— Жан? — наконец спросил я. Графики, состоящие из одного столбика, тут даже читать было нечего.
— Открой двенадцатое число. — только и сказал он. Я вздохнул и подчинился; столбики сменились другими и резко прибавили в числе. Теперь, приглядевшись, я сумел разобрать и цифры — временные промежутки и значения, указанные в мегаваттах.
Кроме того, столбиков на графике было больше.
— Жан, что это? — спросил я.
— Рабочий цикл. — пояснил Еремеев. — И вечером двенадцатого он был полный. Здесь был корабль, он стоял примерно час — видишь, здесь график идет более-менее ровно — и отстыковался сразу после.
— А на следующий день у стыковочного узла летит система. — добавил я. — Какое совпадение.
— Не в этом дело. — отмахнулся Еремеев. — Посмотри на график за пятнадцатое.
— Смотрю. — я заново открыл вкладку. — И что… погоди-ка, здесь всего один здоровенный столбик. Что это значит?
— Стартовая подача энергии в начале процедуры стыковки. — произнес Еремеев. — И всё. Здесь не было корабля, Штайнер. Узел работал вхолостую.
Не было. Хотя Вишневецкая наверняка думала, что он там будет… её предупредили. Предупредил кто?
Но, главное, зачем?
— Один вопрос. — медленно проговорил я. — Шлюз в стыковочном коридоре можно открыть изнутри?
— Конечно. Нужно только знать код… Погоди, ты что, думаешь, что через шлюз вышли?
— Тиэко! — вместо ответа выкрикнул я. Канал переключился сам собой:
— Да, Штайнер, в чем дело? — нежно спросила Ямагата. Я сделал глубокий вдох. Сердце колотилось в груди.
— Камеры. — наконец, выговорил я. — В терминале Уэно. Они работают?
— Минутку… — она замолчала. Через пару ударов сердца Ямагата появилась вновь: — Да, работают, всё в порядке. А зачем тебе?
Я выдохнул. Кажется, впервые за последние два дня я напал на след.
— Просмотри их записи за вчерашний день. — сказал я. — Примерно с девяти вечера.
— Поняла. — ответила Ямагата. — Сейчас поглядим… А что такое?
— Потом объясню. — ответил я. — Я возвращаюсь.
Еремеев снова ждал меня в шлюзе; не говоря ни слова, я вручил ему шлем и с наслаждением принялся раздеваться. По сравнению с этим сертифицированным МинСЖО убожеством полицейские скафандры были верхом совершенства.
— Убийца вошла через шлюз. — сказал я, стащив с себя половину скафандра. Кожа на груди сильно покраснела от давления. — Этот, ну и тот что в стыковочном коридоре, заодно. Солнце-Аматэрасу, я столько ломал себе голову над тем, как убийца попала сюда, но даже не подумал, что она спокойно могла пройти через Порт…
— Ну, это не настолько логично. — разумно заметил Еремеев. — В конце концов, через стыковочные узлы обычно на корабли ходят, а не в космос…
— Но на контрабанду это всё больше похоже. — продолжил я, стянув, наконец, скафандр целиком и пнув его напоследок. — Теперь вопрос только в том, насколько свободно убийца могла перемещаться по Порту. Если она действительно из людей Адатигавы, то искать её — ищи-свищи…
— А если нет? — спросил Еремеев.
— То тоже ищи-свищи. — вздохнул я и принялся одеваться. — Жан, из Порта много выходов в центральный ствол орбиталища?
— А ты как думаешь? — сощурился Еремеев.
— Я-то? — спросил я, набросив блузу и состязаясь теперь с пуговицами. — Я думаю, что очень много. Но на каком-то же должна сработать сигнализация!
— Там служебные коммуникации. — ответил Еремеев. — Ну, частично. Не СЖО.
— И ими что, — недоверчиво уточнил я, — может пользоваться любая встречная-поперечная?
— Ну, не любая, начнём с того… но ремонтные роботы там часто бывают. Человек тоже пролезет, если вдруг роботы сломаются. А что?
— Да так, — сказал я, — прикидываю объём работы.
