Сэм хотел, чтобы это прозвучало шутливо, но получилось правдиво. Пересохшие губы с трудом выталкивали слова. Сэм облизал их, наблюдая, как рука брата лениво движется вверх-вниз по его члену. И вжался бедрами в постель, иначе просто толкнулся бы в сжимающие его пальцы.
— Мастер… Мне нравится, как это звучит.
Сэм так и впился взглядом в его ширинку. Джинсы заметно топорщились спереди. Он представил, как берет член брата в рот, и невольно провел языком по губам.
Дин дал ему вволю налюбоваться и спросил:
— Хочешь его?
Сэм кивнул.
— Ладно. Как можно тебе отказать.
Дин начал расстегивать рубашку. Сэм даже приподнялся, чтобы лучше видеть импровизированный стриптиз. Брат не старался выглядеть эротичным, но у него это получалось само собой. Сэм внимательно рассматривал его, скользил взглядом по безволосой мускулистой груди и впалому животу, по рукам, которые могли быть и сильными, и нежными. Дин был воплощением эротизма. В юности Сэму достаточно было представить брата голышом, чтобы довести себя до оргазма. При этом он мог едва касаться себя — хватало малейшей стимуляции и фантазий. Дин до сих пор оставался его личным афродизиаком.
К тому моменту, когда он разделся, Сэм был готов кончить даже без стимуляции. Но Дин вовремя заметил это и пережал основание его члена.
— Не торопись, Сэмми. Сначала я. Хочешь сделать мне приятное?
Сэм кивнул. Расширившимися глазами он наблюдал, как Дин перекидывает через него ногу и устраивается верхом. Потом тот подвинулся выше, навис над его грудью. Коснулся губ Сэма головкой члена.
— Тогда, в Карфагене, ты хорошо поработал ртом. Повтори это для меня.
Сэм послушно заглотил член. Головка уперлась в небо, но он расслабил горло, впуская пенис глубже.
Дин застонал от удовольствия, и Сэм с удвоенным рвением принялся сосать, скользя языком вдоль пениса, лаская каждую вену.
Широкая ладонь обхватила его затылок, направляя. Дин двигал бедрами, с силой толкаясь в послушный рот. Казалось, он не контролирует себя. Но Сэм был уверен, что брат настороже и готов прерваться, если ему, Сэму, станет больно. Вот только он сам не хотел останавливаться.
Он чувствовал ноющую тяжесть в мошонке, то, как приподнимается возбужденный член. Хотелось прикоснуться к себе или попросить об этом Дина. Но Сэм помнил условия игры: все будет идти так, как захочет Дин.
Поэтому ему осталось только стараться в надежде подвести того к финалу как можно скорее. Может, тогда и ему уделят внимание.
Словно разгадав его намерения, Дин придержал его за загривок.
— Не части, Сэмми.
Придерживая брата за волосы, он осторожно извлек член. Между головкой и губами Сэма протянулась ниточка слюны. Сэм машинально слизнул ее, глядя на Дина и только на него. Зрелище его напряженного, налившегося кровью члена было так прекрасно, что он не мог отвести взгляд. И чувствовал, как собственное возбуждение превращается в пытку.
Забывшись, Сэм потянулся свободной рукой к своему пенису. И тут же получил жесткий удар. К счастью, не стеком, а ладонью.
— Я разве разрешал? — осведомился Дин.
— Нет. Но я хотел…
— Договаривай. Ты хотел кончить? Так?
Сэм кивнул. Дин, расположившись так, чтобы он все видел, сжал себя, помял пальцами головку. В другое время Сэм уже потянулся бы к нему, чтобы слизнуть выступившую капельку смазки, снова взять в рот, дать себя оттрахать и наконец разрядиться самому… Но твердое «нет» Дина словно повисло между ними, не давая сдвинуться с места.
— Попроси меня, — велел Дин. — Если хочешь кончить, попроси об этом вслух. Скажи, чего именно ты хочешь.
Сэм замялся. С постельными разговорами у него не ладилось. Но желание стало таким мучительным, чуть не болезненным, что он выпалил почти сразу:
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Пожалуйста, трахни меня. Хочу кончить под тобой.
Брови Дина приподнялись в веселом удивлении. Он довольно кивнул и пристроился между ног Сэма.
— Надо почаще тебя пороть. Ты становишься таким разговорчивым.
