Когда карета остановилась около входа парни быстро побежали внутрь, но все равно успели намокнуть. Как только они вошли тяжёлый, красный, полный воды шар упал с потолка прямо на голову Дину и лопнул. Промокший и ругающийся Дин шарахнулся в сторону, толкунул в бок Невила, которому на голову попала второй шар. Я вытащил свою палочку и использовал боевое заклинание – Confundus
Синий луч попал в призрака и его замотало со стороны в сторону, как пяного. Профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан гриффиндорского факультета, стремительно вышла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за Дина
-Оу, извините мистер Томас.
— Всё в порядке, профессор, — с трудом выговорил он. Професор махнула палочкой и невербальным заклинанием высушила одежду Невилла.
-Пивз, я буду жаловаться директору – проговорила она, и стремительно ушла. Парни пошли за ней.
Большой зал был, как всегда, великолепен и подготовлен для традиционного банкета по случаю начала семестра. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над приборами. За четырьмя длинными столами факультетов расселись студенты, оживлённо переговариваясь; на возвышении, по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Здесь, в зале, было гораздо теплее.
Парни прошли повз столы, которые наполнялись студентами. Сейчас должно пройти распределение. Распределение первокурсников по факультетам проводилось в начале каждого учебного года, но, по странному стечению обстоятельств, Гарри не присутствовал ни на одном, кроме своего собственного, так что ему хотелось взглянуть на церемонию.
-Интересно, кто будет новым преподавателем по ЗОТИ? – спросил Симус. Они осмотрели преподавательский стол, но там почти все стулья били заняты, кроме кресла преподавателя ЗОТИ и заступника директора.
Но тут двери Большого зала отворились и воцарилась тишина. Профессор МакГонагалл провела длинную цепочку первогодков на возвышенную часть зала. Парни хоть и были мокрыми, но по сравнению с первокурсниками они вообще не попали под дождь. Все ёжились и от холода, и от волнения, выстроившись шеренгой вдоль преподавательского стола лицом к остальной школе — все, кроме самого маленького мальчика, закутанного в огромное кротовое пальто Хагрида. Пальто было ему настолько велико, что казалось, он выглядывает из чёрного мехового шатра. Его острое личико, высунувшееся из воротника, было болезненно-взволнованным. Он был полностью мокрым, казалось, что он успел искупаться в озере. И тут вынесли Шляпу.
Профессор МакГонагалл уже разворачивала длинный свиток пергамента.
— Когда я назову ваше имя, вы надеваете Шляпу и садитесь на табурет, — обратилась она к новичкам. — Когда Шляпа назовёт ваш факультет, вы встаёте и идёте за соответствующий стол. И распределение началось. Ничего интересного там не было. Дети выходили к Шляпе, одевали е, а она называла факультет. И все. Но как и все может заканчиваться, так и закончилось Распределение. Директор, улыбнулся всем своей доброй улыбкой, хлопнул в ладоши, и еда появилась.
Гарри перед тем как есть провел палочкой по еде и тут же отсунул ее. Он не видел, но за ним внимательно наблюдал и Невилл, и Малфой. На его действия оба удивились. Все это подозрительно. Малфой легко поднял руку и Слизеренцы все как один перестали есть и с интересом начали смотреть на него. От чего-то шепнул на ухо Кребу, а тот передал другим, и пир продолжился. Директор с понимающей улыбкой смотрел на детей и видел, как все кушают. Даже Слизеренцы. Вот только никто так и не потянул еде в рот, они только помешивали ее в своих тарелках. Драко провел кольцом по еде. И цвет изменился, и он тут же с застывшей улыбкой отсунул еду. Его действия повторили другие ученики факультета. Никто кроме Снейпа этого не видели.
Когда были уничтожены и пироги, а со вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя.
— Итак, — заговорил, улыбаясь Дамблдор. — Теперь, когда мы все наелись и напились я должен ещё раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырёхсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает.
Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил:
— Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид — её не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.
-Что? Какого хера?- такие слова выкрикивались со всех столов. Студенты начали волноваться очень сильно.
— Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе…
Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат и двери Большого зала с грохотом распахнулись.
На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в чёрный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещённый вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой тёмных с проседью волос и пошёл к преподавательскому столу.
Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Ещё одна молния озарила потолок. Лаванда Браун охнула, и было от чего.
Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Таких лиц Гарри ещё не доводилось видеть. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был испещрён рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, тёмным и блестящим. Другой — большой, круглый как монета и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза — а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки.
Незнакомец подошёл к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Директор пожал её, негромко сказав при этом несколько слов, которые Гарри не расслышал. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал головой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя.
Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые патлы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому что осталось от его носа и понюхал, после чего достал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлён на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, озирая зал и студентов.
— Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от тёмных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Моуди.
И снова шум в Зале, но стоило директору кашлянуть как все стихли.
— Как я и говорил, — он улыбнулся множеству студенческих лиц, - — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого ещё не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников.
-Я буду участвовать – сказал Гарри Невилу.
========== Часть 14 ==========
После слов директора поднялся большой шум, все сразу же пытались определить, кто же будет участвовать. На все выкрики директор просто улыбался. Этой скотине нравилось такое внимание.