Объём работы предстоял большой.
В диспетчерской была идиллия: скучающая Фудзисаки, стоявшая посредине, и Ямагата с двумя своими подручными, с головой нырнувшие в информационные дебри Администрации. Что совершенно не помешало Ямагате заметить нас, стоило мне переступить порог. Опять.
— Так как прогулка, Штайнер? — спросила она, широко улыбаясь. Визор шлема она так и оставила надвинутым на глаза.
— Замечательно. — ответил я. — Ещё одна такая прогулка, и на груди у меня будет один сплошной синяк. Ты сделала, что я просил?
— Ну-у-у… — протянула Ямагата, — сделала, конечно. Но там ничего нет. И никого. Ни в девять вечера, ни до, ни после.
— У четвертого шлюза? — уточнил я.
— Ну конечно! — всплеснула руками Ямагата. — Поэтому мы сейчас смотрим резервные копии записей в архивах Администрации. И Транспортной полиции, заодно.
Еремеев закашлялся.
— Один вопрос, — встряла Фудзисаки, многозначительно подняв указательный палец. — Если наша убийца может виртуозно — без обрывов, без артефактов, без ничего — подделать записи камер наблюдения, да ещё и на лету, то зачем ей было, — она обвела рукой диспетчерскую, — выжигать камеры здесь?
— Жюстина, ну это же очевидно. — назидательно проговорила Ямагата прежде, чем я успел раскрыть рот. — Невозможно найти копию того, чего камеры не видели.
Я покачал головой. Ямагата была права, разумеется: записи камер наблюдения всегда копируются — специально для того, чтобы было проще опознать подделку. Искушённые преступники об этом знают — и поэтому стараются обходить проблему другими способами. Неискушённые… ну, такими преступлениями полиция в основном и занимается. У городовых, на которых ложится бремя борьбы с мелкими кражами, хулиганством и ездой на трамвайном зацепе, всё ещё хуже.
Но если камеру выключить… то не будет ни записи, ни копии. С тем же успехом могло ничего и не произойти.
Но оно произошло. А я теперь вынужден гоняться за призраками и искать зацепки.
— Кстати! — оживилась Ямагата. — Я совсем забыла, Штайнер, мы тут кое-что накопали про твой стыковочный узел, давай покажу! — бросив своё место, она весело перебежала к консоли диспетчера, поманив меня за собой.
— Давай. — согласился я, подходя ближе; Фудзисаки тоже шагнула следом за мной. — А что именно?
— Да так… — протянула Ямагата, взмахом руки перебирая мониторы, — записи телескопов, радаров и ИК с терминала Эйго — это четвертый, сразу напротив…
— Что, целиком? — ужаснулся я.
— Да нет же! — замахала руками Ямагата. — Между 20:34 и 00:15. 21:22, если быть точной. Там конкретно один отрезок, в общем, — она элегантным жестом придвинула ближе один из мониторов, движением пальцев увеличив его в полтора раза, — сам посмотри.
Я посмотрел.
На экране расстилалась бархатная темнота космоса, усеянная россыпью ярких звёзд; только потом я заметил непроглядную чёрную тень в одном из углов — терминал Уэно, казавшийся с места съёмки совсем маленьким. Прыжковые грузовики, пристыкованные к нему, выглядели и вовсе крошечными.
— Вот! — воскликнула Ямагата, и запись замерла. — Вот тут, — она указала пальцем в верхнюю часть экрана, где телескопы наблюдали часть звёздного неба, — сейчас, секунду, приближу. Вот тут.
Я проследил за её указательным пальцем. Сперва мне показалось, что это был всего лишь очередной участок неба, но, приглядевшись, я заметил, что его оттенок был чуть посветлее непроглядной черноты космоса. Приближенное изображение шло ступенчатыми пикселями, но контур можно было различить. Несколько пикселей ещё более светлого оттенка по краям, очевидно, были вспышками маневровых двигателей.