Тот, приподнявшись, наблюдал, как Дин раскатывает по члену презерватив и выдавливает на пальцы смазку. И то, и другое, на взгляд Сэма, слишком медленно.
Он нетерпеливо дернул бедрами, когда почувствовал в себе пальцы Дина. Это была молчаливая просьба ускориться, но притворился непонятливым. Готовил Сэма так обстоятельно, словно тот был девственником в свой торжественный Первый Раз. Каждое движение казалось чуть не издевательством. Особенно когда пальцы проехались по простате и тут же скользнули прочь. Сэм стиснул зубы, уговаривая себя не кончать. Впервые со студенческих времен он прибегнул к старой уловке: мысленно проговаривал клятву гражданина, чтобы снизить возбуждение.
Дин приподнял уголки губ в улыбке, откровенно наслаждаясь нетерпением Сэма и его мучениями.
Но возбуждение и ему давалось нелегко. Поэтому прелюдия оказалась не такой долгой, как Сэм опасался. Очень скоро Дин раздвинул его ноги и толкнулся в него.
Сэм вцепился в простыню и прут кровати. В паху словно пожар полыхал. «Кончить, кончить, кончить», — бился в висках пульс.
Дин стиснул его член.
— Эй, приятель, ты уже на финише? Без разрешения?
Сэм едва разлепил губы.
— Нет, сэр. Я жду приказа, сэр.
— Молодец, солдат, — серьезно ответил Дин и тут же толкнулся в него, преодолевая сопротивление неподатливых мышц. Сэм от этого толчка сорвался на крик и зажмурился. И потому не увидел на губах Дина промелькнувшей странной улыбки.
Тот двигался жестко, не жалея ни брата, ни себя. Выплескивал свое раздражение и обиду. Переводил в бешеный трах скопившееся напряжение. Сейчас, когда он был с Сэмом — в Сэме, — страх перед ожидавшим через несколько месяцев кошмаром отступил. Хотелось верить, что все разрешится само собой, утрясется. Их ждет хэппи-энд. Потому что не может быть плохо в мире, где есть такое… Такое, как у них. Дин не мог подобрать названия этому чувству. Больше, чем любовь, крепче, чем братские узы. Словно они были половинками целого, которые друг без друга не могли существовать. Страшно было представить, что станется с Сэмом, когда он останется без Дина. И что будет без брата с ним самим по ту сторону, если она есть, та сторона.
Чувство единения, целостности захлестывало с головой и ощущалось особенно остро сейчас, за миг до оргазма. Дин начал двигаться чаще, предчувствуя его приближение. В этот момент он поймал умоляющий, измученный взгляд Сэма и прохрипел:
— Можно.
Братишка содрогнулся в такт ему, и кончили они вместе. Дин без сил лег прямо на Сэма, не обращая внимания, что его член все еще глубоко внутри, а сперма Сэма пачкает их обоих. И тело, и разум были восхитительно пустыми, выжатыми досуха.
Проклятая стена между ним и Сэмом наконец рухнула, и приятно было просто лежать головой на груди брата и слушать стук его сердца. Оно оказалось прямо под ухом Дина, и он различал, как частая пульсация постепенно утихает, биение становится не таким отчетливым, но более размеренным.
Дин поцеловал оказавшийся прямо у его губ сосок и потянул его зубами.
— В следующий раз испробую на тебе зажимы, — пообещал он зловеще.
— В следующий раз ты снизу, — ответил Сэм. И в подтверждение своих слов обхватил его свободной рукой, готовый удержать его и подмять под себя.
Дин сделал вид, что обдумывает это предложение.
— Знаешь, что, а я не против.
***
За восхитительной ночью последовало не менее прекрасное утро. Единственное, что беспокоило Сэма,- это саднящая задница. После полуночи и еще один оргазм спустя Дин вспомнил про свой стек, и свежие удары легли поверх предыдущих. Тогда это, казалось, неудобств не доставляло. Утром же Сэм на секунду присел на жесткий стул, но тут же переместился на кровать под внимательным и ехидным взглядом Дина.
Но хотя задница ощутимо побаливала, воспоминания о сегодняшней ночи будили только приятные воспоминания,
Звонок от Бобби как расхолаживающий фактор пришелся кстати. Сэм, включив телефон, специально отвернулся от Дина, который рассеянно поглаживал свою игрушку.