-Турнир Трёх Волшебников. Я тоже, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять своё внимание чем-нибудь другим, например, анекдотами. – На что профессор МакГонагалл только закатила глаза. –Так вот. Турнир Трёх Волшебников был основан примерно восемсот лет назад как товарищеское соревнование между крупнейшими мировыми школами волшебства. Сейчас это Хогвартс, Шармбатон и Дурмстранг. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трёх магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые десять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодёжью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить. За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, — продолжал Дамблдор, — но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать ещё раз. Всё последние три года мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. В День Всех Святых будет выбран чемпион от каждой из школ.
-Я хочу участвовать – проговорил какой-то шестикурсник из Гриффиндора. Близнецы Уизли даже не отреагировали на новости, которые обрушил на них Дамблдор.
— Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса Кубок Трёх Волшебников, однако Главы участвующих школ совместно с Министерством магии договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте — я подчёркиваю это — семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кадидатуры на обсуждение. Это, — Дамблдор слегка повысил голос, поскольку после таких слов поднялся возмущённый ропот — некоторые студенты вскочили со своих мест и начали что-то доказывать своим соседям методом правого и левого хука, а если кто-то не согласен, то в глаз. Дамблдор посмотрел на этих нарушителей, они сразу же сели на свои места - признано необходимой мерой, поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни предпринимали, и весьма маловероятно, чтобы студенты младше шестого и седьмого курсов сумели справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому судье свою кандидатуру для выборов чемпиона. – Его голубые глаза вспыхнули, когда он это говорил. Он окинул взглядом Зал и остановился на Гарри и продолжил — Поэтому настоятельно прошу — не тратьте понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам ещё нет семнадцати.
— А кто этот беспристрастный судья, что будет решать, кому быть чемпионом? — спросил Гарри у Невилла.
- Не знаю – ответил он – Но думаю, что это будет артефакт, ведь даже не все семнадцатилетние смогут участвовать.
- Почему? – спросил Дин, который прислушивался к разговору.
-Законы магии – кратко ответил Лонгботом, но наткнувшись на непонимающие взгляды друзей он спокойно продолжил – Участвовать, не смогут все, кто является единственным наследником своего рода при мертвых или недееспособных родственниках. Вот, например, Малфой участвовать не смог даже, если ему было бы семнадцать. Я тоже не смог бы, как и Гарри, потому что мы последние в своем роду, и мы должны продолжить его. Вот пример ты, Гарри. Я слышал, что ты пережил клиническую смерть на Чемпионате, хотя в тебя попала Авада. – На что Гарри кивнул. Невилл продолжил – В действительности ты умер, но Смерть тебя воскресила – сказал он и посмотрел на Поттера
-Как так – спросил Симус
-Я точно не помню, но, кажется, род Поттер идет корнями в род Певерелл, - сказал Невилл
-А кто такие Певереллы? – спросил Гарри
-Ты что не читал cказки Барда Бильда? – с удивлением спросил Невилл. Гарри пожал плечищами
-Мдааа – емко добавил Невилл – Хорошо я подарю тебе одну.
Когда парни поднимались, то нога Невилла провалилась прямо сквозь ступеньку на середине лестницы — в Хогвартсе было полным-полно лестниц с подобными фокусами, у старшекурсников уже выработалась привычка перепрыгивать такие сюрпризы, на что Невилл с покерфейсом сказал
-Скотиняка, эта лестница, – и пошел дальше, после того, как вытащил ногу.
Друзья дошли до входа в гриффиндорскую башню, загороженного большим портретом Полной Дамы в розовом шёлковом платье.
— Пароль? — потребовала она, как только они приблизились.
- Телепузик, - сказала девушка с шестого курса. На что Полная Дама побелела и очень быстро открыла дверь. Что же за зверь такой, телепузик, подумали все.
Портрет развернулся, открыв проём в стене, в который и пробралась вся компания. Круглая общая гостиная была согрета огнём, потрескивающим в камине, кругом стояли мягкие кресла и столы. Все слишком устали, что бы сидеть около огня и направились в свои комнаты.
Комната парней оказалась больше, и кроватей было только четыре. Гарри с ненавистью и одновременно болью вспомнил Рона. Гарри, Симус, Дин и Невилл одели пижамы и забрались в кровати. Кто-то — без сомнения, домовой эльф — положил грелки между простынями. Было очень здорово лежать в тёплой постели и слушать, как снаружи беснуется буря.
На следующее утро буря утихла, хотя потолок в Большом зале оставался пасмурным; тяжёлые, свинцово-серые тучи клубились над головами, когда гриффиндорцы изучали за завтраком новое расписание.
-Днем у нас прорицание – сказал Гарри после того как просмотрел все расписание. Предсказание, вслед за зельями, было одним из его самых нелюбимых предметов. Профессор Трелони упорно предрекала смерть Гарри, что ему уже порядком надоело. Хотя ее два предсказание, да и предсказание уже сбылись. Все-таки она наследница Ванги. Больше она не сделала нормальных предсказаний, а только говорила всякую чепуху.
— Уизли! Эй, Уизли!
Парни обернулись и увидели Малфоя, Крэбба и Гойла, чем-то страшно довольных. Они приставали к Фреду и Джорджу.
— Что ещё? – спокойно спросил Фред. После смерти Рона, они утихли и никого не трогали. Его смерть сильно ударила по семье Уизли.
— Ваш отец попал в газету, Уизли! — объявил Малфой, размахивая номером «Ежедневного Пророка» и стараясь, чтобы его услышало, как можно больше народу. — Вот только послушай это: