Слезы Абдула Карима капают на рубашку Гангадхара. Его окатывают волны облегчения, и он понимает, что на сей раз разминулся со Смертью, но она придет. Она придет, он видел. Архимед и Рамануджан, Хайям и Кантор умерли с откровением на губах, до которого нет дела равнодушному миру. Но этот момент вечен.
– Хвала Аллаху! – говорит Абдул Карим.
Чарльз Стросс
Чарльз Стросс родился в Лидсе, но большую часть своей взрослой жизни провел в Эдинбурге, Шотландия, в городе, богатом на современных научных фантастов – таких, как Иэн М. Бэнкс, Кен Маклеод, Ханну Райаниеми, – чьи работы выражают поразительно оригинальные взгляды на вызовы, с которыми сталкиваются люди, и на техносферу. Первое произведение Стросса, опубликованное в 1985 году, подчеркнуло его индивидуальность среди писателей двадцать первого века, рассказы которых представлены в этой книге. Однако настоящая слава пришла к нему в 2001 году, после публикации в журнале «Азимовз сайнс фикшн» рассказа «Лобстеры», впоследствии давшего начало роману «Accelerando» (2005), который «Энциклопедия НФ» назвала «лучшей на настоящий момент попыткой в НФ описать влияние сингулярности на жизнь человека». К тому времени Стросс также стал известным блогером – каковым и остается до сих пор. За последовавшие десять лет он превратился в одну из ключевых фигур в мире современной НФ, за свои рассказы дважды получал премии «Хьюго» и теперь является любимым писателем НФ целого поколения самоопределившихся представителей хакерского полусвета.
В рассказе «Бродячая ферма» (2003), действие которого происходит в ближайшем будущем, на фоне продолжающейся биотехнологической революции, раскрылись многие стороны таланта Стросса: насмешливость, изобретательность, способность думать о далеких последствиях близких перемен, не говоря уже – в лучших традициях сухих научно-фантастических метафор – о совершенно новом понимании термина «коллективное хозяйство».[3]
Бродячая ферма
Было ясное, прохладное мартовское утро; перистые облака тянулись с юго-востока к восходящему солнцу. Джо поежился на водительском сиденье и повернул рукоятку стартера старого фронтального погрузчика, который использовал для чистки хлева. Подобно своему владельцу, древний «Мэсси Фергюсон» знавал лучшие деньки, однако знавал и более тяжкую работу, нежели обычные задания Джо. Дизельный двигатель застучал, выплюнул клуб густого синего дыма и уныло зарокотал. С головой пустой, словно рассветное небо, Джо включил передачу, поднял передний ковш и начал поворачивать его к распахнутым дверям хлева – когда увидел на дороге бродячую ферму.
– Дерьмо, – выругался Джо.
Двигатель трактора зловеще заскрежетал и умолк. Джо снова посмотрел на дорогу широко распахнутыми глазами, потом слез с трактора и потрусил к кухонной двери в боковой части фермерского дома.
– Мэдди! – позвал он, забыв про рацию на своем свитере. – Мэдди! Сюда идет ферма!
– Джо? Это ты? Где ты? – донесся приглушенный голос из глубин дома.
– Где ты? – крикнул он в ответ.
– Я в ванной.
– Дерьмо, – вновь повторил он. – Если это та самая, что приходила в прошлом месяце…
Звук спускаемой в туалете воды пробился сквозь его тревогу. Затем раздался топот ног по лестнице, и в кухню ворвалась Мэдди.
– Где? – спросила она.
– Снаружи, в четверти мили по дороге.
– Ясно. – С всклокоченными волосами и злыми глазами – ее утреннее омовение было нарушено – Мэдди натянула поверх рубашки толстое зеленое пальто. – Ты уже открыл сервант?
– Я подумал, ты сначала захочешь с ней поговорить.
– Да уж, захочу! Если это та самая, что болталась в роще возле Эдгарова пруда, мне есть что с ней обсудить! – При виде ее гнева Джо покачал головой и отправился открывать сервант в задней комнате. – Достань дробовик и прогони ее с нашей земли! – крикнула Мэдди ему вслед. – Я выйду через минуту.
Джо кивнул самому себе, осторожно достал дробовик двенадцатого калибра и полный магазин. Контрольные индикаторы на дробовике беспорядочно мигали, но, судя по всему, батарея была заряжена. Джо перекинул оружие через плечо, аккуратно запер сервант и вернулся во двор, чтобы отпугнуть незваного гостя.