— Да, Бобби, слушаю?
За ухом защекотал. Сэм машинально почесался о плечо, но щекотка вернулась. Оглянувшись, он увидел, что Дин подобрался ближе и легонько водит по его шее самым краешком стека. Шея у Сэма всегда была чувствительным местом, и щекотки он не терпел. Дин это прекрасно знал, но не отреагировал ни на самое страшное лицо в своей адрес, ни на то, что Сэм перехватил его руку сразу, как положил трубку. Несколько секунд они боролись за обладание стеком, и на этот раз Дин потерпел неудачу.
— Что сказал Бобби? — спросил он как ни в чем не бывало, хотя Сэм подмял его под себя после короткой потасовки.
— Что суккубы, как и демоны, чувствительны к святой воде. Единственное условие: она должна быть освящена непосредственно служителем церкви или вынесенной со святой земли.
— Хочешь наведаться в церковь, а потом устроить Кэтрин ванну из святой воды?
Сэм сполз с него и лег рядом. Такая манера разговора — в постели, неторопливая, вошла у них в привычку.
— Если это она, — уточнил Сэм. — К тому же, вода ее только задержит, но не убьет. Чтобы уничтожить суккуба, потребуется серебряный кинжал, окропленный той же самой водой. В идеале не помешало бы и освящение…
— Но преподобный вряд ли согласится сделать это без вопросов.
Сэм кивнул, на пробу взмахивая отвоеванной плеткой. Рукоятка удобно лежала в руке.
— Учти, что все это неточно, — подчеркнул он. — Суккубы встречаются не так часто, так что правдивость теории придется постигать на практике.
— Не вопрос. Ты собираешься воспользоваться этой штукой или нет?
Сэм покачал стек у руке. Соблазн был велик.
— Куда мне до тебя.
— Подумай, — предложил Дин. — Можем поиграть в строгую госпожу и непокорного раба, если надумаешь. Учти, я буду сопротивляться.
Он тут же скатился с кровати, но Сэм все равно его зацепил. Плотная джинсовая ткань смягчила удар, зато вышел он громким. Дин позорно ойкнул, потянувшись к пострадавшему заду, чтобы ощупать его.
— А может, я и смогу, — невозмутимо закончил Сэм.
***
Около церкви оказалось неожиданно людно.
— Праздник какой-то? — предположил Дин, паркуясь у обочины. Дальше проехать было бы невозможно: десятка три людей заняли не только тротуары, но узкую проезжую часть.
— Не думаю, что это праздник.
Сэм разглядел, что собравшиеся одеты буднично, совсем не для похода в церковь. Тем более, если собирались на торжество.
К тому же, внимание было приковано не к церкви, а к почти прилепившемуся к ее стене двухэтажному дому. У его дверей Сэм заметил пару полицейских.
— Не наш ли клиент? — пробормотал Дин, выходя. — Что случилось, милая? — обратился он к немолодой женщине, чей алчный блеск в глазах выдавал завзятую сплетницу.
Та, вспыхнув от двойного удовольствия (комплимент и возможность рассказать историю самой первой), сообщила:
— Отец Робинсон скончался сегодня ночью, упокой господь его душу.
— Выходит, это его дом?
С крыльца спускался шериф. К нему тут же придвинулся молодой мужчина с нацеленной, словно пистолет, камерой.
— Точно. Преподобный был такой добрый, никто бы и подумать не мог…
Женщина сделала паузу, которая должна была быть эффектной. Сэм выразил вежливый интерес.
Поняв, что вопросов не дождется, но прибывшие не прочь услышать больше, сплетница продолжила:
— Говорят, преподобный умер в постели.
И, перейдя на доверительный шепот, добавила:
— Во время извращенного секса.
Слово «секс» она произнесла как «шабаш». У Сэма предательски зазудели следы ударов.
— Кто говорит? — спросил он.
— Полиция. Ронни Малковиц сказал что-то такое репортеру. Эх и влетело ему потом от шерифа… Подумать только, извращение — и у кого, у священника!
— Ведь и не подумаешь, — машинально поддакнул Дин. — Такой приличный человек…
— Именно! Бедная Элайза.
— Кто это? — спросил Сэм.
— Супруга преподобного. Жить с извращенцем…
Женщина сокрушенно покачала головой.