— Чёрный корабль. — произнёс Еремеев, и я рассеянно кивнул. Визуальное обнаружение в космосе бесполезно, но большинство военно-космических сил (и Космические Войска Сатурнианской Гегемонии — не исключение) сознательно тяготеет к серой или тёмно-серой раскраске своих кораблей. Силуэт серого корабля было бы не сильно проще заметить, если не знать, где искать… но этот корабль был попросту чёрным.
— В чёрном-чёрном корабле, в чёрном-чёрном космосе… — проговорила Фудзисаки, глядя на экран.
— Так подождите, это ещё не всё! — воскликнула Ямагата. — Вот то же самое, только через ИК!
Визуальное обнаружение в космосе было бесполезно ещё и потому, что корабль, а особенно — корабль с работающими двигателями, в инфракрасном спектре было видно через всю Солнечную систему, причем — в деталях вплоть до типа корабля, его массы, ходовых характеристик и количества людей на борту. Единственное, чего не может дать ИК — понимания того, друг это или враг; да и кораблей в большинстве населённых мест Солнечной столько, что нужный корабль можно искать часами. А если выбрать слишком широкий радиус обзора — то и сутками. Возможно, вне Солнечной с этим было проще.
Это был не тот случай. Тот участок космоса, где мы высмотрели силуэт чёрного корабля, в инфракрасном спектре ярко пылал, как, собственно, и положено любому кораблю.
Видя, что мы не особо впечатлены, Ямагата насупилась и вызвала другое окно, на котором было изображено точь-в-точь такое же яркое пятно, как и на экране тепловизора.
— Это же курьер. — выдохнул Еремеев. — Лунная Е-серия, второй транш, судя по оттенку. Делается по лицензии… да где только не делается! Таких тысяч десять наклепали, наверное, с шестидесятых годов…
— Курьер? — спросила Фудзисаки. — Стыкующийся в Порту?
— И, главное, совершенно незамеченный никем в Порту. — закончил за неё я. — Что-то здесь не так.
Еремеев нахмурился. Его можно было понять: на его глазах только что крупно облажалась вся Транспортная полиция.
— Да погодите, это ещё не всё! — взмахнула рукой Ямагата, и застывшее изображение с тепловизоров сменилось сеткой радарной полусферы. Отметки кораблей мерцали внутри неё, будто светлячки в банке, и поначалу я не заметил ничего особенного — пока Ямагата движением пальцев не приблизила один из участков полусферы и не показала мне координаты.
Я вызвал обратно предыдущее окно. Затем картинку с телескопов. На обеих были одни и те же координаты. Снова посмотрел на радар. На месте корабля горело крошечное пятнышко, размером с заблудший спутник или метеорит.
Внутри полусферы их было великое множество.
— Какой-то это интересный курьер. — вслух заметил я. — Который на радаре даже на корабль совсем не похож. Да ещё и стыкуется в Порту, а не на Минбане или где ему положено. Жан, курьеры обычно каких размеров?
— Самые крупные метров восемьдесят. — тут же отреагировал Еремеев. — Их «Татибана» из бомберов переделывает. Близняшки вроде тоже. А Е-серия 56 метров, если мне не изменяет память… — он сделал паузу, сверяясь со справочником, — нет, 56.3, не изменяет.
— И, разумеется, его не разглядишь, если он на радаре выглядит как летающий камешек. — закончил я. — Он же вообще может пристыковаться в Порту?
— В захваты не влезет, — сказал Еремеев, — но переходник на шлюзе-то универсальный, шлейф — универсальный, а выровняться тягой ему не проблема, он же маленький… — он остановился. — Вот чёрт.
Я отстранился от консоли.
— Тиэко, большое тебе спасибо. — сказал я. — Честно. С меня две бутылки эриданского.
— Всегда пожалуйста. — улыбнулась Ямагата. — С меня бокалы и свечи. Так а что с камерами?
— Работай, — пожал плечами я. — Мы сейчас тоже дальше поедем… но чем больше у нас будет материала, тем лучше. Надо же где-то искать эту убийцу…
— Ну тогда удачи, — помахала рукой Ямагата. — Я тебе сообщу, если чего-то накопаю, хорошо?
— Ты сказала. — усмехнулся я и кивнул. — До скорого.