Гудя и пощелкивая, ферма сидела посреди дороги напротив «Амитидж-Энд». Держа дробовик под рукой, Джо настороженно оглядел ферму из-за деревянных ворот. Она была среднего размера, вероятно, с полудюжиной человеческих компонентов, – внушительный колхоз. Очевидно, ферма уже полностью перешла в режим бессознательного бродяжничества и утратила связи с людьми за пределами собственного коллективного сознания. Под жесткой черной кожей проглядывала внутренняя структура, макроскопления клеток, которые зловеще пульсировали и перетекали друг в друга. Хотя это был еще подросток, ферма уже достигла размеров древнего тяжелого танка и полностью перекрыла дорогу, словно некий апатозавр. От нее пахло дрожжами и бензином.
Джо испытал неприятное ощущение, будто ферма смотрит на него.
– Вот жопа, у меня нет на это времени, – пробормотал он. Стойла для клонированных паукоров, которые паслись на северном выгуле, по-прежнему были по колено в навозе, а сиденье трактора остывало, пока он торчал здесь, дожидаясь, чтобы Мэдди пришла и все уладила. Стадо было маленьким, но большего земля и труд Джо не могли позволить; огромная биофабрика в сарае собирала домашний скот быстрее, чем Джо успевал кормить животных и продавать с честной биркой «выращены вручную».
– Чего тебе от нас нужно? – крикнул Джо тихо гудящей ферме.
– Мозги, свежие мозги для младенца Иисуса, – пропела ферма сочным контральто, напугав Джо до полусмерти. – Купите мои мозги!
Полдесятка жутковатых образований, похожих на цветную капусту, непристойно выросли на спине фермы, а затем стыдливо скрылись.
– Нам тут мозги ни к чему, – упрямо сказал Джо, крепко стискивая приклад дробовика. – И такие, как ты, тоже. Уходи.
– Я девятиногий полуавтоматический шпунтовальный станок! – пропела ферма. – Я направляюсь на Юпитер с миссией любви! Купите мои мозги!
Из верхнего ската фермы высунулись три любопытных глаза на стебельках.
– Э-э…
Прибытие Мэдди спасло Джо от необходимости придумывать новые способы сказать «отвали». Двадцать лет назад, закончив работу по поддержанию мира в Месопотамии, Мэдди умудрилась утащить домой свой старый боевой костюм; более того, ей удалось сохранить форму и втиснуться в него теперь. Левое колено зловеще скрипело при ходьбе – хотя Мэдди нечасто разгуливала в таком облачении, – однако костюм по-прежнему справлялся со своей главной задачей по устрашению злоумышленников.
– Ты. – Мэдди воздела полупрозрачную руку, ткнула пальцем в ферму. – Убирайся с моей земли. Немедленно.
Уловив намек, Джо поднял дробовик и включил полностью автоматический режим. С аппаратурой на плечах Мэдди ему не сравниться, но он внесет посильную лепту.
Ферма заухала и жалобно спросила:
– Почему вы меня не любите?
– Убирайся с моей земли! – рявкнула Мэдди столь громким голосом, что Джо поморщился. – Десять секунд! Девять! Восемь!
Тонкие кольца выскочили по бокам ее рук, скрипя от долгого неиспользования: это включилась пушка Гаусса.
– Я ухожу! Ухожу! – Ферма приподнялась, сместилась назад. – Не понимаю. Я лишь хочу освободить вас, чтобы вы могли исследовать Вселенную. Никто не хочет покупать у меня свежие фрукты и мозги. Что стряслось с миром?
Они подождали, пока ферма скроется за поворотом на вершине холма. Мэдди расслабилась первой, кольца вновь скрылись в руках боевого костюма, который при выключении из неземного полупрозрачного стал нейтральным оливковым. Джо поставил дробовик на предохранитель.
– Скотина, – сказал он. – Херово.
Мэдди словно осунулась.
– Смелый экземпляр.
Джо заметил, что ее лицо побледнело и казалось измученным. Она стиснула кулаки. У нее шок, и неудивительно. Сегодня их снова ждет кошмарная ночка.
– Забор, – напомнил он.
За прошедший год они вновь и вновь обсуждали, не подключить ли внешний контур к их маленькому метановому генератору.
– Может быть. Может быть. – Мэдди не нравилась идея поджаривать прохожих без предупреждения, но если что-то и могло ее убедить, так это перспектива подвергнуться набегу бродячих ферм. – Помоги мне выбраться из этого, и я приготовлю завтрак.
– Мне нужно вычистить хлев, – запротестовал Джо.
– Это подождет до завтрака, – ответила Мэдди дрожащим голосом. – Ты мне нужен.
– Ладно, – кивнул Джо.
Она выглядела паршиво; с последнего фатального срыва прошло несколько лет, но когда Мэдди говорила: «Ты мне нужен», – не следовало ее игнорировать. Иначе придется надрываться на биофабрике и загружать резервные записи в новое тело – занятие не из приятных. Джо взял Мэдди за руку и повел к заднему крыльцу. Они почти дошли, когда он замер.
– Что? – спросила Мэдди.
– Я давно не видел Боба, – медленно ответил Джо. – Отправил его загнать коров на северный выгул после дойки. Ты не думаешь?..
– Можем проверить из диспетчерской, – устало сказала Мэдди. – Ты действительно боишься, что?..
– Когда поблизости бродит эта тварь? А ты как думаешь?
– Он хороший служебный пес, – с сомнением заметила Мэдди. – С ним ничего не случится. Просто отправь ему сообщение.
После того как Джо помог Мэдди выбраться из боевого костюма – и после того как она потратила много времени на то, чтобы успокоиться, – они позавтракали яйцами собственных несушек, домашним сыром и поджаренным хлебом из пшеницы, которую выращивала коммуна хиппи на той стороне долины. Кухня с каменным полом в ветхом доме, обжитом и перестроенном Джо с Мэдди за последние двадцать лет, была теплой и уютной. За пределами долины они покупали только кофейные бобы стойкого сорта «Джей-эм», который беспорядочно рос по всем камбрийским холмам, словно борода подростка. За завтраком они в основном молчали: Джо – потому что не любил болтать, Мэдди – потому что ничего не хотела обсуждать. Молчание сдерживало ее личных демонов. Они знали друг друга много лет, и даже если говорить было не о чем, могли справиться с тишиной. Голосовое радио на подоконнике напротив чугунной печи тоже молчало, равно как и телевизор на стене рядом с холодильником. Завтрак был временем тишины.
– Пес не отвечает, – заметил Джо, допивая кофе.
– Он хороший пес. – Мэдди неуверенно посмотрела на дворовые ворота. – Ты боишься, что он убежит на Юпитер?
– Он был со мной в сарае. – Джо отнес свою тарелку в раковину, включил горячую воду. – Прочистив контуры, я велел ему отвести стадо на выгул, пока я вожусь с хлевом.
Он поднял глаза, встревоженно посмотрел в окно. «Мэсси Фергюсон» стоял прямо перед открытыми дверями хлева, словно сдерживая гору навоза, соломы и силоса, пережиток морозной зимы, высившийся внутри, подобно пахучему захватчику.
Мэдди мягко отодвинула Джо и взяла одну из раций, заряжавшихся на подоконнике. Рация запищала и захрипела.
– Боб, прием. – Мэдди нахмурилась. – Может, он снова потерял свою гарнитуру.
Джо поставил влажные тарелки на сушку.
– Я займусь кучей. Хочешь поискать его?
– Поищу. – Нахмуренные брови Мэдди сулили псу суровый выговор. Который не произведет на Боба ни малейшего впечатления: слова скатывались с него, словно с гуся вода. – Но сначала камеры. – Она включила старый телевизор, и на экране возникли зернистые картинки: сад, двор, голландский амбар, северный выгул, восточный выгул, главное поле, роща. – Хм-м.
Она все еще возилась с приусадебной системой слежения, когда Джо снова вскарабкался на водительское сиденье трактора и снова завел его. На этот раз двигатель не кашлял дымом. Джо выгребал навоз из хлева и складывал в трехметровую кучу, по четверти тонны за раз, пока не сумел забыть утреннего незваного гостя. Почти.
К полудню куча испускала характерное зловоние, и над ней гудели мухи, а хлев стал достаточно чистым, чтобы взяться за шланг и щетку. Джо собирался начать перетаскивать навозную кучу к бродильным резервуарам, закопанным за дальним углом дома, когда увидел на дорожке возвращавшуюся Мэдди. Мэдди качала головой. Джо сразу понял, в чем дело.
– Боб, – сказал он.
– С Бобом все в порядке. Он стережет коз. – На лице Мэдди было странное выражение. – Но эта ферма…
– Где? – спросил он, спеша за ней.
– Уселась в лесу возле ручья, – кратко ответила она. – Прямо за нашим забором.
– Но не на нашей территории.
– Она выпустила питающие корни! Ты понимаешь, что это значит?
– Не… – Лицо Джо сморщилось от изумления. – О!
– Именно. О. – Мэдди оглянулась на хозяйственные строения между домом и лесом в нижней части их небольшого земельного участка. Если бы взгляд мог убивать, нарушитель давно бы скончался в страшных мучениях. – Она собирается летовать здесь, Джо, а потом достичь зрелости на нашем участке. Ты помнишь, куда она, по ее словам, собирается, когда вырастет? На Юпитер!
– Дерьмо, – едва слышно отозвался Джо: он начал осознавать тяжесть ситуации. – Нужно быстро с ней покончить.
– Я имела в виду не это, – возразила Мэдди, но Джо уже направлялся к двери.
Мэдди смотрела, как он пересекает двор, затем покачала головой.
– Почему я здесь торчу? – спросила она, однако плита не ответила.
Деревушка Аутер-Чезвик была в четырех километрах от «Амитидж-Энд» – четырех километрах дороги, пролегавших мимо брошенных домов и сломанных амбаров, заросших сорняками полей и поврежденных деревьями стен. Первая половина двадцать первого века выдалась для британского сельского хозяйства суровой – очень суровой, если учесть снижение численности населения и вытекающий из этого избыток жилья. В результате безработные сороковых и пятидесятых могли выбрать себе выпотрошенную оболочку когда-то крепкого фермерского дома. Выбирали лучшие и вселялись, обустраивались в ветхих зданиях, засевали поля, растили скот и учились делать все своими руками, пока поколение спустя вдоль заброшенных дорог, по которым больше не ездили машины, не выросли кирпичные особняки, достойные аристократа. Точнее, это произошло бы поколение спустя, если бы имелись дети, жизнями которых можно бы было измерять время. Однако шли последние десятилетия популяционного провала, и пары, которые в прошлом веке считались бы странными отщепенцами, сейчас составляли большинство и по численности намного превосходили размножающиеся колонии. В этом аспекте жизни Джо и Мэдди были скучными консерваторами. В прочих – нет. Кошмары Мэдди, ее отвращение к алкоголю и социопатия являлись пережитками службы в Мирных силах. Что касается Джо, ему здесь нравилось. Он ненавидел города, ненавидел Сеть, ненавидел все новое. Любил тихое существование…
Паб «Поросенок и хрен» на окраине Аутер-Чезвик был единственным в радиусе десяти километров – и определенно единственным, откуда мог доплестись домой подвыпивший Джо. Само собой, «Поросенок и хрен» являлся бурлящим котлом местных слухов, не в последнюю очередь из-за того, что Старуха Бренда отказывалась провести туда электричество, не говоря уже о радио. (Дело было не в глупой технофобии, а в том, что в прошлой жизни Бренда работала хакером-штурмовиком в Европейских объединенных вооруженных силах.)
Джо подошел к бару.
– Пинту горького? – неуверенно спросил он.
Бренда посмотрела на него, кивнула и продолжила загружать древнюю посудомоечную машину. Затем взяла с полки чистую кружку и подставила под кран.
– Слышала, у вас проблемы с фермой, – неопределенно сообщила она, работая ручным насосом.
– Угу. – Джо смотрел на кружку. – А где ты это слышала?
– Не твое дело. – Она опустила кружку, чтобы дать отстояться пене. – Тебе стоит побеседовать с Артуром и Венди-Крыской насчет ферм. У них в прошлом году была одна.
– Понял. – Джо взял свою пинту. – Спасибо, Бренда. Как обычно?
– Ага.
Бренда вновь повернулась к посудомоечной машине. Джо пошел в дальний угол, где друг напротив друга, по обе стороны холодного очага, стояли два огромных кожаных дивана, подлокотники и спинки которых носили шрамы от когтей множества поколений полудиких кошек Бренды.