— Что скажешь? — поинтересовался Дин, отведя Сэма в сторону. — Вчера днем преподобный поспорил с блудницей, а уже ночью скончался во время какого-то, наверняка невинного, извращения. Совпадение?
— Исключать нельзя, — сказал Сэм, принявший на себя роль адвоката дьявола. Но и его вера в невиновность Кэтрин Эрскин давно пошатнулась. — Хотя я бы сначала поговорил с супругой священника.
— Отлично. А я пока загляну в церковь.
Дин отогнал машину в безлюдный тупичок, где Сэм переоделся в черный костюм федерала.
— Что не так? — спросил Дин. Застегивая манжеты рубашки, Сэм сначала замедлился, потом замер вовсе. Между бровей у него пролегла озабоченная морщинка.
— Я тут подумал… Раз уж суккубы выбирают своих жертв среди тех, кто занимается агрессивным сексом. .
— Всего лишь небольшим милым извращением.
— Пусть так. Тогда почему она сегодня ночью проигнорировала нас?
Дин изумился:
— Ты серьезно? Жалеешь, что демон не заглянул к нам на огонек?
— Я абсолютно серьезен. В эту ночь у нее был выбор. Как минимум две пары, и неизвестно, сколько еще людей… развлекались. Зачем навещать священника, у которого в доме теоретически немало опасных для нее предметов, если она могла выбрать более доступную добычу.
— Может, мы для нее недостаточно распутные? — предположил Дин, вызвав у Сэма улыбку. — Или не любит мальчиков с мальчиками. Черт, а ведь это, получается, дискриминация по ориентации!
— Предъявишь ей претензии, когда мы ее найдем.
***
Полицейский у дома священника придирчиво изучил удостоверение Сэма.
— Быстро вы, — проворчал он, неохотно давая дорогу.
— Еще не успел уехать после предыдущего случая.
Помрачневший полицейский впустил его в дом Элайза Робинсон сидела в гостиной. В помещении было темновато из-за наглухо закрытых штор, горела настольная лампа. Обстановка из-за этого выглядела неуместно уютной.
Агента ФБР супруга священника поприветствовала с вежливыми интонациями. Но стоило тому заикнуться про произошедшее и попросить рассказать все в подробностях, от женщины повеяло холодом.
— Я интересуюсь этим не из праздного любопытства, — поспешил сказать Сэм. — Это действительно важно.
— Вы думаете, это я убила Говарда?
— Нет. Но я думаю, что-то могло спровоцировать внезапную смерть.
— Что? Яд? Но как бы Говард его принял? Он ел только домашнее, был очень придирчив…
— Не думаю, что это связано с едой, миссис Робинсон. Скорее, с вещами, которые вы могли использовать…
Сэм не сказал «ночью», но это слово повисло в воздухе. Элайза Робинсон уставилась на свои колени. И поскольку пауза зятягивалась, Сэм мягко окликнул ее.
— Мы редко позволяли себе в постели что-то нетрадиционное, — сообщила женщина своим коленям. — Даже в молодости. Признаться, мы с Говардом даже в молодости предпочитали традиционную близость. А в этот раз… Скоро годовщина, и я сама предложила…
Она боится осуждения, понял Сэм. И, конечно, сплетен.
— Миссис Робинсон, все сказанное останется между нами. Мне важно услышать обо всем, что произошло. От этого могут зависеть жизни и других людей. Ваш муж, вероятно, был не первым и будет не последним, кто пострадает. Поэтому прошу вас рассказать мне все. Я здесь не для того, чтобы судить. Даже если вы расскажете о чем-то неприемлемом с общественной точки зрения.
Женщина удивленно и возмущенно вскинула на него глаза.
— Неприемлемом? Но ведь это такая мелочь!
Чувствуя себя донельзя глупо, Сэм уточнил:
— То есть, вы не делали ничего такого?..
— Какого? О чем вы подумали?
— Миссис Робинсон, будет проще, если вы сами все мне расскажете.
Через пару минут разговоров и уточнений Сэм извинился и вышел в прихожую, чтобы позвонить.
***
Дин не удивился бы, если бы церковь была закрыта. Но дверь поддалась под его рукой.
Но внутри царила предсказуемая пустота. Может, позже прихожане потянутся сюда, чтобы помолиться за душу своего священника, но пока они предпочитали быть снаружи, в гуще событий.