Перед лифтом в гараж я отвёл Еремеева в сторону. Фудзисаки проводила меня взглядом и понимающе кивнула.
— Жан, — сказал я, — разыщи что-нибудь по этому кораблю. Иди к Нидермайер, напиши отчёт, транспондер ты знаешь… может, поможет. Главное, постарайся узнать, не появлялся ли такой корабль у Титана-Орбитального раньше… да и вообще в нашем пространстве, если уж на то пошло.
— А если нет? — уточнил Еремеев.
— Тогда у нас проблема. — угрюмо заключил я. — И, похоже, очень большая проблема.
— Ладно, попробую. — он зло помотал головой. — Боги милосердные, я чувствую себя полным идиотом…
— У вас же и до этого шла контрабанда. — сказал я; это был не вопрос.
— Ну шла! — огрызнулся Еремеев. — У девчонок с Минбана ещё больше идёт, там же все эти тысячелетние соколы только в путь стыкуются. Но у тех хорошо если на один контейнер наберется, а здесь — сотни; конечно, что-то проходит! Информация… — он умолк.
— Вот и найди его. — попросил я. — И, пожалуйста, попробуй не поднимать межведомственного шума, хорошо? Аппелируй там к вашей летунской гордости, я не знаю… но если твоя шеф начнет жаловаться моей, то за последствия я не ручаюсь. Хорошо?
— Хорошо, земля. — хмыкнул Еремеев. Я ухмыльнулся. — Что-нибудь придумаю. Идёт?
— Идёт. — ответил я. — Удачи, Жан.
— Ты собираешься говорить Мэгурэ про этот корабль? — спросила меня Фудзисаки, когда мы сидели в cалоне «Муракумо», спускаясь обратно в Титан-Орбитальный. Я пожал плечами:
— Наверное. — сказал я. — Небольшой курьерский корабль, вполне вписывается в нашу теорию о контрабанде, а если он ещё и залетал сюда раньше…
— Курьерские корабли обычно не бывают малозаметными, — заметила Жюстина, — скорее наоборот… Да и зачем стыковаться в Порту? И главное, зачем убивать Вишневецкую?
— Больше того, — добавил я, — сначала договариваться с Вишневецкой, а уже затем её убивать… Так дела не делаются.
— Из собственного опыта говоришь? — насмешливо спросила она.
— Иди ты. — отмахнулся я. — У меня опыт другого рода… Так просто не принято.
— Разве что это что-то очень ценное. — заметила Фудзисаки. — Настолько, что нужно замести все следы, убить диспетчера, и гонять при этом малозаметный корабль…
Да, молча согласился я, корабль совершенно не вписывался. Курьерские корабли необходимы: несмотря на то, что космические корабли регулярно совершают сверхсветовые прыжки через гиперпространство, за доли секунды пересекая световые годы, передавать таким же образом информацию невозможно. Вместо этого её приходится загружать в память на борту курьерских кораблей, чтобы потом, в пункте назначения, выгрузить в местную сеть. Некоторые курьерские корабли за один полёт посещают десятки обитаемых систем — на выгрузку информации требуется время; некоторые летают между двумя-трёмя системами. Многие частные курьеры не прочь подзаработать на стороне: идеологические разногласия между Солнечным Альянсом и Внесолнечным Договором их не беспокоят, а уж информация много места не занимает и проста в транспортировке.
Информация. Порт, в отличие от Минбана, плохо приспособлен для передачи информации — не больше необходимого для обмена телеметрией и стыковки. Но и через это можно пропихнуть рецепт, чертёж, схему… что угодно. Такая контрабанда менее ценится, чем настоящие предметы, но и она тоже имеет своё место.
Но курьерский корабль — это одно; курьерский корабль-невидимка — это уже совершенно другое. Как минимум, это далеко за пределами доступности частных организаций, и контрабандистов в том числе: их просто нет на рынке. Истребитель-невидимку КВСГ продемонстрировали публике всего два года назад; до того его существование держалось в строжайшем секрете. Логично было ожидать, что ни мы, ни Марс, ни Луна-Лагранж, ни Центавра, не будем торговать кораблями-невидимками направо-налево.