовались красные губы. Волосы были зачесаны назад, свисая над всем костюмом длинным шлейфом. Красные ленты были вплетены в прическу, делая весь образ ярче.
— Ты сильно напугала меня, Джин, — ответила Гермиона. — Но выглядишь ты превосходно, — она выдавила улыбку.
Девушке действительно очень нравился этот наряд, хотя она считала, что длина должна быть больше. Если бы Уизли была ее сестрой, Грейнджер настояла бы на увеличении длины платья. Внезапно ей стало интересно, как на это отреагирует Рон.
Гермиона вдруг задумалась, а не хуже ли ее платье? У Джинни все было продумано до мелочей — все ленточки, веревочки, завиточки, — а сама Грейнджер сделала гораздо меньше для своего выхода. Хоть платье и было красивее, но Уизли выглядела очень эффектной во всем этом.
— Ты что, делаешь уроки даже сейчас? — пробурчала она, подмигнув Невиллу. — Ты такая скучная.
— Нет, я помогаю ему, — Гермиона кивнула на смутившегося парня, продолжая черкать в тетради.
— Когда ты будешь переодеваться? Осталось всего два часа, а ты еще в школьной форме, — сказала девушка, поправляя свою сетку. Она схватила со стола зеленое яблоко и стала уминать его за обе щеки. — Ужасно устала. Ты читала “Пророк”? Там опять про Гарри написали. Знаешь, эта Амбридж совсем одурела. Я думаю, что именно она заставляет редакторов писать такие гадости про него. О, Мерлин!
Гермиона снова подпрыгнула на месте, переводя глаза на застывшую девушку из четвертого курса. Она держала яблоко, поднесенное к открытому рту. Ее глаза расширились, бегая по Грейнджер сверху вниз.
— Ты выровняла волосы? Как тогда, в прошлом году? — спросила она, пододвигаясь ближе.
— Да, это сильно заметно? — девушка провела рукой по хвостику, взглянув на него.
— Ага, но тебе идет, — кивнула Уизли. Она наклонилась к гриффиндорке, подмигнув. — Для Драко стараешься, да?
— Джинни! — Гермиона слегка хлопнула Уизли по плечу, пока та заливалась хохотом. — Я уже все сказала тебе на эту тему. Хватит приставать ко мне!—- Грейнджер заметила удивленный взгляд Невилла, который сидел, открыв рот. — Что?
— Н-нет, н-ничего, — ответил он, опуская глаза.
— Вот и молчи, — огрызнулась в ответ она, услышав, как новая волна смеха накрыла Джинни.
Девушка дописала работу за однокурсника, который так благодарил ее, что разлил чернила на тетрадь. Пришлось заклинанием убирать их несколько минут, пока Невилл тысячу раз извинялся, рассказывая, как он не специально это сделал. Уизли в это время все рассказывала про что-то, но Гермиона не вслушивалась. Джинни иногда заносит, и она начинает говорить все подряд без остановки. И совершенно неважно, что остальные ее не слушают, главное тут — сам процесс. Так и пришло время обеда.
К Гермионе подсел Гарри, весь красный и тяжело дышащий. Он схватил вилку, накладывая всю еду, которая только лежала на столе. Не замечая удивленную подругу, он уминал мясо, рыбу, рис и булочки. Когда голод, наконец, отпустил парня, тот будто бы впервые увидел Грейнджер.
— О, привет, — он натянуто улыбнулся, стукнув рукой по животу. — Как дела?
— Э… привет, Гарри, — девушка приподняла брови. — Ничего, нормально.
— Уже сделала костюм? Хотя… кого я спрашиваю? Конечно же, сделала, — и, хлопнув подругу по плечу, Поттер подскочил на месте, убегая куда-то.
Гриффиндорка растерялась. Какие-то все странные сегодня. Что Джинни, что Гарри. Спрашивают что-то, а потом, не услышав ответа, продолжают гнуть свое и внезапно исчезают. Куда пропала рыжеволосая, Гермиона тоже не знала.
Допив виноградный сок из чаши, Грейнджер встала из-за стола, направляясь в свою башню. Дамблдор объявил о начале праздника, и все разбежались, чтобы принарядиться к веселью. Гермионе ужасно хотелось посмотреть, сделал ли костюм Драко, но она не видела его со вчерашнего дня. Последнее известие о Малфое — закрывающаяся дверь его комнаты. Девушка искала его глазами тот час, что провела в Большом зале, но никто из его друзей так и не появился.